Оголённые записки 62 Число Пи

ОГОЛЕННЫЕ ЗАПИСКИ ИЛИ ЕВГЕНИЙ ОГНЁВ


- Подождём мою маму?
- Подождём твою мать…

Игорёк



ЧИСЛО ПИ


Итак, Евгения ?закрыли?,
Судебное решенье совершили.
Поехал по этапу он,
В далёкий снежный регион,
На Крайний Север, в холода,
Куда не ходят поезда;

И пять часов (совсем не много),
Лететь ему прямой дорогой
В Норильск, на самый север мира,
Там ждёт тюремная квартира,
Но зоне строгой, но не очень:
?Пятнашкою? зовётся, между прочим.

Приличная, однако же, тюряга,
Осколок жалкий ?Норильлага?.
Про зону ту написано немало,
Мне женщина одна сказала,
Что ?черных?* правил нету там давно,
Там по закону всё - ?красно?.

Мне стоит написать про нравы
Тюремной зоны , про забавы
Там местных завсегдатаев,
И разных соглядатаев,
Авторитетных пацанов,
И просто русских мужиков.

Тюремные законы просты,
Как геморройные наросты.
Для человека с воли странны,
Болезненны, непостоянны,

Порою уморительно смешны,
Подчас опасны и подлы.
Зависят часто от колонии,
От воровского беззакония;

Конкретный некий человек,
Тупой начальник или зек,
Здесь властелин всегда, решала,
И всё творит чего попало.

Я тут и сам не разберу -
Как будто всё похоже на игру…
Тут на кону и жизнь твоя,
Где сам себе ты лишь судья.

В тюрьму попавший человек,
Теряет облик свой навек,
Он в жизнь людей уж не вернётся,
Всё навсегда перевернётся.

Здесь слепок древних жителей,
Всех наших прародителей,
И нравы проточеловеков,
Совсем из каменного века.

Ведь первобытное начало,
Заложено у нас с начала:
Оно в глубинах наших, в генах,
Его не старят перемены;

Лишь корректируют слегка,
Через года, через века…
А если попадёшь на дно,
Оно всплывёт как то г…но.

Тюрьма – пещера с вожаком,
Смотрящим вроде, паханом.
Из ближней челяди воры,
И зубы точат до поры,
Чтобы подставить вожака,
И власть подмять наверняка.
А в жизни разве же не так?
Чем выше власть, тем жестче враг.

Потом идут бойцы, жиганы,
И в основном тупняк, бараны,
На цырлах ходят, будь здоров -
Они опора паханов.

А есть ещё, конечно, ?суки?,
Иль стукачи, как по науке…
Вот им я не завидую ничуть,
Их ведь прибьют когда-нибудь.
Не жить им точно беззаботно,
Когда раскроют их работу,
На волю выйдут, так и там,
За всё ответят по годам.

Внизу отверженная каста,
Иль ?петухи?, иль педерасты;
Их за людей там не считают,
Как говорится, опускают…
Полно отверженных таких,
Средь слабых духом, голубых.

Тут скажут, мол виновны сами,
Что глупы, жалки временами,
И что психически больны,
И потому обречены.

Их зона не щадит, не лечит,
Ещё сильней она калечит;
Ужасная без меры участь,
Но есть и там ещё живучесть.

На зоне "типы" есть такие:
Барыги, крысы, шерстяные,
Бобры, вафлёры, кумовья,
И очень много мужичья…

Там есть шныри, чушки, форшмаки,
Муфлоны, черти и стремяги,
А с девяностых и ?братва?,
Вступила в новые права.

Кто там внизу, а кто в почёте,
Вы в Википедии прочтете.
А я вернусь к своей борьбе,
К лихой Евгения судьбе.

Как я писал, его закрыли,
И беззаконие совершили.
Попал в каморку он к бандитам,
Блатным мокрушникам сердитым,
Его спросили про статью,
И шконку дали на краю.



Москва 2021