Есенин в Петербурге Петрограде

Сергей Есенин и Петербург

Каждый век проживает свой:
Золотой ли, серебряный, медный,
Напророченный личной судьбой,
К нам пришедшей из синей бездны.
Потому очень хочется плыть
В своей лодке по морю жизни,
Самому свой фарватер открыть,
На ходу иссякая брызги.
На высокой приокской стерне,
Как на бруствере жизненной битвы,
Он стоял, и не раз, наверно,
Солнцу, ветру и людям открытый.
Я не ведаю улиц и зданий,
По которым его взгляд бродил,
Я не ведаю тех мирозданий,
Где он чувствовал, верил, любил,
Но он с нами сегодня и завтра,
Он в сознаньи моём и в душе.
Значит, жил он совсем не напрасно
И творил на своём вираже!
*
Сентябрьским днём в рябиновой купели
С пушистым опахалом из берёз
Рязанские соловушки пропели
Заздравье мальчику, что аист им принёс.

С зарёю позднею по цвету чуть – чуть схожий,
С пушистым облаком кудряшками волос
Берёзам в пику был и назван он Серёжей,
Среди которых набирался сил и рос.
*
Сейчас иду по берегу Фонтанки,
С конями Клодта уносясь в двадцатый век,
Здесь паренёк с крестьянскою осанкой
В поэзию и прозу начал бег.

Быть может, кони Клодта вдохновляли,
Напоминая окские луга,
Картинки детства в памяти вставали,
Как реки омывают берега.


Но этот берег с невской перспективой,
Старинный дом, гравюры на стенах,
Дебаты, споры юношей игривых -
Всё прошлое повергло просто в прах.

Тулуп нагольный, валенки – всё в печку:
Поэт крестьянский вышел на помост.
Двадцатилетний, сам широкоплечий,
Пил чай из блюдечка, но очень был не прост.

Стихов крестьянских вольные напевы
Окутали природной красотой
Приверженцев изысканной богемы,
Услышавших слог ясный и простой.

?Фонтанных встреч? неистовая юность,
?Архивных юношей? дебаты до утра
В ?кольце серебряном? поэзии сомкнулись,
Пробив дорогу гению пера.
**


Таланты зрели, соком набухая,
Грибами после тёплого дождя
И новая романтика, играя,
Волной эстетики смывала всё любя.

Ночные бдения в притихшем Петрограде:
?Бродячий пёс? раскинул свой шатёр
Талантам, не кормушки, славы ради,
Гвоздившим оппонентов аж в упор:
?Искусство – жизнетворчество? святое,
Но не иконы, тужась, создаём, -
Наследуя, мы будущее строим,
Скрепляя кирпичи его стихом!?

Есенинские фразы стали меткой
Полтинником оплаченных столов,
Вдруг прораставших изумрудной веткой,
Искрящейся набором русских слов.



Купаясь в рифмах городского быта,
Косоворотку парень не снимал:
Природа русская могла ли быть забыта?
Хотя застрять рискуешь между скал:

Одна скала – то ренессанс российский
В чужой земле без яблонь, без берёз;
Другая – вознесённый храм Софийский,
Что тяготы безвременья пронёс.

Меж ними выбор: то ль надменная Европа,
То ль Родина, охваченная мглой;
Заокеанская пампушечка с сиропом
Или в лесу родная гоноболь.

Опять к ?Борису? на диван ?почётный?,
В ?собачьей книге? свой оставив след,
Чтоб в воздухе от рифм и мыслей плотном
Поэзии лучи рождали свет.

***
В косоворотке, белокур, красавец,
С приокским говором, с открытою душой,
По – русски шпарил словно иностранец,
Рязанский слог используя большой.
*
Родная почва гения вскормила,
Наследью прошлого открыв широкий путь,
Поэтов века золотого возродила,
Раскрыв по – новому шедевров старых суть.

Цветаева, Есенин, Маяковский
Поэзию кормили из руки,
Взмывая с лирой в окруженье гумилёвском
На берегах холодной северной реки.

?Поэт быть должен мыслей проповедник,
Инстанцией последней на пути:
Стихи по бурелому в заповедник
Неискушённого сумеют привести.
Поэзия – одна и всемогуща,
Из плоти соткана рождающих её,
Ей мысль вперёд смотрящая присуща,
Которая о будущем поёт!?

Двадцатилетье увенчалось славой:
?Художник дивных красок и творец!?,
А год подкрадывался чёрный и кровавый:
Подставил ножку высших сил мудрец!

Поэт и с автоматом стих напишет,
Но революция внесла коварный штрих:
?Поэт лишь тот, кто Родину услышит
И посвятит ей самый нужный стих!?

Обводим взглядом дней тех панораму:
Трибуны, лозунги и признанный кумир -
Соединение трагедии и драмы:
?Построим новый, наш счастливый мир!?
****

Но внезапно средь звуков привычных
Голос чистый фонтаном взлетел,
Без напруги, без хая, без свиста
Весь воздушный простор одолел.

Он, отдав даже душу в закланье
Дням раскола, кипенья страстей,
С одной мыслью вставал утром ранним:
?Лира – то, что всех правых правей!

Лира - мыслей процеженный сгусток,
Профильтрованный памятью лет,
Не годится ей ложе Прокруста,
В том живучести вечной секрет.

Пусть душа задрожала от боли,
Грусть с кипеньем смешались в борьбе,
Но поэт, собрав силы и волю,
Замаячит в народной судьбе.


Слово ранит, а чаще тревожит,
Раздувая погасший огонь.
Лира крепче каната стреножит,
Позабыв, что поэт ведь не конь.

Так и было: поэты, в дорогу!
Вместо знамени - лира в руках,
Только с лирой идти трудно в ногу,
Коль застрял в большевистских штанах.
А поэзии слово святое,
Душу схватывающее в плен,
Долго будет рождать нам героев,
В чьих сердцах победил русский ген!
Петербургские белые ночи,
Кони Клодта и всадник в прыжке
Стихотворными глыбами строчек
Зависали в притихшей реке,
Разнося над водой звон таланта,
Что пророс на рязанской земле
И плечом, здесь окрепшим, Атланта
Подпирал стих на невской земле!
*****
Москва бездушною красавицей являлась,
Сметая нежность у поэта на пути:
Что в Петербурге вмиг осуществлялось
И маяком вставало впереди,
То средь кремлёвских башен островерхих
Звучало чуждой нотою в строке.
Петровский дух, всё созерцавший сверху,
Ещё держал поводья в кулаке!
Поэзия как норовистый конь
С натянутыми туго стременами:
Артачится, чуть – чуть его затронь,
А из ноздрей – воинственное пламя;
Иль улетит к другим искать придел,
Где музыка души почует струны,
Чтоб сгусток мыслей факелом горел,
Не затухающим от ветра, что чуть дунул.
Конь победил – жокей почти низложен:
Стать всадником не каждому подстать.
Путь загодя поэту не проложен,
Он должен сердце и талант сверстать!

Освобождённый конь своим копытом
Взбивает воздуха Фонтанного коктейль.
Пред ним почти вселенная открыта,
В которой он почти свободный зверь!
Екатерина распахнула руки
Петровскими идеями полна:
Её поэты сочиняли не от скуки:
Героев чествовала строчкой вся страна!
Мы и сегодня видим эти лица
Героев, вставших на пути врага,
Которому земля России только снится,
Но иноземною не станет никогда!
Неповторимая узоров чехарда
На крышах, на балконах, где колонны
Стоят, словно солдаты, в два ряда
Достоинства и преданности полны!
А кони Клодта ускоряют бег,
Поводья стянуты уставшею рукою
И, не растаяв, замерзает снег,
Укрывшись тёмною Фонтанною водою.