4 Корона Летящий голос Кольцо венков сонетов

1. ДОНОВА СЛАВА

В венке цитируется цепочка Ясов Георгия Ч http://www.stihi.ru/2010/10/01/1322

1.
Светят и днём небеса в родниках,
вниз наклоняемся, кажется... - выше.
Рваная осень в заплатках-листках
флюгер уносит в полёт через крыши.

Ветер охрипший свистулькой свистит,
мне бы вот также, но... - лысина, проседь....
Зеркала холод не врёт и забыт
сердцем остывший на жизненном кроссе.

Долго я в поисках смысла верчу
банку пивную с наклейкой штрих-кода.
Если мне знать бы еще, что хочу-

злюсь и ревную на грани джек-пота.
Неба ярлык этикеткой прочту:
звездочки - символ забытого кода.

2.
Звездочки - символ забытого кода,
не помогает армянский коньяк.
Аист в болоте, танцуя до пота,
ищет всегда лишь обед, не обряд.

Стадное буйство и я наработал.
Ел это блюдо сознательных лет
часто и густо - достала икота,
но от лягушек спасения нет.

Что от побед отдохнуть я не в праве?
хочется в лес убежать, как - никак
ветками вытелить домик в дубраве...

Только, кого бы позвать в тростниках
агницей кроткою и там зажарить?
Виза от бога лишь на стариках.

3.
Виза от бога лишь на стариках,
я ореол этой славы не знаю.
Мышка-полёвка, а власть - велика,
роет в снегу лабиринт, тропы к раю.

Зимняя сказка хранит колорит.
В стоге иголку свою без опаски
случаем спрячешь, а стог-то сгорит
в долгие ночи и жаркие ласки.

Письма летят в пустоту и вину
ветер уносит -лихой воевода!
Крупная рыба уйдёт в глубину-

милости просим - такая природа.
Сколько пахать мне еще целину
для выпаденья в астрал, где свобода?...

4.
Для выпаденья в астрал, где свобода
от безрукавки в пустых рукавах,
как мне найти рукава, если мода
в лавке посудной? Другой здесь товар.

Тянет привычная сила движений.
Сильная страсть заправляет в штаны
длинную майку и ждет наслаждений.
Сердце давно уж в тисках сатаны.

Будет служебный роман щекотать нас
на выходные в разрезе крутом?
Или лишь в будни никто из нас, братья,

не застрахован? И ночью, и днем
кто собирается, други, сдаваться?
Из мемуаров мы не узнаём.

5.
Из мемуаров мы не узнаём,
кто налагает любовное вето.
Милый мой, ласковый друг, мы вдвоем
и нескончаемо пляжное лето.

Сколько же непризнаваемых мук
бьет электрическим током по коже...
Голая страсть нежных взглядов и рук
до сантиметра, где сходятся ножки...

Яркое пламя костра раздувать
все мы умеем под ласками солнца.
Только вот как нам с тобой распознать,

что там от змея*? Стремится в оконцах
каждая муха на волю опять.
Где эта птица, парящая в кольцах?

6.
Где эта птица, парящая в кольцах?
Кожей атласной, упругой, тугой
я, обтянув барабан, словно Моцарт,
тихо пьянею, согнувшись дугой...

Неподражаемый запах ванили
вплёл нотки истинной страсти в дурман.
Звуки капели росу накопили,
чтоб поднимался над нами туман.

Мимо уплыли скользящие стены.
Вены натруженных рук плавит зной,
сосредоточенный в переплетенье.

Быстро сбежавший испуг и со мной
птица моя, счастье и наслажденье,
перья дающая нам, как заём.

7.
Перья дающая нам, как заём
синяя птица приносит победы.
Звоном медалей, любви орденов
разве раскрасить успех, как легенды?

Металлоломом заменишь любовь?
Дали - не дали, что в жизни важнее?
Главное - девичий смех с нами вновь
или же стоны и чтоб понежнее...

А, иногда, у ночного огня,
знаем мы, грелись... и тех, кто смеётся,
хочется просто и нежно обнять.

Милую прелесть рука лишь коснется,
сердце мужчины уносит опять
в строки полёта до яркого солнца.

8.
В строки полета до яркого солнца
алые губы зовут за собой.
Вечером шепчете вы у колодца
сладкие мысли и я сам не свой.

С искрою солнечной нежные глазки,
вы поразили меня наповал.
Я пропадаю у ног Златовласки
мысленно (вслух ничего не сказал!)

Чувством своим до конца переполнен.
Но, настоящий пацан - я не лгу!-
он, если влюбится, то непреклонен.

Лишь разве скромный букет берегу
с сердцем в довесок и больше не тронет
в стереофильмах хвостов мой недуг.

9.
В стереофильмах хвостов мой недуг
и отзывается звук камертона.
Тихая песня в душе после мук
льётся беззвучно без крика и стона.

Ночью бессонной луга исходил-
жарко в простом шалаше не от зноя.
Но, дома лучше: остался без сил,
от комаров никакого отбоя.

Сладко нам целую жизнь выбирать,
как вас расслабить...На все мы готовы.
Думаю, может быть, взять и кровать

в садик поставить на лоно природы?
Будет не страшно с тобой поджидать
лет уходящих дождливые своды.

10.
Лет уходящих дождливые своды
не нарушают домашний покой.
Лебедем белым, не чувствуя годы,
милая в домик идёт за рекой.

Может, пошла утром завтрак готовить?
Нежное тело, должно быть, меня
вслед за собою зовет, словно ловит,
к супу и жирному плову маня.

Только куда пыл неистовый делся?
Что я могу здесь сказать, милый друг?
При истощеньи бы не загорелся:

лень мне за нею бежать лишний круг.
Горько признание: я ведь наелся...
Цепью реакций объём наших мук.

11.
Цепью реакций объём наших мук
не остановишь, а бабочки к югу
роем летят в облаках...Манит юг,
все акварели рисуют друг другу.

Я не брожу больше в диких кустах.
Верной, единственной, старой подруги
теплую руку найду и в потьмах,
и без постели, без всякой натуги.

Эх, говорят, горбит нерест за миг
спинки лососей - идут через броды.
Чувствую, как ни хотел, а достиг

плод эту осень законом природы.
Манит к обочине ветреный мир,
руки сводящий от боли свободы.

12.
Руки сводящий от чувства свободы,
встретит ли страсти да пытки в штыки?
Мне обещает сосед в огороде
бартер - не бартер, но все же ликвид.

Дальше соседки дом, но я ведь прыткий
хоть мне уже сорок лет с небольшим,
кот я из марта, такой любопытный,
что наследил под окном и без шин.

В общем, пока огород на свободе
он благородит и полет свой лук,
я соблазняю народ на природе,

тот и не против, а мне не до мук.
Теплые волны при жаркой погоде
нас заключают в свой замкнутый круг.

13.
Нас заключают в свой замкнутый круг
долгие годы, но горький осадок:
как между пальцев песок, жизнь из рук.
Миг и улыбка, что миг это сладок!

Внутренний стержень все так же кипуч:
страсть, запах, кожа и ток откровенный,
но, всё же пытка иль я невезуч -
не возбуждает поток обнаженный.

Спрятался старый паук, сотня ног
на паутине в желаньи свободы.
Нужно ли восемь своих? Сто от блох

сохнут в мякине, как компас погоды.
Видя бездонный, прозрачный поток,
падают звезды ночами на воды.

14.
Падают звезды ночами на воды,
ловит на гребни крутая волна.
Битая чашка не помнит невзгоды,
стеклами пыль зазывает в чулан.

Напоминает ли верхом беззубым
в каменной башне крутая стена:
крепость - всего лишь обман, манят губы,
страстные губы и капля вина...

Только последствия в жгучих приправах...
Лестницы новой пролёт на витках
крут в переходах до боли в суставах.

Но как же быть? Если манит пока
нас приключением Донова слава,
светят и днём небеса в родниках.

Магистрал (1-ый сонет 4-го венка Магистралов Кольца венков сонетов):

Светят и днём небеса в родниках,
звездочки - символ забытого кода.
Виза от бога лишь на стариках-
для выпаденья в астрал, где свобода.

Из мемуаров мы не узнаём,
где эта птица, парящая в кольцах,
перья дающая нам, как заём,
в строки полёта до яркого солнца.

В стереофильмах хвостов мой недуг,
лет уходящих дождливые своды.
Цепью реакций объём наших мук,

руки сводящий от чувства свободы,
нас заключают в свой замкнутый круг.
Падают звезды ночами на воды.

ЯС-Магистрал Юлии Акатовой:

виза от бога - для выпаденья в астрал - из мемуаров
где эта птица - перья дающая нам - в строки полёта
в стереофильмах хвостов - лет уходящих
цепью реакций объём - руки сводящий

2. НАМ НЕ ПРОЙТИ ВСЕХ ГРАНИЦ

В венке цитируется цепочка Ясов Георгия Ч http://www.stihi.ru/2010/10/01/1322

1.
Падают звезды ночами на воды,
ищут жемчужный на дне островок.
Домик у речки не знает невзгоды,
старые вербы скрывают его.

Там вдалеке за незримой границей
мы ищем Вечность, как райские сны.
Но почему-то бегом время мчится,
светятся издали прошлые дни.

Вечность промчится, как детская шалость.
Нам бы чуть-чуть тормознуть у дорог,
перевести дух и хоть отдышаться.

Но мы бегом, ветер в грудь, и порой
ждут времена, что приходят сражаться
и поднимают на реках порог.

2.
Вновь поднимают на реках порог
талые льдины могучих торосов.
Сцена под нами не лед, не песок-
просто неструганый пол из вопросов.

Ветхие доски трухлявых полов
скоро осыпятся... Как за делами
вовремя смысл увидать наших слов,
знают подмостки, скрипя вслед за нами.

Маленький, старый, железный каток
чертит зигзаги за долгие годы.
Думаю, он объезжает росток

или овраги, где рыхлые своды?
Все мы узнаем, конечно, в свой срок.
Струны утешат капризы природы.

3.
Струны утешат капризы природы
звуками песен в лесной тишине.
Жалкой пичуге в причудах погоды
горный орёл не указ в вышине.

Твари свободной быть в клетке возможно?
Нищим в лачуге просуществовать?
Можно! коль выйдет указ неотложный
воли народной, где герб и печать.

Тает крыло восковое Икара.
Солнышко, ядрышко, жаль жемчугов...
Жизнь опоясала, как стеклотара.

Знаете, ведь исключат из богов,
коль не летаешь - такая вот кара.
В звуках фальшивя, слегка слышен рог.

4.
В звуках фальшивя, слегка слышен рог
бледного Ангела... Крылья у бога
срезать - секунда всего, но итог-
кровью героев сочится с порога.

Сад плодоносный срубить, как свой сук?
Капелька грога - и спит наша совесть.
Прошлое нам не для личных услуг,
но откровениями греет в осень.

Кажется, нам не пройти всех границ
миропознанья - круты коридоры.
Так же как И не запомнить всех лиц

в клетке трамвайной, где вечные ссоры.
Давние грабли готовят нам блиц.
Снежные тучи сковали просторы.

5.
Снежные тучи сковали просторы.
Луч тонконогий, пробившись к земле
дарит улыбку лишь днем, за которым,
кожи коснувшись, исчезнет во мгле.

Мы, у камина присев, эпилогом
только рассказ свой о жизни начнём,
в ночь окунувшись придуманным слогом,
как опалит нас горящим огнем.

Ткет паутину, покой не нарушив,
старый паук у окна, даже взмок,
сутки в работе в погибель согнувшись.

Я ли один, ты одна, это - рок.
Нету заботы, в постель завернувшись
цепью для воли, где стынет замок.

6.
Цепью для воли, где стынет замок,
время придет иль другое настанет?
Патина слоем серебряный срок
нА старом зеркале спит в старой раме.

Ждёт отражения синих небес
каждая речка и каждое поле
что-то в себе да хранит. Знает лес
эхо сражений и песни о доле.

Память, святая награда одна,
нам остаётся и крепкие корни.
Ливень разгладит хлеба дотемна,

если есть всходы в рядах непокорных
и посмеётся как будто со сна
низких аккордов упрёк у валторны.

7.
Низких аккордов упрёк у валторны
звуком сгустился из призрачных снов.
Мудрость сонета в ключе, за которым
свет виден в смыслах знакомых нам слов.

Суть нашей жизни покрыта вуалью.
До сантиметра, где полная сеть,
вроде измерен улов и за далью
поймана тайна, но надо же сметь!

Нам для чего эти вечные муки?
Гвоздик по шляпку забив в потолок,
помним потом про какие-то руки?

В Библии брат брата бил, словно волк.
Злость или скука? И видим от скуки
строгого взгляда призывный манок.

8.
Строгого взгляда призывный манок
старой иконы корит наказаньем.
Как настоящий, хотя чуть намок,
пахнет ромашек букет в белой вазе.

Старой пластмассой пропитан букет.
Выйду на волю и воздуха свежесть
вдаль унесёт пьяный лепет и бред -
новый приходит и манит, как прежде.

Что же так жизнь прячет лица в траве?
Ищем, теряя над новым обрывом,
а весь искомый процесс в голове-

поиски Рая под корюшку с пивом.
Слышу опять за собою во тьме
c песней фанатиков хор с перерывом.

9.
С песней фанатиков хор с перерывом
меж блеском молний гремит из небес.
Копоть лампадок скорбит перед Сыном,
дарит защиты уют в бездне бед.

Вспыхнуло пламя резного камина.
Срубленной вишне недолго лежать.
Дайте кого-то согреть и картина
пламенем ярким вновь будет плясать.

Знаешь, пока мы идём по дорогам,
дышится легче и тень далека.
Станем - нагонит враз грусть за порогом.

Солнца не видно, как будто века
молнией скрылись за тучей убогой,
вспышкою в чёрном пропала река.

10.
Вспышкою в чёрном пропала река.
Неумолимый фотограф небесный
звёзд отраженье со дна извлекал.
На чердаке под замком небу тесно.

Фотокартинки из прошлого сна,
хрупкие звенья обломанной жизни,
сдал я на металлолом и сполна
все половинки горели на тризне.

Если бы что-то осталось, найти б!
Кажется поздно и слишком наивно...
Грустно, но что же, не первым погиб

тропами к звёздам, большим и красивым.
Что мне готовит холмистый изгиб?
Пятна багровых костров над обрывом.

11.
Пятна багровых костров над обрывом
не оставляют просроченных виз.
К сердцу дорога с душевным надрывом.
Будет ли поиск длиною на жизнь

или мгновенный полет над трясиной!?
Патока слога - литой монолит
в камне брусчатки лежит красной глиной.
Тысяча мнений и изгнан пиит.

Чувствуют души земные оковы?
По полю пепел мудрец раскидал,
солнце закрывши в сомнениях новых.

Ласково пел соловей, да не знал,
что песню слышно: свирепые совы
зверствуют снова и главный сектант.

12.
Зверствуют снова и главный сектант
к капищу вынес пространные руны.
Камень узором покрыт и педант
тайного смысла не любит трибуны.

Нам, юным, помнишь?- пророчила путь
к небу зеленая ветвь винограда?
Осенью птицам не дарят уют
поздние листья поблекшего сада.

Годы мелькают в окне, в суете
с полки плацкартной жизнь - битая гривна.
Вижу я, кажется, всё!- пролетел

без остановки и песнь заунывна.
Время уходит, в котором я смел,
очень уверен всеобщим порывом.

13.
Очень уверен всеобщим порывом
в юности был я, рубил сгоряча.
Вижу неявно во снах и наивно:
жизнь - иллюзорна калифа на час.

Снова наивное сердце украли
чёртики в карих, лучистых глазах.
Ласково-вздорные скрылись печали
иль утонули в святых образах.

Тени танцуют во тьме для забавы,
слезы на травах и нежных цветах.
Днём же они, как в тюрьме, только гравий

не искажает следы и река
золотом вынесет Солнца оправы,
пенные гребни осядут в веках.

14.
Пенные гребни осядут в веках,
будто укажут дорогу: Смелее!
Ах, лепесточки уносит река,
запахи роз, как дурман или зелье.

Голову клонят под ветер цветы,
от одуванчика чудо-цветочки.
Августа грустный обман, если ты
даже не звонишь. В истории - точки...

Милая, что же, дождусь мартолей,
ландышем терпких на лоне природы.
Зайчиком чухну с унылых полей

с горки на горку. От теплой погоды
чувства играют и все веселей
падают звезды ночами на воды.

МАГИСТРАЛ (2-ой сонет 4-го венка Магистралов Кольца венков сонетов):

Падают звезды ночами на воды
и поднимают на реках порог.
Струны утешат капризы природы.
В звуках фальшивя, слегка слышен рог.

Снежные тучи сковали просторы
цепью для воли, где стынет замок.
Низких аккордов упрёк у валторны-
строгого взгляда призывный манок.

С песней фанатиков хор с перерывом.
Вспышкою в чёрном пропала река.
Пятна багровых костров над обрывом

зверствуют снова и главный сектант
очень уверен - всеобщим порывом
пенные гребни осядут в веках.

ЯС-Магистрал Юлии Акатовой:

струны утешат - в звуках фальшивя слегка - снежные тучи
цепью для воли - низких аккордов упрёк - строгого взгляда
с песней фанатиков хор - вспышкою в чёрном
пятна багровых костров - зверствуют снова

3. МЫ И ЗАБЫЛИ...

В венке цитируется цепочка Ясов Георгия Ч http://www.stihi.ru/2010/10/01/1322

1.
Пенные гребни осядут в веках.
Неба ночного златые чертоги
вдруг приближают порог, где Икар
вытряхнул мысли о прошлом под ноги.

Старые Боги запутали путь.
Косноязычен их слог древних спичей,
слушать их сложно, но светится суть
мелкою ртутью по столбику притчей.

Звёзд золотых ожерелье надев,
смело шагаем, забыв прежний опыт,
но вместо смысла свой новый припев

всё повторяем на площади Лобной.
Четвертовали себя, онемев,
в острых краях ненасытной утробы.

2.
В острых краях ненасытной утробы
окоченело, едва ли дыша,
чувство под коркою льда или злобы.
Как в коматозе, мертвеет душа.

Но ведь и бренное, слабое тело
тоже по сути - простая вода,
глупые позы для вазы имело,
хоть и седая уже борода.

Много еще надо доводов веских?
Куча большая, увы, велика
непредсказуемых комплексов детских.

Кажется, - Все! - на крючке рыбака
наш маскарад, но и в рауте светском,
как беспощаден на темных витках!

3.
Как беспощаден на темных витках
облик, проявленный бледным Пегасом.
Воздух мерцает в углу и экран,
клавиатура, привычная массам.

Много идей, но какой в этом толк,
коль неподвижные люди за квасом,
молча стоят поутру, словно долг
за амбразурой иль воинский кастинг.

Медленно выйду и клич прокричу:
может проснутся! Кругом небоскребы...
Белые крылья раскрою, взлечу

не встрепенутся под шелестом робы:
"Крайний кто?"... Бьет молотком по плечу
столбик немых "НИКОГДА" и ознобы.

4.
Столбик немых "НИКОГДА" и ознобы
мир сотрясают обычно к утру.
Всплеск ли на плёсе песок месит в сдобы,
гребнями в ночь беспокоит Луну?

Неузнаваемо шёпотом имя...
Мох на утёсе под эхо небес
держит его на плаву вроде грима
или гордыня готовит свой пресс?

Крикну, ладошки сложив, словно рупор,
может ответят: не люди, так Он...
Но, вот боюсь, жив пока, это глупо,

даже не светит....Лежит фараон
мумией скрытой иль Ноя взял ступор?
В радужной раме искрится неон.

5.
В радужной раме искрится неон,
высветит в лампочках мостик на берег.
С берега вдаль уведет за фронтон
компас Надежды, даря новый пеленг.

Кто-то доверчив и лезет вперед.
Можно ли резать нам, семь раз отмерив?
Истово кто-то, уверовав, врет
до, после, между, закрыв к небу двери.

Боже мой, Боже, любовь сохрани!
Но Он не слышит, душой холодея...
Топчутся толпы людей, мы ж одни,

как и те, выше, вслепую надеясь.
Взглядом стеклянным, как из западни,
смотрит с витрины немая Медея.

6.
Смотрит с витрины немая Медея,
рвет застекленной судьбы монолит.
Дымку иллюзий поднимет идея-
радугой нас за собою манИт.

Реет под парусом призрак Надежды,
плакала Муза, что сдался поэт.
Слёзы гранит холодит и корежит-
жизнь вышла прежде, чем день в лузу лет.

Чудится, вправду ли- детская песня?
Каменной стенкой итог, словно стон.
Определенно ли? Бейся...не бейся...

Как ни выписывать слог в унисон,
кончится ночь и вершит лицедейство
улиц толкучка в судьбе и Ясон.

7.
Улиц толкучка в судьбе и Ясон
счастлив в объятиях? Кольцами змеи...
В старом саду у пруда под мостом
чья-то лопатка и холмик земельный.

Детской пеленкой играет река.
Но, исступленная, верит Медея
в чувство и в чудо любви на века,
но ненавидит, как глупая ведьма.

Тлен превращается в прах и со зла
в глупых попытках весь пепел развеет.
Вечная память в глазах умерла.

Долгая пытка конца не имеет
и на порогах крутых без весла
светом загадок, руном не владеет.

8.
Светом загадок, руном не владеет
тот, кто сердечко закрыл на замок.
Дождика капли ветрище развеет.
Глину слепили дождинки в комок.

Сквозь неподвижные корни деревьев
дремлющий атом пустился в поток,
предначертанием древних халдеев
тихо зарылся в обычный песок.

Где-то за дверью владений окрестных
старый садовник умолк, видно злой.
Трещина в вазе и в криках соседских

ругань, вода... был бы толк под луной
в жизни обычной, как в раутах светских.
Города ночь - в фонарях, словно слой.

9.
Города ночь - в фонарях, словно слой,
каменный пояс и окна в оковах.
Вот и закончен поэт, как на зло
мысли уносится с магией слова.

Звездное поле жнет месяц -аскет,
зернами сыпется колос и снова-
медленно, как лепестки на паркет,
желтой соломкою - раз и полова.

Синие горы стоят вдалеке,
тянутся к небу и даже в невзгоды
нежное небо прижмётся к щеке-

вот и вся небыль и тайна природы.
Что мы увидим, скользя по реке
тающих далей, где звездные броды?

10.
Тающих далей, где звездные броды
светятся россыпью ярких огней,
волны безбрежны и мал пароходик,
но бороздит океан прежних дней.

Что же нам делать, коль что-то уходит
как из души, так и с ран от любви-
кровью, где мелом, судьбой верховодит
бремя прощенья и время обид.

Зеркало мир отражает на пленке.
Слой амальгамы правдив, оголён
светом серебряным, но - многослоен.

Каплю всего перелил, ослеплён
дождик над полем и, солнцем напоен,
жизнью своею горит над землёй.

11.
Жизнью своею горит над землёй
радуги юность, как звезды в надире.
Быстро проходит час пик, утекло
время сквозь пальчики, как и все в мире.

Что-то вернулось, а что-то ушло,
что-то растаяло вмиг облаками.
Сколько б ни жили мы, то хорошо,
что всё ж не держим за пазухой камень.

Сладко и тихо сопит в нежном сне
новый чёртёнок в объятьях свободы.
Пламенем чувства сгорают в огне

или в нём тонут, как прошлые годы?
Вновь доверяем мы сердце весне,
взвесив все граммы в прогнозах погоды.

12.
Взвесив все граммы в прогнозах погоды,
толк с молодого какой может быть?
Ведь он и молод, но конь в эти годы
разве что быстрый, а надо любить.

Много охоты, а борозды криво!
Толку с седого? Как крошки клюет...
Только поёт про любовь с кружкой пива,
больше храбрится и пену плюет.

Горький осадок остался на сердце.
Кажется, вот заморочился мозг
от канители и в сей круговерти

если могёшь - знать не пост! И зимой
пашню паши щедро до самой смерти.
Оползень мыслей сжимает змеёй.

13.
Оползень мыслей сжимает змеёй,
думы становятся, словно канаты.
Крепко опутали кисть, Боже мой!-
долг, да детишки, как цепи из злата.

Поле чудес бы и 5 золотых,
вырастить хоть бы достойные латы.
Продал бы... Может, кому-то и жизнь
в фэнтези книжках... А мне - до зарплаты...

Лучшее время уходит, куда?
Годы метутся, как перья вороны.
Думаю, что за трава, лебеда?-

Нет даже вкуса у мнимой свободы.
Эх! Раствориться бы в ночь, как вода,
в вечных блужданиях снов у природы.

14.
В вечных блужданиях снов у природы
волк и лисица мясцо подъедят,
рядом живут, как родня, и со злобы
горло прикрывши, идут на ягнят.

Хруст колеса, давит дней колесница.
С фото сотрёт и меня, может стать,
Бес иль Всевышний и может случится,
будут в аду кости черти глодать.

В мае сирени цветы облетели,
землю укрыли, лежат кое-как.
Век быстротечен, увы! В самом деле,

только лишь секс можем и вспоминать.
Мы и забыли, что раньше имели.
Пенные гребни осядут в веках.

МАГИСТРАЛ (3-ий сонет 4- го венка Магистралов Кольца венков сонетов):

Пенные гребни осядут в веках.
В острых краях ненасытной утробы
как беспощаден на темных витках
столбик немых "НИКОГДА" и ознобы.

В радужной раме искрится неон.
Смотрит с витрины немая Медея.
Улиц толкучка в судьбе и Ясон
светом загадок руном не владеет.

Города ночь в фонарях, словно слой
тающих далей, где звездные броды,
жизнью своею горит над землёй.

Взвесив все граммы в прогнозах погоды,
оползень мыслей сжимает змеёй
в вечных блужданиях снов у природы...

ЯС -Магистрал Юлии Акатовой:

как беспощаден - столбик немых "НИКОГДА" - в радужной раме
смотрит с витрины - улиц толкучка в судьбе - светом загадок
города ночь в фонарях - тающих далей
жизнью своею горит - взвесив все граммы

4. С МОКРОЮ СПИЧКОЙ

В венке процитирована цепочка Ясов Валерия Зарецкого http://www.stihi.ru/2010/10/24/8140:

1.
В вечных блужданиях снов у природы
жертва идилий, как прежде грызет
самообмана гранит эти годы,
жаром пылает, а все не везет.

Но не затянется в зное горячем
боль от ожогов в душе и в золе
смотрит наружу - давно мы не прячем
новым нарывом гноящийся след.

Рядом прохожего тень обернется,
но не коснётся её кривизна
в тропках любых впереди. Остается

призрак ошибок, где времени знак.
В том, что дорога трясиною рвется,
и человеческая есть вина.

2.
И человеческая есть вина
в том, что у лжи в мире длинные ножки
шпильками тычат асфальт и финал-
много аварий и штрафы в лукошке.

Не изменяется общий кумир-
злато тельца, видишь, деньги из банка
издавна тащит тихонько банкир,
рожа довольна, солидна осанка.

Наш удивительный мир, говорят,
создан на славу искусом свободы.
Выбор огромный лежит, словно яд,

милая мама!- и рвутся народы.
Список грехов не помогут убрать
в розовом свете очков наши годы.

3.
В розовом свете очков наши годы
истины-догмы слагают века.
Ножки свисают и данью для моды
с облачка смотрит Он вниз свысока.

Гневные, красные стрелы летают
и не на шутку пугает нас гром,
страсти пожаром горят, обвиняют,
люди страдают и прячутся в дом.

Рядом палач иль жертва последствий?
Издавна каждый желает познать
сладость блаженства и мир благолепий.

Как высока искушенья цена,
мало кто знает и добр виночерпий.
Хмель замышлял винодел у вина.

4.
Хмель замышлял винодел у вина.
Долго ли сок эликсира томится?
Кубок сей спрятан навеки от нас,
нету источника, где же напиться?

В небе исчезнет журавль, словно знак,
чайка летает, в руках ждет синица.
Кто-то мечтает на небо вот так
с паперти в рубище ввысь устремиться.

Птицу подстрелит стрелок и конец-
падает камнем в небесную келью.
Тихая дева идёт под венец.

Что ожидает, где перед постелью
взглядом оценит все божий истец,
бьющим по ножкам жестокой шрапнелью?

5.
Бьющим по ножкам жестокой шрапнелью
ливнем полночным окончился бал.
Взгляд ненормальный прикован панелью,
листик осенний под ноги упал.

Пепел сбиваю и ветер случайный
дым сигаретный скрутил сверху вниз.
Тяжко ложится на стол новобрачный
сладкой затяжкой прожитая жизнь.

В руки возьму револьвер четырехствольный,
очи закрою, не вижу ни зги...
А там один лишь патрон и невольно

он всё решает, сжимая в тиски.
Круг барабана - и песнею сольной
бархат контральто не сдавит виски.

6.
Бархат контральто не сдавит виски,
не понимая, что в спичках волшебных
передо мною лежит, как эскиз,
выбор желаний бескрайнего неба.

По мановенью из факелов свеч
выступит отблеск мгновением жарким,
знаете, можно любое зажечь
изображение пламенем ярким.

Если бы каждый имел на Земле
по коробОчку, не веря елею,
мыслями наш бы Творец окосел

и застрелился под первой же елью.
Что за пророк новый навеселе
ищет луну вечерком под "шанелью"?

7.
Ищет луну вечерком под "шанелью"
маской раскрашенной женский тотем.
Мчатся планеты с какою-то целью,
светлые крылья парят в пустоте.

Карты небесные светом играют,
предназначенье в созвездьях скользит,
сверху ведомо рукой к аду ль, к раю -
это не ново: Земля - наш транзит.

Мир опьянен перспективою зыбкой.
Девушка в прошлых садах свой каприз
с ветки срывает и с милой улыбкой

выбор свой сделать спешит на карниз
и извивается змейкою гибкой
в лужах парфюма девичий эскиз.

8.
В лужах парфюма девичий эскиз:
Эсмеральдина? О, как же прекрасна
в сумраке, в шляпке поганка стоит,
но ядовита и огнеопасна...

Красная сумочка, туфли и зонт:
запахом спелым на кладбище вечном
издавна нас земляника влечёт,
вкусная очень и нравится встречным.

Много мы знаем всего, сатаны
выбор за нами, отступят законы.
Просто ли ум и Душа нам даны?

Пусть выбирают. Ночные короны
из-под конвейера будут равны.
Сколько "Америк" плывут мертвой зоны!

9.
Сколько "Америк" плывут мертвой зоны
и поджидает Колумбов визит.
На паутинке искрятся неоны,
маленькой капелькой солнце висит.

Переливаясь лучами несмело,
в лужице небо в прохожих глядит,
облачком чуть-чуть дрожит, то и дело
соприкасаясь с бетоном из плит.

Кто уберёт красоту и осколки,
что даст в замену? Припев: "Ву а ля?"
Ищем мечту за спиной, в барахолке

всех обвиняя, не помня себя,
перебираем времен кривотолки
в песне "идейки", как сыр "Суаля".

10.
В песне "идейки", как сыр "Суаля",
в зеркале кто-то пред носом покажет,
призраком смотрит в упор на меня,
сильно смущает своим эпатажем.

Может не я это, а только тень?
Я оглянусь, может, солнышко светит,
белое тело ласкает весь день,
кожа слезает на жутком портрете?...

Летние дни пролетают в году
синею птицей и прячутся в схроны.
Только понять я никак не могу:

что здесь творится? Осыпались кроны.
Может, уйти мне сегодня в отгул-
вольный загул по морям для вороны?

11.
Вольный загул по морям для вороны
кончится в старом вороньем гнезде.
В розе с шипами колючки - препоны,
можно улыбку найти не везде.

А по-серьезному если захочешь,
ивушка где-то страдает одна,
грустно склонилась к воде, между прочим,
будто бы плачет и ветви до дна.

Клоун всех в цирке смешит, очевидно,
публика рада и, благодаря,
хлопает в сытости так благочинно.

А из-под маски глядит, может, зря?-
кто-то в печали с судьбой Арлекино.
В стоне копейки обида царя.

12.
В стоне копейки обида царя:
сокола сбили козлиной подножкой.
Где-то случайно совсем, говорят,-
падает сверху кирпич над дорожкой.

Это опасно иль все пустяки?
Кто-то в канаве долбил крепким ломом,
клад серебра откопал у реки.
Радует очень иль зависть знакома?

Длинная ниточка жизни в клубке,
пусть золотая - дрожит, если тронешь.
Кто-то же держит в надежной руке

и не роняет с небесной попоны.
Светятся камушки невдалеке -
как далеко покатились с короны!

13.
Как далеко покатились с короны
тысячелетий крутые витки.
Розовый иней венчает, хоронит?
Дёргает ветка луну из реки.

На синем небе звезда-самозванка,
звуки застыли и сумрачен трон.
Воздух хрустальный завис Зодиака,
сердце стучится и просится вон.

Это предчувствие нас мелкой дробью
редко подводит, за ребра беря.
Чей-то всевидящий глаз залит кровью,

дальше чуть смотрит, звездою горя.
Могут омыть нас своею любовью
старого Солнца следы янтаря?

14.
Старого Солнца следы янтаря
разве отыщутся с мокрою спичкой?
Даже мартышки трудом тренье зря,
пламя не будет гореть, как обычно.

Отогревает в холодных веках
искорка сердца, надежная свечка
в чистых и крепких пылает руках,
мрак отступает, как будто навечно.

Выпекли время - слепой колобок,
катится молча окатышем сдобы.
Так и умрём в темноте, весь свой срок

чиркая спичкой горелой о годы.
Знают ли жабы, где звездный порог
в вечных блужданиях снов у природы?

МАГИСТРАЛ (4-ый сонет 4-го венка магистралов Кольца венков сонетов):

В вечных блужданиях снов у природы
и человеческая есть вина.
В розовом свете очков наши годы,
хмель замышлял винодел: "Пей до дна!"

Бьющим по ножкам жестокой шрапнелью
бархат контральто не сдавит виски.
Ищет луну вечерком под "шанелью"
в лужах парфюма девичий эскиз.

Сколько "Америк" плывут мертвой зоны
в песне "идейки", как сыр "Суаля",-
вольный загул по морям для вороны.

В стоне копейки обида царя,
как далеко покатились с короны
старого Солнца следы янтаря.

ЯС-Магистрал Юлии Акатовой:

в розовом свете - хмель замышлял винодел - бьющим по ножкам
бархат конральто - ищет луну вечерком - в лужах парфюма
сколько "Америк" плывут - в песне "идейки"
вольный загул по морям - в стоне копейки...

5. В МОРЕ ЖЕЛАНИЙ

В венке цитируется цепочка Ясов Валерия Зарецкого http://www.stihi.ru/2010/10/24/8140

1.
Старого Солнца следы янтаря
мир нереальный проявят, который
красками светит вокруг, говоря,
будто реальный в соцветиях флоры.

Вновь на холмах алый Ангел трубит.
След расходящийся камень не видит
всё безразлично "ему", словно спит,
не существует в жестокой корриде.

Стылые, чёрные волны во тьме
в свет превратятся, мы не унываем.
Мысли Творца "наяву" и во сне

мир в ощущеньях душой обретаем.
Что за осколки сияют в огне,
солнцем искрятся в песке тонким краем?

2.
Солнцем искрятся в песке тонким краем
капли янтарной слезы, словно мед.
Облачком счастье плывёт в птичьей стае,
может исчзнуть, но рвется вперед.

Черно-лиловые тучи сгустились,
плавится в венах горячий свинец.
Жажда к стихиям накопит в них силы.
Это начало, а сзади - конец.

Смело и честно иди, веря в слово,
где сохраняется светом заря.
Делай своё, ну а всё остальное

сделано будет и так. Может, зря?
Не наше дело, что спутник заноет.
Кто околпачен, тот от фонаря.

3.
Кто околпачен, тот от фонаря
прячется в сторону. В тайных лобзаньях
Зло и Добро по углам января
кости ломают, терзаясь на язвах.

Тянет Крещенье нас напополам.
Прорубь открыта, как дверь нараспашку
в мире, где с треском души по всем швам,
наспех прошитым, кровавит рубашку.

Движутся чёрной и белой тропой,
крепко обнявшись разбойничьей стаей.
Ищут болвана они - водопой

в море желаний блаженных питает.
А с плащаницы пыль слоем за слой
времени тенью немой оседает.

4.
Времени тенью немой оседает
тысячелетняя пыль на земле.
Бабочка вьётся и не замечает-
нежные крылья её все в золе.

Воздуха легче, небес тяжелее,
на паутинке, где солнца клочок,
нить продевая сквозь ветви в аллее,
глупый летит и летит паучок.

На расстоянья по звездному знаку
тайна больших пирамид наугад
под облаками раскинет площадку.

Синяя птица найдет на лугах
много цветов... Видя в звёздах разгадку,
стрелки раскрутит в бессчетных кругах.

5.
Стрелки раскрутит в бессчетных кругах
на тонких ножках за первою мошкой,
скачет подлец-воробей и с утра
наглые глазки следят за оплошкой.

Ждет не дождется нас новый капкан:
Только расслабишься - ручку запустит
с хитрой улыбкой в ближайший карман
ловкий воришка и палец откусит.

Все-таки, как же похожи на нас
наши лукавые, младшие братья...
Всех их уловок не счесть и сейчас

Мы лишь на старте в тени зоосада
ловим прозрения милых проказ,
под ноги глядя в затмении яда.

6.
Под ноги глядя в затмении яда
с брюхом отвислым, как полный мешок,
с тонкой кишкой в животе плотоядном
много желаний ждет на посошок.

Не успокоятся яйца крутые
и погремушки, поди ж ты....- шалят,
нет уж ведь больше цыплят бойких ныне
да и не будет, зато как звенят!

Был бы доволен потомками Каин.
Много обид на судьбу, господа?
Звезды мелькают у самых окраин.

Хоть бы одна на ладонь, словно дар,
с неба упала лекарством на раны.
Зеркало ищет чудак сквозь угар.

7.
Зеркало ищет чудак сквозь угар,
не понимает мир подлый обманщик,
платьем форсит, в серебре портсигар,
туфельки в злате и золото тащит.

Жирные складки холеной свиньи,
глазки в сметане и в поисках манны
пухлые ручки нежны и видны
пальцы сосисками, щёчки румяны.

Много богатств в закромах в чистоте,
жизнь без печали уютна, опрятна,
редкая мысль ограничена тем,

что перед носом, вдали - не понятна.
В козьем копытце он цедит коктейль,
плоть сберегая в сети шелкопряда.

8.
Плоть сберегая в сети шелкопряда,
капля зависла и - плеск с высоты.
Дым сигаретный, губная помада,
тени застыли и позы просты.

Хочется красные вены и жилы,
молнией вырвать и вновь натянуть
в лук тетивою, отдать сразу силы,
рядом с единственной, милой уснуть.

Воздух обнять я хочу и на Тиссе
ветром проснуться на клумбе цветов,
розу слегка шевельнуть лаской лисьей,

чуть-чуть коснуться её меж листов,
чтобы осыпали свой лунный бисер
взглядов волшебных цветы из садов.

9.
Взглядов волшебных цветы из садов
нам не жалеют...У розы прекрасной
тихо на землю упал лепесток
предупрежденьем погоды ненастной.

Скрипка запела свой нежный мотив
и отовсюду к нам звуки несутся.
Трепетен милый, красивый изгиб
беленьких ручек и звук поцелуев...

Тонкою спицей проткнут на столе
мягкий клубочек и взгляды обманет
разных цветов переплёт, словно след

ниточек жизни, судьбою нам данный.
Долго ли виться цветам по земле?
Осень нам дарит букет долгожданный.

10.
Осень нам дарит букет долгожданный,
красная роза в нем примой горит.
Цвета какого была в центре сада
до созерцанья? Каков колорит?

Голос хрустальный у птицы поющей
камень гранитный хранит до весны.
Прежние трели на веточке вьющей
будут звенеть рядом целые дни.

Все, что в своей суете непрерывной
видишь и слышишь не ты, сам не свой,
глупый немного и в чем-то наивный,

Это святые подарки Того,
кто сильно любит и ждет, словно сына,
в здравии добром пока, без балов.

11.
В здравии добром пока, без балов
что мне гадать-то всё: любит не любит ...
Может и мне полюбить всем на зло,
как по роману? Ведь чувство не губит.

В горле застыли другие слова.
Стукнет, не стукнет статья приговора,
только вот сильно болит голова,
коль изменяю себе без разбора.

Просто устроен наш мир, без проблем.
Книжки читаем и чистим стаканы.
В жизни попробовать всё на земле

каждый желает, на это и званы.
Так отчего же не мил белый свет?
Зиму встречаем - платок домотканый.

12.
Зиму встречаем. Платок домотканый,
толстой овчиной подкладка торчит.
Истина в тапках откроет путь санный,
с палочкой, старая шаль - только вид.

Снегом закроет все кости худые,
лысые горы до самой весны,
мёртвые камни во мхах ледяные,
холод промозглый, медвежие сны...

Старые тени в ночи и на поле
лунные вопли доносятся вновь.
Чёрная птица черней колоколен

синего неба кричит, как удод.
Мир не встречал слой, искрящийся боле
снежной пороши меж тоненьких льдов.

13.
Снежной пороши меж тоненьких льдов
рекам достаточно? Мысли в движеньи...
Скручено тело во сне, надо лбом
капельки пота. Легко ль в постиженьи?

Руки ли вознесены к небесам
или трубит миру ангел реальный?
В шрамах глубоких лицо видно нам?
Крылья из жести и взгляд не сусальный...

Голос гвоздём по стеклу - Вельзевул?
Впалые очи и взглядом отчаян.
Страшная бездна пред ним наяву,

трещина в камне - осколки от счастья.
Эхом прибоя оставленный звук
волны смывают на берег песчаный.

14.
Волны смывают на берег песчаный
нашу с тобой ли, чужую вину...
Угорь из ручек твоих не случайно
ловко и хитро уйдёт в глубину.

Долго глядели мы в тёмные воды.
Рыбка простая не клюнет спроста,
сядет тебе на крючок через годы,
лёгкой добычей к наживке пристав.

Сесть я хотел, но попал мимо кресла.
Может быть, кто- то поймёт (но не я...)-
мною насижено, вот это место.

Быть полноводной рекой для тебя
это блаженство и дарит нам месса
старого Солнца следы янтаря.

МАГИСТРАЛ (5-ый сонет 4-ой Короны Кольца венков сонетов):

Старого Солнца следы янтаря
солнцем искрятся в песке тонким краем.
Кто околпачен, тот от фонаря
времени тенью немой оседает,

Стрелки раскрутит в бессчетных кругах,
под ноги глядя в затмении яда,
зеркало ищет чудак сквозь угар,
плоть сберегая в сети шелкопряда.

Взглядов волшебных цветы из садов
осень подарит - букет долгожданный.
В здравии добром пока, без балов

зиму встречаем. Платок домотканый
снежной пороши меж тоненьких льдов
волны смывают на берег песчаный.

Яс-Магистрал Юлии Акатовой:

кто околпачен - времени тенью немой - стрелки раскрутит
под ноги глядя - зеркало ищет чудак - плоть сберегая
взглядов волшебных цветы - осень подарит
в здравии добром пока - зиму встречаем

6. СЧАСТЬЕ ВЕДЬ БЫЛО...

В венке цитируется цепочка ЯСов Анны Рыжей http://www.stihi.ru/2010/09/24/8364

1.
Волны смывают на берег песчаный
светом целебным зимы белый грим.
Глаз поднебесная синь лечит раны,
льётся, лаская сердца из глубин.

Солнцу и звёздам в просторе широком
нежная лента весенних молитв
мчится, внимая птенцом и ребенком,
пред образами крестясь вместе с Ним.

В низком поклоне слезой невесомой
чувствуешь радость и связь на земле
с нерукотворной и древней иконой.

В мире виднее нам только с колен.
Катятся в Лету сквозь звон колокольный
острые камни от пройденных лет.

2.
Острые камни от пройденных лет
галькою стали на дне, голышами.
Вечным призывом встречает рассвет
шёпот предутренних снов с камышами.

Томно-манящий крик птиц или снов?
Ранним приливом дни вольнолюбивы.
Влажное золото южных песков
волны ласкают, как тучные нивы.

Нежные руки к воде протяну:
так шелковиста и гладит запястье.
Солнце в ладони словлю и взгляну:

плещутся искры - огонь не погаснет
и золотые подковы по дну
утром прозрачным оставит на счастье.

3.
Утром прозрачным оставит на счастье
небо жемчужины в листьях берез.
Мы доверяем всегда в одночасье
матовым бусинкам утренних рос.

Ночи секреты, где тайное завтра
в пересечении звёзд цедит мед,
отблеском света слинявшая карта
нет! не прикроет - с собой уведет.

Рады бываем обычной находке.
По горизонту пройдём в полумгле
розовой тропкой по птичьей наводке.

Встретим рассветный огонь на земле
в непотопляемой солнечной лодке.
Капли росы на траве - Божий след.

4.
Капли росы на траве - Божий след.
Благоговейно я руки подставлю.
В линиях тонких судьба-благовест
скрасит ладони и Небо я славлю.

Приоткрывает завесу туман.
Пересеченье даст тонкие ветви
линии сердца, любви и ума,
смесь приготовит отнюдь не для нервных.

Что ожидает в далеком пути
надо ли знать мне? Что значит картинка?
И никуда от нее не уйти...

Точечек мелких пунктир-паутинка
стал хиромантьей и, будто сатин,
прошлых туманов рассеется дымка.

5.
Прошлых туманов рассеется дымка.
Чувством измеришь ли силу реки?
Лунной тропинки ночной паутинка
сладость желаний уводит в пески.

Женское счастье в любви коренится.
Ввысь тёплый ветер, летая впотьмах,
мысли о страсти взметнёт, словно птица,
девичьи тайны раскроются в снах.

Путь оборвался колючей осокой.
Сильные руки крылами раскрыв,
чайкою гордой взлечу над протокой.

Путь укажу... и прилива порыв
счастье несёт мне волною широкой
в капельках пота холодной воды.

6.
В капельках пота холодной воды
лилии снов неизбежность утешит.
Сладкая пытка мечты, словно дым,
тает с рассветом от ласк наших грешных.

Раннее утро смывает следы,
солнцем алея на радуге в волнах,
и поднимают бутоны цветы,
радуясь свету и им переполнясь.

Светится за бахромою ресниц
в мире реальном другая картинка.
Сторож ли разум на страже границ

чаяний тайных, где светлая дымка
скроет пророчества зимних страниц,
инеем скрутит мороз-невидимка?

7.
Инеем скрутит мороз-невидимка
в час ожиданья леса и поля.
Шорох полуденных трав на поминках
скрежетом боли снега опалят.

Крут и обрывист наш берег желаний!
Гибкая ива стоит, наклонясь
согбенно к водам, и без притязаний
птицы играют в повисших ветвях.

Где у небес опускаются плечи,
старой улиткой ползёт от судьбы
низкое, бледное солнце. Лишь вечер

быстро с тобой промелькнёт у воды
и снова вечность бросает беспечно
прошлые беды под тонкие льды.

8.
Прошлые беды под тонкие льды
спрячут морозы и скрипка тапёра,
ждущая пальцы на струнах мечты,
стон пиццикато обронит не скоро.

Чистосердечный знаком нам порыв?
Заворожит сердце сцена немая!
Тихая музыка, льдинкой застыв,
нежное, женское сердце поранит.

Девушка с розой в руке ждет уже:
"Люди, купите...возьмите на счастье..."
старого фильма знакомый сюжет.

Помният ли ли зрители профиль изящный?
Только везения долго уж нет
верящим в праздник надежд настоящих.

9.
Верящим в праздник надежд настоящих
надо хранить солнце в сердце людей.
Сизое небо готовит свой плащик,
зонтик и слёзы осенних дождей.

Юность не вечна и нежную зелень
изморозь посеребрит в ноябре.
Иней на ветках почти акварелен,
но проводила я птиц на дворе.

Месяц глядится в окно, золотая
шпага пронзила и латы горят.
Лунный укол под ребро обретая,

"счастье ведь было..." скажу про себя,
в сердце оттаявшем припоминая
Бога подарок, где благодарят.

10.
Бога подарок, где благодарят
за счастье жизни, хранят, словно око.
Мне одиноко и тих белый сад
над полнолунной рекою широкой.

Звезды уснули и копится ларь-
звёздная россыпь горошек к горошку.
Чёрная скатерть и соль - как и встарь -
признак разлуки и хлеб на дорожку.

Черною кошкой царапает грусть,
боль сжала тело и тенями пляшет.
Манит меня в небеса лунный луч.

Лестницей в небо пусть сердце обрящет
нашей души благодатную суть-
танец календул живых и манящих.

11.
Танец календул, живых и манящих,
здесь в межсезоньи был, будто во сне.
Шип острой болью застынет щемяще
в дюйме от сердца и колется снег.

Это мой стон или стон Купидона?
Тучами смешаны стрелы судьбы,
жизни и смерти. Мишенью корона
ярких цветов, что украсили быт.

Венчик пурпурный - любовь собирает,
белый - разлука опустит свой взгляд.
Целится грустный Амур и стреляет

розой из лука, где ждет хит-парад
очередь теней, стоящих на крае,
боль уводящих сквозь призрачный ряд.

12.
Боль уводящих сквозь призрачный ряд
теней измученных ждать перестанешь?
Перемешаю снега января,
черви и крести - судьбу не обманешь.

Нет..не обманешь....А что впереди?
Если бы знали свой собственный график...
Прикуп... и жизнь на кону - мы одни
в Сочи иль Гагры уедем на дайвинг.

Так же ведь? Но ухмыляется туз...
пиковой даме и, взяв серый плащик,
искренне бросил король: "Я вернусь!"

и съехал к маме в машине слепящей.
Что будет с нами, сказать не берусь.
Небо обрушит свой снег почтой в ящик.

13.
Небо обрушит свой снег почтой в ящик,
донышко выбьет напор белых вьюг.
Всё, жду чего я во льдах настоящих:
хочется видеть улыбку твою.

В утренних росах застыл тихий остров.
Стоны тасуя в своем забытье,
звёзды пасьянсом "Люблю" Калиостро
небо разложит и скроет во тьме.

Шулер играет не в белых перчатках.
Крупная ставка известная - страсть,
но выпадает ли вечная карта?

Меченым козырем - битая масть
прошлых закатов и ради азарта
письма на белом песке говорят.

14.
Письма на белом песке говорят:
светится счастье в твоих поцелуях.
Звёздной пыльцою в тиши озарят
ночи безлунной огни в ярких струях.

Нежный мотив сердце наше стяжал,
перебирает прекрасные звуки.
Ветер аккорды души чуть нажал-
тонкие струны звенели от муки.

Кремовой розы хмельной аромат,
пряный и сладкий, немного печальный,
переплетает сердца без ума

нитями страсти и запахом счастья.
То, что приносит на землю туман,
волны смывают на берег песчаный.

МАГИСТРАЛ (6-ой сонет 4-го венка Магистралов Кольца венков сонетов):

Волны смывают на берег песчаный
острые камни от пройденных лет.
Утром прозрачным оставит на счастье
капли росы на траве Божий след.

Прошлых туманов рассеется дымка.
В капельках пота холодной воды
инеем скрутит мороз-невидимка
прошлые беды под тонкие льды.

Верящим в праздник надежд настоящих
Бога подарок, где благодарят
танец календул живых и манящих,

боль уводящих сквозь призрачный ряд.
Небо обрушит свой снег почтой в ящик,
письма на белом песке говорят.

ЯС-Магистрал Юлии Акатовой:

утром прозрачным - капли росы на траве - прошлых туманов
в капельках пота - инеем скрутит мороз - прошлые беды
верящим в праздник надежд - бога подарок
танец календул живых - боль уводящих

7. ВНУТРЕННИМ СВЕТОМ

В венке цитируется цепочка Ясов Валерия Зарецкого http://www.stihi.ru/2010/10/24/8140:

1.
Письма на белом песке говорят:
детства улыбки на милых рисунках
в солнечном свете любовью горят
каждое утро в начертанных лунках.

Как очищает сердец чистота!
Все от тепла и любви оживает.
Даром лежит на земле красота,
в счастье забыться свой миг выбирает.

Но вот ударит гроза сгоряча,
тучи сомкнутся арбою воловью,
гневные воды с небес, грохоча,

снова прольются и по половодью
судьбы влекутся, не зная свой час.
Богу любовь отдавайте Любовью.

2.
Богу любовь отдавайте Любовью
и возвратится она птицей вновь.
Лунную, светлую ракушку вскрою,
матовый жемчуг блеснёт белизной.

В тёмном, заброшенном, сером чулане
темень отступит за выступы плит,
взгляд заискрится душой и в тумане
мертвые встанут на Суд из земли.

В танце закружит весь мир обозримо
и отзовётся в душе музыкант.
Внутренний свет поведёт пилигрима.

Кто же споткнётся? Подковы гремят,
светит мираж от четвертого Рима.
Звёздные ночи миры растворят.

3.
Звёздные ночи миры растворят.
Дырки на небе от стрел томагоче
тени зверей от луны отразят
и у созвездий засветятся очи.

Но отчего в небесах форс-мажор?
В струнном оркестре вселенская месса:
ночью один над землей дирижёр,
чёрный простой фрак у ангела, беса?

Мечутся тени котов между них,
страсти готовят и улицы воют.
Грустные вздохи последних живых

скрипкою стонут и рвут душу вдовью.
Боже, когда тени между травы
спрячут в анналы печаль лунной бровью?

4.
Спрячут в анналы печаль лунной бровью
тени навеянных звездами снов.
Птичка из клетки, что пела с любовью,
выпорхнет, всё позабыв, за окно.

Штормам навстречу, где воздух свободы,
крылья её понесут в облака
к призрачным далям, которые годы
птицу манили к себе свысока.

Гордым и зрелым орёл устремится
на небеса, но дорогу домой
не позабудет и вновь возвратится,

клетку укроет крылом, лишь потом
звезды небесные, где свет родится,
вежды откроют, возникнув за тьмой.

5.
Вежды откроют, возникнув за тьмой
звезды и вызовут в нас небывало
прошлого память. Небесной тесьмой
время красиво сошьёт покрывало.

Ярким узором блестит полотно
и незаметными нитками жизни
холстик раскрасит судьба заодно,
в шкафчик закроет от ветра и слизи.

Белую моль не увидишь внутри-
ткань проедает и в кружеве линий
холстик какой-то судьбы съели дни.

Так исчезает жизнь в этой лавине,
лишь оставляют нам странные сны
волны на пляже, рисуя картины.

6.
Волны на пляже, рисуя картины,
светятся... Снова копаю для них
яму на мокром песке без уныний
и засыпаю следы западни.

Как же люблю я лепить эти замки,
не перестану упрямо твердить,
каждое утро ломая их рамки,
к вечеру жаждуя восстановить.

Дворник метёт во дворе занесенном
листья метлою и между домов
тени уныло скользят полусонно.

Старый хрипит патефон заводной
в сердце иглою, что листья от клена
стены украсят в дому и зимой.

7.
Стены украсят в дому и зимой
листья осенние яркой окраской.
Тихо вздохну я, вернувшись домой,
фотки опять просмотрю с нежной лаской.

В старом альбоме все наши года.
Память накроет своей фотовспышкой,
яркие свечи зажгутся когда,
тени запляшут, как кошка за мышкой.

Танец причудливых форм озорных
мистикой станет и тень Коломбины
мне развернет снова детские сны

и распахнёт для меня беспричинно
двери на волю, где давней весны
берегом тёплым согреются спины.

8.
Берегом тёплым согреются спины
и утомительна станет игра.
Нет ни Мгновенья, ни времени мины,
завтра нет... нет и той ночи Вчера.

Звезды бледнеют, но солнце не встало.
Дым от сигары оставил свой след
кольцами на потолке и устало
тени бросает на тающий свет.

Радуга только на миг изловчится,
цвет нам покажет, скрутившись лассо,
будто бы кто-то с Небес вниз стремится,

с нами играет и вьет колесо
звездной спирали кругов колесницы-
коды инструкций к часам из постов.

9.
Коды инструкций к часам из постов
вечер-бродяга свернет, как бумагу.
Лунные, длинные тени его
полураскрывшимся веером лягут.

Снова иду по златому лучу,
кутаясь звездами в чёрном пространстве,
путаясь средь фонарей, и шучу:
не зацепиться бы в медленном танце.

В городе тёплых домов в тишине
лампочки светят на люстре для счастья.
Движется женщины образ в окне

в дымке печальной и скрытой отчасти.
Сердце заноет и кажется мне:
"радует", "любит" и все в этой власти.

10.
"Радует", "любит" и все в этой власти!
Бусы на шее любимой блестят.
Ниточки тоненькой круг в жадной страсти
не разорвать бы...и ворот не смять...

Сито для жизни в проржавленных пятнах
день ото дня измельчит поскорей
и улыбнется ли нам наше завтра,
может узнаем, а, может быть, нет.

Больше стараний, но все меньше яблок.
Вижу я, столько воды утекло,
сколько желаний подсовывал дьявол...

Радугой зёрнышко счастья блеснёт-
не уронить бы на тропке лукавой.
Голосом без "почему" путь Христов.

11.
Голосом без "почему" путь Христов.
Белая точка, как координата,
только на чёрном видна - жизни ось
(все это знают!) дождями распята.

Гляну на небо, как будто со дна
и понимаю, что чёрная точка,
только на белом обычно видна.
Как мы привыкли: Земля, оболочка!

Яркие звёзды на небе горят,
чернь протыкая мгновением страсти.
Утром и днём их не видно опять.

В солнечном свете нет больше напасти
путь предстоящий по звездам искать.
На манускрипте рассыпались части.

12.
На манускрипте рассыпались части
и не понятно, какой пьесы акт.
Палочкой водит в таинственной власти
перед собою слепой музыкант.

Видит ли сны он иль музыку пишет
в синих чернилах, с рожденья глухой?
Ноты мелодий какими он слышит?
Может ли жизнь быть для Музы плохой?

Призрачных будней мираж бесподобный
каждое утро скользит меж кустов
в сладенький тортик мечты самой сдобной.

Слюнки пускает в щетине усов
кот и осина под тряскою дробной,
сбросит одежды из павших листов.

13.
Сбросит одежды из павших листов
осень, но можно поранить о сушу
в мягком полёте кружа у цветов,
пёрышком солнечным бабочки душу.

Память ведет, словно крепкая нить.
Раньше, признаюсь, мне очень хотелось
также легонько летать и парить
мне над тобою, душою и телом...

Стужа на сердце метёт, как в пургу,
мысли уносит за горьким ненастьем,
мелкою дрожью по телу бегут

годы разлуки, сжимая запястье.
И обращается в замкнутый круг
прошлых скитаний ушедшее счастье.

14.
Прошлых скитаний ушедшее счастье
где-то осталось и эхо шлет вздох.
Вот на балконе, презревши ненастье,
милая ласточка строит гнездо.

Как на ладони, вьет крепкие сети
сам по себе неплохой паучок.
Мы замечали, что прячет в них ветер
солнце за тучи, как в темный сачок.

Долго ли мается небо затменьем?
Стоит лишь только глаза приподнять,
небом наполнить, его откровеньем

и все подсказки тогда, словно ряд
можно увидеть, хоть поздним прозреньем
письма на белом песке говорят.

МАГИСТРАЛ (7-ой сонет 4-го венка Магистралов Кольца венков сонетов):

Письма на белом песке говорят:
Богу любовь отдавайте Любовью.
Звёздные ночи миры растворят,
спрячут в анналы печаль лунной бровью.

Вежды откроют, возникнув за тьмой
волны на пляже, рисуя катрины,
стены украсят в дому и зимой
берегом тёплым согреются спины.

Коды инструкций к часам из постов:
"радует", "любит" и все в этой власти.
Голосом без "почему" путь Христов.

На манускрипте рассыпались части.
Сбросит одежды из павших листов
прошлых скитаний ушедшее счастье.

ЯС-Магистрал Юлии Акатовой:

звёздные ночи - спрячут в анналы печаль - вежды откроют
волны на пляже - стены украсят в дому - берегом тёплым
коды инструкций к часам - "радует" "любит"
голосом без "почему" - на манускрипте

8. БЕЗ ТЕБЯ...

В венке цитируется цепочка ЯСов Валерия Зарецкого http://www.stihi.ru/2010/10/24/8140

1.
Прошлых скитаний ушедшее счастье
не оставляет следов на снегу.
Может, летает, забыв о ненастье,
наша жар-птица любовь, пряча грусть?

Разве мы знаем, далёко ли близко
где-то в печали по ветру летит
снегом затёртый листок и былинкой
думы наводит и чуть шелестит?

Льдинка, весною блеснув, из капели
глазки нам строит и в талой воде
красным вином на снегу запотели

кисти рябинки и песню надежд
вмиг подхватили ручьи, сдвинув с мели
парус, повисший на хрупкой ладье.

2.
Парус, повисший на хрупкой ладье,
ночи за днями ветшает без ветра.
Крутит шарманщик печаль - старый след
песни сердечной, уставшей безмерно.

Яркие блики скользят по ветвям,
в парке скрипит карусель, круговертью
смазаны краски, и крутит едва
старенький стержень, изъеденный медью.

Лодочкой носит по кругу меня,
давит на сердце печать этой власти,
раны разлуки болят и кровят.

Душно и тесно, где тени-напасти
ограничения дать норовят.
Вяжет пастушка рыбацкие снасти.

3.
Вяжет пастушка рыбацкие снасти,
выловить хочет в реке облака.
В скачке упрямой отыщет ли счастье
рыцарь на белом коне между скал?

Возле обочины ветра не слышит
маков букетик за ветхой стеной-
пылью окутан давно, так что выше
Солнца не видно, упало на дно.

В утреннем свете звезда бегу рада,
тихо погасла на млечной узде.
Песни твои далеко возле стада,

кони стреножены на резеде.
И всё затихло, как будто так надо.
Рыцарю ночи - венки по воде.

4.
Рыцарю ночи - венки по воде
вдаль безутешная дева сплавляет.
Мыслей кусочек ключом овладел,
маленький стройный сонет оправляет.

Хитро вплетает луну светлый луч
в дымку туманов и скачет безумно
радостный принц на коне между туч
вместе с принцессой на звездное судно.

Мелкие капли воды на гранит
капают мерно, долбят нашу эру.
Так разлетаются в прах наши дни,

наши надежды - не знает жизнь меру.
Вяжут на спицах весенние сны
верою в чудо все петли по ветру.

5.
Верою в чудо все петли по ветру
пустит с тобой непрожитая жизнь.
Всё позабуду, возьму, как невесту,
раны на сердце зашью сверху вниз.

Шов, словно молния, стрелкой зигзага.
Боль и обиду сожгу на костре,
пеплом по ветру пущу из оврага
в яму для страсти загубленных встреч.

Много прольётся дождей, как из вёдер,
в зим колесницу замерзнет пунктир,
и на Душе прорастёт на свободе

Алый цветочек и лопнет кумир
прежней бравады, во лжи благороден
в спорах со смертью, где кружево - мир.

6.
В спорах со смертью, где кружево - мир,
в старой избушке бревно источилось.
К ножкам куриным, как будто на пир
баба-яга на метле устремилась.

Злая несётся - откуда есть прыть!
Просит встать передом к ней, а не задом.
Серый волчище, Ах! - волчия сыть,
семь поросят захотел и задаром.

Жирно не будет, не слипнется шерсть?
Детские глазки в слезах - видно детству
это понятно, ведь нужно же есть...

Чёрт притаился, молчит, словно нету,
и поджидает коварную месть.
Сильный удержит в руках крепких жертву.

7.
Сильный удержит в руках крепких жертву,
вырвется если, то Бог, значит, с ней.
Ножкой случайно (не плачь и не сетуй!)
намертво вдавлен в асфальт муравей.

Игры жестокие в плоскости жизни...
Птенчик на травке в тисках жестких пут-
жалкий убогенький труп: он для тризны
с гнёздышка выпал и кот тут, как тут.

Светит фонарь и его очень низко
ветер качает, попробуй уйми...
Странные тени кругом с новым иском.

В страхе гуляют они за людьми.
В лаврах оливковых, с жертвенным списком
лестницу жизни проходит кумир.

8.
Лестницу жизни проходит кумир:
сколько камней бросят?...В гадком утёнке
скрыта была красота и весь мир,
всех поразила открытием тонким.

Сколько же мы репетируем пьес!
Злая принцесса у зеркала рядом
яблочко крутит, не спит и не ест:
жаба душила, наполнила ядом.

Танец не вечен чертей заводных.
В лучиках солнца на веточках стройных
вновь запоёт соловей у воды

трели волшебные в нотах достойных.
Вслед за собою ведут нас в сады
Будды повадки в стихах беспокойных.

9.
Будды повадки в стихах беспокойных
мучают тенью меня за спиной.
Фортку открою, встав на подоконник,
и закружится весь мир предо мной.

Пьяный весною в дом ветер ворвётся,
пышные волосы бросит в глаза,
перевернувшийся мир отзовется
звоном серебряных, тонких зеркал.

В вальсе несутся снега за снегами,
тают и зелень готовит свой слой.
Щёки краснеют от свежести сами.

Мысль о любимой гнетёт и без слов
окна потеют и зимние рамы.
Звон колокольный несет нам тепло.

10.
Звон колокольный несет нам тепло.
Я с удовольствием грядку вскопаю.
Только посмей мне ступить, я на зло
утром с туманом собаку спускаю.

Сколько ж вокруг тунеядцев, бомжей,
есть захотят, словно волки завоют...
Бесы с подвала стучат в гараже
крышкой бетонной, как будто что роют.

Солнце в росинке цветы берегут,
птички щебечут и мы благосклонны.
Алые маки на грядке цветут,

пьяные в стельку в желаньях любовных.
Хочется снова услышать мне тут
голос, летящий с небес млечных, дойных.

11.
Голос, летящий с небес млечных, дойных,
что-то напутал на грешной земле.
Струйкой стекает в небесные проймы
каждое утро вода, словно клей.

Там в унитазе, как будто забилось.
Кляча, убого сжимая бока,
мимо железки бредёт и свой силос
не замечает, не крикнут пока.

Плёткой безжалостно бьёт и торопит,
счастья желая без мух и без блох,
рыжий довольный мужик, выпив допинг.

Рядом шагая по краю болот,
он размышляет, что мир без утопий
дан лишь достойным, как спелости плод.

12.
Дан лишь достойным, как спелости плод,
путь, покоряющий верой, надеждой.
Ракушку вскрою и, как под золой,
жемчуг блеснёт белизной безмятежной.

В тёмном чулане забрезжит рассвет,
темень отступит и мир растревожит.
взгляд заискрится душой, видя свет,
мёртвые встанут, идя на Суд Божий.

В танце закружится мир наш земной,
и отзовется в мечтах беспокойных,
внутренний свет поведёт за собой.

Кто же споткнется средь пустошей знойных
и повторят голоса вразнобой:
редкий талант, но сварливость - покойных.

13.
Редкий талант, но сварливость покойных
упоминают ли всуе истцы?
Жертва идиллий изгрызла до корки
самообмана гранит, как сосцы.

Будущим, прошлым ли жаром пылает
в зное горячем сожженная мысль,
боль от ожогов в душе проявляет,
смотрит наружу и тянется ввысь.

Косточки хрустнут за истиной зыбкой.
Рядом прохожего тень солнце жгло,
но не коснётся его опыт пыткой.

В тропках любых впереди ждет улов:
граблями прежними призрак ошибок
ветер опять принесёт нам без слов.

14.
Ветер опять принесёт нам без слов
новый покос и ищи только вилы.
Сон забирает и, словно твой зов,
слышится голос родной, дарит силы.

Милая, где ты? Твой шепот в ответ
и наклоняются ветки сирени.
Вновь обнимаю рукой белый цвет,
словно целую родные колени...

Я улыбаюсь смущенно, тайком.
Ты близко, рядом, - я чувствую ясно.
Как умереть я хочу босиком,

в нежных объятиях не просыпаясь.
Долго искал я простым мотыльком
прошлых скитаний ушедшее счастье.

МАГИСТРАЛ (8-ой сонет 4-го венка Магистралов Кольца венков сонетов)

Прошлых скитаний ушедшее счастье,
парус повисший на хрупкой ладье.
Вяжет пастушка рыбацкие снасти.
Рыцарю ночи - венки по воде.

Верою в чудо все петли по ветру,
в спорах со смертью, где кружево - мир.
Сильный удержит в руках крепких жертву,
лестницу жизни проходит кумир.

Будды повадки в стихах беспокойных.
Звон колокольный несет нам тепло-
голос летящий с небес млечных, дойных.

Дан лишь достойным, как спелости плод,
редкий талант, но сварливость покойных
ветер опять принесёт нам без слов.

Яс-Магистрал Юлии Акатовой:

вяжет пастушка - рыцарю ночи венки - верою в чудо
в спорах со смертью - сильный удержит в руках - лестницу жизни
Будды повадки в стихах - звон колокольный
голос летящий с небес - дан лишь достойным

9. ИСТИНА, ГДЕ ТЫ...

В венке цитируется цепочка Ясов "Эхо романсов" Юлии Акатовой http://www.stihi.ru/2010/09/22/7007

1.
Ветер опять принесёт нам без слов
запах цветов по всему разнотравью.
Камень под тенью высоких холмов
мохом зелёным покрыт больше с краю.

Ложе улиток и всяких жуков
листик багряный покроет собою.
Медленно сверху летит с облаков
на муравейник слепой дождь судьбою.

Не наказанье ль полёт на веку
дней мимоходом? Мы снами свободны.
Крики совы по ночам привлекут

старой гармонью, чьи выхлопы вздорны.
В склоке вороньей, забывшей про суть,
мнения, чьи доказательства спорны.

2.
Мнения, чьи доказательства спорны,
сотни гипотез к единой ведут.
Звуком волшебным звучащие горны
волны свои раскачать не дают.

Грусть познавая небесною квотой,
нити гармоний летят, как лучи,
спущены нам с высоты чистой нотой,
но не дано их постигнуть почти.

Музыку слышим и в песне для смертных
в вечных скитаньях средь множества слов
поиск ответа, где дни беспросветны.

Выплывет старый библейский вопрос:
в пальцах скользящая истина, где ты?
Мимика споров в сплетениях поз.

3.
Мимика споров в сплетениях поз
вязью пилястров украсила стены.
Смотрят под крышею слов и волос
миф иль ошибка, зевок Мельпомены...

Жесты восторга и общий экстаз.
Глухонемые в кольце быстрых жестов
из сантиментов рождают рассказ
и выдают гениальною пьесой.

Что же в романсах грустны над рекой
ориентиры желаний народных?
Россыпь роскошная звёзд высоко.

Есть ли меж ними пути благородных
или, как прежде, разбойник Садко
светит огнём фонарей неугодных?

4.
Светит огнём фонарей неугодных
в нотах фантазий уставшая даль.
Улица снов замерла у иконы
тайной свободы: неон и эмаль.

То, что безмерно, уму не подвластно,
молча в глубинах далеких лежит.
Если нет ветра, старанье напрасно:
не обнажится подводная жизнь.

Призрак грозы в облаках невесомых
волны укроют, его не тревожь.
Лебедя зов и полёт через зоны

дорого стоят и стаю бьет дрожь.
Снится в желаньях своих неуёмных
жаждущим правды красивая ложь.

5.
Жаждущим правды красивая ложь
тенью предстанет и утро двоится.
В брызгах коньячных цветов летний дождь
огненным перцем на солнце искрится.

Город повесит на дальней горе
призрак огней на пути синей птицы
и поневоле на ранней заре
будет ушедшее время томиться.

Шулером средь миражей без теней
нить прошивая из солнечной строчки,
время погасит рассвет в тишине.

В кости играя, поблекшие ночки
звезды считают, но отблеск огней
в двух точках зренья дает оболочки.

6.
В двух точках зренья дает оболочки
истина - ветру шептала трава.
Только остались в траве эти строчки,
строчки вдогонку забыли слова.

Волны прилива на грани у мира,
в девственном сумраке тихо шурша,
берег скрывали и звездная лира
чайкой металась и билась душа.

Перемещаются звездочки в улей.
Был ли подковы изгиб над селом
ночью потерянных лун лишь обуглен?

Утром прохладным в ветвях о былом
птицы печалились, две не вернулись,
третья сломает о правду крыло.

7.
Третья сломает о правду крыло,
чтоб разгадать нежных снов бормотанье.
Море несёт из глубин теплых слов
рокотом в волнах иное признанье.

Ветер прибрежный ведет корабли
под парусами и огненным краем
их растревожит порой у земли,
в складках расправится и замирает.

Чуть приоткроет грозою глаза
сила стихии, гремя, что есть мочи,
мечется в стонах весь мир, как коза.

Боже, помилуй детей непорочных!
Только у птицы свободный азарт
при перелётах расставит все точки.

8.
При перелётах расставит все точки
координатами звездный маршрут.
Сон продлевая, слетают листочки,
теплую землю закрыл абажур.

В мягких туманах услышит ли с нами
розово-сизый, невнятный рассвет
звон колокольный, хранимый веками,
иль в нашем мире его больше нет?

Облако скроет небесные пашни.
Зов будоражит покой неземной
заспанной ночи и Ангел восставший

выплещет росы рукой, как вино,
Пьют из наполненной солнечной чаши
мудрые боги иль бес за спиной.

9.
Мудрые боги иль бес за спиной
перемигнутся и на ухо шепчут?
Тени терзают глухою виной
место страданий и час. Что я встречу?

В воздухе душном колышется цепь
лунной дорожкой, змеятся ли пятна?
Бег от разлуки во сне через степь.
Плачу о чём-то? смеюсь? - непонятно...

Только Джоконды неловкий смешок
в гуще кофейной имеющий силы,
нити натянет в ответ - хорошо!

Прочь от сомнений, что годы томили.
Эти минуты, стерев в порошок,
правят словами, где тени явились.

10.
Правят словами, где тени явились,
мир примеряя на новый аршин,
голосом чистым весенние силы,
сделав погоду в душе от души.

Тайною бурей мой гнев усмиряя,
тост произносит твой ласковый взгляд,
чарами пьяный, и, мысли теряя,
я попадаю под твой водопад.

С лаской романса ключи отзовутся,
двери откроют идущей волной,
птицы желанием солнца вернутся.

Речки, речушки, ручьи заодно
перемешаются, в русле сольются.
Только закрыт магистрат неземной.

11.
Только закрыт магистрат неземной,
где забывается белая риза.
Станет ли птица пред спелым зерном
носом по ветру вертеть из каприза?

От поцелуев летающих губ
дивным пожаром у дикой наяды
искры из глаз полетят, не спасут
юной кокетки цветные наряды.

Фокусы синего неба - как пух
крыльев Иуды, где перья из лилий.
Любят всегда невпопад, во весь дух.

Страстные люди от века любили
эту святую до боли страду.
Для несогласных кубышку копили.

12.
Для несогласных кубышку копили
ночи, чтоб звездной отдать посевной.
Гимном покою земли мы ловили
в травах кузнечиков хор озорной.

Вечером робкую тишь нарушает
в озере небо и плещет волной.
Звёзды луна под водой искушает
призрачным светом над тонкой каймой.

Наши фантазии - явь из обманов?
В лёгком волненьи души предо мной
незабывамый вечер туманов.

И уж не смотрит никто за окном.
Из зазеркалья сны за океаном
переписал ли в историю Ной?

13.
Переписал ли в историю Ной
вечер для моли, как пары в ковчеге?....
Ноги омоет богам мир весной
каплей лаванды и - мир в человеке.

Вышли лягушки, блестя головой,
тропкой окольной к волнующим розам.
В лапках их - партия скрипки живой.
Крайняя, квакая, шепчет стрекозам:

- сплин - приукрашенный вздох роковой:
в чёрном - блестящий с изюминкой милой.
Спин золотые глаза над травой

спят в настоящем, а в прошлом рептилий
были полеты над бурной водой,
синь незабудки, что мы пригубили.

14.
Синь незабудки, что мы пригубили
осень уносит, приходит пора.
Снов паутинки года накопили-
скромного бабьего лета игра.

Бабочкой радужной в солнечном свете
вальсом закружит березовый лист.
"Как же люблю я тебя,- шепчет ветер,-
листик последний, любой твой каприз..."

Взмахом ресниц, как крылом от колибри,
осень на счастье манила и плод
яблоком спелым уста не корили.

В песне негромкой семь струн отдалось,
нежной мелодией заговорили.
Ветер опять принесёт нам без слов.

МАГИСТРАЛ (9-ый сонет 4-го венка Магистралов Кольца венков сонетов "Звездный букет"):

Ветер опять принесёт нам без слов
мнения, чьи доказательства спорны.
Мимика споров, где прячется зло,
светит огнём фонарей неугодных.

Жаждущим правды красивая ложь
в двух точках зренья дает оболочки,
третья сломает о правду крыло,
при перелётах расставит все точки.

Мудрые боги иль бес за спиной
правят словами, где тени явились?
Только закрыт магистрат неземной.

Для несогласных кубышку копили.
Переписал ли в историю Ной
синь незабудки, что мы пригубили?

ЯС-Магистрал Юлии Акатовой:

мимика споров - светит огнём фонарей - жаждущим правды
в двух точках зренья - третья сломает крыло - при перелётах
мудрые боги иль бес - правят словами
только закрыт магистрат - для несогласных

10. К РОДНОМУ ДОМУ

В венке цитируется цепочка ЯСов Анны Рыжей "Боже, даруй новый день..."
http://www.stihi.ru/2010/09/24/8364

1.
Синь незабудки, что мы пригубили,
нежной душою Земля сохранит.
Воду согреет огонь и даст силы
чистого сердца нести пламя в жизнь.

В тонких, раскрытых для мира ладонях,
несколько капель прожитой судьбы
робкой надеждой полны и напомнят
нежный мотив в тишине, может быть.

Ветер ли утренний воздух ласкает,
чайные листья на дне синих рек
песню слагают и эхо не тает

иль колокольчик звенит на траве,
птица ли тень от крыла опускает -
тайной сквозит от опущенных век.

2.
Тайной сквозит от опущенных век.
То ли капель, то ли годы, как капли,
с неба струятся дождём по траве,
в пруд собираясь, где времени цапли

бросят под ноги песчинки судьбы.
Золото мыли, теперь, словно прачки.
В ил и под камни тропинок любых
время забьется и - плачьте, не плачьте...

Тонкий камыш зацветёт и плывет
шелест чуть слышный на долгие мили.
Сильного ветра порыв разнесёт

сагу о жизни, что мы проходили.
Волос окрасит сирени налет:
изморозь в прядях, как заговор силы.

3.
Изморозь в прядях, как заговор силы.
Длинные тени к холодной зиме
молча ползут по земле и на мили
травы пожухли и иней во тьме.

Тонкие ветви в морозных доспехах
истово шепчут молитву судьбе.
Передается и вторит им эхо,
как колокольчик на лунной арбе.

Хоть я бывал неуклюж или колок,
в сердце хранил образ твой и во сне.
Годами прожитый путь мой был долог.

Я возвращаюсь обратно к тебе,
наш милый домик, и прошлый некролог
старая гейша-зима прячет в снег.

4.
Старая гейша-зима прячет в снег
мелкие тропки, как будто морщинки
зыбкой улыбки, забытой во сне.
В бледном тумане озябли лощинки.

Слабого солнца лучи не видны,
голы деревья и листья срывает
ветра поток и ковёр до весны
скроет ступени до ветхой веранды.

Белый мой храм, древний цвет изменив,
в небо глядится окошечком-оком.
Птицею слышится к жизни призыв.

Светятся лица и гнёздышка кокон
высунул край за разбитый карниз.
Сердце монаха прониклось покоем.

5.
Сердце монаха прониклось покоем.
Музыку утра по инею нот
на проводах в вышине невесомой
пишут синицы, но краток полет.

Вьётся едва уловимой лианой
серый дымок над высокой трубой.
Лестница к солнцу неведомой тайной
манит и ждет неизвестной судьбой.

Я загляделся на эти ступени.
Щебет мажорный пронёс, словно звон,
ветер по небу и движутся тени.

Кружится в вальсе листок из садов.
Радуясь цвету замерзшей сирени,
в танце снежинок немеет ладонь.

6.
В танце снежинок немеет ладонь.
В ковшике синем из складочек куртки
сказочный мир в серебре только тронь -
снежным фантомом слетит за минутки.

Вязью плетённый растаявший след -
пух лебединый на белой дороге,
словно застыл на замерзшей земле,
снежной короной венчая залоги.

Нежный, ажурный узор распростер
леса убранство блестящим покровом,
веером бросил под ноги ковёр

в зимнее царство, где льдами закован
заиндевевший от снега забор.
Дворик из детства пришёл, заколдован.

7.
Дворик из детства пришёл, заколдован
снежной позёмкой, крученой как встарь.
Сердце возносим, хоть мир колесован,
на материнский священный алтарь.

Хочется вечного, тихого счастья.
Прячутся звёзды и стынет река,
пламя уносится вдаль за терассой,
слёзы струятся в небритых щеках.

Иль это тают с мороза ресницы?
В свете подлунном дрожа в унисон,
раненой птицей опустятся лица.

Крылья расправит судьба у икон,
свечка затеплится, всё повторится
сном запоздалым, где смех - птичий звон.

8.
Сном запоздалым, где смех - птичий звон,
сердца молитва слышна на закате:
"Боже, даруй новый день без препон
черни людской и воинственной знати..."

Вспомню молитву твою и на дне
светлые мысли в душе зародятся.
С ночи ростки добрых, истинных дел
к раннему утру желаньем ветвятся.

Сброшу в горящий огонь тёмных сил
путы приличий и дней невезенье.
В даль, где царит вечный мир и вьет синь,

взмою, как птица, под это моленье.
Сзади останется жизненный клин.
Чистое слово молитв даст спасенье.

9.
Чистое слово молитв даст спасенье,
слово родное хранит мир вокруг.
В самом начале настигло сомненье:
крест или точка иль замкнутый круг?

Плоскостью кружится вечное время,
тёмные дали чернеют пятном.
Память рождает свои опасенья,
страх поколений несет снежный ком.

Где радобыть для прозренья лекарство?
Резкий щелчок совместил меж веков
угол с овалом, а тело с пространством.

Где Дон Кихот перешел рубикон,
мельницу ищет ему Санчо Пансо
в белых сугробах дней-снеговиков.

10.
В белых сугробах дней-снеговиков
перемешаются карты заране:
черви и крести - судьбу между слов
взглядами шулера - нет!..не обманешь...

Звезды срывают алмазный джекпот.
Если бы знали сокровища Агры:
прикуп... и жизнь на кону без хлопот-
полка плацкартная в Сочи иль Гагры...

Каина ставка известная - страсть:
вечная карта и брата именье
холмиком-козырем битая масть.

Скрыты до времени все намеренья,
но тяготит сердце Авеля час:
чувствует боль впереди, без сомненья.

11.
Чувствует боль впереди, без сомненья,
в муках предчувствий бессонная мать.
Руки тяну, как и в свой день рожденья.
В линиях тонких судьба - не поймать.

Скрасит ладони мне пересеченье
линии сердца, любви и ума.
Смесь не для нервных - к дороге влеченье.
Что ожидает в пути? Все - туман.

Только подумаю, надо ли знать мне?
Плохо ли звездам среди облаков?
Где не останется камня на камне,

точечек мелких пунктир над рекой
вызвездит небо своей хиромантьей.
В окнах замёрзших - следы от оков.

12.
В окнах замёрзших - следы от оков
зимнего солнца, но нежной душою
воду согреет огонь маяков
чистого сердца и верой большою.

Матери чувств что сильней может быть?
Ритм ощущается в тонкой ладони.
Несколько капель лаванды-судьбы
робкой надеждой идут от иконы.

Вечности златом покроется хлам,
в воздухе стылом исчезнут мгновенья,
свечи задует уставший платан.

Ветра порывом уносит мгновенье
и миражи на потеках стекла
тают в потеках обманами зренья.

13.
Тают в потеках обманами зренья
стекла и ждут песней вещей мечты.
В чащу лесную ведом на заре я,
звуком пленённый до дрожи почти.

Время приходит - мелодия реет
белою чайкой под звездным шатром,
падает в волны и сердце согреет
память, чтоб я позабыл обо всем.

Взвившись к небесной дали бесконечной,
будут кометы звенеть высоко
счастью навстречу небесной уздечкой.

Нежные ноты Любви над рекой
слушают звезды и дарит нам вечность
в замках воздушных простор облаков.

14.
В замках воздушных простор облаков
счастьем одарит и муки стреножит.
Солнца тепло - ароматов флакон
день принесет, что не полностью прожит.

Реки в оправе деревьев, садов,
жёлтых полей, деревень, словно грезы,
сердце тревожат и сами собой,
как облегчение, выступят слезы.

Вижу я над куполами вдали:
золота брызги кресты накопили.
Издали звон колокольный летит,

радуясь жизни, которой мы жили.
Сердце мое до конца сохранит
синь незабудки, что мы пригубили.

МАГИСТРАЛ (10-ый сонет 4-го венка Магистралов Кольца венков сонетов "Звездный букет"):

Синь незабудки, что мы пригубили,
тайной сквозит от опущенных век.
Изморозь в прядях, как заговор силы,
старая гейша-зима прячет в снег.

Сердце монаха прониклось покоем,
в танце снежинок немеет ладонь.
Дворик из детства пришёл, заколдован
сном запоздалым, где смех - птичий звон.

Чистое слово молитв даст спасенье,
в белых сугробах дней-снеговиков
чувствует боль впереди, без сомненья.

В окнах замёрзших - следы от оков
тают в потеках обманами зренья.
В замках воздушных - простор облаков.

ЯС -Магистрал Юлии Акатовой:

изморозь в прядях - старая гейша вплела - сердце монаха
в танце снежинок - дворик из детства пришёл - сном запоздалым
чистое слово молитв - в белых сугробах
чувствует боль впереди - в окнах замёрзших

11. ВСЁ, ЧЕГО ЖДУ Я...

В венке цитируется цепочка Ясов Анны Рыжей http://www.stihi.ru/2010/09/24/8364

1.
В замках воздушных простор облаков
вновь открывает для страсти объятья.
Гладят ночные лучи, как поток,
нежные плечи сквозь тонкое платье.

Тонкое платье из ткани своей
звёзды соткали в предчувствии ночи
для юной девы и пишет поэт
снова поэмы, в любви правомочен.

Белых ли ставней открытый призыв,
трепет ли губ, еле слышный, невинный:
"где ты, желанный?..." и шепот лозы...

Но разбивает мечты и картины
тонкая рама, рисуя сквозь зыбь
прежних иллюзий забытые мины.

2.
Прежних иллюзий забытые мины
прячет в колодце, спускаясь, звезда.
По горизонту, как сеть паутины,
нежные, тонкие тени скользят.

Быль или сказка уносит вдаль вольный,
белый кораблик, раскрыв паруса?
В розовый цвет облака, колокольни
солнце раскрасит и высветит сад.

Солнцем окрашенной мантией алой
венчик ромашки несёт без забот
ветер навстречу. Ни много, ни мало,

словно надежда Ассоль, алый флот
стелется шлейфом по речке усталой.
Детский фонарик, как калейдоскоп.

3.
Детский фонарик, как калейдоскоп.
Сердце лучисто в груди и играет,
всё, что в себя вобралО, без препон-
(так переполнено!)- сторицей дарит.

Небо и пихты со светлым стволом,
рос ледяных серебро на полянах,
все это взгляд соберёт и потом
летние травы отыщет в туманах.

Плавятся чувства в металл, а пока
стал украшеньем, весомым и зримым,
внутренний мир, засверкав на висках.

В глаз обрамленьи дрожит птичьим клином
осень моя и крупинкой песка
золото ищет в пыли под камином.

4.
Золото ищет в пыли под камином,
освобождаясь от пепла, огонь
прошлых закатов, настоенных тмином.
В снах неизбежность огня жжет ладонь.

Чаяний тайных и страстных объятий
рама - святая броня за стеклом,
яркое пламя любви и проклятий
вновь разжигает добро или зло.

Стоном протяжным твоим рвется платье,
светится счастье в глазах до утра.
Нитями страсти лови это счастье.

Всё это жду я на свой риск и страх.
Жду, что раскроется все в одночасье,
прошлых загадок развеется крах.

5.
Прошлых загадок развеется крах,
ветер очистит от туч наше небо.
Проклята жизнь на земле, словно прах,
смыта дождями на пашенке хлебной.

Яхты деревьев под мачтами крон
машут корнями судьбе неуютной.
Под парусами не счесть стай ворон,
заполонивших пол-неба за ютом.

Теплится жизни свеча без огня...
Остров сознанья оближет хмель пены.
Солнечный зонт, пёс, куст розовый, я,

свет мирозданья и новые темы.
Гребнем ложится крутая волна
грустных мгновений, где нет теоремы.

6.
Грустных мгновений, где нет теоремы,
светлые слезы прольют ледники.
Видя потери, сжимают моррены,
к рекам спускаясь весной, тростники.

Тихому эху душою поверив,
нежною музыкой к небу взлетит
птичия стая и птицы из перьев
облаком ткут белоснежную нить.

Перечеркнув нотный стан горных скатов,
небо окутал туман и зачах.
Падают звездочки с дробным стаккато.

Выстрел в тиши оборвал на задах
песни начало и славит легато
с воем холодных ветров в проводах.

7.
С воем холодных ветров в проводах
треплет и рвет все земные страницы
книги восточной моей иногда
северный ветер, но утро искрится.

Катится по небу солнечный шар,
пишет роса на траве снова сказки:
"Помнишь ли встречу и сладкий нектар
в липовых чашечках, сомкнутых в связки?"

Быстро я по облакам пробегу
над океаном, где пенятся кремы,
светлую, звёздную пыль соберу

шлейфом желаний на край Ойкумены
и растворяется светлая грусть:
в ленте известий меняются темы.

8.
В ленте известий меняются темы,
огненной молнией виден курсор.
Солнце в зените сияньем богемы
катится в небе своим колесом.

Не освежает совсем без открытий
ветер пустыни -песочек поет.
Как бесконечную ленту событий,
новости радио передаёт.

Жарко в машине и жжет нетерпенье,
мчимся навстречу воде и везде
не оставляет нас к морю стремленье.

Солнечный бред накрывает друзей-
обыкновенного зноя виденья.
Клеем покрыт циферблат, как музей.

9.
Клеем покрыт циферблат, как музей,
время Дали неземным откровеньем.
Я ожидаю конем на узде
видеть улыбку твою откровеньем.

В утренних росах нектар пригублю,
стоны тасуя на призрачном ложе,
светлые звёзды пасьянсом "Люблю"
в небе ночном перед нами разложат.

Знаю, что ставка известная - страсть,
вечная карта и ждет снова милость
собственным козырем битая масть.

Прошлых закатов заря без усилий
снова взяла над влюбленными власть
в кружеве сказки, оцифрившей мили.

10.
В кружеве сказки, оцифрившей мили,
в новых кругах раскрутиться спешит
Солнце - за гору и тени спустились.
Сумрачна птица в вечерней тиши.

Властвует в воздухе жрица покоя.
Дно затаилось, круги не рябят.
На берегу камыши, вроде строя,
грустно поникли и не шелестят.

Чёрный скользит поплавок, черный лист ли,
с ветром не споря, как будто к грозе?
Тьма поглотит водоём, где повисли

лилии стебли на крепкой лозе.
Рыбы уснули, не зная в снах мысли.
Звоном бессмертным гремит из газет.

11.
Звоном бессмертным гремит из газет
и заголовков...Как мне одиноко...
Ветер застыл за окном, где-то здесь
ветви уснули, колышутся робко.

Звёздная россыпь искрящих огней-
чёрная скатерть и соль из солонки-
признак разлуки и тенью своей
перебираю волокна соломки.

Кошкой царапает грусть и невмочь-
боль сжала тело и раны пронзили.
Манит меня лунный луч в эту ночь

лестницей в небо, но годы уплыли,
птицей бесшумно уносятся прочь.
Время покажет, что мы накопили.

12.
Время покажет, что мы накопили.
Надо ли прошлые дыры зашить?
Светится счастье пока что есть силы
тонкою, звёздной пыльцою в тиши.

Ночью безлунной в нас перебирает
ветер аккорды души вверх и вниз.
Тонкие струны звенят и, бывает,
смотрится в зеркало вод наша жизнь.

Тень околдует своей лунной пляской.
Розы хмельной аромат у дверей-
запах разносится пряный и сладкий.

Переплетает сердца на заре
нитями страсти и ждем без опаски
опыт размолвок иль лучших друзей.

13.
Опыт размолвок иль лучших друзей
в сердце храним, как стихи, менестрели?
Крылышки эльфов без всяких затей
в свете холодной луны запестрели.

Нежно прозрачны на травах огни
яркой пыльцою и так обостренно
воздух пронизан ночной...Сверху вниз
бабочек стая скользит полусонно.

Осуществляя мечты, словно миф,
звёзды мерцают рисунками лилий.
Музыкой льётся волшебный мотив,

сон навевая воздушных идиллий.
Скольких из нас песни ветра и ив
голосом чутким назад возвратили?

14.
Голосом чутким назад возвратили
песни к себе нас всему вопреки.
Жду я свиданья, где нас покорили
тени прохладных дерев у реки.

Вечером лунным приятной истомой
запах сирени на сочных листах.
Как ожиданье любви невесомой
сердце волнует в волшебных местах.

Птичьим крылом переносятся тайны.
Словно курений амбре от веков
непостижимые мысли дурманит.

Сыпется белый букет лепестков
белой дорожкою в бледном тумане.
В замках воздушных - простор облаков.

МАГИСТРАЛ (11 сонет 4-го венка Магистралов "Звездный букет"):

В замках воздушных - простор облаков,
прежних иллюзий следы от поминок.
Детский фонарик, как калейдоскоп,
золото ищет в пыли под камином.

Прошлых загадок развеется крах
грустных мгновений, где нет теоремы.
С воем холодных ветров в проводах
в ленте известий меняются темы.

Клеем покрыт циферблат, как музей,
в кружеве сказки, оцифрившей мили.
Звоном бессмертным гремит из газет.

Время покажет, что мы накопили:
опыт размолвок иль лучших друзей
голосом чутким назад возвратили?

ЯС-Магистрал Юлии Акатовой:

детский фонарик - золото ищет в пыли - прошлых загадок
грустных мгновений - с воем ветров в проводах - в ленте известий
клеем покрыт циферблат - в кружеве сказки
звоном бессмертным гремит: - время покажет....

12. ПЕСНЯ ДУДОЧКИ

1.
Голосом чутким назад возвратили
птицы весенние песен капель.
Где сердце плачет и нет больше силы,
слышится белым вокалом метель.

В гнете сольфеджий, тягучих и плотных,
дав пригубить от мелодий экстракт,
пламенной жизни бокал плещет ноты,
переплавляя в бордовый закат.

Ночь подступает и чувствуешь скрежет
пальцев её, будто веткой в окно.
Так не фальшивят, стекло сердце режет.

Если петь невмоготу, все равно
песней зовут, пробуждая, как прежде,
птицы лесные нас к жизни весной.

2.
Птицы лесные нас к жизни весной
сердцем зовут, даже если не греет
стылое солнце родное окно
и замороженный свет цепенеет.

Яркой короной сверкают зубцы,
рвется канва облаков багряницы.
Прочной, суровой петлею рубцы
скрыли под снегом земные границы.

Но для чего мне штрихи и огни
солнечной жизни? К чему эти силы?
Мир окружили поэзией дни

и затрещали ледовые мили.
Тетерева продолжают одни
с утренним светом ночные кадрили.

3.
С утренним светом ночные кадрили
солнечным блеском продолжит заря.
Вихри снежинок мечты разбудили,
пахнет весною в конце февраля.

Я на тропе ледяной поскользнулась,
и позабыла, что было вчера.
Балансировка моя обернулась
ласточкой быстрою в колких ветрах.

Руки расправила и полетела
с горки на небо! Но что же со мной?
Мне показалось иль снова я пела?

Был... или не был полет неземной?
Эти желанья, что в сердце имела,
стайкой ворвутся из радостных снов.

4.
Стайкой ворвутся из радостных снов
искорки чистого, синего неба
и пробуждаются ранней весной
в поле ростки для грядущего хлеба.

Тени ведут роковую межу.
Сбитая дерзкой и ловкой подножкой,
я на высоком сугробе лежу,
став на снегу необузданной кошкой.

Чувствую, как закрывают глаза
крепкие руки и дождик накрапал
иль покатилась от смеха слеза?

Что же с тобою у нас будет завтра?
Смех и веселый, здоровый азарт,
выдумки-нотки ждут в ритме Temptatioп.

5.
Выдумки-нотки ждут в ритме Temptatioп
яркие песни и рады сады.
Тающий снег и большая лопата
обогащают теченье воды.

Пусть в небесах только серые тучи,
верю я сердцу и знаю всегда:
вырвется в щелочку солнечный лучик,
солнечной вспышкой сметая года.

Сердце теплом и улыбкой оттает.
Пусть за спиною следы в гололед
белой поземкою снег заметает.

Что мне искать позади? Горький мед?
Свежим нектаром мне встреча желанней,
в строчках прекрасных весна зацветёт.

6.
В строчках прекрасных весна зацветёт.
Ветки укроются, словно под веки,
за лепестками цветов, а потом
бросит сирень холода в сини реки.

Белой сиренью пленяя весь свет,
небо вбирает седые туманы
и появляется звонкий сонет,
миру открыв сокровенные тайны.

Речка хранит в глубине голубой
льдинки дорожкою серебротканной,
переливаясь волнистой дугой.

Каплями жемчуга луч шестигранный
пахтает звезды в ракушке тугой.
Солнце согреет мир с силой внезапной.

7.
Солнце согреет мир с силой внезапной,
чтобы забыла земля зимний плен.
Тает лыжня вдалеке, где недавно
так развезло от дождя в колее.

Гладит лучами на тающем склоне
яркое солнце седые снега,
ищет подснежник на мерзлом поддоне
и открывает теплу берега.

Прячутся в чащу надменные тени.
Взглядом синеющим небо войдет
сквозь обнаженные ветки сирени.

Солнце лучами тепло отдает
и, забывая про время сомнений,
сердце в груди без труда запоет.

8.
Сердце в груди без труда запоет
новые песни и ярким букетом
я оплетаю построенный плот.
Волны встречают весенним куплетом.

Может, река, собирая венки,
и до тебя донесет хоть немного,
счастьем наполнив цветные витки,
не расплескав за житейским порогом?

Белые птицы назад принесут
в клювах бутоны... Словами согрей-ка
или воздушный пошли поцелуй...

От ожиданья осела скамейка.
Не понимая житейских потуг,
миг в бесконечность влетит, как копейка.

9.
Миг в бесконечность влетит, как копейка,
на горизонте сияя орлом.
Падает снежный сугроб, не жалей-ка
мир леденелый, идущей на слом.

Башенки вижу, где под куполами
маленький колокол тихо звенит
верности гимны - небесные гаммы
и уплывает за птицами нить.

Боль одиноких сердец безутешна,
связана мукой значения слов.
Высветит солнце остатки орешка,

белка почувствует сердцем тепло,
и закружится сорочья потешка
с этой наградой весенних послов.

10.
С этой наградой весенних послов
дождь исполняет без всякого фарса
песню весенних признаний без слов
давней мелодии нашего вальса.

Мне безразлично, где выплыла тень
и отделилась от лиц бледно-серых.
Гулкое эхо шагов между стен,
словно считает у жизни потери.

Как мне вернуть те слова, что весна
нам проливала на солнечных лейках?
Ласковой песнею дудочки в снах

нам остается для сердца лазейка.
В вихре признаний до самого дна
истинной страсти язык - у Ван Дейка.

11.
Истинной страсти язык - у Ван Дейка,
где на фантазиях учится мир.
Ломкостью линий строчит белошвейка,
солнце в стакане с водой пьет Шекспир.

Эти иллюзии мир покорили.
Перемещает осколки стекла
маленький калейдоскоп без усилий.
Пятна цветные сгорели дотла.

Что мне покажет спектакль на обоях
света и тени? Откроет засов
слабой улыбкой любовь для обоих?

Чувствую прикосновенье волос.
Голос, таящий для взрыва свой порох,
венчан талантом иль не повезло?

12.
Венчан талантом иль не повезло,
даром великим бывает терпенье.
Жду я на солнечной лодке весло,
радугу вижу в серебряной пене.

Напоминает мне небо река.
Если теченье меня поглощает,
пью я отпущенный жизнью бокал
синею чашей, надеясь на счастье.

Эту игру стерегу по волнам,
свет принимая за золото чека.
Знает ли, что он несет с неба нам

тень стерегущая лунная змейка?
То, что напишет нам ночью луна -
не сохраняет ночная скамейка.

13.
Не сохраняет ночная скамейка
звездную нить в веретенах у прях.
Судьбы прядут продолженье ремейка,
что лунный агнец сложил второпях.

Мощной струей пил из речки молочной,
чуть захлебнулся, но просит опять.
Вымя пытался сосать темной ночкой
не той овечки... Родная где ж мать?

Вышла к воде золотистая ярка.
Розово-алый закат над селом
вьется кудрявою шерсткою жарко.

Медленно тает в воде удалой
месяц и ворон картавый накаркал
вдруг ускользнувшее мимо тепло.

14.
Вдруг ускользнувшее мимо тепло
снова вернется назад южным ветром.
Так уж у нас на Земле повелось:
свет от звезды возвращается спектром.

Мы тянем жребий, как будто лото.
Издавна знали и видели греки
тот же небес караван золотой,
те же прекрасные, звездные реки.

Сердце забудется этой игрой,
если у звёзд открываются крылья
синей жар-птицы и ветры дорог

песни подарят и новые силы,
что очень многих тяжелой порой
голосом чутким назад возвратили.

МАГИСТРАЛ (12-ый сонет 4-го венка Магистралов Кольца венков сонетов "Звездный букет"):

Голосом чутким назад возвратили
птицы лесные нас к жизни весной.
С утренним светом ночные кадрили
стайкой ворвутся из радостных снов.

Выдумки-нотки ждут в ритме Temptatioп:
в строчках прекрасных весна зацветёт,
солнце согрет мир с силой внезапной,
сердце в груди без труда запоет.

Миг в бесконечность влетит, как копейка.
С этой наградой весенних послов
истинной страсти язык - у Ван Дейка.

Венчан талантом иль не повезло,
не сохраняет ночная скамейка
вдруг ускользнувшее мимо тепло.

В магистрале цитируется ЯС Юлии Акатовой:

с утренним светом - стайкой ворвутся из снов - выдумки-нотки
в ритме Temptation - в строчках весна зацветёт - с силой внезапной
миг в бесконечность влетит - с этой наградой
истинной страсти язык - венчан талантом

13.СЕРЕБРЯНЫЙ ДОЖДЬ

1.
Вдруг ускользнувшее мимо тепло,
как паутинка, от нас улетает.
Осень прощается с нами без слов,
бабьему лету природа внимает.

Магия света цветов и свечей,
полуприкрытых ресниц и движений
красноречива и звуки речей
воспринимаются без искажений.

С легкостью приподнимается тень
в лунном рояле и будто открылась
лаковой крышкой судьба в новый день

пальцами счастья, где музыка билась.
Светлое чувство любви к миру всклень
золотом слов на душе накопилось.

2.
Золотом слов на душе накопилось
множество чувств и желаньем своим
выпью до капли, как Божию милость,
осень янтарным вином дорогим.

Вспыхнет на сердце короткая радость,
голову вскружит хмельная метель,
рыжий, цветной листопад и, как данность,
танец осенний под ветра свирель.

Чувствую я на губах беспокойных-
горечь калины проникла иглой.
Терпкие капли вина многослойны,

сладко-невинны и лечит алой.
Перед зимою картины достойны.
Скульптора жестом проявится слой.

3.
Скульптора жестом проявится слой
мимики новой, где шорох деревьев
заговорил ворожбою без слов,
летние рифмы оставив в секрете.

Осень напрасно намеки дает,
проседью дарит своей золотистой
и намечают далекий полет
между нагих веток рыжие листья.

В листьях забылся ручей и притих.
Плачет, смеется во снах, ищет милость?
В огненных свитках его, как триптих-

письма от солнца, волна, зелень ила.
Тень появилась, чтоб мир потрясти
в каменном взгляде Венер с редкой силой.

4.
В каменном взгляде Венер с редкой силой
тени играют в глазницах пустых.
Лестница с неба к земле опустилась
в лезвиях лунных лучей золотых.

Месяц согнулся, как острие бритвы.
Пятнышком света летя через ось,
я проскользну между спиц неприкрытых
лунной повозки, летящей на мост.

Молоху жертвы нужны, знаем сами.
Всё, как и прежде...Но боль, мучит нас.
Сердце открою, смотри, это память.

Есть ли надежда? Скажи без прикрас...
Жизнь забери, но оставь это пламя-
тени от Солнца и - Мастера класс.

5.
Тени от Солнца и - Мастера класс
цветом проявится в листьях осенних.
Свет фонарей или отблеск на нас,
канувших в лету во вспышках мгновенных?

Сердце живое сгорело до тла,
солнцем светило земле до рассвета
в жестких тисках у всесильного зла
факелом время жгло, но без ответа...

Странные люди горят день за днем
средь полусонных, чтоб сердце забилось.
Слышится заупокой и: "Распнем!"-

в стане вороньем беснуется сила.
Крест тяжелее иль круче подъем?-
Горькой улыбкой слеза покатилась.

6.
Горькой улыбкой слеза покатилась
капелькой светлой на щеки Судьи.
Рана сквозная уже отсочилась,
ссохлась и не кровоточит в груди.

Черною коркой болят только шрамы.
Дом паучихи - дыра и провал
будет пустой, как глаза злобной дамы.
Притча Корана сплетает слова.

Праведных Сад ожидал, обессилев,
мир сохраняя забытый для нас,
где каждый шаг Бога к нам семимилен.

Войны ведут муравьи, каждый раз
прыская ядом и злобой обильной.
Губы зажали печаль, словно пласт.

7.
Губы зажали печаль, словно пласт.
Пряча мечты, Белый город построить
радостью светлых надежд без прикрас
очень непросто и спит наша совесть.

Тени и люди за серым стеклом,
как манекены, стоят неподвижно
возле витрины... Душевный надлом
напоминает, что теплятся жизни.

Ветхостью макулатур и газет
время безвременьем в нас отразилось.
Цепи гремят от оков, без затей

в кладбище сердца признанье копилось.
Воды смывает не наши ль клозет?
Волей чужою лицо осветилось.

8.
Волей чужою лицо осветила
молнии вспышка и прошлое - прочь.
Тень заслонила сердца и вскормила
магией стервы бессонную ночь.

Эти прогнозы готовят преграды
яркому солнцу сегодня с утра.
Тень будет первой и ждет ли пощады
мышка от кошки иль манит игра?

Только не знает она, очевидно,
что ей без света какой будет толк?
Не сохранит темнота даже вида.

Следом от тени во тьме бродит волк.
Землю родную, светясь еле видно,
осень покрыла листвой в рыжий шелк.

9.
Осень покрыла листвой в рыжий шелк
нашу тропу, но мы не виноваты
в том, что таит листопад между строк.
Кончилось лето, пылают закаты.

Так для чего же я руки тяну,
вслед за листами? Лучами согрета,
в листьях огни нахожу и клянусь,
нет!- не бывает здесь чувств без ответа...

Издали я с замираньем смотрю
на пламя свечки, где остановились
бледные тени на самом краю.

Съежились плечи и слезы скатились.
Каплями осень очертит в свой круг
времени стёжку, где шли водевили.

10.
Времени стёжку, где шли водевили,
осень метет золотой бородой.
Солнца прогнозы улыбки забыли,
место их занял серебряный дождь.

Осени волос к зиме поседеет.
Пятнышком светлым играя в листах,
выбелил чьи-то виски на деревьях
ангельский голос и слушать не стал.

Дождь шелестит по траве огрубевшей
жухлой листвою, как времени шов.
Осень выносит на свет утешеньем

свет за собою ладонью большой,
что проявляется тканью зардевшей.
Надо вставать и мести хорошо.

11.
Надо вставать и мести хорошо
листья с тропинки, где Роза стояла,
молча под шумом дождя (шёл и шёл),
слушая сердце под шорохом яблонь.

Сердце стучало, не помня себя,
так же, как капли, в стекло голубое.
Листьев осенних рисунки горят
татуировкой окна, словно боди.

Вазочка рядом с бокалом вина,
свечи темнеют и тени сгустились
там, где сидела она не одна.

Где сигареты колечком искрились,
высвечен дымчатый вензель окна.
Завтра же вторник, как дни зачастили...

12.
Завтра же вторник, как дни зачастили...
Надо бы листья с обочин смести.
Меж облаками ветра разместили
низкое солнце на небо-настил.

В этот туман мне покажется, будто
свет возникает на темной стене.
Плен синеглазых окон в это утро-
проруби кольца и мы все - на дне.

Эхо несказанных слов отвечает
рыбьими ртами и, словно пушок,
из серебристых оков намечает

волны меж нами... Накрыл капюшон
синего неба дома и за чаем
слушаю ветер, как праздник большой.

13.
Слушаю ветер, как праздник большой,
и отпускают на сердце обиды.
Лужи блестят золотой чешуей,
нам о весне говорят, очевидно.

Души оттают от зимних снегов.
Горе отходит и швами в оврагах
лютая слабнет тоска берегов,
бъется со льдами на солнечных шпагах.

Души дождутся терпеньем покой.
Жизнь расплетет узелок щепетильный,
сжатый на сердце стальною рукой.

Выглянет слабый росточек умильный.
Нежным цветеньем творят свой закон
в ласковом слове безмерные силы.

14.
В ласковом слове безмерные силы
лечат сердца и смягчают наш Суд.
Звезды опять на волнах заискрили,
нежность сиянием преподнесут.

Даром ракушек, где слезы застыли
жемчугом на бирюзовых глазах,
музыка снова звучит, что копили
ангелы света на всех небесах.

Остановив золотые минуты,
море откроет серебряный слой
лунных течений мелодией лютни

и отзовется земной аналой,
где возвращается песней попутной
вдруг ускользнувшее мимо тепло.

МАГИСТРАЛ (13-ый сонет 4-го венка Магистралов Кольца венков сонетов):

Вдруг ускользнувшее мимо тепло
золотом слов на душе накопилось.
Скульптора жестом проявится слой
в каменном взгляде Венер с редкой силой.

Тени от Солнца и - Мастера класс.
Горькой улыбкой слеза покатилась.
Губы зажали печаль, словно пласт,
волей чужою лицо осветилось.

Осень покрыла листвой в рыжий шелк
времени стёжку, где шли водевили.
Надо вставать и мести хорошо.

Завтра же вторник, как дни зачастили...
Слушаю ветер, как праздник большой.
В ласковом слове - безмерные силы.

В магистрале цитируется ЯС Юлии Акатовой:

скульптора жестом - в каменном взгляде Венер - тени от Солнца
горькой улыбкой - губы зажали печаль - волей чужою
осень покрыла листвой - времени стёжку
надо вставать и мести - завтра же вторник

14.ПОЗДНЯЯ ЛЮБОВЬ

В венке цитируется цепочка Ясов Ивана Ликина http://www.stihi.ru/2010/09/25/894

1.
В ласковом слове - безмерные силы,
искренний взгляд дарит внутренний свет.
Ветер спросонья собрав, как на вилы,
медленно гонит туманы в рассвет.

Осени рыжей рассыпались бусы,
красные гроздья из поздних сюит.
Тонких рябин кружева нежной грусти-
взгляду отрада любовью струит.

Мне бы в твой сон залететь незаметно,
чтоб, стиснув зубы, как муха на мед,
зацеловать долгожданной невестой.

Жить, ничего не иметь наперед,
лишь ожидать, что с улыбкою детской
марка простого конверта несет.

2.
Марка простого конверта несет
в кружеве черном немые картинки.
Птенчики вьются твои у ворот
в призраке синей, мерцающей дымки.

Если позволишь хотя бы на миг
быть для тебя долгожданным ответом,
ветром горячим развеять своим
это застывшее сонное лето.

В жаркий осенний костёр у реки
дров набросаю, чтоб жизнь заискрилась.
Будет рябиновый сок вопреки

сладким - не знаю, всё горечь копилась...
Стерся рисунок на марке, эскиз
смотрит известным лицом сквозь чернила.

3.
Смотрит известным лицом сквозь чернила
марки истлевшей потрепанный слой.
Болью разлуки тоска источила
и на душе жжет каленой иглой.

Ты ли восходишь предчувствием рая
первой звездою иль грезит река,
светом мерцающим в волнах играя
вдруг промелькнувшей мечты в облаках?

В листьях тоскующей белой берёзы
зелень осенних полей предстает
в каплях слезинок и нежные слезы

трогают душу мою в свой черед.
Дрожь паутинок, напомнив про грозы,
прошлых историй пример подает.

4.
Прошлых историй пример подает
полуистертая временем марка.
Ветер осенний собрался в полет,
дрожь тонких нервов несёт мимо парка.

В мыслях к любимой теряются дни,
опустошительны тени сомнений.
Темные пятна на диске луны
свет не погасят минутой затмений.

Свежесть прохладных деньков не проспи.
Кутает тайной, играет в помехах
чистый прозрачный родник по степи,

с робким журчаньем меняя в доспехах
желтые листья в "латунной" цепи-
Мне почему-то сейчас не до смеха.

5.
Мне почему-то сейчас не до смеха
и не достать до твоих берегов.
Смотрит луна с высоты, как прореха,
землю не видит за пухом снегов.

Все окончательно? Ты так решила?
Запросто можешь прожить без любви?
Жизнь продолжается гладко и мило?
Не убежишь от суровой судьбы?...

Стать на колени, рыдать безответно?
Можно ль в сомненьях житейских оков
в мусор отправить за час незаметно

все наши встречи, как пыль за арбой?
Щеки горят от пощечины ветра.
Мне не понятно, как жить нам с тобой?

6.
Мне не понятно, как жить нам с тобой?
Может быть, вспомнишь рубиновый абрис,
жгучий огонь лепестков, словно боль
бабьего лета и дней предоктябрьских?

Быль или небыль хранят наши сны?
Нежные руки твои оттолкнули
с просьбой оставить прекрасные дни.
Только они снова в сердце вернулись...

Дрогнула, вскрикнув, рыдая, душа.
Как же ты можешь? Неуж-то утеха
чистый родник превратить, не дыша,

в кучу снежинок? Проплешины меха
жизни поля закрывать не спешат.
Дождик в мозгах проливной, как помеха.

7.
Дождик в мозгах проливной, как помеха,
к струям холодным еще не привык.
Тянется вечер дорожкою ветхой
реденьким строем берёзок кривых.

Мечется серая тень на просёлке,
шепчутся листья и рвется кора.
Время подходит, пора, словно елке,
падать на землю из-под топора.

Жёлтый песок на буграх между кочек
в травах засохших к морозу готов.
Воздух дрожит, полумрак обесточен,

милости просит...Как тень жерновов,
мелет сердца и судьбы черный зодчий
водит по строчкам твоим вразнобой.

8.
Водит по строчкам твоим вразнобой
кормчий парома от ада до рая.
Рыжие астры из дальних садов
я приносил для тебя, сберегая.

Вечером синим я помню тебя,
как ты при встрече светло улыбнулась,
словно спросонья, и, нежно любя,
милый котёнок, рукою коснулась.

Вид был доверчив и девственно мил
ночью осенней и лик нареченной
сердце поныне хранит, что есть сил.

Мне вспоминается запах цветочный.
Росами мир поднебесный кропил
слёзы валькирий на всех обреченных.

9.
Слёзы валькирий на всех обреченных-
мелкие капли в подсветке огней.
Дождь моросящий накрыл у обочин
астры средь жёлтой травы серых дней.

Светятся грустью до самого устья
мокрые листья и теплится свет.
Улиц задумчивый вид захолустья
в лицах прохожих на мимике лет.

Вроде знакомый маршрут электрички,
в лёгком тумане искрится река.
Быстрое время кружит по привычке,

брызги фонтаном стекли со стекла
и наводнили оконный наличник
в шишках опавших, листах и веках.

10.
В шишках опавших, листах и веках,
на черноземе с неистовым рвеньем
поздняя осень искала закат.
Что же так жду перемен с нетерпеньем?

С тёплым дыханьем средь голых холмов
звёзды небесные утром погасли.
В луже замёрзшей снегА меж домов
тенями что-то скрывают, как в ясли.

Может быть, мягкой подушкой кому,
станет их холод сердец потрясенных,
только любовь я свою почему

прячу в глубинах души просветленных?
Предназначением жизненных мук
в двери скрипит канитель у влюбленных.

11.
В двери скрипит канитель у влюбленных,
связкой ключей предопределена.
Памятью прошлою запеленгован
мастер настройки сердец у меня.

В синем разряде небес просветленных
всполохи солнца, как сердца, поймал
и в разукрашенных листьях кленовых
долго намеки на счастье искал.

Смыла волна все следы торопливо.
Смех у фонтана любви между скал
мир наградил чьей-то тенью счастливой.

Осень вступила в права и стекал
каплями дождик, у женщины милой-
бывшего счастья роса на щеках.

12.
Бывшего счастья роса на щеках
или следы оставляет разлука?
Серое небо листает река
и проплывают картины без звука.

Осени первый звонок и в ответ
дождь днём и ночью, чьи капли скользили
в тёмно-зелёной, блестящей листве,
взглядом прохладным о счастье молили.

В луже свернулся листок золотой
тонкой скорлупкой в лучах невесомых...
Кажется, прячется грусть под зонтом

девушкой хрупкой, а ветры суровы.
Мокрая веточка новый поток
брызнула с чашечки листьев кленовых.

13.
Брызнула с чашечки листьев кленовых
светлой струею святая вода.
Щедрой рукою с вершин невесомых
звёзды достал бы с небес для тебя.

Жизни не жалко мне милой в подарок.
В каплях на листьях пылая огнем,
сердце сияет моё, как подранок,
поздней любовью и ночью, и днем.

Стал ли закат в октябре безмятежном
чуточку строже? На белых стволах
дорог осенний рассвет цветом нежным,

но ты дороже, чем мир в облаках.
Выйду тропинкой к опушкам прибрежным.
Светят и днем небеса в родниках.

14.
Светят и днем небеса в родниках
и поднимаются ввысь из туманов.
Рабское сердце и с камнем в руках
хочет поверить в любовь без обманов.

Как отказаться от дней дорогих?
Листьев осенних свет яркой приманкой
может нам душу согреть хоть на миг
перед паденьем на землю изнанкой?

Что ж, продолжаю я ждать много лет
счастье в картинках, которым мы жили.
Странное время лубочный рассвет

крутит пластинкой, в которой копили
чувства любовь, словно солнечный свет.
В ласковом слове - безмерные силы.

Магистрал (14-ый сонет 4-го венка Магистралов Кольца венков сонетов "Звездный букет":

В ласковом слове безмерные силы
марка простого конверта несет,
смотрит известным лицом сквозь чернила,
прошлых историй пример подает.

Мне почему-то сейчас не до смеха,
мне непонятно, как жить нам с тобой?
Дождик в мозгах проливной, как помеха,
водит по строчкам твоим вразнобой.

Слёзы валькирий на всех обреченных-
в шишках опавших, листах и веках.
В двери скрипит канитель у влюбленных.

Бывшего счастья роса на щеках
брызнула с чашечки листьев кленовых.
Светят и днем небеса в родниках.

ЯС-Магистрал Юлии Акатовой:

марка конверта - смотрит известным лицом - прошлых историй
мне не до смеха - дождик в мозгах проливной - водит по строчкам
слёзы валькирий на всех - шишках опавших
в двери скрипит канитель - бывшего счастья

Ред. 28.05.2011 г.
Ред. 23.10.11 г.
Ред. 21.11.12 г.