Амок
книга сонетов
ПАМЯТИ САШИ ЧЁРНОГО
? … а вокруг от Ивановых
содрогается земля…?
Земную жизнь пройдя до середины,
я оказался в сумрачном лесу.*
Там люмпены жевали колбасу
и тихоокеанские сардины.
Я не встречал досаднее картины:
один сидел с бутылкой навесу,
второй уныло ковырял в носу –
и оба красноглазые блондины.
И я воззвал к Небесному Отцу:
- О, Боже! Не попасть бы в заваруху.
Как минимум – отвесят оплеуху,
но могут бить ногами, что есть духу,
и привести к печальному концу,
а мне такое счастье не к лицу.
* писано курсивом
… - 14 октября 2009
* * *
И слов не счесть, а нечего сказать.
Какая-то неведомая сила,
в зенит подняв, так низко опустила,
что мыслей воедино не связать.
Теперь сижу, покойной тёщи зять –
Харибда одесную, слева Сцилла
(на ошуюю места не хватило).
И взятки гладки. Что с больного взять.
Вот так всегда, когда из грязи в князи:
явилась муза (месяца…, числа…)
и, щедро пожелав поймать мне язя,
который между ног у девок лазит,
кивнула величаво и ушла.
А говорят, кто любит, тот не сглазит.
19 – 20 октября 2009
* * *
Я посмотрел в окно и удивился
ночному отражению в окне.
Когда б ни православный крест на мне,
пошёл бы в туалет и удавился.
Кто объяснит, зачем же я родился
и чудом выжил, ежели стране,
меня топившей с юности в вине,
я, по большому счёту, не сгодился?
Живу ненужный, бесполезный, зряшный,
пока здоровый и немного зрячий,
не жалости достойный инвалид,
совсем неглупый, в меру ироничный,
вполне красивый, очень неприличный,
пассивный социально индивид.
22 – 24 октября 2009
* * *
Между двумя крутыми берегами,
где каждый норовит во всей красе
прогарцевать по встречной полосе
и уцелеть при этом, где веками
из рода в род твердят за стариками,
что помирать собрался – жито сей,
где прихоть разговаривать стихами
не баловство, но дело жизни всей,
где удочками самыми простыми
апостолы таскают карасей,
и ангелы стреляют холостыми
забавы ради спасших Рим гусей –
я сам себя вожу, как Моисей,
без компаса задворками пустыми.
25 – 27 октября 2009
* * *
За три копейки по рублю
плачу лукавому холопу,
нахрапом ставшему к рулю,
от возмущения киплю
и, как обычно, через жопу,
со всем старанием рублю…
Хотел сказать: окно в Европу,
да плагиата не терплю.
Пишу стихи, когда не сплю,
но, сожалею, маловато,
коротковато, грубовато
и, с трезвых глаз и во хмелю,
чего греха таить, люблю
читать Евгения Нейштадта.
29 – 30 октября 2009
* * *
Пахнуло холодом. Зима
не за горами. Шатко, валко
гуляем по аллеям парка.
Как тут не выйти из ума,
когда безжалостная парка
без чуждой помощи, сама
сжигает дни и греет жарко
окоченевшие дома.
Она старается напрасно.
Наш быт суров и непригляден –
коль не тюрьма, то кутерьма.
Умрём, и сразу станет ясно,
что не стереть родимых пятен,
со лба не вытравить клейма.
1 ноября 2009
* * *
Все чего-то просят у Бога.
Кто спасения, кто вина
для спасения. Цель одна –
заслониться от быта убогого.
И когда сужу себя строго, я
понимаю – моя вина,
пусть невольная и немногая,
в том, что ноосфера больна,
что, засвеченная радарами
и огнями военных костров,
жизнь шатается под ударами
эпидемий и катастроф.
Окончательный счёт недаром и
не напрасно будет суров.
2 – 5 ноября 2009
* * *
Красноречивый, как сорока,
лесной костёр мне натрещал:
– Не забывай своих начал,
чтоб не раскаяться жестоко.
Несвоевременно, до срока
зачем оставил свой причал,
где ненавязчиво и строго
родной прибой тебя качал?
По глупости? По воле рока?
Теперь плетёшься одиноко
в неведомо какую даль.
Там нет ни Бога, ни пророка –
лишь бесконечная дорога
и беспредельная печаль.
7 – 8 ноября 2009
* * *
Всю жизнь твержу заученное впрок:
что свято место не бывает пусто,
и в огороде выросла капуста,
и в собственном отечестве пророк
нелеп и неуместен. Назубок
я знаю – в мире чуду места нету,
поскольку нашу хрупкую планету
исследовали вдоль и поперёк,
и привечают по фасону платья,
и Бог не фраер, и все люди братья,
и всякий овощ зреет в должный срок.
Шепчу невероятные проклятья,
отчаиваюсь, падаю в объятья
спасительных четырнадцати строк.
9 – 12 ноября 2009
* * *
Мне хорошо за сорок. Листопад
и склона жизни самое начало.
Казалось бы, ничто не предвещало
души моей стремительный разлад.
Она росла, что твой колхозный сад,
где яблоки на радость винодела,
не ведая закона и предела,
и в недород и в урожай висят.
Теперь никак не повернуть назад –
идущий по сомнительной дороге
до смерти обречён увечить ноги.
Я проиграл в два хода. Шах и мат.
Отцом клянусь, ползучий буду гад:
сонет – наркотик и сильнейший яд.
13 ноября 2009
* * *
При входе каждый вытянул свой фант.
Друзья мои, я слабый утешитель,
и потому – хотите ль, не хотите ль –
признайте очевидный этот факт
и подпишите с вечностью контракт.
А кто же я? Школяр или учитель?
Заблудшая овца или спаситель?
Мастеровой или негоциант?
Созвучных слов ловец и укротитель,
я только лишь поэт – на треть мыслитель,
на треть любовник, балагур на треть.
В который раз пришёл ноябрь. Слякоть.
Когда б ни смех, осталось только плакать
или, что много хуже, умереть.
9 – 14 ноября 2009
* * *
Жизнь можно вычерпать до дна
добычей хлеба и вина,
но лучше просто жить беспечно,
при этом понимать, конечно,
всегда, в любые времена,
что радость не продлится вечно,
и что Вселенная одна
непостижимо бесконечна.
А смертным дан удел такой:
согласно общему закону
забросим кеды за икону
и удалимся на покой,
чтоб в сентябре по небосклону
плыть облаками над рекой.
14 – 15 ноября 2009
* * *
Наверно, я от поезда отстал
и навсегда остался на перроне.
Сижу пенёк пеньком, как шут на троне.
Вокруг шумит большой базар-вокзал.
Ревут фанфары, сломана сурдинка.
Мы вольность променяли на устав.
Куда ни плюнь – везде законы рынка,
и каждый метит влезть на пьедестал.
О, Господи! Насколько я устал
смотреть на мир, где каждая снежинка –
воды несостоявшийся кристалл,
а не лебяжья лёгкая пушинка
из ангельских перин и одеял.
Так кем я был и кем в итоге стал?
16 – 17 ноября 2009
* * *
Уйдя из дома в поисках страстей,
ломаем шеи на альпийских тропах,
сбоим на неудобных поворотах –
об этом каждый выпуск новостей.
Я о другом. У света шесть частей.
В Америках, Австралиях, Европах
не перечесть оставшихся в сиротах
и медленно стареющих детей.
Ещё мы не сносили башмаков,
ещё шустрим с покупкой и продажей,
но мама не спасёт от дураков,
рубль не подарит, сказку не расскажет
и больше никогда уже не свяжет
ни свитера, ни шерстяных носков.
17 – 18 ноября 2009
* * *
Бывает, винопитием грешу,
но твёрдые имею убежденья –
не стоит потреблять для вдохновенья
марихуану или анашу.
Бывает также, сам себя смешу
дурацким смехом, словно рыжий клоун.
Капризной музой в темя поцелован,
я прошлое, как ветошь, ворошу
и не стихи забавные пишу,
а воздухом отравленным дышу,
и вас не осуждать меня прошу
за то, что я без пауз, во всё горло,
как на рассвете кочет, голошу –
мне грудь от восхищения распёрло.
18 ноября 2009
* * *
Родная, так и быть – я не Орфей
пока что, но и ты не Эвридика.
Мне было бы мучительно и дико
с тобой блуждать по области теней.
Я – не поющий розе соловей.
Обычно разговариваю тихо
или пугаю треском, как шутиха.
По сути, я домовый воробей –
люблю в окно чирикать на рассвете,
люблю дурачить жирных голубей
и на убой раскормленных свиней,
люблю смотреть, когда творенья эти
не замечают сослепу и сдуру
мою провинциальную фигуру.
20 – 21 ноября 2009
* * *
Своя судьба любая хороша.
Как можно ей пенять – не понимаю
и каждый день с восторгом принимаю,
рутину боязливую круша.
Пускай в карманах часто ни гроша,
Евтерпу вероломно обнимаю,
к сожительству дурёху призываю,
как долларами, рифмами шурша.
Моя непостоянная душа,
смиренница в самой своей основе,
то просит тишины, то жаждет крови
в неистовом порыве куража
и мается, когда не слышит в слове
хотя бы только эхо мятежа.
21 ноября 2009
* * *
Храм над рекою чудо как хорош
под серым небом, за литой оградой.
Меня там ждут и мне там будут рады.
Покаялся бы, но туда не вхож.
Всё правильно, когда себе не лжёшь
и на рожон не лезешь за наградой.
Стою, смущён сезонною утратой
в преддверии метелей и порош.
Внизу зажатый берегами Сож
в своём стремленье к югу неустанном
лежит, как меж Изольдой и Тристаном
не меч, а обоюдоострый нож.
Какое счастье – здесь и вдалеке –
жить в городе, стоящем на реке.
22 – 23 ноября 2009
* * *
Пряду века связующую нить.
Всё то, что было до меня разъято
с какой-то целью кем-то и когда-то,
я намертво могу соединить,
лишь дайте до конца договорить.
Не нужно мне ни серебра, ни злата
от вас – у самого ума палата.
Учите ваших бабок щи варить.
Скажу: ”Как знать,” – послышится: ”Казнить”.
Перепеваю песню то и дело.
Уже достиг заветного предела
и отправляюсь в Рим гусей дразнить.
Игру словами можно длить и длить,
но жажды всё равно не утолить.
24 – 25 ноября 2009
* * *
Ещё по мне скучает Персефона.
В своём жилище с окнами на юг
и видом на Тельца и Ориона
о пору гололедицы и вьюг
я всякий раз вполне определённо
испытываю радостный испуг,
когда закономерно и законно
Земля условный замыкает круг.
Нависнув над перилами балкона,
сморю в зеницы вечности сам-друг.
Спасаясь от разлада и раскола
и душу охраняя от разлук,
люблю ночное небо созерцать
и папиросным огоньком мерцать.
26 – 28 ноября 2009
* * *
Всё б Ариадне слёзы лить,
обняв героя на дорогу,
в морской пучине хоронить
его до времени, до сроку.
Ну, чем её развеселить?
Чем успокоить недотрогу?
Забавы ради сочинить
сонет? элегию? эклогу?
Так, развлекаясь понемногу
невольной магией письма,
я надоел себе весьма.
Пришла пора залечь в берлогу.
А как вы думали? Зима...
И хорошо. И слава Богу.
24 – 29 ноября 2009
* * *
Отечество, как чёрная дыра,
в один присест глотает с потрохами
посмевших правоверными стихами
не осквернить ни мыслей, ни пера.
О, Господи! Дожить бы до утра
в своей шкатулке за семью замками,
чтобы чуть свет подняться с петухами,
не зная горькой участи Петра.
И дай мне силы избежать искуса,
имея дар, продаться за талант
(по-нашему – без малого два пуда).
Из жадности продешевил Иуда.
Бездарный оказался коммерсант,
а вспоминают чаще, чем Иисуса.
30 ноября – 2 декабря 2009
* * *
Лишь только для того, чтобы извлечь
или смарагды, или изумруды
(что суть одно, но не об этом речь),
ворочать слов немыслимые груды.
Перемывать отвалы. Плавить руды
железные. Хлеба и булки печь.
А после в одночасье от простуды
скончаться и под памятник залечь.
Мы на планете – плесень и парша.
Нам через поколение едва ли
поверит кто-то, что и мы пылали,
и стоили поболее гроша.
– Да, – скажут, – было тело. А была ли
взыскующая вечности душа?
29 ноября – 3 декабря 2009
* * *
Теряю выражение лица,
под пятками утрачиваю почву.
Со счёта сбился, сколь ночей воочью
не вижу Ориона и Тельца.
Сонет слепил, а он по швам трещит.
Подсунул музе – изорвала в клочья,
охаяла и подняла на щит
в таких словах, что ставлю многоточья.
Крылатый мой скакун зашился в стойло,
жрёт сено и копытом не стучит.
По пятницам в тоске лакаю пойло –
пить невозможно, просто факин шит.
Где Комарово? Шахматово? Тойла?
Ну, кто-нибудь на помощь поспешит?
5 – 7 декабря 2009
* * *
И как ещё только жива
несчастная наша планета,
когда передоз це-о-два
страшнее ствола пистолета?
Плутоний, дейтерий, дрова –
чем будет надежда согрета,
не скажет людская молва,
не знают скрижали завета.
Настырно вгоняю слова
в прокрустово ложе сонета,
тяну, ампутирую – это
даёт кой-какие права
себя принимать за поэта,
но кругом идёт голова.
8 – 10 декабря 2009
* * *
На улицу выйду морозным
воскресным декабрьским деньком
и буду предельно серьёзным
со всеми, кто мне незнаком.
Я маленьким детям и взрослым,
осыпанным первым снежком,
могу показаться курьёзным
с огромным заплечным мешком,
похожим на Деда Мороза.
но без бороды и усов,
стремительнее паровоза
спешащим на праздничный зов.
Какая нелепая поза –
прожить, не подняв парусов…
10 – 11 декабря 2009
* * *
Имею законное право
по жизни и по судьбе
идти против шерсти направо,
налево оставив толпе.
Какая мне разница, право –
на берег другой приведёт
паромная ли переправа,
не видный ли с этого брод.
Отвечу за каждое слово,
за каждый зигзаг на пути.
Пускай понаплёл я пустого,
чего б и не надо плести –
прости меня, Боже, слепого.
Таким уродился. Прости.
11 декабря 2009
* * *
Мы слов Его не поняли, увы:
– Очнитесь, маловерные невежды.
Душа и тело пищи и одежды
не больше ли? О том забыли вы?
И лишь тогда узнаем наяву,
когда возьмут к последнему ответу,
что сыну человеческому нету
на свете места приклонить главу.
Кому не лень незнамо сколько лет
мне тычут в нос Рокфеллера и Креза:
мол, денег нет, недвижимости нет.
На это у меня один ответ:
– Как сталь по преимуществу железо,
так я по преимуществу поэт.
12 – 14 декабря 2009
* * *
Бессонница. Когда же утро?
Не возбуждает неглиже –
какая, к чёрту, Камасутра,
когда сомнения в душе.
Часы постукивают нудно.
Ворочаюсь, как на еже,
и вскакиваю поминутно
почти в истерике уже.
Быть может, правильно и мудро,
что жизнь – не мёд и молоко,
что всё так омутно и мутно,
и до рассвета далеко?
Ох, мысли про житьё-бытьё,
переходящие в нытьё…
… – 15 декабря 2009
* * *
Один полцарства за кобылу,
другой полжизни за мечту,
но, вспоминаю, дело было:
я замер, как на взлёте Ту,
неторопливо разбежался,
непринуждённо полетел.
И вслух никто не обижался,
что я достиг, чего хотел –
парил без крыльев за плечами,
едва руками шевеля.
Внизу, на отмели песчаной
моллюски вили вензеля.
Господь не выдумал печальней,
чем белорусская земля.
… – 25 декабря 2009
* * *
Я даже с ветра поле
сорвал бы барыши,
когда о горькой доле
слабал бы от души,
о том, что в мыслях реже
вспухают мятежи,
и за окном всё те же
вороны да стрижи.
Как лошадь на манеже
заученно кружи,
но не забудь – понеже
заточены ножи,
жить муторно в неволе
без веры в миражи.
… - 25 декабря 2009
* * *
Не затяну Аве, Мария,
чтоб слышно было за версту,
не всхлипну, как Иеремия –
все эти звуки в пустоту.
Не княжил я во дни былые,
меня не ростренакусту.
Замкнув ряды передовые,
я не погибну на посту.
Я закопался в суету.
Под солнцем это не впервые.
Мою привычную кнуту
трудоголическую выю
намяли дрязги бытовые,
похерив всякую мечту.
27 – 30 декабря 2009
* * *
Его просили: ”Дай нам днесь…”
И он двенадцати коллегам
сказал: ”Вы им подайте есть,
сим голодающим калекам”.
А мы живём сейчас и здесь,
но к небу глаз поднять не смеем
лишь потому, что был осмеян
принёсший в мир благую весть.
Ошибкам нашим счёту несть.
Мы суетливы и бездарны.
Нам эту ношу вечно несть.
Воспримем по заслугам честь
и будем тихо благодарны
за то, что Он меж нами есть.
25 декабря 2009 –
4 января 2010
* * *
Меня до слёз пробило на хи-хи.
Циничней, чем патологоанатом,
могу прилично, а могу и матом
изобразить, как пишутся стихи.
О том немало всякой чепухи
поведано доселе нашим братом.
Не верьте – брешем языком богатым,
как рыбаки, отведавши ухи.
Всё много прозаичнее. Накатом
приходят, аномалией природной
являются и давят массой всей.
И, если не случились плагиатом,
то остаются в памяти народной
навечно, как дерьмо и Енисей.
6 – 7 января 2010
* * *
Ошибка в том или вина,
что нежная моя природа
под микроскопом не видна
и увядает год от года.
Кому теперь она нужна,
такая стрёмная хвороба?
В ней ни гламура нет, ни стёба,
и пользы тоже никакой.
Осталось выйти на покой
и спрятаться за крышкой гроба –
там ненасытная утроба
в своём величии смешна,
и даже толстая мошна
червям могильным неважна.
10 – 18 января 2010
* * *
Когда бесплодная зима
опустошительным набегом
гнетёт безжалостно и снегом
пытает стылые дома,
я понимаю, что сама
собой поэзия напрасна,
но праздностью своей прекрасна.
Игра капризного ума,
она является всегда
из ничего, из ниоткуда
и утоляет, как вода.
Срамно, что, призывая чудо,
я осторожней, чем Фома,
и лицемерней, чем Иуда.
19 – 24 января 2010
* * *
Тому назад почти две сотни лет
невдалеке от папского престола,
пока не помер, жил один поэт
происхожденья самого простого.
Других таких и не было, и нет.
Как до и после многие поэты,
он в стол писал скандальные сонеты –
две тыщи с лишним как один сонет.
Однако что-то сдвинулось в природе
нечаянно. Певец простонародья
перековался на иной манер.
На небеси – те просто охуели:
“Синьор Джузеппе Джоакино Белли
в цензуре верно служит? Лицемер…”
26 – 28 января 2010
* * *
Простые радости люблю,
и потому не вижу прока
служить целковому рублю.
Ходили. Гиблая дорога.
Он не один в окошке свет.
Приятнее в жару на речке
позагорать, в мороз на печке
погреться. Жалко, печки нет.
Но надобно иметь доходы.
От воскресенья до субботы,
как жёрнов мельничный, кружусь.
И нипочём не побожусь,
что до предсмертныя икоты
от слов своих не откажусь.
26 – 30 января 2010
* * *
Ты бросил семя, и взошёл росток,
по нашим временам довольно странный,
без явной тяги к почве иностранной
и с влажными глазами на восток.
Твой голос я. Твой глиняный свисток.
Простая, незавидная музыка.
Уж лучше так, чем вовсе безъязыко.
Удел немых заведомо жесток.
Пусть отвернутся други и родня,
преследуют обиды о напасти,
кошмары ночи и заботы дня
терзают тяжело и рвут на части –
не оставляй очаг мой без огня
и в день седьмой не забывай меня
4 – 5 февраля 2010
* * *
Негаданно февраль ворвался в дом.
Очередной постылый день рожденья
исчез в морозном небе голубом,
как морок и простое наважденье.
Зима сама в бессилии своём
сошла на нет. На том и порешили –
коль эту худо-бедно пережили,
Бог даст, и не одну переживём.
Что там ещё осталось до весны?
Пустяк. Всего каких-то три недели.
И не заметишь – разойдутся вмиг.
Воронам тесно в кроне у сосны.
Эй, чёрные! Уймитесь, в самом деле!
Не подобает каркать на своих.
7 февраля 2010
* * *
В прах вдунул жизнь и поместил в саду
Эдема под присмотром, на виду,
где дерево познания в плодах,
и золото, и оникс, и бдолах,
и реки, омывающие сад –
Фисон, Гихон, Хиддекель и Евфрат.
Там птиц, скотов и гадов имена
впервые прозвучали. Чья вина
в том, что научный опыт был недолог,
и самый первый на земле биолог
был обречён безрадостным трудам?
Соври мне без зазрения, Адам:
не равно ль было – Ева ли, Лилит
придёт, увидит и закабалит?
8 – 10 февраля 2010
* * *
Один, как бомж, скитался днём с огнём.
Чего народ ни говорил о нём!
Другой сломал привычный ход вещей
и занялся засолкой овощей.
Но эти два античных чудака
в историю попали на века.
В историю и я бы угодил,
когда бы что покруче учудил.
К примеру, помер от свиного гриппа
или возглавил, скажем, гей-парад,
а то уже который год подряд
досадно слышать рассужденья типа:
“У всякого Сократа есть Ксантиппа,
не у любой Ксантиппы свой Сократ“.
10 – 12 февраля 2010
* * *
Февраль волочит канитель
свою серебряную, следом
истает март, сплывёт апрель,
и в мае (не сочтите бредом)
предложит честную дуэль
блаженный соловей на пойме.
Я напою. И ты напой мне
на бис, пернатый менестрель.
К барьеру! Тотчас же начнём –
и время есть, и есть о чём,
и Ипокрена бьёт ключом,
и общество располагает.
И светлый ангел за плечом
спасает и оберегает.
12 – 13 февраля 2010
* * *
Меня, любимая, прости
за глупый анекдот.
Как быть? Хоти ты, не хоти –
я этот, а не тот.
В Рим упираются стези,
но странный оборот –
язык, типун его срази,
до Киева ведёт.
Унынье ныне не в чести,
и дел невпроворот.
Свисти, соловушка, свисти!
Не будет денежки в горсти –
о том напрасно не грусти.
С любовью повезёт.
16 февраля 2010
* * *
О чём ещё планиду попросить?
Избавить от избыточного груза?
Куда уж легче – муза не обуза,
готов до смерти на руках носить.
Дорог на карте – не исколесить…
Открыты все, как на бильярде луза,
и глаз, уставший бегать и косить,
горит, как уголь из Экибастуза.
Но близок локоть, да не укусить.
Вольно мне было смолоду тусить,
а после на развалинах Союза
без устали рыдать и голосить.
Осталось только выпить, закусить –
имеются коньяк и кукуруза.
18 февраля 2010
* * *
Признаюсь вам, я не читал Корана
и Библии я тоже не читал –
для краткого знакомства пролистал,
вдохнул религиозного дурмана.
Не осуждайте. Кто тут без изъяна?
Премудрые недаром говорят:
“ Чем выше к небу лезет обезьяна,
тем более заметен ейный зад“.
На небе – так и вовсе зоосад:
созвездья Козерога и Барана,
Пегаса, Скорпиона и Кита.
Поэт вздохнул немного лет назад:
“Смешно бы было, ежели б не странно…“
А я добавлю проще: “Лепота!“
18 февраля 2010
* * *
О чём ты, милая, грустишь?
Ведь я души в тебе не чаю,
хотя порой не привечаю,
чем подрываю свой престиж.
Случается, озорничаю –
по дому прыгаю, как чиж,
или, надувшись аки мышь,
сижу на кухне и скучаю.
Ты из-за этого ворчишь,
в сердцах тарелками стучишь,
я адекватно отвечаю.
Пойду, куплю пирожных к чаю…
Меня, убогого, простишь,
и снова будет гладь и тишь.
20 февраля 2010
* * *
Нам греки роман тискали веками,
мифической жестокостью сразив,
когда повествовали, как Сизиф
на гору пёр свой окаянный камень.
Волок его то плавно, то рывками,
то к животу прижав, то на горбу,
и, отвергая всякие табу,
пинал ногами и катил руками.
Так, как и он, пощады не просил я
у князя преисподней, сатаны,
когда мои потуги и усилья
им были на провал обречены.
И с треском прорастающие крылья
прорвали кожу стёртую спины.
21 – 23 февраля 2010
* * *
Утрачена культура пития.
Обильно опоила Ипокрена.
Я захмелел. Мне море по колено.
Тушу струёй костёр небытия.
Пришла пустой из проруби бадья.
Не клюнула ни щука, ни русалка.
Не задалась подлёдная рыбалка
у бедного мальчонки для битья.
Иначе быть не может, если я
не ферзь, не слон, не лошадь, не ладья,
не проходная фланговая пешка.
Разыгрывает время свой гамбит,
и вот – не искалечен, не убит,
а просто в жертву принесён Олежка.
23 – 24 февраля 2010
* * *
Лирического требуют героя…
Ну, чем я не лирический герой?
Он безуспешно лечит геморрой –
я до сих пор не знаю геморроя.
Приуменьшать не стану – я другой
(такого не отыщете другого).
И всё, что есть на свете дорогого,
делю, не сожалея, с дорогой.
Ещё словесной балуюсь игрой,
но двадцать лет в театр ни ногой.
По пятницам, как правило, бухаю,
а протрезвею – думаю порой:
- Зачем живу? В семье своей изгой,
я вечерами тихо подыхаю.
25 – 26 февраля 2010
* * *
Наш мир лишь порождение идей
Иеговы, Кришны, Господа, Аллаха.
Поэзией в нём поднятый из праха,
я четверть века жил среди людей,
вслепую продираясь через годы,
как сын отца, но не отцова тень.
День изо дня сменялись ночь и день,
стояли непогоды и погоды.
И в этой суматохе постоянной,
бушующей на нашей окаянной
планете – не придумаешь земней,
мне повстречался мальчик лучезарный,
танцующий на площади базарной
под вечно звёздным небом – Водолей.
27 февраля 2010
ПАМЯТИ ОСИПА МАНДЕЛЬШТАМА
?…у вечности ворует всякий,
а вечность – как морской песок…?
Наш бивуак в верховьях Колымы
стоял в распадке, на лесоповале.
Мы пни себе на топку корчевали
и ни черта не понимали мы.
С годами поумнели все немного.
Клянусь, что этих лиственничных пней
я не забуду до скончанья дней
и вспомню у последнего порога.
Живу, зажатый временем в тиски
двух дат, не холодею от тоски
смертельной и движеньями простыми
вперёд по мановению руки,
как бедуин на корабле пустыни,
дрейфую через вечности пески.
28 февраля 2010
* * *
Зима простилась было с нами –
подтаял снег, упал мороз,
но март явился со штанами,
он стопку целую принёс.
Уже девицы с пацанами
мечтают, как придавят форс –
заблещу голыми ногами,
предъявят на осмотр торс.
И полудрагоценный камень
небесной тверди, лазурит,
над сёлами и городами
порою взоры веселит,
а то нырнёт за облака, и
снег неожиданно валит.
3 – 4 марта 2010
* * *
Как и во время оно, при Горохе,
в мирском существовании своём
блаженные, шуты и скоморохи
пророчим, балагурим и поём.
Нас вечности бездонный водоём
поит и хлеба выдаёт по крохе,
чтоб сдуру не загнулись по дороге,
которой мы бредём или ведём
под солнцем, снегопадом и дождём
согласных мыкать горе вместе с нами.
И намертво зажатые делами,
кто сам с собой, любимым, кто вдвоём,
а чаще, по традиции, втроём
сидим до ночи и от страха пьём.
6 марта 2010
* * *
Мороз и снегопад в начале марта,
когда привычней были бы дожди…
Могу сказать, как дальше ляжет карта –
так нашепчу, что к бабке не ходи.
Воды с полей стечёт – хоть пруд пруди,
на пойме луг зальёт до горизонта.
Купаться ещё вроде не сезон-то,
а пляжниц будет – глаз не прогляди.
Потом уж разойдутся соловьи
в кустах за речкой. И наступит лето,
наперекор каким-нибудь приметам
дождливое. Но не хочу об этом
и думать, мой любезный визави.
Как там французы бают? Се ля ви?
7 марта 2010
* * *
И что я постоянно ною?
Спокойнее, не надо ссать…
Ведь не слабо же было Ною
ковчег рубить, скотов спасать,
что потяжеле, чем писать
сонет, пускай и в жизнь длиною,
и балагурить с перепою,
и в рифму языком чесать.
А я ни дня не отдыхаю –
по белу свету распускаю
то вороньё, то голубей,
и за поэтом повторяю,
что я другой земли не знаю,
где б небо было голубей.
8 марта 2010
* * *
В корчме на литовской границе
сижу, сочиняю сонет.
Уж полночь. Поспать бы. Не спится.
Ни в чём равновесия нет.
Экрана мерцающий свет.
Безумные пьяные лица.
Мне так одиноко, сестрица,
несчётное множество лет.
Разлук и сомнений букет
мою украшает халупу.
Взываю, как это ни глупо,
но слова не слышу в ответ.
Лишь вечность и мерно, и скупо
минуты прессует в брикет.
8 марта 2010
ПАМЯТИ АРСЕНИЯ ТАРКОВСКОГО
?…с Овидием хочу я брынзу есть
и горевать на берегу Дуная…?
Есть одна теорема
(все другие не в счёт),
что не Лета во время –
время в Лету течёт.
И метель, завывая,
неотвязно влечёт
то ль на берег Дуная,
то ли дальше ещё.
Против нормы и правил
на обратный отсчёт
кто будильник поставил?
Мне никто не ответил –
ни поэт-звездочёт,
ни космический ветер.
9 марта 2010
ПАМЯТИ НИКОЛАЯ РУБЦОВА
?…так замети меня к едрене матери,
метель-метелица, ох, замети…?
Покоя не ищи. Покоя нет
ни на просторе моря-океана,
ни в глубине гранёного стакана,
когда ты по рождению поэт.
И сколько там ещё осталось лет
в запасе до последнего крещенья,
когда приказ покинуть помещенье
всё разрешит и выведет на свет?
Не суетись под выстрелом, подранок.
Коль ко двору придёшься – сунут пряник,
а взбрыкивать начнёшь – покажут кнут.
И если не зарежут, то распнут
или натянут шкуру на подрамник
чтобы лубок сварганить в пять минут.
9 – 10 марта 2010
* * *
Откуда только лезет эта ересь?
Бегут, как тараканы из углов,
порою соль земли и звёздный перец,
но чаще череда напрасных слов.
С упорным трудолюбием ослов –
лежу, сижу, хожу – всегда рифмую.
Поэзия (я так сказать рискую)
моя не знаю, из каких основ.
Руины Древней Греции и Рима,
быть может, только тем и хороши,
что всё там осязаемо и зримо –
два пишешь в строку, три в уме держи.
А тёмная материя души
неуловима и неизмерима.
11 марта 2010
* * *
Смотрю на догорающий костёр.
Седой золой подёрнутые угли
ещё мерцают. Многие потухли.
И ужас одиночества остёр.
Бравирую прилюдно, как бретёр
под выстрелом. А времени катана
над головами свищет неустанно –
и мы теряем братьев и сестёр.
Роптать напрасно. Я не вечен тоже,
но думать не хочу о той поре,
когда придёт конец моей игре.
Зачем всё так устроено, о, Боже,
что о Неве не думают на Соже
и редко вспоминают о Днепре?
12 марта 2010
* * *
И всё бы хорошо, да не звенит
синица за окном с весенней дурью,
снег почернел от грязи, и зенит
унылый глаз не радует лазурью.
Рассеял домочадцев по углам,
насупился, как сыч, не балагурю.
И крайним сделать некого. Я сам
посеял ветер – пожинаю бурю.
Да, прав поэт: на свете счастья нет…
Опять с пятью тузами вышел мизер.
В придачу отключили Интернет
за неуплату – пялюсь в телевизор.
А был бы персональный кабинет,
я б сочинил порадостней сонет.
13 марта 2010
* * *
Нелёгкая стезя земным поэтам
досталась, неизменная в веках –
один, как бог, гуляет по планетам,
другой, как лох, витает в облаках
и с мельницами бьётся не на страх,
дрожа от страха, и зимой, и летом,
не забывая ни на миг при этом,
что боль и радость – всё в его руках.
У каждого из нас свой символ веры,
что не даёт продаться на галеры
и затеряться в богословской мгле.
Живу, непримечательный и серый,
как воробей, частица ноосферы –
прикован гравитацией к земле.
14 марта 2010
* * *
Со светом тень играет в прятки.
По синю небу облака
не то летят издалека,
не то мятутся в беспорядке.
И на земле – одни загадки.
Не поднимается рука
включить по полной дурака –
читаю, делаю закладки.
Мне мироздание – не цацки…
Эйнштейн, Козырев, Вернадский
вселенско-планетарным шоу
ввели рассудок в исступленье,
а тут ещё для подкрепленья
нарисовался Левашов.
15 – 16 марта 2010
* * *
Пишу сонет, чтобы писать сонет.
Обычное искусство для искусства.
Когда героя и в помине нет,
сгодятся короли или капуста.
И сколько бы ни жил на свете лет,
кулеш в моём котле кипит негусто,
но кобре век не одолеть мангуста –
я всё же Божьей милостью поэт.
Пускай ещё не уготован пир,
и платье всё заношено до дыр,
есть у меня пронзительное чувство,
что никогда не пошатнётся мир,
покуда дует в дудочку факир.
Я, господа, закончил… Дупль пусто!
16 марта 2010
* * *
Бутылочку креплёного возьмём,
вздохнём сакраментально: “Бабы дуры…
А где же Беатриче и Лауры?
Ищи-свищи прелестниц днём с огнём“.
Потянемся лениво и зевнём,
за ухом поскребём, потрём под носом,
для тонуса полчасика всхрапнём,
в который раз помыслим над вопросом:
“Что было раньше? Курица? Яйцо?“
Потом хлебнём винца, покурим травки.
И вот – готовы новые Петрарки,
И Данте Алигьери налицо.
Но как унять коварный этот зуд,
когда слова то лезут, то ползут?
17 марта 2010
* * *
Сошёл бы снег, и вылезла трава –
я бы вокруг смотрел повеселее,
прошёлся бы пижоном по аллее
и музу закадрил, как дважды два.
У ней бы закружилась голова
от пьес моих. И млея, и хмелея,
она бы поняла, что на игле я
сижу сонетной и дышу едва.
А жизнь уходит, на глазах мелея.
Хула, хвала, халява и халва
волнуют незначительно. Милее
свои на рифму сохранить права.
И, падкий на красивые слова,
туза червей тяну из рукава.
17 марта 2010
* * *
Весна, тягучая, как мёд,
уже ступила на дорожку,
но не пускается в намёт –
трусцой и шагом понемножку
то пробежится, то пройдёт.
Я утром подошёл к окошку,
а там всерьёз, не понарошку
темно, морозно и метёт.
Всему приходит свой черёд,
и парка в ненасытный рот
суёт очередную ложку.
И беззастенчиво берёт
меня в суровый оборот.
Захочет – сделает подножку.
18 марта 2010
* * *
До сих со дней последних февраля
стоит невероятная погода.
Адепты ждут повторного прихода,
нам скорый апокалипсис суля.
Не дольний путь, а мёртвая петля.
И время интересней год от года –
взбесились все наличные поля,
рассудком скорбной сделалась природа.
По буеракам вечности пыля,
старушка наша добрая, Земля,
грохочет, как гружёная подвода.
Мне этот цирк не стоит ни рубля.
Присутствую, планиду не хуля,
по прихоти и воле кукловода.
18 марта 2010
* * *
Наверное, меня попутал бес –
сомнения терзают бедолагу.
Кому молиться? Господу? Аллаху?
Слова не долетают до небес.
А мир вокруг шумит, как тёмный лес.
Я в нём брожу с опаской, но без страху.
Всё тщетно. Как античный Ахиллес
не догоняю даже черепаху.
Однако может статься, что с размаху
ещё рвану до пояса рубаху
за мудрость и технический прогресс,
чем вызову посмертный интерес:
“Поэт, увы, отмучался. Мир праху.
Закончен утомительный процесс“.
19 марта 2010
* * *
Ну, наконец-то ночь короче дня,
а это означает, что планета
вошла в астрономическое лето.
Событие так радует меня,
как если сено с клевером – коня,
и рифма необычная – поэта,
брандмейстера – последний всплеск огня,
и астронома – новая комета.
Благословенна вечная война
кромешной тьмы и солнечного света.
Лишь ею человечество согрето,
и наш перпетуум мобиле она.
Один сижу на кухне у окна
и ожидаю нового рассвета.
20 марта 2010
* * *
Мы среднестатистический народ.
Нас каждый, кто решительный и жадный,
хватает непосредственно за жабры
и на расправу скорую ведёт.
Когда ты не последний идиот
и возмущённый поднимаешь голос –
рублём и палкой затыкают рот,
не обинуясь даже ни на волос.
Неосторожно пошутил Всевышний:
болтаемся, как на каштане вишни,
под жарким солнцем, проливным дождём
в отечестве, где каждый третий лишний.
И если мы из океана вышли,
то в океан обратно и придём.
20 марта 2010
* * *
На смену суетности, лени,
бездумности прожитых дней
явилось время осмыслений
себя, событий и людей.
И я ни первый, ни последний,
кому немногое видней
в пустых потугах поколений
на славословие вождей.
Я, как и все, бесправный пленный
у бесконечности Вселенной
и узник времени на век,
который Господом отпущен –
своей дорогою идущий
обыкновенный человек.
21 марта 2010
* * *
Ох, не накликать бы беды
своими дерзкими словами
и не отведать бы с мольбами
мне вместо хлеба лебеды.
Теку дорогою воды,
стены построить не пытаюсь,
как несгибаемый китаец –
неблагодарные труды.
И мавзолеи, и дворцы –
всё обращается в руины.
От времени, как от лавины,
ни увернуться, ни уйти.
Не затеряется в пути
лишь только посвист соловьиный.
21 марта 2010
* * *
Мутит рассудок и слепит глаза
проклятая сонетная проказа.
Не слушает ни просьбы, ни приказа
и ломится, как в огород коза.
Прижала, хоть ложись под образа.
Стал водку пить – не помогла, зараза.
На дню приходит по два, по три раза,
а то и чаще. И послать нельзя.
Достал и домочадцев, и жену.
Строчу в блокнот, когда и где придётся –
минуты на дела не остаётся.
Во сне пишу и, отходя ко сну.
На помощь! Помогите! Я тону!
А вылечусь – завою на луну…
21 марта 2010
* * *
Меня ещё не поместили в книжки,
не слышно дифирамбов и фанфар,
но я, как все реальные мальчишки,
конкретно отвечаю за базар.
Дрова в огонь мечу без передышки,
в котле нагнал, не знаю сколько бар.
Пора бы испустить излишний пар,
чтоб ненароком не сорвало крышки.
С игрой в слова знаком не понаслышке –
давно имею этот Божий дар.
Стихи не деньги мне и не товар.
До смерти одолели кошки-мышки.
Я сам открыл все вентили, задвижки
в надежде истощить резервуар.
21 марта 2010
* * *
Поэты, как бродячие собаки
шныряют в деревнях и городах
с бредовыми идеями в умах –
ни дня без строчки и ни дня без драки.
Буяны, скандалисты, забияки
по большей части только на словах,
а чуть дойдёт до дела – обиняки,
осанна с аллилуйей на устах.
Немногим лепо числиться в шутах
или, на крайний случай, в скоморохах –
их треплет, как байдару на порогах,
они гудят, как ветер в проводах,
юродствуют и при больших дорогах
теряют буйну голову в кустах.
21 марта 2010
* * *
Туманная осенняя суббота
расставила стрелков на номера,
и началась азартная игра
со смертью под названием – охота.
А я ещё не вызубрил урок
и в жизни своего не занял места,
и плохо знаю, из какого теста
меня лепил небесный хлебопёк.
Сшибаю ветви тонкие рогами
или в одной шеренге со стрелками
стою в тирольской шляпе набекрень?
Не знаю ни о шкуре, ни о славе,
и в этой упоительной забаве
кто я? Охотник или же олень?
21 марта 2010
* * *
Наверно, надо поспешить –
пришла весна, набухли почки.
Пора над i расставить точки
и окончательно решить,
как полагаем дальше жить.
В согласии? Поодиночке?
А проводить деньки и ночки
членораздельно иль грешить?
Костюмчик можно перешить,
сменить нательную сорочку.
Не станем ставить лыко в строчку –
к чему былое ворошить?
Ведь я себя не извиняю
за то, что с музой изменяю.
22 марта 2010
* * *
Зачем я затеваю эти споры,
которые ни сердцу, ни уму?
Известно, что пустые разговоры
не добавляют чести никому –
ни мне, ни оппоненту моему.
Горяч не в меру, на расправу скорый,
меня уподобляет он дерьму.
В ответ мечу гнилые помидоры.
Фехтуем деревянными мечами,
жонглируем футбольными мячами.
А сел бы да подумал, голубок:
“Что он Гекубе? Что ему Гекуба?“
Срок подойдёт – мы оба врежем дуба.
Такой неутешительный итог.
22 марта 2010
* * *
В мозгу не то, чтобы бедлам,
но, я сказал бы, беспорядок –
есть много не политых грядок
и под забором всякий хлам.
Наука тоже Божий храм,
в котором ничего на веру
ни новобранцу-пионеру,
ни умудрённым старикам.
Просторы знания бескрайни.
Передо мной, как на экране,
чеканят шаг, за строем строй,
все постулаты, теоремы,
законы, формулы, проблемы,
а я же в них – ни в зуб ногой.
23 марта 2010
* * *
В душе пороюсь, как в пустом кармане
и ломаной копейки не найду.
Как объясню высокому суду,
когда меня он уличит в обмане,
что никогда не помышлял о манне
и к своему великому стыду
страдал на радость или на беду
одной из самых безобидных маний?
Не оправдав надежд и ожиданий,
маршрутом установленным иду
вперёд и по прибытии не жду
ни пересудов, ни воспоминаний.
До встречи. А в раю или аду –
ответ лежит вне сферы наших знаний.
23 – 24 марта 2010
* * *
Нетрезвый Модильяни Амедео
и безупречный Пабло Пикассо
не ладили порою. Было дело.
Как говорится, факты налицо.
Не в этом суть. Чем дальше, тем нелепей –
душой рискну за красное словцо.
Мне в этом увлекательном вертепе,
где часто учит курицу яйцо,
ничем не помогла слепая дева,
но, видит Бог, она того хотела
и что есть сил вертела колесо.
Что обретут наследники поэта?
Пустяк, два-три сомнительных сонета
с изрядно бедной рифмой. Вот и всё.
23 – 24 марта 2010
* * *
Я погрузился в творческий запой,
но этому ничуть не возражаю
и с наслажденьем тело погружаю
в стихосложенье, как шахтёр в забой,
за что себя безмерно уважаю.
Мужчина хоть куда – не голубой,
не пьяница запойный записной.
А рифмоплёт? Так это к урожаю.
Ничем и никому не угрожаю –
ни голодом, ни мором, ни войной.
Надеюсь, жив ещё читатель мой,
которого я в душу поражаю.
Чтоб не решили: человек больной,
на завтра объявляю выходной.
24 марта 2010
* * *
Напрасно. Не удастся отдохнуть.
Уж сколько раз я зарекался, братцы,
под страхом смерти за чернила браться,
чтобы писать сплошную блажь и муть.
За хвост пытаюсь ухватить я суть –
увиливает, подлая гадюка.
Аукаю, а мне в ответ ни звука.
Умаялся – ни охнуть, ни вздохнуть.
Но, кажется, дошёл до хулиганства,
поскольку непохожи на шаманство
и на святой подвижнический бред
рифмованные эти эскапады
и слов неистощимых водопады –
сонет на завтрак и в обед сонет.
24 марта 2010
* * *
Прошу простить, что отхожу от темы,
и не хочу в полемику вступать.
Ответы на вопросы: кто мы? где мы?
язык не повернулся бы назвать
предлогом для того, чтоб написать
недужное подобие поэмы
с подробным изложением системы
воззрений на себя и благодать.
И всех предчувствий вслух не передать,
и всех последствий не предугадать.
Я духом слаб и не гожусь в пророки.
Мне было бы достаточно идти,
облегчив душу, до конца пути
и просто не споткнуться на пороге.
24 марта 2010
* * *
Я обещал и, значит, отдыхаю,
очередных шедевров не пишу,
и, словно печка, жаром не пышу,
и, как пожар в степи, не полыхаю,
но с музой распрощаться не спешу,
иначе, право слово, забухаю,
и, чтоб уйти подальше от греха, я,
пожалуй, мимоходом согрешу –
один-другой сонет да сочиню
и с глаз долой запрячу их на полку.
Тогда и день не пропадёт без толку,
и деловую хватку сохраню.
Вы, жертвы безобидного обмана,
друзья мои, простите графомана.
25 марта 2010
* * *
В моём забытом Богом городке,
провинциальном, по большому счёту,
все мужики линяют на работу,
чтобы побыть от дома вдалеке.
И я в своём походном рюкзаке
из года в год несу одну заботу:
как без урона пережить субботу
и в воскресенье выйти из пике?
Здесь праздники случаются нечасто,
и вещие слова Екклесиаста,
что суета сует всё суета,
несут меня к убогому дивану,
как некогда по морю-океану
несли планету нашу три кита.
25 марта 2010
* * *
Зачем тебя придумали, сонет,
лихие кавалеры и монахи?
И не жилось канальям в божьем страхе!
Теперь ни днём, ни ночью спасу нет.
И каждый, кто поэт и не поэт,
живущие в пентхаусе, в бараке –
мы с юных дней до патриарших лет
изящным слогом сочиняем враки.
Заброшенный в российский огород,
сначала чужеродный, как картофель,
сонет такие перлы выдаёт,
что впору чертыхнуться от щедрот
словами иноземными: цум тойфель,
но можно и родными: . . .
26 марта 2010
* * *
Не удивляйтесь – это паранойя,
безумие пророческое или
оскоминой во рту очередное
пускание в глаза дорожной пыли.
Я помню всё, что вы давно забыли,
из вида упустили, в перспективе
не разглядели и в себе убили
нещадно ради жизни в коллективе,
спокойствия, достатка и уюта.
Случается у каждого минута,
когда неосторожное движенье
нить правильных поступков прерывает.
Тогда судьба из главного калибра
огонь на пораженье открывает.
26 марта 2010
* * *
То жаворонок свищет, то сова
пугает криком тишину ночную,
то ветер гонит прочь волну речную,
то под косою стелется трава –
тогда, как все живые существа,
беду неотвратимую я чую,
но не иду ни в церковь, ни к врачу я,
а следую путями естества.
Каким огнём душа моя жива?
Она слова сплетает в кружева,
не презирая линий упрощённых.
Пускай за то пеняет мне молва –
в моих устах звучат Твои слова,
и дивен голос Твой для посвящённых.
26 марта 2010
ПАМЯТИ ИОСИФА БРОДСКОГО
?…с красотою твоей
и с посмертной моей правотою…?
Твой город распростёрся на Неве,
мой городок раскинулся на Соже,
но помыслы, сумняшеся ничтоже,
в единой зародились голове.
Мы параллельны, как прямые две.
Прохожий, на другого непохожий,
иду за асфоделями в траве
Аида и события итожу.
Всегда везде у всех одно и то же:
стою, как пилигрим на перевале,
дорога книзу в два конца ведёт.
Зачем затеял этот покер, Боже?
И если в дольний мир меня позвали –
расклад из ряда вон произойдёт.
27 марта 2010
* * *
Всё чаще спотыкаюсь при ходьбе
по издавна протоптанной дороге.
Спасибо, дохромаю без подмоги
до места назначенья, пункта Б,
держась за слово, данное судьбе.
Сомненья неуместны и тревоги
беспочвенны. Керамикой не боги
грешили, а ремесленник-плебей.
Тому, кто видел горные отроги,
не подобает обивать пороги
и преклонять колени при мольбе,
а стоит честно подвести итоги,
сказав: “Стихи – простые диалоги
с собой и для себя. И о себе“.
27 – 28 марта 2010
* * *
Мир над собой смеяться не готов,
поскольку по таким лекалам скроен,
что на поверку оказался склонен
к затягиванью гаек и болтов.
И мы с тупой серьёзностью скотов,
в хлеву и на лугу жующих жвачку,
готовы поддержать любую драчку,
в которой может перепасть хрустов.
На Рождество, Крещение и Пасху
в соборах учиняем свистопляску
с приобретеньем свечек и крестов.
И напрочь забываем о распятье,
не вспоминаем, что все люди братья,
когда вопрос касается постов.
27 марта 2010
* * *
Лежат в планшете абрисы и кроки,
трещат хребты под весом рюкзаков,
известны приблизительные сроки –
и в добрый путь по следу облаков,
по тропам на моренах ледников
и по кипящей пене на порогах.
Рождённые под знаком дураков
недолго засидятся в недотрогах.
Для нас ещё не сладили замков,
надёжных не придумали оков –
отшутимся и при последнем вздохе.
Наш праздник через парочку деньков
наступит, нахохмит – и был таков,
непревзойдённый памятник эпохе.
28 – 29 марта 2010
* * *
Остановлю свой бег, пройду пешком,
чтоб уяснить причину беспокойства.
Как сердцевину годовые кольца,
меня сдавило время ремешком
и погоняет с пакостным смешком:
“Поторопись, любезный, не успеешь,
своих плевел от злаков не отсеешь,
отчалишь с неоплаченным должком“.
Посыпь меня персидским порошком,
поименуй хоть глиняным горшком
и в печь поставь – не на того напали!
Не стану я ловчить по мелочам,
не для того мне голову к плечам
приладили и в этот мир послали.
29 марта 2010
* * *
Мой строгий, молчаливый критик,
гипотетический зоил,
я проявил немало прыти,
а континентов не открыл.
Охлюпкой на кривом Пегасе
рекордов я не бил на трассе,
чем знатокам не угодил,
но на Парнасе наследил.
Молчу, и возражать не смею,
держу с достоинством удар.
Я никудышный кулинар,
и кашеварю, как умею –
кладу, что было под рукой,
в сонет онегинской строфой.
29 марта 2010
* * *
Поэт неясным образом взмывает
в зенит, перемещается в астрал,
слова изящно рифмой завивает
и оплетает ими магистрал.
Смотрю на эту дерзкую забаву,
рассудка изощрённую игру
с восторгом, как на бабочку кусаву,
и, кажется, от зависти умру.
Наверно, у него перо павлина,
под окнами цветущий куст жасмина,
на сердце опочила благодать.
А у меня в руках простая глина
и налицо все проявленья сплина –
горшки б лепить, а не стихи слагать.
30 – 31 марта 2010
* * *
Хозяин болтуна не обрывает
и много позволяет говорить,
излишнюю не умеряя прыть.
На свете белом и не то бывает:
овечка серым волком завывает,
ворона белым лебедем плывёт,
собака брешет – караван идёт
и хода своего не замедляет.
Вот так же я без остановки лаю
и как дворняга хвостиком виляю,
не покушаясь ни на чьи штаны.
Глаголы строем в рифму направляю
и этим, полагаю, проявляю
дар Божий, а не козни сатаны.
30 – 31 марта 2010
* * *
Всё, что цвело, увяло на корню,
источник захирел, пресёкся амок,
юдоль вошла в пределы норм и рамок.
Теперь себя тираню и казню,
но затевать напрасную возню
ни силы не имею, ни охоты.
Любому наступающему дню
своей беды достанет и заботы.
Пускай течёт, как подобает течь
по дураку не писаным законам –
я не пастух отары слов стеречь.
Однажды языку вернётся речь,
вновь зазвенит заветное: по коням!
Тогда найду, за что костьми полечь.
2 – 8 апреля 2010
ПАМЯТИ САШИ ЧЁРНОГО
? … а вокруг от Ивановых
содрогается земля…?
Земную жизнь пройдя до середины,
я оказался в сумрачном лесу.*
Там люмпены жевали колбасу
и тихоокеанские сардины.
Я не встречал досаднее картины:
один сидел с бутылкой навесу,
второй уныло ковырял в носу –
и оба красноглазые блондины.
И я воззвал к Небесному Отцу:
- О, Боже! Не попасть бы в заваруху.
Как минимум – отвесят оплеуху,
но могут бить ногами, что есть духу,
и привести к печальному концу,
а мне такое счастье не к лицу.
* писано курсивом
… - 14 октября 2009
* * *
И слов не счесть, а нечего сказать.
Какая-то неведомая сила,
в зенит подняв, так низко опустила,
что мыслей воедино не связать.
Теперь сижу, покойной тёщи зять –
Харибда одесную, слева Сцилла
(на ошуюю места не хватило).
И взятки гладки. Что с больного взять.
Вот так всегда, когда из грязи в князи:
явилась муза (месяца…, числа…)
и, щедро пожелав поймать мне язя,
который между ног у девок лазит,
кивнула величаво и ушла.
А говорят, кто любит, тот не сглазит.
19 – 20 октября 2009
* * *
Я посмотрел в окно и удивился
ночному отражению в окне.
Когда б ни православный крест на мне,
пошёл бы в туалет и удавился.
Кто объяснит, зачем же я родился
и чудом выжил, ежели стране,
меня топившей с юности в вине,
я, по большому счёту, не сгодился?
Живу ненужный, бесполезный, зряшный,
пока здоровый и немного зрячий,
не жалости достойный инвалид,
совсем неглупый, в меру ироничный,
вполне красивый, очень неприличный,
пассивный социально индивид.
22 – 24 октября 2009
* * *
Между двумя крутыми берегами,
где каждый норовит во всей красе
прогарцевать по встречной полосе
и уцелеть при этом, где веками
из рода в род твердят за стариками,
что помирать собрался – жито сей,
где прихоть разговаривать стихами
не баловство, но дело жизни всей,
где удочками самыми простыми
апостолы таскают карасей,
и ангелы стреляют холостыми
забавы ради спасших Рим гусей –
я сам себя вожу, как Моисей,
без компаса задворками пустыми.
25 – 27 октября 2009
* * *
За три копейки по рублю
плачу лукавому холопу,
нахрапом ставшему к рулю,
от возмущения киплю
и, как обычно, через жопу,
со всем старанием рублю…
Хотел сказать: окно в Европу,
да плагиата не терплю.
Пишу стихи, когда не сплю,
но, сожалею, маловато,
коротковато, грубовато
и, с трезвых глаз и во хмелю,
чего греха таить, люблю
читать Евгения Нейштадта.
29 – 30 октября 2009
* * *
Пахнуло холодом. Зима
не за горами. Шатко, валко
гуляем по аллеям парка.
Как тут не выйти из ума,
когда безжалостная парка
без чуждой помощи, сама
сжигает дни и греет жарко
окоченевшие дома.
Она старается напрасно.
Наш быт суров и непригляден –
коль не тюрьма, то кутерьма.
Умрём, и сразу станет ясно,
что не стереть родимых пятен,
со лба не вытравить клейма.
1 ноября 2009
* * *
Все чего-то просят у Бога.
Кто спасения, кто вина
для спасения. Цель одна –
заслониться от быта убогого.
И когда сужу себя строго, я
понимаю – моя вина,
пусть невольная и немногая,
в том, что ноосфера больна,
что, засвеченная радарами
и огнями военных костров,
жизнь шатается под ударами
эпидемий и катастроф.
Окончательный счёт недаром и
не напрасно будет суров.
2 – 5 ноября 2009
* * *
Красноречивый, как сорока,
лесной костёр мне натрещал:
– Не забывай своих начал,
чтоб не раскаяться жестоко.
Несвоевременно, до срока
зачем оставил свой причал,
где ненавязчиво и строго
родной прибой тебя качал?
По глупости? По воле рока?
Теперь плетёшься одиноко
в неведомо какую даль.
Там нет ни Бога, ни пророка –
лишь бесконечная дорога
и беспредельная печаль.
7 – 8 ноября 2009
* * *
Всю жизнь твержу заученное впрок:
что свято место не бывает пусто,
и в огороде выросла капуста,
и в собственном отечестве пророк
нелеп и неуместен. Назубок
я знаю – в мире чуду места нету,
поскольку нашу хрупкую планету
исследовали вдоль и поперёк,
и привечают по фасону платья,
и Бог не фраер, и все люди братья,
и всякий овощ зреет в должный срок.
Шепчу невероятные проклятья,
отчаиваюсь, падаю в объятья
спасительных четырнадцати строк.
9 – 12 ноября 2009
* * *
Мне хорошо за сорок. Листопад
и склона жизни самое начало.
Казалось бы, ничто не предвещало
души моей стремительный разлад.
Она росла, что твой колхозный сад,
где яблоки на радость винодела,
не ведая закона и предела,
и в недород и в урожай висят.
Теперь никак не повернуть назад –
идущий по сомнительной дороге
до смерти обречён увечить ноги.
Я проиграл в два хода. Шах и мат.
Отцом клянусь, ползучий буду гад:
сонет – наркотик и сильнейший яд.
13 ноября 2009
* * *
При входе каждый вытянул свой фант.
Друзья мои, я слабый утешитель,
и потому – хотите ль, не хотите ль –
признайте очевидный этот факт
и подпишите с вечностью контракт.
А кто же я? Школяр или учитель?
Заблудшая овца или спаситель?
Мастеровой или негоциант?
Созвучных слов ловец и укротитель,
я только лишь поэт – на треть мыслитель,
на треть любовник, балагур на треть.
В который раз пришёл ноябрь. Слякоть.
Когда б ни смех, осталось только плакать
или, что много хуже, умереть.
9 – 14 ноября 2009
* * *
Жизнь можно вычерпать до дна
добычей хлеба и вина,
но лучше просто жить беспечно,
при этом понимать, конечно,
всегда, в любые времена,
что радость не продлится вечно,
и что Вселенная одна
непостижимо бесконечна.
А смертным дан удел такой:
согласно общему закону
забросим кеды за икону
и удалимся на покой,
чтоб в сентябре по небосклону
плыть облаками над рекой.
14 – 15 ноября 2009
* * *
Наверно, я от поезда отстал
и навсегда остался на перроне.
Сижу пенёк пеньком, как шут на троне.
Вокруг шумит большой базар-вокзал.
Ревут фанфары, сломана сурдинка.
Мы вольность променяли на устав.
Куда ни плюнь – везде законы рынка,
и каждый метит влезть на пьедестал.
О, Господи! Насколько я устал
смотреть на мир, где каждая снежинка –
воды несостоявшийся кристалл,
а не лебяжья лёгкая пушинка
из ангельских перин и одеял.
Так кем я был и кем в итоге стал?
16 – 17 ноября 2009
* * *
Уйдя из дома в поисках страстей,
ломаем шеи на альпийских тропах,
сбоим на неудобных поворотах –
об этом каждый выпуск новостей.
Я о другом. У света шесть частей.
В Америках, Австралиях, Европах
не перечесть оставшихся в сиротах
и медленно стареющих детей.
Ещё мы не сносили башмаков,
ещё шустрим с покупкой и продажей,
но мама не спасёт от дураков,
рубль не подарит, сказку не расскажет
и больше никогда уже не свяжет
ни свитера, ни шерстяных носков.
17 – 18 ноября 2009
* * *
Бывает, винопитием грешу,
но твёрдые имею убежденья –
не стоит потреблять для вдохновенья
марихуану или анашу.
Бывает также, сам себя смешу
дурацким смехом, словно рыжий клоун.
Капризной музой в темя поцелован,
я прошлое, как ветошь, ворошу
и не стихи забавные пишу,
а воздухом отравленным дышу,
и вас не осуждать меня прошу
за то, что я без пауз, во всё горло,
как на рассвете кочет, голошу –
мне грудь от восхищения распёрло.
18 ноября 2009
* * *
Родная, так и быть – я не Орфей
пока что, но и ты не Эвридика.
Мне было бы мучительно и дико
с тобой блуждать по области теней.
Я – не поющий розе соловей.
Обычно разговариваю тихо
или пугаю треском, как шутиха.
По сути, я домовый воробей –
люблю в окно чирикать на рассвете,
люблю дурачить жирных голубей
и на убой раскормленных свиней,
люблю смотреть, когда творенья эти
не замечают сослепу и сдуру
мою провинциальную фигуру.
20 – 21 ноября 2009
* * *
Своя судьба любая хороша.
Как можно ей пенять – не понимаю
и каждый день с восторгом принимаю,
рутину боязливую круша.
Пускай в карманах часто ни гроша,
Евтерпу вероломно обнимаю,
к сожительству дурёху призываю,
как долларами, рифмами шурша.
Моя непостоянная душа,
смиренница в самой своей основе,
то просит тишины, то жаждет крови
в неистовом порыве куража
и мается, когда не слышит в слове
хотя бы только эхо мятежа.
21 ноября 2009
* * *
Храм над рекою чудо как хорош
под серым небом, за литой оградой.
Меня там ждут и мне там будут рады.
Покаялся бы, но туда не вхож.
Всё правильно, когда себе не лжёшь
и на рожон не лезешь за наградой.
Стою, смущён сезонною утратой
в преддверии метелей и порош.
Внизу зажатый берегами Сож
в своём стремленье к югу неустанном
лежит, как меж Изольдой и Тристаном
не меч, а обоюдоострый нож.
Какое счастье – здесь и вдалеке –
жить в городе, стоящем на реке.
22 – 23 ноября 2009
* * *
Пряду века связующую нить.
Всё то, что было до меня разъято
с какой-то целью кем-то и когда-то,
я намертво могу соединить,
лишь дайте до конца договорить.
Не нужно мне ни серебра, ни злата
от вас – у самого ума палата.
Учите ваших бабок щи варить.
Скажу: ”Как знать,” – послышится: ”Казнить”.
Перепеваю песню то и дело.
Уже достиг заветного предела
и отправляюсь в Рим гусей дразнить.
Игру словами можно длить и длить,
но жажды всё равно не утолить.
24 – 25 ноября 2009
* * *
Ещё по мне скучает Персефона.
В своём жилище с окнами на юг
и видом на Тельца и Ориона
о пору гололедицы и вьюг
я всякий раз вполне определённо
испытываю радостный испуг,
когда закономерно и законно
Земля условный замыкает круг.
Нависнув над перилами балкона,
сморю в зеницы вечности сам-друг.
Спасаясь от разлада и раскола
и душу охраняя от разлук,
люблю ночное небо созерцать
и папиросным огоньком мерцать.
26 – 28 ноября 2009
* * *
Всё б Ариадне слёзы лить,
обняв героя на дорогу,
в морской пучине хоронить
его до времени, до сроку.
Ну, чем её развеселить?
Чем успокоить недотрогу?
Забавы ради сочинить
сонет? элегию? эклогу?
Так, развлекаясь понемногу
невольной магией письма,
я надоел себе весьма.
Пришла пора залечь в берлогу.
А как вы думали? Зима...
И хорошо. И слава Богу.
24 – 29 ноября 2009
* * *
Отечество, как чёрная дыра,
в один присест глотает с потрохами
посмевших правоверными стихами
не осквернить ни мыслей, ни пера.
О, Господи! Дожить бы до утра
в своей шкатулке за семью замками,
чтобы чуть свет подняться с петухами,
не зная горькой участи Петра.
И дай мне силы избежать искуса,
имея дар, продаться за талант
(по-нашему – без малого два пуда).
Из жадности продешевил Иуда.
Бездарный оказался коммерсант,
а вспоминают чаще, чем Иисуса.
30 ноября – 2 декабря 2009
* * *
Лишь только для того, чтобы извлечь
или смарагды, или изумруды
(что суть одно, но не об этом речь),
ворочать слов немыслимые груды.
Перемывать отвалы. Плавить руды
железные. Хлеба и булки печь.
А после в одночасье от простуды
скончаться и под памятник залечь.
Мы на планете – плесень и парша.
Нам через поколение едва ли
поверит кто-то, что и мы пылали,
и стоили поболее гроша.
– Да, – скажут, – было тело. А была ли
взыскующая вечности душа?
29 ноября – 3 декабря 2009
* * *
Теряю выражение лица,
под пятками утрачиваю почву.
Со счёта сбился, сколь ночей воочью
не вижу Ориона и Тельца.
Сонет слепил, а он по швам трещит.
Подсунул музе – изорвала в клочья,
охаяла и подняла на щит
в таких словах, что ставлю многоточья.
Крылатый мой скакун зашился в стойло,
жрёт сено и копытом не стучит.
По пятницам в тоске лакаю пойло –
пить невозможно, просто факин шит.
Где Комарово? Шахматово? Тойла?
Ну, кто-нибудь на помощь поспешит?
5 – 7 декабря 2009
* * *
И как ещё только жива
несчастная наша планета,
когда передоз це-о-два
страшнее ствола пистолета?
Плутоний, дейтерий, дрова –
чем будет надежда согрета,
не скажет людская молва,
не знают скрижали завета.
Настырно вгоняю слова
в прокрустово ложе сонета,
тяну, ампутирую – это
даёт кой-какие права
себя принимать за поэта,
но кругом идёт голова.
8 – 10 декабря 2009
* * *
На улицу выйду морозным
воскресным декабрьским деньком
и буду предельно серьёзным
со всеми, кто мне незнаком.
Я маленьким детям и взрослым,
осыпанным первым снежком,
могу показаться курьёзным
с огромным заплечным мешком,
похожим на Деда Мороза.
но без бороды и усов,
стремительнее паровоза
спешащим на праздничный зов.
Какая нелепая поза –
прожить, не подняв парусов…
10 – 11 декабря 2009
* * *
Имею законное право
по жизни и по судьбе
идти против шерсти направо,
налево оставив толпе.
Какая мне разница, право –
на берег другой приведёт
паромная ли переправа,
не видный ли с этого брод.
Отвечу за каждое слово,
за каждый зигзаг на пути.
Пускай понаплёл я пустого,
чего б и не надо плести –
прости меня, Боже, слепого.
Таким уродился. Прости.
11 декабря 2009
* * *
Мы слов Его не поняли, увы:
– Очнитесь, маловерные невежды.
Душа и тело пищи и одежды
не больше ли? О том забыли вы?
И лишь тогда узнаем наяву,
когда возьмут к последнему ответу,
что сыну человеческому нету
на свете места приклонить главу.
Кому не лень незнамо сколько лет
мне тычут в нос Рокфеллера и Креза:
мол, денег нет, недвижимости нет.
На это у меня один ответ:
– Как сталь по преимуществу железо,
так я по преимуществу поэт.
12 – 14 декабря 2009
* * *
Бессонница. Когда же утро?
Не возбуждает неглиже –
какая, к чёрту, Камасутра,
когда сомнения в душе.
Часы постукивают нудно.
Ворочаюсь, как на еже,
и вскакиваю поминутно
почти в истерике уже.
Быть может, правильно и мудро,
что жизнь – не мёд и молоко,
что всё так омутно и мутно,
и до рассвета далеко?
Ох, мысли про житьё-бытьё,
переходящие в нытьё…
… – 15 декабря 2009
* * *
Один полцарства за кобылу,
другой полжизни за мечту,
но, вспоминаю, дело было:
я замер, как на взлёте Ту,
неторопливо разбежался,
непринуждённо полетел.
И вслух никто не обижался,
что я достиг, чего хотел –
парил без крыльев за плечами,
едва руками шевеля.
Внизу, на отмели песчаной
моллюски вили вензеля.
Господь не выдумал печальней,
чем белорусская земля.
… – 25 декабря 2009
* * *
Я даже с ветра поле
сорвал бы барыши,
когда о горькой доле
слабал бы от души,
о том, что в мыслях реже
вспухают мятежи,
и за окном всё те же
вороны да стрижи.
Как лошадь на манеже
заученно кружи,
но не забудь – понеже
заточены ножи,
жить муторно в неволе
без веры в миражи.
… - 25 декабря 2009
* * *
Не затяну Аве, Мария,
чтоб слышно было за версту,
не всхлипну, как Иеремия –
все эти звуки в пустоту.
Не княжил я во дни былые,
меня не ростренакусту.
Замкнув ряды передовые,
я не погибну на посту.
Я закопался в суету.
Под солнцем это не впервые.
Мою привычную кнуту
трудоголическую выю
намяли дрязги бытовые,
похерив всякую мечту.
27 – 30 декабря 2009
* * *
Его просили: ”Дай нам днесь…”
И он двенадцати коллегам
сказал: ”Вы им подайте есть,
сим голодающим калекам”.
А мы живём сейчас и здесь,
но к небу глаз поднять не смеем
лишь потому, что был осмеян
принёсший в мир благую весть.
Ошибкам нашим счёту несть.
Мы суетливы и бездарны.
Нам эту ношу вечно несть.
Воспримем по заслугам честь
и будем тихо благодарны
за то, что Он меж нами есть.
25 декабря 2009 –
4 января 2010
* * *
Меня до слёз пробило на хи-хи.
Циничней, чем патологоанатом,
могу прилично, а могу и матом
изобразить, как пишутся стихи.
О том немало всякой чепухи
поведано доселе нашим братом.
Не верьте – брешем языком богатым,
как рыбаки, отведавши ухи.
Всё много прозаичнее. Накатом
приходят, аномалией природной
являются и давят массой всей.
И, если не случились плагиатом,
то остаются в памяти народной
навечно, как дерьмо и Енисей.
6 – 7 января 2010
* * *
Ошибка в том или вина,
что нежная моя природа
под микроскопом не видна
и увядает год от года.
Кому теперь она нужна,
такая стрёмная хвороба?
В ней ни гламура нет, ни стёба,
и пользы тоже никакой.
Осталось выйти на покой
и спрятаться за крышкой гроба –
там ненасытная утроба
в своём величии смешна,
и даже толстая мошна
червям могильным неважна.
10 – 18 января 2010
* * *
Когда бесплодная зима
опустошительным набегом
гнетёт безжалостно и снегом
пытает стылые дома,
я понимаю, что сама
собой поэзия напрасна,
но праздностью своей прекрасна.
Игра капризного ума,
она является всегда
из ничего, из ниоткуда
и утоляет, как вода.
Срамно, что, призывая чудо,
я осторожней, чем Фома,
и лицемерней, чем Иуда.
19 – 24 января 2010
* * *
Тому назад почти две сотни лет
невдалеке от папского престола,
пока не помер, жил один поэт
происхожденья самого простого.
Других таких и не было, и нет.
Как до и после многие поэты,
он в стол писал скандальные сонеты –
две тыщи с лишним как один сонет.
Однако что-то сдвинулось в природе
нечаянно. Певец простонародья
перековался на иной манер.
На небеси – те просто охуели:
“Синьор Джузеппе Джоакино Белли
в цензуре верно служит? Лицемер…”
26 – 28 января 2010
* * *
Простые радости люблю,
и потому не вижу прока
служить целковому рублю.
Ходили. Гиблая дорога.
Он не один в окошке свет.
Приятнее в жару на речке
позагорать, в мороз на печке
погреться. Жалко, печки нет.
Но надобно иметь доходы.
От воскресенья до субботы,
как жёрнов мельничный, кружусь.
И нипочём не побожусь,
что до предсмертныя икоты
от слов своих не откажусь.
26 – 30 января 2010
* * *
Ты бросил семя, и взошёл росток,
по нашим временам довольно странный,
без явной тяги к почве иностранной
и с влажными глазами на восток.
Твой голос я. Твой глиняный свисток.
Простая, незавидная музыка.
Уж лучше так, чем вовсе безъязыко.
Удел немых заведомо жесток.
Пусть отвернутся други и родня,
преследуют обиды о напасти,
кошмары ночи и заботы дня
терзают тяжело и рвут на части –
не оставляй очаг мой без огня
и в день седьмой не забывай меня
4 – 5 февраля 2010
* * *
Негаданно февраль ворвался в дом.
Очередной постылый день рожденья
исчез в морозном небе голубом,
как морок и простое наважденье.
Зима сама в бессилии своём
сошла на нет. На том и порешили –
коль эту худо-бедно пережили,
Бог даст, и не одну переживём.
Что там ещё осталось до весны?
Пустяк. Всего каких-то три недели.
И не заметишь – разойдутся вмиг.
Воронам тесно в кроне у сосны.
Эй, чёрные! Уймитесь, в самом деле!
Не подобает каркать на своих.
7 февраля 2010
* * *
В прах вдунул жизнь и поместил в саду
Эдема под присмотром, на виду,
где дерево познания в плодах,
и золото, и оникс, и бдолах,
и реки, омывающие сад –
Фисон, Гихон, Хиддекель и Евфрат.
Там птиц, скотов и гадов имена
впервые прозвучали. Чья вина
в том, что научный опыт был недолог,
и самый первый на земле биолог
был обречён безрадостным трудам?
Соври мне без зазрения, Адам:
не равно ль было – Ева ли, Лилит
придёт, увидит и закабалит?
8 – 10 февраля 2010
* * *
Один, как бомж, скитался днём с огнём.
Чего народ ни говорил о нём!
Другой сломал привычный ход вещей
и занялся засолкой овощей.
Но эти два античных чудака
в историю попали на века.
В историю и я бы угодил,
когда бы что покруче учудил.
К примеру, помер от свиного гриппа
или возглавил, скажем, гей-парад,
а то уже который год подряд
досадно слышать рассужденья типа:
“У всякого Сократа есть Ксантиппа,
не у любой Ксантиппы свой Сократ“.
10 – 12 февраля 2010
* * *
Февраль волочит канитель
свою серебряную, следом
истает март, сплывёт апрель,
и в мае (не сочтите бредом)
предложит честную дуэль
блаженный соловей на пойме.
Я напою. И ты напой мне
на бис, пернатый менестрель.
К барьеру! Тотчас же начнём –
и время есть, и есть о чём,
и Ипокрена бьёт ключом,
и общество располагает.
И светлый ангел за плечом
спасает и оберегает.
12 – 13 февраля 2010
* * *
Меня, любимая, прости
за глупый анекдот.
Как быть? Хоти ты, не хоти –
я этот, а не тот.
В Рим упираются стези,
но странный оборот –
язык, типун его срази,
до Киева ведёт.
Унынье ныне не в чести,
и дел невпроворот.
Свисти, соловушка, свисти!
Не будет денежки в горсти –
о том напрасно не грусти.
С любовью повезёт.
16 февраля 2010
* * *
О чём ещё планиду попросить?
Избавить от избыточного груза?
Куда уж легче – муза не обуза,
готов до смерти на руках носить.
Дорог на карте – не исколесить…
Открыты все, как на бильярде луза,
и глаз, уставший бегать и косить,
горит, как уголь из Экибастуза.
Но близок локоть, да не укусить.
Вольно мне было смолоду тусить,
а после на развалинах Союза
без устали рыдать и голосить.
Осталось только выпить, закусить –
имеются коньяк и кукуруза.
18 февраля 2010
* * *
Признаюсь вам, я не читал Корана
и Библии я тоже не читал –
для краткого знакомства пролистал,
вдохнул религиозного дурмана.
Не осуждайте. Кто тут без изъяна?
Премудрые недаром говорят:
“ Чем выше к небу лезет обезьяна,
тем более заметен ейный зад“.
На небе – так и вовсе зоосад:
созвездья Козерога и Барана,
Пегаса, Скорпиона и Кита.
Поэт вздохнул немного лет назад:
“Смешно бы было, ежели б не странно…“
А я добавлю проще: “Лепота!“
18 февраля 2010
* * *
О чём ты, милая, грустишь?
Ведь я души в тебе не чаю,
хотя порой не привечаю,
чем подрываю свой престиж.
Случается, озорничаю –
по дому прыгаю, как чиж,
или, надувшись аки мышь,
сижу на кухне и скучаю.
Ты из-за этого ворчишь,
в сердцах тарелками стучишь,
я адекватно отвечаю.
Пойду, куплю пирожных к чаю…
Меня, убогого, простишь,
и снова будет гладь и тишь.
20 февраля 2010
* * *
Нам греки роман тискали веками,
мифической жестокостью сразив,
когда повествовали, как Сизиф
на гору пёр свой окаянный камень.
Волок его то плавно, то рывками,
то к животу прижав, то на горбу,
и, отвергая всякие табу,
пинал ногами и катил руками.
Так, как и он, пощады не просил я
у князя преисподней, сатаны,
когда мои потуги и усилья
им были на провал обречены.
И с треском прорастающие крылья
прорвали кожу стёртую спины.
21 – 23 февраля 2010
* * *
Утрачена культура пития.
Обильно опоила Ипокрена.
Я захмелел. Мне море по колено.
Тушу струёй костёр небытия.
Пришла пустой из проруби бадья.
Не клюнула ни щука, ни русалка.
Не задалась подлёдная рыбалка
у бедного мальчонки для битья.
Иначе быть не может, если я
не ферзь, не слон, не лошадь, не ладья,
не проходная фланговая пешка.
Разыгрывает время свой гамбит,
и вот – не искалечен, не убит,
а просто в жертву принесён Олежка.
23 – 24 февраля 2010
* * *
Лирического требуют героя…
Ну, чем я не лирический герой?
Он безуспешно лечит геморрой –
я до сих пор не знаю геморроя.
Приуменьшать не стану – я другой
(такого не отыщете другого).
И всё, что есть на свете дорогого,
делю, не сожалея, с дорогой.
Ещё словесной балуюсь игрой,
но двадцать лет в театр ни ногой.
По пятницам, как правило, бухаю,
а протрезвею – думаю порой:
- Зачем живу? В семье своей изгой,
я вечерами тихо подыхаю.
25 – 26 февраля 2010
* * *
Наш мир лишь порождение идей
Иеговы, Кришны, Господа, Аллаха.
Поэзией в нём поднятый из праха,
я четверть века жил среди людей,
вслепую продираясь через годы,
как сын отца, но не отцова тень.
День изо дня сменялись ночь и день,
стояли непогоды и погоды.
И в этой суматохе постоянной,
бушующей на нашей окаянной
планете – не придумаешь земней,
мне повстречался мальчик лучезарный,
танцующий на площади базарной
под вечно звёздным небом – Водолей.
27 февраля 2010
ПАМЯТИ ОСИПА МАНДЕЛЬШТАМА
?…у вечности ворует всякий,
а вечность – как морской песок…?
Наш бивуак в верховьях Колымы
стоял в распадке, на лесоповале.
Мы пни себе на топку корчевали
и ни черта не понимали мы.
С годами поумнели все немного.
Клянусь, что этих лиственничных пней
я не забуду до скончанья дней
и вспомню у последнего порога.
Живу, зажатый временем в тиски
двух дат, не холодею от тоски
смертельной и движеньями простыми
вперёд по мановению руки,
как бедуин на корабле пустыни,
дрейфую через вечности пески.
28 февраля 2010
* * *
Зима простилась было с нами –
подтаял снег, упал мороз,
но март явился со штанами,
он стопку целую принёс.
Уже девицы с пацанами
мечтают, как придавят форс –
заблещу голыми ногами,
предъявят на осмотр торс.
И полудрагоценный камень
небесной тверди, лазурит,
над сёлами и городами
порою взоры веселит,
а то нырнёт за облака, и
снег неожиданно валит.
3 – 4 марта 2010
* * *
Как и во время оно, при Горохе,
в мирском существовании своём
блаженные, шуты и скоморохи
пророчим, балагурим и поём.
Нас вечности бездонный водоём
поит и хлеба выдаёт по крохе,
чтоб сдуру не загнулись по дороге,
которой мы бредём или ведём
под солнцем, снегопадом и дождём
согласных мыкать горе вместе с нами.
И намертво зажатые делами,
кто сам с собой, любимым, кто вдвоём,
а чаще, по традиции, втроём
сидим до ночи и от страха пьём.
6 марта 2010
* * *
Мороз и снегопад в начале марта,
когда привычней были бы дожди…
Могу сказать, как дальше ляжет карта –
так нашепчу, что к бабке не ходи.
Воды с полей стечёт – хоть пруд пруди,
на пойме луг зальёт до горизонта.
Купаться ещё вроде не сезон-то,
а пляжниц будет – глаз не прогляди.
Потом уж разойдутся соловьи
в кустах за речкой. И наступит лето,
наперекор каким-нибудь приметам
дождливое. Но не хочу об этом
и думать, мой любезный визави.
Как там французы бают? Се ля ви?
7 марта 2010
* * *
И что я постоянно ною?
Спокойнее, не надо ссать…
Ведь не слабо же было Ною
ковчег рубить, скотов спасать,
что потяжеле, чем писать
сонет, пускай и в жизнь длиною,
и балагурить с перепою,
и в рифму языком чесать.
А я ни дня не отдыхаю –
по белу свету распускаю
то вороньё, то голубей,
и за поэтом повторяю,
что я другой земли не знаю,
где б небо было голубей.
8 марта 2010
* * *
В корчме на литовской границе
сижу, сочиняю сонет.
Уж полночь. Поспать бы. Не спится.
Ни в чём равновесия нет.
Экрана мерцающий свет.
Безумные пьяные лица.
Мне так одиноко, сестрица,
несчётное множество лет.
Разлук и сомнений букет
мою украшает халупу.
Взываю, как это ни глупо,
но слова не слышу в ответ.
Лишь вечность и мерно, и скупо
минуты прессует в брикет.
8 марта 2010
ПАМЯТИ АРСЕНИЯ ТАРКОВСКОГО
?…с Овидием хочу я брынзу есть
и горевать на берегу Дуная…?
Есть одна теорема
(все другие не в счёт),
что не Лета во время –
время в Лету течёт.
И метель, завывая,
неотвязно влечёт
то ль на берег Дуная,
то ли дальше ещё.
Против нормы и правил
на обратный отсчёт
кто будильник поставил?
Мне никто не ответил –
ни поэт-звездочёт,
ни космический ветер.
9 марта 2010
ПАМЯТИ НИКОЛАЯ РУБЦОВА
?…так замети меня к едрене матери,
метель-метелица, ох, замети…?
Покоя не ищи. Покоя нет
ни на просторе моря-океана,
ни в глубине гранёного стакана,
когда ты по рождению поэт.
И сколько там ещё осталось лет
в запасе до последнего крещенья,
когда приказ покинуть помещенье
всё разрешит и выведет на свет?
Не суетись под выстрелом, подранок.
Коль ко двору придёшься – сунут пряник,
а взбрыкивать начнёшь – покажут кнут.
И если не зарежут, то распнут
или натянут шкуру на подрамник
чтобы лубок сварганить в пять минут.
9 – 10 марта 2010
* * *
Откуда только лезет эта ересь?
Бегут, как тараканы из углов,
порою соль земли и звёздный перец,
но чаще череда напрасных слов.
С упорным трудолюбием ослов –
лежу, сижу, хожу – всегда рифмую.
Поэзия (я так сказать рискую)
моя не знаю, из каких основ.
Руины Древней Греции и Рима,
быть может, только тем и хороши,
что всё там осязаемо и зримо –
два пишешь в строку, три в уме держи.
А тёмная материя души
неуловима и неизмерима.
11 марта 2010
* * *
Смотрю на догорающий костёр.
Седой золой подёрнутые угли
ещё мерцают. Многие потухли.
И ужас одиночества остёр.
Бравирую прилюдно, как бретёр
под выстрелом. А времени катана
над головами свищет неустанно –
и мы теряем братьев и сестёр.
Роптать напрасно. Я не вечен тоже,
но думать не хочу о той поре,
когда придёт конец моей игре.
Зачем всё так устроено, о, Боже,
что о Неве не думают на Соже
и редко вспоминают о Днепре?
12 марта 2010
* * *
И всё бы хорошо, да не звенит
синица за окном с весенней дурью,
снег почернел от грязи, и зенит
унылый глаз не радует лазурью.
Рассеял домочадцев по углам,
насупился, как сыч, не балагурю.
И крайним сделать некого. Я сам
посеял ветер – пожинаю бурю.
Да, прав поэт: на свете счастья нет…
Опять с пятью тузами вышел мизер.
В придачу отключили Интернет
за неуплату – пялюсь в телевизор.
А был бы персональный кабинет,
я б сочинил порадостней сонет.
13 марта 2010
* * *
Нелёгкая стезя земным поэтам
досталась, неизменная в веках –
один, как бог, гуляет по планетам,
другой, как лох, витает в облаках
и с мельницами бьётся не на страх,
дрожа от страха, и зимой, и летом,
не забывая ни на миг при этом,
что боль и радость – всё в его руках.
У каждого из нас свой символ веры,
что не даёт продаться на галеры
и затеряться в богословской мгле.
Живу, непримечательный и серый,
как воробей, частица ноосферы –
прикован гравитацией к земле.
14 марта 2010
* * *
Со светом тень играет в прятки.
По синю небу облака
не то летят издалека,
не то мятутся в беспорядке.
И на земле – одни загадки.
Не поднимается рука
включить по полной дурака –
читаю, делаю закладки.
Мне мироздание – не цацки…
Эйнштейн, Козырев, Вернадский
вселенско-планетарным шоу
ввели рассудок в исступленье,
а тут ещё для подкрепленья
нарисовался Левашов.
15 – 16 марта 2010
* * *
Пишу сонет, чтобы писать сонет.
Обычное искусство для искусства.
Когда героя и в помине нет,
сгодятся короли или капуста.
И сколько бы ни жил на свете лет,
кулеш в моём котле кипит негусто,
но кобре век не одолеть мангуста –
я всё же Божьей милостью поэт.
Пускай ещё не уготован пир,
и платье всё заношено до дыр,
есть у меня пронзительное чувство,
что никогда не пошатнётся мир,
покуда дует в дудочку факир.
Я, господа, закончил… Дупль пусто!
16 марта 2010
* * *
Бутылочку креплёного возьмём,
вздохнём сакраментально: “Бабы дуры…
А где же Беатриче и Лауры?
Ищи-свищи прелестниц днём с огнём“.
Потянемся лениво и зевнём,
за ухом поскребём, потрём под носом,
для тонуса полчасика всхрапнём,
в который раз помыслим над вопросом:
“Что было раньше? Курица? Яйцо?“
Потом хлебнём винца, покурим травки.
И вот – готовы новые Петрарки,
И Данте Алигьери налицо.
Но как унять коварный этот зуд,
когда слова то лезут, то ползут?
17 марта 2010
* * *
Сошёл бы снег, и вылезла трава –
я бы вокруг смотрел повеселее,
прошёлся бы пижоном по аллее
и музу закадрил, как дважды два.
У ней бы закружилась голова
от пьес моих. И млея, и хмелея,
она бы поняла, что на игле я
сижу сонетной и дышу едва.
А жизнь уходит, на глазах мелея.
Хула, хвала, халява и халва
волнуют незначительно. Милее
свои на рифму сохранить права.
И, падкий на красивые слова,
туза червей тяну из рукава.
17 марта 2010
* * *
Весна, тягучая, как мёд,
уже ступила на дорожку,
но не пускается в намёт –
трусцой и шагом понемножку
то пробежится, то пройдёт.
Я утром подошёл к окошку,
а там всерьёз, не понарошку
темно, морозно и метёт.
Всему приходит свой черёд,
и парка в ненасытный рот
суёт очередную ложку.
И беззастенчиво берёт
меня в суровый оборот.
Захочет – сделает подножку.
18 марта 2010
* * *
До сих со дней последних февраля
стоит невероятная погода.
Адепты ждут повторного прихода,
нам скорый апокалипсис суля.
Не дольний путь, а мёртвая петля.
И время интересней год от года –
взбесились все наличные поля,
рассудком скорбной сделалась природа.
По буеракам вечности пыля,
старушка наша добрая, Земля,
грохочет, как гружёная подвода.
Мне этот цирк не стоит ни рубля.
Присутствую, планиду не хуля,
по прихоти и воле кукловода.
18 марта 2010
* * *
Наверное, меня попутал бес –
сомнения терзают бедолагу.
Кому молиться? Господу? Аллаху?
Слова не долетают до небес.
А мир вокруг шумит, как тёмный лес.
Я в нём брожу с опаской, но без страху.
Всё тщетно. Как античный Ахиллес
не догоняю даже черепаху.
Однако может статься, что с размаху
ещё рвану до пояса рубаху
за мудрость и технический прогресс,
чем вызову посмертный интерес:
“Поэт, увы, отмучался. Мир праху.
Закончен утомительный процесс“.
19 марта 2010
* * *
Ну, наконец-то ночь короче дня,
а это означает, что планета
вошла в астрономическое лето.
Событие так радует меня,
как если сено с клевером – коня,
и рифма необычная – поэта,
брандмейстера – последний всплеск огня,
и астронома – новая комета.
Благословенна вечная война
кромешной тьмы и солнечного света.
Лишь ею человечество согрето,
и наш перпетуум мобиле она.
Один сижу на кухне у окна
и ожидаю нового рассвета.
20 марта 2010
* * *
Мы среднестатистический народ.
Нас каждый, кто решительный и жадный,
хватает непосредственно за жабры
и на расправу скорую ведёт.
Когда ты не последний идиот
и возмущённый поднимаешь голос –
рублём и палкой затыкают рот,
не обинуясь даже ни на волос.
Неосторожно пошутил Всевышний:
болтаемся, как на каштане вишни,
под жарким солнцем, проливным дождём
в отечестве, где каждый третий лишний.
И если мы из океана вышли,
то в океан обратно и придём.
20 марта 2010
* * *
На смену суетности, лени,
бездумности прожитых дней
явилось время осмыслений
себя, событий и людей.
И я ни первый, ни последний,
кому немногое видней
в пустых потугах поколений
на славословие вождей.
Я, как и все, бесправный пленный
у бесконечности Вселенной
и узник времени на век,
который Господом отпущен –
своей дорогою идущий
обыкновенный человек.
21 марта 2010
* * *
Ох, не накликать бы беды
своими дерзкими словами
и не отведать бы с мольбами
мне вместо хлеба лебеды.
Теку дорогою воды,
стены построить не пытаюсь,
как несгибаемый китаец –
неблагодарные труды.
И мавзолеи, и дворцы –
всё обращается в руины.
От времени, как от лавины,
ни увернуться, ни уйти.
Не затеряется в пути
лишь только посвист соловьиный.
21 марта 2010
* * *
Мутит рассудок и слепит глаза
проклятая сонетная проказа.
Не слушает ни просьбы, ни приказа
и ломится, как в огород коза.
Прижала, хоть ложись под образа.
Стал водку пить – не помогла, зараза.
На дню приходит по два, по три раза,
а то и чаще. И послать нельзя.
Достал и домочадцев, и жену.
Строчу в блокнот, когда и где придётся –
минуты на дела не остаётся.
Во сне пишу и, отходя ко сну.
На помощь! Помогите! Я тону!
А вылечусь – завою на луну…
21 марта 2010
* * *
Меня ещё не поместили в книжки,
не слышно дифирамбов и фанфар,
но я, как все реальные мальчишки,
конкретно отвечаю за базар.
Дрова в огонь мечу без передышки,
в котле нагнал, не знаю сколько бар.
Пора бы испустить излишний пар,
чтоб ненароком не сорвало крышки.
С игрой в слова знаком не понаслышке –
давно имею этот Божий дар.
Стихи не деньги мне и не товар.
До смерти одолели кошки-мышки.
Я сам открыл все вентили, задвижки
в надежде истощить резервуар.
21 марта 2010
* * *
Поэты, как бродячие собаки
шныряют в деревнях и городах
с бредовыми идеями в умах –
ни дня без строчки и ни дня без драки.
Буяны, скандалисты, забияки
по большей части только на словах,
а чуть дойдёт до дела – обиняки,
осанна с аллилуйей на устах.
Немногим лепо числиться в шутах
или, на крайний случай, в скоморохах –
их треплет, как байдару на порогах,
они гудят, как ветер в проводах,
юродствуют и при больших дорогах
теряют буйну голову в кустах.
21 марта 2010
* * *
Туманная осенняя суббота
расставила стрелков на номера,
и началась азартная игра
со смертью под названием – охота.
А я ещё не вызубрил урок
и в жизни своего не занял места,
и плохо знаю, из какого теста
меня лепил небесный хлебопёк.
Сшибаю ветви тонкие рогами
или в одной шеренге со стрелками
стою в тирольской шляпе набекрень?
Не знаю ни о шкуре, ни о славе,
и в этой упоительной забаве
кто я? Охотник или же олень?
21 марта 2010
* * *
Наверно, надо поспешить –
пришла весна, набухли почки.
Пора над i расставить точки
и окончательно решить,
как полагаем дальше жить.
В согласии? Поодиночке?
А проводить деньки и ночки
членораздельно иль грешить?
Костюмчик можно перешить,
сменить нательную сорочку.
Не станем ставить лыко в строчку –
к чему былое ворошить?
Ведь я себя не извиняю
за то, что с музой изменяю.
22 марта 2010
* * *
Зачем я затеваю эти споры,
которые ни сердцу, ни уму?
Известно, что пустые разговоры
не добавляют чести никому –
ни мне, ни оппоненту моему.
Горяч не в меру, на расправу скорый,
меня уподобляет он дерьму.
В ответ мечу гнилые помидоры.
Фехтуем деревянными мечами,
жонглируем футбольными мячами.
А сел бы да подумал, голубок:
“Что он Гекубе? Что ему Гекуба?“
Срок подойдёт – мы оба врежем дуба.
Такой неутешительный итог.
22 марта 2010
* * *
В мозгу не то, чтобы бедлам,
но, я сказал бы, беспорядок –
есть много не политых грядок
и под забором всякий хлам.
Наука тоже Божий храм,
в котором ничего на веру
ни новобранцу-пионеру,
ни умудрённым старикам.
Просторы знания бескрайни.
Передо мной, как на экране,
чеканят шаг, за строем строй,
все постулаты, теоремы,
законы, формулы, проблемы,
а я же в них – ни в зуб ногой.
23 марта 2010
* * *
В душе пороюсь, как в пустом кармане
и ломаной копейки не найду.
Как объясню высокому суду,
когда меня он уличит в обмане,
что никогда не помышлял о манне
и к своему великому стыду
страдал на радость или на беду
одной из самых безобидных маний?
Не оправдав надежд и ожиданий,
маршрутом установленным иду
вперёд и по прибытии не жду
ни пересудов, ни воспоминаний.
До встречи. А в раю или аду –
ответ лежит вне сферы наших знаний.
23 – 24 марта 2010
* * *
Нетрезвый Модильяни Амедео
и безупречный Пабло Пикассо
не ладили порою. Было дело.
Как говорится, факты налицо.
Не в этом суть. Чем дальше, тем нелепей –
душой рискну за красное словцо.
Мне в этом увлекательном вертепе,
где часто учит курицу яйцо,
ничем не помогла слепая дева,
но, видит Бог, она того хотела
и что есть сил вертела колесо.
Что обретут наследники поэта?
Пустяк, два-три сомнительных сонета
с изрядно бедной рифмой. Вот и всё.
23 – 24 марта 2010
* * *
Я погрузился в творческий запой,
но этому ничуть не возражаю
и с наслажденьем тело погружаю
в стихосложенье, как шахтёр в забой,
за что себя безмерно уважаю.
Мужчина хоть куда – не голубой,
не пьяница запойный записной.
А рифмоплёт? Так это к урожаю.
Ничем и никому не угрожаю –
ни голодом, ни мором, ни войной.
Надеюсь, жив ещё читатель мой,
которого я в душу поражаю.
Чтоб не решили: человек больной,
на завтра объявляю выходной.
24 марта 2010
* * *
Напрасно. Не удастся отдохнуть.
Уж сколько раз я зарекался, братцы,
под страхом смерти за чернила браться,
чтобы писать сплошную блажь и муть.
За хвост пытаюсь ухватить я суть –
увиливает, подлая гадюка.
Аукаю, а мне в ответ ни звука.
Умаялся – ни охнуть, ни вздохнуть.
Но, кажется, дошёл до хулиганства,
поскольку непохожи на шаманство
и на святой подвижнический бред
рифмованные эти эскапады
и слов неистощимых водопады –
сонет на завтрак и в обед сонет.
24 марта 2010
* * *
Прошу простить, что отхожу от темы,
и не хочу в полемику вступать.
Ответы на вопросы: кто мы? где мы?
язык не повернулся бы назвать
предлогом для того, чтоб написать
недужное подобие поэмы
с подробным изложением системы
воззрений на себя и благодать.
И всех предчувствий вслух не передать,
и всех последствий не предугадать.
Я духом слаб и не гожусь в пророки.
Мне было бы достаточно идти,
облегчив душу, до конца пути
и просто не споткнуться на пороге.
24 марта 2010
* * *
Я обещал и, значит, отдыхаю,
очередных шедевров не пишу,
и, словно печка, жаром не пышу,
и, как пожар в степи, не полыхаю,
но с музой распрощаться не спешу,
иначе, право слово, забухаю,
и, чтоб уйти подальше от греха, я,
пожалуй, мимоходом согрешу –
один-другой сонет да сочиню
и с глаз долой запрячу их на полку.
Тогда и день не пропадёт без толку,
и деловую хватку сохраню.
Вы, жертвы безобидного обмана,
друзья мои, простите графомана.
25 марта 2010
* * *
В моём забытом Богом городке,
провинциальном, по большому счёту,
все мужики линяют на работу,
чтобы побыть от дома вдалеке.
И я в своём походном рюкзаке
из года в год несу одну заботу:
как без урона пережить субботу
и в воскресенье выйти из пике?
Здесь праздники случаются нечасто,
и вещие слова Екклесиаста,
что суета сует всё суета,
несут меня к убогому дивану,
как некогда по морю-океану
несли планету нашу три кита.
25 марта 2010
* * *
Зачем тебя придумали, сонет,
лихие кавалеры и монахи?
И не жилось канальям в божьем страхе!
Теперь ни днём, ни ночью спасу нет.
И каждый, кто поэт и не поэт,
живущие в пентхаусе, в бараке –
мы с юных дней до патриарших лет
изящным слогом сочиняем враки.
Заброшенный в российский огород,
сначала чужеродный, как картофель,
сонет такие перлы выдаёт,
что впору чертыхнуться от щедрот
словами иноземными: цум тойфель,
но можно и родными: . . .
26 марта 2010
* * *
Не удивляйтесь – это паранойя,
безумие пророческое или
оскоминой во рту очередное
пускание в глаза дорожной пыли.
Я помню всё, что вы давно забыли,
из вида упустили, в перспективе
не разглядели и в себе убили
нещадно ради жизни в коллективе,
спокойствия, достатка и уюта.
Случается у каждого минута,
когда неосторожное движенье
нить правильных поступков прерывает.
Тогда судьба из главного калибра
огонь на пораженье открывает.
26 марта 2010
* * *
То жаворонок свищет, то сова
пугает криком тишину ночную,
то ветер гонит прочь волну речную,
то под косою стелется трава –
тогда, как все живые существа,
беду неотвратимую я чую,
но не иду ни в церковь, ни к врачу я,
а следую путями естества.
Каким огнём душа моя жива?
Она слова сплетает в кружева,
не презирая линий упрощённых.
Пускай за то пеняет мне молва –
в моих устах звучат Твои слова,
и дивен голос Твой для посвящённых.
26 марта 2010
ПАМЯТИ ИОСИФА БРОДСКОГО
?…с красотою твоей
и с посмертной моей правотою…?
Твой город распростёрся на Неве,
мой городок раскинулся на Соже,
но помыслы, сумняшеся ничтоже,
в единой зародились голове.
Мы параллельны, как прямые две.
Прохожий, на другого непохожий,
иду за асфоделями в траве
Аида и события итожу.
Всегда везде у всех одно и то же:
стою, как пилигрим на перевале,
дорога книзу в два конца ведёт.
Зачем затеял этот покер, Боже?
И если в дольний мир меня позвали –
расклад из ряда вон произойдёт.
27 марта 2010
* * *
Всё чаще спотыкаюсь при ходьбе
по издавна протоптанной дороге.
Спасибо, дохромаю без подмоги
до места назначенья, пункта Б,
держась за слово, данное судьбе.
Сомненья неуместны и тревоги
беспочвенны. Керамикой не боги
грешили, а ремесленник-плебей.
Тому, кто видел горные отроги,
не подобает обивать пороги
и преклонять колени при мольбе,
а стоит честно подвести итоги,
сказав: “Стихи – простые диалоги
с собой и для себя. И о себе“.
27 – 28 марта 2010
* * *
Мир над собой смеяться не готов,
поскольку по таким лекалам скроен,
что на поверку оказался склонен
к затягиванью гаек и болтов.
И мы с тупой серьёзностью скотов,
в хлеву и на лугу жующих жвачку,
готовы поддержать любую драчку,
в которой может перепасть хрустов.
На Рождество, Крещение и Пасху
в соборах учиняем свистопляску
с приобретеньем свечек и крестов.
И напрочь забываем о распятье,
не вспоминаем, что все люди братья,
когда вопрос касается постов.
27 марта 2010
* * *
Лежат в планшете абрисы и кроки,
трещат хребты под весом рюкзаков,
известны приблизительные сроки –
и в добрый путь по следу облаков,
по тропам на моренах ледников
и по кипящей пене на порогах.
Рождённые под знаком дураков
недолго засидятся в недотрогах.
Для нас ещё не сладили замков,
надёжных не придумали оков –
отшутимся и при последнем вздохе.
Наш праздник через парочку деньков
наступит, нахохмит – и был таков,
непревзойдённый памятник эпохе.
28 – 29 марта 2010
* * *
Остановлю свой бег, пройду пешком,
чтоб уяснить причину беспокойства.
Как сердцевину годовые кольца,
меня сдавило время ремешком
и погоняет с пакостным смешком:
“Поторопись, любезный, не успеешь,
своих плевел от злаков не отсеешь,
отчалишь с неоплаченным должком“.
Посыпь меня персидским порошком,
поименуй хоть глиняным горшком
и в печь поставь – не на того напали!
Не стану я ловчить по мелочам,
не для того мне голову к плечам
приладили и в этот мир послали.
29 марта 2010
* * *
Мой строгий, молчаливый критик,
гипотетический зоил,
я проявил немало прыти,
а континентов не открыл.
Охлюпкой на кривом Пегасе
рекордов я не бил на трассе,
чем знатокам не угодил,
но на Парнасе наследил.
Молчу, и возражать не смею,
держу с достоинством удар.
Я никудышный кулинар,
и кашеварю, как умею –
кладу, что было под рукой,
в сонет онегинской строфой.
29 марта 2010
* * *
Поэт неясным образом взмывает
в зенит, перемещается в астрал,
слова изящно рифмой завивает
и оплетает ими магистрал.
Смотрю на эту дерзкую забаву,
рассудка изощрённую игру
с восторгом, как на бабочку кусаву,
и, кажется, от зависти умру.
Наверно, у него перо павлина,
под окнами цветущий куст жасмина,
на сердце опочила благодать.
А у меня в руках простая глина
и налицо все проявленья сплина –
горшки б лепить, а не стихи слагать.
30 – 31 марта 2010
* * *
Хозяин болтуна не обрывает
и много позволяет говорить,
излишнюю не умеряя прыть.
На свете белом и не то бывает:
овечка серым волком завывает,
ворона белым лебедем плывёт,
собака брешет – караван идёт
и хода своего не замедляет.
Вот так же я без остановки лаю
и как дворняга хвостиком виляю,
не покушаясь ни на чьи штаны.
Глаголы строем в рифму направляю
и этим, полагаю, проявляю
дар Божий, а не козни сатаны.
30 – 31 марта 2010
* * *
Всё, что цвело, увяло на корню,
источник захирел, пресёкся амок,
юдоль вошла в пределы норм и рамок.
Теперь себя тираню и казню,
но затевать напрасную возню
ни силы не имею, ни охоты.
Любому наступающему дню
своей беды достанет и заботы.
Пускай течёт, как подобает течь
по дураку не писаным законам –
я не пастух отары слов стеречь.
Однажды языку вернётся речь,
вновь зазвенит заветное: по коням!
Тогда найду, за что костьми полечь.
2 – 8 апреля 2010
Метки:
