Прогулка в день музеев
вёсны святые
в двоящейся речке
топится солнце
18 мая 2014 года три хайдзина отправились гулять по Москве.
Двое — редакторы альманаха “Хайкумена” —
люминофорно
ввинчивается в воздух
каштановый цвет
— а один, мелкотравчатый, прямиком из Израиля, где он наблюл:
“Палестинская птичка насрала
на меня, на отпадного типа,
но на лысину всё ж не попала,
на пушку́ как-то держится ки́па.”
Попали в дом Бурганова, рядом с Арбатом. Потешались-веселились, воззреваясь на творения успешного скульптора и его вовсю ваявшей жены.
Москводей-иудей чертил в книге отзывов печатными буквами экспромты:
Расставляют пегасов
у служителей муз...
Ну, а я не Некрасов,
бесполезный я груз.
Бесполезный, болезный...
А Дима добавлял:
“Но характер железный.”
Всё равно бесполезный,
хоть и тщетно-поэзный.
Ах, прогулка над бездной
по столице помпезной...
во мне столько зим!
Как-то задержался я
в мiру ликованья
Втроём долго искали хорошо спрятанное Антропософское общество у метро Кропоткинская/Дворец Советов, в иудее ещё клокотал Коктебель осени 2013 года и волошинский дом поэтов.
Иудей-то уехал предпоследним поездом Феодосия-Москва. Марш “Прощание славянки” гремел на вокзале, где чудо-юдо снял комнату с видом на перрон и горы металлолома.
Антропософы разложили увесистые тома, показали сгоревший Гётеанум, где молодой Макс набирался мудрости и надежд: “...Когда мы были бестелесными.”
Хоть иудей и проштудировал книгу Геннадия Пархоменко “Лики творчества Максимилиана Волошина в связи с тайной его высшего ?Я?”, но схватить суть теософии было трудно. То ли философия религии, то ли религия философии.
Геннадий съехал с Денежного переулка, где когда-то стояло посольство Израиля, и поселился в Иерусалиме с женою-писательницей.
пасхально луна...
помочусь до конца
в свою тень
Иудею казалось, что и Наталье, и Диме тоже было не до оккультизма, коллективные молитвы — это рэнку, эзотерика — это улавливание слов, а не снов. А экзотерика что? Забыто опять.
Солнечный день разбивал мистицизм и троица зашагала в Музей искусства народов Востока, где в прошлом веке продавали книжные закладки с японскими картинками и хокку — прямо, хайга.
Но там было открытие выставки Параджанова.
Залихватский настрой продолжался:
Параджан, Параджан,
мать армян, отец армян.
Все друзья армяны,
Тбилисо' генпланы.
Среди них один еврей,
но и он армян, ей-ей.
Все-все-все армяны,
Тбилисо' генпланы...
А вот Грузия, несмотря на то, что она за Большим Кавказским хребтом, хочет записаться в Европу, хотя граница РФ и есть теперь граница Азии. Египет тоже передвигает границу Азии и Африки с Суэцкого канала в Синай, ближе к Израилю. А в безжалостно-солнечном Синае солдаты и Норвегии, и Франции, и Фиджи, и Колумбии, и Италии, и Уругвая, и Чехии, и Венгрии, и местные бедуины, и полиция Республики Египет, или, по-арабски, аль Миср. Аль Миср, Мицраим, то есть, щель, распадок, где течёт река Нил. Но плотина, сработанная работниками СССР, преграждает реке путь. И Нил уж не несёт ни ил, ни пыл и ни посыл из экваториальной Африки, где до сих пор живут соплеменники предков Пушкина, до которого не успели донестись японские влияния. А до Макса Волошина и донеслись, и преломились. Посему, хокку с соблюдением слогов:
Асуан, дамба:
на табличках калятся
русские буквы
в двоящейся речке
топится солнце
18 мая 2014 года три хайдзина отправились гулять по Москве.
Двое — редакторы альманаха “Хайкумена” —
люминофорно
ввинчивается в воздух
каштановый цвет
— а один, мелкотравчатый, прямиком из Израиля, где он наблюл:
“Палестинская птичка насрала
на меня, на отпадного типа,
но на лысину всё ж не попала,
на пушку́ как-то держится ки́па.”
Попали в дом Бурганова, рядом с Арбатом. Потешались-веселились, воззреваясь на творения успешного скульптора и его вовсю ваявшей жены.
Москводей-иудей чертил в книге отзывов печатными буквами экспромты:
Расставляют пегасов
у служителей муз...
Ну, а я не Некрасов,
бесполезный я груз.
Бесполезный, болезный...
А Дима добавлял:
“Но характер железный.”
Всё равно бесполезный,
хоть и тщетно-поэзный.
Ах, прогулка над бездной
по столице помпезной...
во мне столько зим!
Как-то задержался я
в мiру ликованья
Втроём долго искали хорошо спрятанное Антропософское общество у метро Кропоткинская/Дворец Советов, в иудее ещё клокотал Коктебель осени 2013 года и волошинский дом поэтов.
Иудей-то уехал предпоследним поездом Феодосия-Москва. Марш “Прощание славянки” гремел на вокзале, где чудо-юдо снял комнату с видом на перрон и горы металлолома.
Антропософы разложили увесистые тома, показали сгоревший Гётеанум, где молодой Макс набирался мудрости и надежд: “...Когда мы были бестелесными.”
Хоть иудей и проштудировал книгу Геннадия Пархоменко “Лики творчества Максимилиана Волошина в связи с тайной его высшего ?Я?”, но схватить суть теософии было трудно. То ли философия религии, то ли религия философии.
Геннадий съехал с Денежного переулка, где когда-то стояло посольство Израиля, и поселился в Иерусалиме с женою-писательницей.
пасхально луна...
помочусь до конца
в свою тень
Иудею казалось, что и Наталье, и Диме тоже было не до оккультизма, коллективные молитвы — это рэнку, эзотерика — это улавливание слов, а не снов. А экзотерика что? Забыто опять.
Солнечный день разбивал мистицизм и троица зашагала в Музей искусства народов Востока, где в прошлом веке продавали книжные закладки с японскими картинками и хокку — прямо, хайга.
Но там было открытие выставки Параджанова.
Залихватский настрой продолжался:
Параджан, Параджан,
мать армян, отец армян.
Все друзья армяны,
Тбилисо' генпланы.
Среди них один еврей,
но и он армян, ей-ей.
Все-все-все армяны,
Тбилисо' генпланы...
А вот Грузия, несмотря на то, что она за Большим Кавказским хребтом, хочет записаться в Европу, хотя граница РФ и есть теперь граница Азии. Египет тоже передвигает границу Азии и Африки с Суэцкого канала в Синай, ближе к Израилю. А в безжалостно-солнечном Синае солдаты и Норвегии, и Франции, и Фиджи, и Колумбии, и Италии, и Уругвая, и Чехии, и Венгрии, и местные бедуины, и полиция Республики Египет, или, по-арабски, аль Миср. Аль Миср, Мицраим, то есть, щель, распадок, где течёт река Нил. Но плотина, сработанная работниками СССР, преграждает реке путь. И Нил уж не несёт ни ил, ни пыл и ни посыл из экваториальной Африки, где до сих пор живут соплеменники предков Пушкина, до которого не успели донестись японские влияния. А до Макса Волошина и донеслись, и преломились. Посему, хокку с соблюдением слогов:
Асуан, дамба:
на табличках калятся
русские буквы
Метки:
