1 Корона Тайны иллюзий Кольцо Венков Сонетов

1. НЕБО ПОД НОГАМИ

1.
Сколько любви постигает идущий,
неиссякаемой по глубине.
Видит ли небо душой не имущей,
если погряз в суете и вине?

Что дальше носа, то нам не доступно,
мелкий укус комариный больней
боли Вселенной и тысячи трупов
мир равнодушным оставят вполне.

Можем ли счастливы быть повсеместно,
если по лужам бредем без сапог?
Мы победили себя, интересно,

или из луж снова светится Бог?
Жизнь выбирайте соленой, не пресной,
хоть и в пыли с головы и до ног.

2.
Хоть и в пыли с головы и до ног,
опыт соблазна иль дар вдохновенья
дарит осенний лавровый венок,
что рассыпается данью мгновенья?

Или страданье готовит урок,
словно учитель, а мы, без сомненья,
так нерадивы в прижизненный срок,
не замечаем вокруг измененья?

Наше упрямство упрячет ключи
для пониманья и что будет лучше
от самомненья не видим почти,

а признаваться в ошибках тем пуще
нам неудобно, что гордость не чтит.
Верх совершенства короной упущен.

3.
Верх совершенства короной упущен.
В блеске алмазов достигнувший цель,
вдруг понимает душою зовущей:
только дорога пьянит, словно хмель.

Недостижимые райские кущи
нас недоступностью манят своей.
Счастлив ли будет богатство берущий
от вседозволенности сыновей?

Нищие заняты хлебом насущным
и от усталости валятся с ног.
Только насытившись, встанут пред Сущим,

но переходит дорогу игрок
и намереньем, благим, вездесущим,
над головой мудреца лишь венок.

4.
Над головой мудреца лишь венок
лавром скрывает греховные мысли.
Многая мудрость - печалей итог-
замысловатось библейская истин.

И бесноватость Христа бьет в висок
средоточеньем божественных мистик.
Истина ближе чем на волосок,
но как закрутит маститостью критик...

Всякий мудрец ли истец простоты,
коль постулаты Пилата лукавы?
Руки омыл, но непрошеный стыд

не оправдают истории главы.
Символом всепобеждающей тьмы
кобры в сплетеньи украсили лавры.

5.
Кобры в сплетеньи украсили лавры,
в ветвь мимикрируя, жало таят.
Где нет времен и пространства Сансары,
чаша летит, в ней вода, а не яд.

Не расплескалась вода в поднебесьи*,
где Магомет и Христос говорят.
Небо седьмое открылось им если,
то это ясли для новых ягнят.

С неба летят голубиные вести,
пух не примят от полетов земных.
Кто нас уводит дорогами мести,

тот бездной ада готовит нам дни.
Сердце послушай, ужель будем вместе
только на небе, где судьбы видны?

Ангел явился к Магомеду, когда он подносил стакан с водой ко рту и предложил путешествие на седьмое небо. Когда они вернулись, Магомед успел подхватить падающий стакан, который он выпустил из рук, улетая с Ангелом.

6.
Только на небе, где судьбы видны,
книга открыта в начертанных списках
званых на пир и готовы они
к жизненной битве и к тяжести риска.

Слово убьет, слово нас покорит,
слово поднимет вокруг обелиска,
нас воскресит без труда алфавит
предназначеньем духовного иска.

В буквах знакомая мудрость велит
"Мысью"* рассечься и древние правы.
Славили радость и сердце болит,

коль покоряют пустые литавры.
Смысл нашей жизни на поле Земли
вместе возможно найти вместо славы.

*БЕЛКОЙ скакать

7.
Вместе возможно найти вместо славы
смысл нашей жизни, которой полны.
Счастье в давлении видят удавы,
мы для свободы своей рождены.

Время зимы вроде снежной саванны
дарит свое забытье или сны.
Быть погруженным в наркотик нирваны
рады в снегах мы опять до весны.

Поле зерном сохраняет посевы
и расцветают забытые пни,
Зелень листвы и другие напевы

дарят цветы и весенние дни.
Дарит легендой своей древо Евы
ключ к пониманью, а не западни.

8.
Ключ к пониманью, а не западни,
где закрываются двери к доверью,
ищем упорно, идем на огни,
чтобы найти дорогую потерю.

На заболоченном месте сход в ад,
сохнет осина, стремясь к избавленью,
и обливает нас грязью до пят
дождик, привыкший к несопротивленью.

Камень, восставший тебе на пути,
это не сам ли ты в обруче спесей,
связкой гремящих на голой груди?

Слышит ли мир за юродивой песней
шепот Иуды: "Приди и суди..."
Интуитивны шаги в поднебесье.

9.
Интуитивны шаги в поднебесье
или мы стали настолько слепы,
сиюминутною выгодой если
в кровь расшибаем упрямые лбы?

Числа сложив наподобие лестниц*,
как вавилонцы, готовим столбы
для пирамид и Нероновых крестниц
танцы вокруг и венками гробы.

Что хорошо волоокой Европе,
море познавшей на брюхе Быка,
то для России вожжами по"-опе",

долго их "призрака" в мыле везла.
Только сейчас признаемся в икоте:
в душу с любовью ведет нас строка.

* Гороскопы

10.
В душу с любовью ведет нас строка,
не подменяют мотивы иные.
Сколько кричали с упрямством осла,
не признавая пословицы ныне?

Как современна реклама у зла,
деньги куют на Отце и на Сыне,
но за трапезой не видно тепла,
а проституция душ сердце вынет.

"Мертвые души" закон издают,
а исполнение судит наместник.
Ели столетние в рубку идут,

частной земле в центре города тесно
и размножает пеньки частный спрут.
Слышишь, как ветер зовёт тихой песней?

11.
Слышишь, как ветер зовёт тихой песней
эхо пилы и удар топора?
Было в "Вишневых садах" интересней,
к Чехову ли возвращаться пора?

Распорядился Лопахин и лестней
нам под рекламой ковбойских сигар
порассуждать о подкупленной прессе,
в желтом дыму загребающей жар.

Кто задыхается кинутой рыбой,
кто-то дороги торит из песка.
Время сжимается каменной глыбой.

Жертву который усердно искал,
вывел за необходимостью выбор
вслед за собою среди серых скал.

12.
Вслед за собою среди серых скал
пастырь ягнят ли ведет за собою?
Страх губит души и гложет тоска
не подготовленных к смерти и к бою.

Невыносим звук в поющих песках
и мы не властны уже над судьбою.
Серые тени трясут серый прах
и пропадают пути пред тобою.

Кто-то от пули собой закрывал,
но потерялся в мишени окрестной.
Нашей истории стерт интервал-

мы промолчали порукой всеместной.
Сколько же дьяволу править здесь бал?
Мы растерялись дорогою крестной.

13.
Мы растерялись дорогою крестной,
от перебранок всеобщих устав.
Флуд обещаний Фемиды нечестной
видит за броской повязкой Устав?

Не прикрывайтесь лукавою фреской,
кончится бал и уйдет маскарад,
льды расколол под доспехами Невский,
будет на улице нашей парад.

Сколько веревочке долгой не виться,
будет конец, как мудрец предсказал.
Смутное время не век будет длиться,

лучик рассвета свой край показал.
Можно ль о прошлом так долго казниться,
жизнь выпивая, как полный бокал?

14.
Жизнь выпивая, как полный бокал,
приберегайте последние капли.
Кто на пути жаждал пить и алкал,
ценит росу, что бутоны собрали.

Только манит ли кого пьедестал,
что мы терновым венцом повенчали?
Он маяком темной ночью блистал,
днем же прохожие не замечали.

Миру приснившийся разве ушел?
Он между нас, так же тихо бредущий,
но не толкает локтем и мешок

ветхой котомкою тихо опущен.
Руку подаст - и уже хорошо!
Сколько любви постигает идущий!

15. Магистрал (1-ый сонет 1-го венка сонетов "Тайны иллюзий"):

Сколько любви постигает идущий,
хоть и в пыли с головы и до ног.
Верх совершенства короной упущен.
Над головой мудреца лишь венок.

Кобры в сплетеньи украсили лавры.
Только на небе, где судьбы видны,
вместе возможно найти вместо славы
ключ к пониманью, а не западни.

Интуитивны шаги в поднебесье,
в душу с любовью ведет нас строка.
Слышишь, как ветер зовёт тихой песней

вслед за собою среди серых скал?
Мы растерялись дорогою крестной,
жизнь выпивая, как полный бокал.

В магистрале процитирован ЯС Юлии Акатовой:

верх совершнества - над головой мудреца - кобры в сплетеньи
только на небе - вместе возможно найти - ключ к пониманью
интуитивны шаги - в душу с любовью
слышишь как ветер зовёт - вслед за собою

2. ЧАША САЛОМЕИ

1.
Жизнь выпивая, как полный бокал,
мы разбиваем бутылку с шампанским.
"Это - на счастье!" и бури вокал
сопровождает кортеж в настоящем.

Балует шут или ветер-шакал
хлопья бросает со злом настоящим?
Пес ли бездомный за нами скакал,
мир закрывая оскалом слепящим?

После затменья безвременья миг
кажется вечным и нам от бессилья
хочется скрыть оборвавшийся крик

и не дождаться конца водевиля.
Малым птенцам выраставшим сродни,
ждали, когда же появятся крылья.

2.
Ждали, когда же появятся крылья,
нежную душу изрезали в кровь.
Ревность Иуды предательством стыла
и из петли кровоточит любовь.

Тридцать монеток душа накопила
и вот теперь побирается вновь.
Паперть людская немногих простила,
не от того ли бьет в глаз, а не в бровь?

Как бескорыстно свой взгляд или слово
дарит ребенок. Приметой поста
милостыня изначально сурова,

скупость опущенных губ неспроста.
Мы получаем серебренник снова.
Счастьем пернатых не стал пьедестал.

3.
Счастьем пернатых не стал пьедестал,
мир наш сменил облака на овчину.
Что единице из темени ста
верным представят, меняет личину.

Мы подчиняемся знаку перста,
власти сгибают любого мужчину
и на перилах земного моста
ворон клюет не одну мертвечину.

Череп оскалом покажет свой смех,
мы и забудем, что костью здесь были
и полетим, замирая, наверх,

думая, что небеса заслужили.
Дно встретит гулко, нельзя без помех
груз за плечами нести в ветхой пыли.

4.
Груз за плечами нести в ветхой пыли
наших грехов нам всю жизнь суждено?
Мы подметать за собой позабыли -
кружится мусор прошедших веков.

Под саркофагом Чернобыльской были
бродит и пенится наше вино.
Выстрелит в воздух бутылка на мили
высветит, что стало с нашей страной.

Сами себя под сукно положили
и запечатал сургуч капитал
предков достойных, которые жили

совестью сердца и каждый б отдал
силы "за други". Как мы поступили,
могут ли боги? Черед наш настал.

5.
Могут ли боги? Черед наш настал
взять эстафету в кругах без дороги
и передать факел жизненный вдаль,
даже стерев до мозолей все ноги.

Петр отрекался три раза, не знал,
что он примером остался для многих,
но, как Иуда к осине не встал,
четверокнижием вывел итоги.

Правда одна, только грани у зла
тонкой чертой обивают пороги.
Белого света видна полоса-

и у души ведь бывают залоги.
Сам не простивший себя, без тепла
странствует ветром попутным двурогий.

6.
Странствует ветром попутным двурогий,
перед уродством сильней красота.
Кормят волков только ль длинные ноги?
Им помогает в лесу суета.

Перешагнуть можно нам без подмоги
пропасть в пол-жизни и жить лет до ста,
если бессмертьем отчаялись боги?
Мудрость повергнет одна простота.

Можно ли знать нам до срока итоги,
если все силы потратил на старт,
а в марафоне крутые залоги

и от дыханья идет кверху пар?
Но человек не в медвежьей берлоге
с внутренним корнем рождён неспроста.

7.
С внутренним корнем рождён неспроста,
ты не руби под собой жизни ветви.
Вспомни под утро полуночный страх
и улыбнись сам себе на рассвете.

Развороши угольки у костра
и пригласи огоньком разговеться.
Знаешь, настала такая пора,
не с кем делиться и не с кем согреться.

Где потерялся наш брошенный рай,
только ли прах отряхнули о ноги?
Может, вернуться назад, выбирай

или привычнее стали дороги?
Выведет к центру иль клонит на край
стержень поэта, в безмолвии строгий?

8.
Стержень поэта, в безмолвии строгий,
глас подающий за правду, не лесть,
даст не покой, а мученье в итоге,
высказать мненье свое надо сметь.

Петь под дуду, словно шут кривоногий,
очень легко, безопасно и честь
не пострадает, ведь мир наш убогий
мнет под себя, не давая взлететь.

Эта прессформа орлов не готовит,
кочетов тучных почет явит слог,
и кукареканьем свет славословит

гениев новых единый клубок,
а воронье неугодного ловит.
В кронах деревьев гнездовья полог.

9.
В кронах деревьев гнездовья полог
птенчиков скроет и в заросли вьющей
скрыт до поры межсезонья пролог,
замысел неба на голову льющий.

Выплеснет ил изобилия рог
и уплывет бронзовеющей тучей.
Выдержит все, розовея, восток,
лишь бы потом стало чуточку лучше.

В дело вмешается ветер-игрок.
Нам убирать листья жухлою кучей
выпал давнишний, просроченный срок.

Что же осталось от жизни кипучей?
Голый, холодный червяк возле ног
мудрой вороны, зло тихо клюющей.

10.
Мудрой вороны, зло тихо клюющей,
сердце скорбело, но день ото дня
сила привычки становится пуще
долга, горенья и силы огня.

Есть ли червя иль клевать Прометея,
печень которого червю, как яд,
многим привычна - пустая затея
нам подменила в дороге себя.

Участь твоя тяжела, Саломея,
ты отплясала короткий свой срок
и после смерти твой жребий - Вандея,

усекновенье подводит итог.
Горло под льдиной*, но голос, слабея,
как далеко залетел на порог!

*По легенде Саломею и ее мать раздавила льдина, под которую они провалились по горло и горло каждой было зажато льдами несколько дней.

11.
Как далеко залетел на порог
голубь, попавший в силки безвременья.
Он улететь дальше дома не смог,
где так светло от огня освещенья.

Теплая штора, сон после дорог
манят скитальца, но нет угощенья
и закрывается мягкий полог
для милосердия и для прощенья.

Сами судьбу выбираем, не Бог.
Гложет давно червь сомнения души.
Коль подводить нам придется итог,

кто без греха и запрет не нарушил?
В нашей душе, как в силке, изнемог
голос знакомый, в сердцах вездесущий.

12.
Голос знакомый, в сердцах вездесущий,
если хотим, то выводит на путь.
Но напитается ль плотью ядущий,
если душа не дает нам заснуть?

Или напьется вином сладким пьющий,
если от крови Его стонет грудь?
Что, человек, как дикарь, мясо рвущий,
требует жертву себе? В чем же суть?

Духом голодный стремится к идее
и не прельстит сердце хитрый игрок,
что по преданью не пашет, не сеет,

хлеб разрезая, как плоти кусок.
В жертвенном капище только радеет.
Только не каркай, как ангел-пророк.

13.
Только не каркай, как ангел-пророк,
льющий на землю огонь, кровь и серу.
Будет доколе грозить этот рок?
Немилосердие губит и веру.

Все, словно боги, и в жизненный срок
жаждуют месть и, не знающий меру,
высветит грань закулисный игрок,
косточку бросив златому партеру.

Выкуп предложит за место в раю,
где обеспечен по смерти живущий.
Верит наивно в загробный уют

платящий чеком за райские кущи.
Чьи это тени безмолвно снуют
в горной вершине, звезду тихо ждущей?

14.
В горной вершине, звезду тихо ждущей,
спят до утра в тишине облака.
Ясное небо увидит живущий,
жизнь проплывает, как будто река.

Может Гефест, серп подковой кующий,
высечь огонь иль не знает пока
что позволительно выдать в мир сущий
иль мы светлее ему свысока?

Сердце горит иль звезда догорает,
только мерцает цепочкой накал.
Лампочка тухнет, душа ль умирает?

Мир засыпает, становится мал.
Ветер бодрит и мечты навевает,
жизнь выпивая, как полный бокал.

15.
Магистрал (2-ой сонет 1-го венка -магистрала Кольца венков сонетов):

Жизнь выпивая, как полный бокал,
ждали, когда же появятся крылья.
Счастьем пернатых не стал пьедестал.
Груз за плечами нести в ветхой пыли

могут ли боги? Черед наш настал.
Странствует ветром попутным двурогий.
С внутренним корнем рождён неспроста
стержень поэта, в безмолвии строгий.

В кронах деревьев гнездовья полог
мудрой вороны, зло тихо клюющей.
Как далеко залетел на порог

голос знакомый, в сердцах вездесущий.
Только не каркай, как ангел-пророк,
в горной вершине, звезду тихо ждущей.

В магистрале процитирован ЯС Юлии Акатовой:

счастьем пернатых - груз за плечами нести - могут ли боги?
странствует ветром - с внутренним корнем рождён - стержень поэта
в кронах деревьев гнездо - мудрой вороны
как далеко залетел - голос знакомый

3. ЛЕБЕДЬ И ВИТЯЗЬ

1.
В горной вершине, звезду тихо ждущей,
птицы присели на снег облаков.
Месяц, подковой на небе плывущий,
счастье хранит сорока сороков.

Звездный рукав в реку мира опущен
и выступает из тьмы берегов
шлем золотой в наковальне, кующей
крепкой кольчуги блестящий покров.

Спящей Земле сладкий сон обеспечен,
но появляется конь, а в седле
витязь сидит, утомлен, изувечен

с мертвенным блеском на бледном челе.
Вылив огонь грозных чаш недалече,
Ангел мольбою доволен вполне.

2.
Ангел мольбою доволен вполне
и, вострубив, опускает медь горна.
Белая лебедь плывет по волне
и отраженье ее иллюзорно.

Коршуном вьется, крылом бьет над ней
всадник жестокий и зло непритворно.
Витязь остался в кольце из огней,
жар принимая ладони нагорной.

Мороком сонным спустился туман
над обреченным и стал только гуще.
Храм зазвенел тихим звоном со дна

нежной мелодией, дух отдающей,
и расступилась крутая волна
в зеркале водном дорожкой ползущей.

3.
В зеркале водном дорожкой ползущей
гребень из пен нарастает, как вал.
Лебедь бессильна и коготь, пух рвущий,
ей до утра белы перья ломал.

Крови пятно между рыбой снующей
больше становится, силы терял
раненый рыцарь и в битве секущей
больше участия не принимал.

Сверху смотрел на сражение Ангел,
видел свечение моря на дне,
где разливался пролитый им пламень

лавой вулкана отпущенных дней.
В звездных лучах, как в граненом стакане,
светит ночами луна на волне.

4.
Светит ночами луна на волне,
приоткрывая далекую тайну,
где на холме Ангел стыл на коне,
мира скрывая кровавую рану.

Ворон клевал и клевал в тишине
звезды на небе и в чашу тюльпана
капала кровь, было горько вдвойне,
что не найти нам границы тумана.

Гордый, лебяжий, прекрасный овал,
склоненный набок, слезою исходит.
Ни на Земле, ни на Небе сковал

птицу в ночи Демон и верховодит.
Но только взгляд не о нем тосковал.
Лишь отраженьем пространство в мир входит.

5.
Лишь отраженьем пространство в мир входит,
в волнах расходятся, словно круги,
и потрясенным сознанием вводит
в душу огонь, где не видно ни зги.

Разве согласие сердце неволит?
Или давление грязной ноги
дарит надежность и кто в этой роли
будет покорен? Душою не лги.

Дом из песка, где насилие правит
и у виска роковой пистолет.
Все рассыпается, правда проявит

замысловатый, глубокий сюжет
и оттеняется светом лукавый.
Верить глазам ли, есть он или нет?

6.
Верить глазам ли, есть он или нет?
Ухает филин и светит глазами,
где белой лебеди тень-силуэт
скрыт и проявлен бывает над нами.

И не ее ли нам вычертит снег,
долго идущий к нам под небесами?
Белых снежинок небесный разбег
сложится в пазлы морозные рамы.

Через узоры суровой зимы
образ прорвется и взглядом попросит
вспомнить нас то, что давно знали мы.

В сердце войдут непростые вопросы,
солнце проявит нам тропы из тьмы.
Слово неправды волной тихо сносит.

7.
Слово неправды волной тихо сносит,
правда не тонет, в огне не горит.
Давности сроком Судья грех не скосит,
что же есть грех, сердце лишь говорит.

Тот, кто убит, милость Неба не просит,
но если кровь от меча обагрит,
дух вопиет и молитву возносит
алой полоской багряной зари.

Сколько святых в поколеньях за нами
пали за жизнь и за будущий свет,
сколько в борьбе и мученьях не знамы

и неизвестный герой не воспет?
Вновь над Россией поднимется знамя,
ветер погасит огарочный след.

8.
Ветер погасит огарочный след,
что остается нам от звездопада
станет светлее на тихой земле,
спящей красавице больше не надо.

Ночи хрустальной кончается плен,
складкой сминается ложе тумана
и поднимается, словно с колен
каменный витязь в росе водопада.

Между колец огибающих струй
тень поднимается вверх, опечалясь,
что не разбудит еще поцелуй

девы, закованной холодом мая.
Канет на дно ночь дорожкою лун,
слабость минутную с плеч вычитая.

9.
Слабость минутную с плеч вычитая,
вырвется в мир наступающий день.
Тени расступятся, солнце встречая,
пряча внутри чью-то новую тень.

Птица в ветвях запоет, величая,
выданный временем солнечный свет.
В водах реки силуэт намечая,
движутся волны и пеною след.

Шелест листов в камышах замечая,
вслушайся в то, что нам Бог наиграл
дудочкой нежной, о чем-то мечтая,

может, увидишь вдруг что не видал.
Только не бойся, когда волчья стая
в тину забросит свой мертвый оскал.

10.
В тину забросит свой мертвый оскал
тьма беспросветная, злоба людская.
Выступит замок на гранях песка,
берег, измученный ветром, лаская.

Сыпется щебень из трещины скал,
статус вершины к волнам опуская,
выпуклый край гребенного соска
лижет несметная пена морская.

На отражениях в водах скользит
к берегу света, любви птичья стая.
Криком своим непременно пронзит.

Рвется на волю тоска непростая.
В клекоте чаек печаль просквозит,
память мучительных снов причитая.

11.
Память мучительных снов причитая,
спросит душа, что случилось, когда
перьи лебяжьи на берег сметая,
тихо стонала от боли вода?

Лебедь плыла по крови и кричала,
сердце прикрыв от крыла палача.
Волны, плывущие к стенам причала,
не вовращали начало начал.

Что было раньше, мы с вами не знаем.
Раненый воин, лежащий у скал,
не отбивался от воронов стаи,

он изнемог и три ночи не спал.
Сами судьбу мы ль себе выбираем?
С вечным вопросом сидит аксакал.

12.
С вечным вопросом сидит аксакал,
ночью и днем ни на что не взирая.
Мудрости он всей душою взалкал
и не влекут сердце прелести рая.

Белая лебедь стирала бока,
вверх между скал к воронью подбираясь.
Ей без крыла не взлететь в облака,
что же ей надо у самого края?

Белой рубашки загнуть рукава,
вытереть кровь, от беды не отчаясь,
забинтовать раны стертый овал.

Губы смочить, вражьи когти встречая,
тихо шепнуть дорогие слова,
звезды на четках небесных считая.

13.
Звезды на четках небесных считая,
можно ли выпросить счастье в судьбе?
Блеск предназначенных ножен встречая,
думай, что лезвие светит тебе.

Ты посмотри, мира не обличая,
что же везешь за собой на горбе?
Может, нажил у себя за плечами
груз предрассудков в неравной борьбе?

Может, свое отраженье признаешь,
что расстилает волною река,
иль так давно и во сне не летаешь,

так переломана в драке рука?
Крылья опущены, но в сердце знаешь:
небо обнимет скалу в облаках.

14.
Небо обнимет скалу в облаках,
станет душа понимающе-зрячей
и разглядит, что готовит закат,
мир загоняющий огненной клячей.

Высветит в небе подковы лука,
выгонит в поле табун, это значит,
нам до рассвета конька-горбунка
не разглядеть в дикой гонке ребячьей.

Встанет по пояс густая трава,
витязь проступит, коня не имущий,
склонится низко его голова,

взглядом скользя вслед за девой плывущей.
Как же он долго один тосковал
в горной вершине, звезду тихо ждущей!

Магистрал (3-ий сонет 1-го венка Магистралов Кольца венков сонетов):

В горной вершине, звезду тихо ждущей,
Ангел мольбою доволен вполне.
В зеркале водном дорожкой ползущей
светит ночами луна на волне.

Лишь отраженьем пространство в мир входит.
Верить глазам ли, есть он или нет?
Слово неправды волной тихо сносит,
ветер погасит огарочный след.

Слабость минутную с плеч вычитая,
в тину забросит свой мертвый оскал
память мучительных снов, причитая.

С вечным вопросом сидит аксакал.
Звезды на четках небесных считая,
небо обнимет скалу в облаках.

ЯС-Магистрал Юлии Акатовой:

в зеркале водном - светит ночами луна - лишь отраженьем
верить глазам ли - слово неправды волной - ветер погасит
слабость минутную с плеч - в тину забросит
память мучительных снов - с вечным вопросом

4. МОЛОЧНАЯ КРИНКА

1.
Небо обнимет скалу в облаках
и на вершине, снегами белевшей,
где Гончий Пес Млечный Сбитень лакал,
новой звездою нам сердце утешит.

Кринка наполнена и молока
катятся капли по стенке блестевшей
и собирает земная река
эти потоки струей загустевшей.

Примет Земля сей напиток небес
и ожидает под светлой эгидой
новых посланий таинственный плеск.

Где у груди материнской, налитой,
малый ребенок сопит или ест,
мир предстает нежной, кроткой Исидой.

2.
Мир предстает нежной, кроткой Исидой
и появляется новый поэт,
завороженный своею любимой,
дарит прекрасной поэмой в ответ.

Мир, пораженный ушедшей Тавридой,
где до сих пор меда тянется след,
вдруг расстается со старой обидой
и из души прорывется свет.

Зычная песня наполнила небо,
где новый день под дождем промокал,
но сохранило нам сердце плацебо

Верой, Надеждой, Любовью и стал
новый куплет искуплением Феба.
Солнце смеётся сквозь эха вокал.

3.
Солнце смеётся сквозь эха вокал,
и, опуская лукавое око,
плавит рассвета багряный накал
нежным рябиновым выжатым соком.

Переполняется этот бокал,
в море опустится розовым боком,
красит собою волны новый вал
вольным вином на пространстве широком.

Жизнь пригубила шальное вино
и покорила священной планидой,
самой любимой и самой родной.

Светится миру Земля под иридой
радуги яркой за голубизной,
тени бросая к ногам пирамидой.

4.
Тени бросая к ногам пирамидой,
сфинксом проявится древняя суть
и, облаченный великой хламидой,
светится выпавший звездами путь.

Где статуэткою кость эбонита
миру представит небесную грусть
предков далеких времен неолита,
дышит свободой младенческой грудь.

Нас поражает размахом наивным
камень, обтесанный не кое-как,
скульптором прошлого тем диким бивнем,

что не возьмет современный кулак.
Музыку снов в иероглифе дивном
напоминает мне песня, как знак.

5.
Напоминает мне песня, как знак,
то, что мгновением вывело вечность,
не ожидая, когда свистнет рак
там на горе, где в снегах бесконечность.

Выветрен зимами времени флаг
и упирается жизни конечность
в лузу земную, где копится мрак,
выжатый звездными сливками в млечность.

От трудолюбия стал человек
больше причины иметь для досуга
или от лени? - Не знает мой век,

но нам приятна такая заслуга,
будем следить за движением рек
и днём, и ночью за гранями круга.

6.
И днём, и ночью за гранями круга
движется наших небес колесо.
Вверх или вниз мы летим без испуга
не замечаем, хоть ветер в висок.

Спиц золотой колесницы натуга
предотвратит тяготения рок.
Сроки приходят, легко и упруго
мы возвращаем Земле свой оброк.

Бренное тело оставив для праха,
души возносятся в Небо назад
и багровеет небесная плаха

нас пропуская сквозь грозный закат.
Плавится солнцем земная рубаха,
я согреваю собой Зодиак.

7.
Я согреваю собой Зодиак
сердцем своим, непокорной душою,
чтоб не осыпался блестками лак
жизни, как блеск Новогоднего шоу.

Что мы запомним в увиденных снах,
тянется следом мечтою большою
и мы готовы на свой риск и страх
с миром делиться картиной сплошною.

Если прекрасна идея внутри,
вывернет формою замкнутость круга
и на поверхности новой, смотри,

нет и помина былого недуга,
где задыхался в болоте наш мир.
Танцы иллюзий находят друг друга.

8.
Танцы иллюзий находят друг друга
и наполняются счастьем сердца.
Над ароматом цветущего луга
пчелы разносят пыльцу без конца.

Чтобы медовой струею упругой
полнился мир с откровеньем истца,
сетка на рамке под крепкой фрамугой
улья все лето приимет гонца.

Трудятся все, чтоб холодной зимою
было достаточно пищи в яслях.
Кружится небо твое надо мною,

полнятся семенем жизни поля.
Чары призыва любви в нас весною
черти в глазах издают без коляд.

9.
Черти в глазах издают без коляд
чары желаний и скомканы складки
белых снегов, где вставала Земля,
чтоб потушить золотые лампадки.

Эти огни ненароком палят
души земные и новые взятки
новые пчелы отыщут в полях,
где расцветают цветочные прядки.

Чувство любви множит мир красоты,
необходимы прекрасные строчки,
чтобы слетела звезда с высоты,

с неба увидев игривые ночки.
Почки раскроются, как же просты
сладкие звуки в любви оболочке!

10.
Сладкие звуки в любви оболочке
сердце пленяли Земли столько раз,
звезды звенели, срываясь со строчки,
и просыпался весенний экстаз.

Вмиг появлялись набухшие почки,
ветер спускался к ним, как ловелас
и раскрывали сердечки листочки,
слышался шелест рождавшихся фраз.

Сердце приимет горячее слово
и поцелуй оставляет печать,
чтоб посетила наш мир Божий снова

силой любви от Него благодать.
С неба огни голубого покрова
ритмом из тайного бубна летят.

11.
Ритмом из тайного бубна летят
новые звуки, как новые ноты,
и зажигаются души опять
пламенем прежним без всякой заботы.

Детской улыбкою счастлива мать,
к миру дитя за ручонку выводит.
Тонкой соломинкой нежная связь
держит собой на плаву все народы.

Завязью робкою новый росток
выстрелит почками дуг многоточье.
Распространяется, как кровоток,

неисправимое племя сорочье.
Женский и всепоглощающий рок-
к милому в руки судьбы средоточье.

12.
К милому в руки судьбы средоточье,
где воедино сольются сердца.
Только любовь выдает правомочья
счастью, идущему к нам без конца.

Чтобы дорога не стала короче,
не затупился зубец у резца,
дарит согласие без проволочек
тайну гармонии в круге кольца.

В круге не первый ты и не последний,
по эстафете прими благодать
нам предназначенной общей обедни,

где все мы учимся мир постигать.
Это желанье, как было намедни,
манит влюбленную деву опять.

13.
Манит влюбленную деву опять
жаром всесильным мужская брутальность.
Объединяет лишь общая связь,
в прошлом и будущем явит зеркальность.

Был предводителем воинства князь,
деятель духа меняет реальность.
Резы, черты, иероглифов вязь
передает наших предков ментальность.

Общей опоры платформа крепка,
рыхлая почва всегда у обочин.
Если один ты, загложет тоска,

мы - социальны и мир этим прочен.
Перевернутся часы из песка.
Дымкой тумана останутся ночи.

14.
Дымкой тумана останутся ночи,
выйдет правителем в мир новый день.
Кто отставать и быть тормозом хочет,
может лишь тень навести на плетень.

Высветит Солнце, небес наших Зодчий,
омут ошибок, наполненный всклень,
сети, которые выставил ловчий,
наше невежество и нашу лень.

Зеркало водное даст в отраженье
чем любовались мы в прошлых веках.
Если волнами пошло искаженье,

значит в движенье приходит река.
Как велико у Земли притяженье!
Небо обнимет скалу в облаках.

Магистрал (4-ый сонет Венка Магистралов Кольца венков сонетов):

Небо обнимет скалу в облаках,
мир предстает нежной, кроткой Исидой.
Солнце смеётся сквозь эха вокал,
тени бросая к ногам пирамидой.

Напоминает мне песня, как знак,
и днём, и ночью за гранями круга,
я согреваю собой Зодиак.
Танцы иллюзий находят друг друга.

Черти в глазах издают без коляд
сладкие звуки в любви оболочке,
ритмом из тайного бубна летят.

К милому в руки судьбы средоточье
манит влюбленную деву опять.
Дымкой тумана останутся ночи.

В магистрале процитирован ЯС Юлии Акатовой:

солнце смеётся - тени бросая к ногам - напоминает
и днём и ночью - я согреваю собой - танцы иллюзий
черти в глазах издают - сладкие звуки
ритмом из бубна летят - к милому в руки

5. ГОРБАТЫЕ ГОРКИ

1.
Дымкой тумана останутся ночи,
если весной зацветают сады.
Только когда лопнет мякоть у почек,
нежная зелень покажет ряды.

Если в душе нас сомнение точит,
тают мечты, улетая, как дым,
то достижение цели пророчит
только бурление талой воды.

Лучше нет жизни, простой и прекрасной,
где времена, как в упряжке вола,
пашут пласты целины не напрасно,

знающей цену добра или зла.
Будто знакома картина неясно,
словно остыла звезда, как зола.

2.
Словно остыла звезда, как зола,
теплится свет, бывший пламенем ярким.
Разочарованный жизнью Пилат
руки омыл, но в душе лишь огарки.

Что нам дороже двора и стола?
Редкое блюдо из мяса цесарки
людям важнее борьбы против зла,
сотни признаний сонета Петрарки.

Но успокоится ль этим душа?
Как же достанут бессонные ночи.
Тянется время часов, не спеша.

Старая рана в душе кровоточит.
Пестрые листья ветра ворошат
в тлеющих углях пустынных обочин.

3.
В тлеющих углях пустынных обочин
вечер задумчивый небом зачат.
Сердце притихшее отдыха хочет,
губы потрескались, жаром горят.

Древние тексты забытых пророчеств
о настоящем и бывшем скорбят.
Или неволит далекая почесть
терний распятого миром царя?

Выкупив время, впивалась корона,
на "до" и "после" сознанье деля,
и задыхалась от крика ворона,

Петр отрекался и стыла петля
с телом Иуды со слов игемона.
Выпавший жребий в дыму отпылал.

4.
Выпавший жребий в дыму отпылал,
вновь серебро ищут жадные руки.
Губы сухие о чем же молят,
иль обойти просят крестные муки?

Солнце садится на хлебных полях,
цвет изменяя за древней излукой.
Тяжесть суровых камней обелят
только снега круговою порукой.

С кем же в душе разгорелась борьба,
держит в сомненьях какая опора?
Иль такова человечья судьба,

жизненный поиск статьей приговора?
Грешных и праведных ждет до утра
в сумерках синих звезда без укора.

5.
В сумерках синих звезда без укора
всех освещает дорогой земной.
Дым задрожит над скоплением сора,
пепел осядет на пол земляной.

В Богом забытой и грязной каморке
ветошью скрыт человек в хлад и зной.
Полубезумен, но взгляд очень зоркий-
летопись пишет с идеей одной.

Кто же повешен на бледной осине
и отчего надо так тосковать?
На плащанице твоей светло-синей

миру оставлена неба печать.
Это стремление духа и ныне
рабское сердце заставит стучать.

6.
Рабское сердце заставит стучать
сила надежды, вселяющей веру.
Если с колен попытаться привстать,
станем свободными мы по примеру?

Долго ли будем не жить, умирать,
воспринимая призыв под "фанеру"?
Ложь, что нам правды нигде не сыскать,
в век безголосый "прославила" эру.

Новые слэнги со скудостью слов
предпочитают клеймить без разбора
и, соревнуясь мильонами лбов,

скажут:"Распни!" - ставят крест у забора.
Мир с вожделением к казни готов.
В вечных поклонах любовь не опора.

7.
В вечных поклонах любовь не опора,
от упражнения тела душа
не возгорится, как Гарсия Лорка,
тихо истлеет, как прелый лишай.

Как одолеть нам горбатые горки,
если смиренье велит, чуть дыша,
тихо сидеть в глубине ветхой норки;
может, тогда рая нас не лишат?

Дело всей жизни пройдет стороною,
и у обочины серая рать
тщится стране навязать паранойю.

Пусть после нас хоть потоп - наплевать.
Сердце наполнено общей виною:
рвется на волю душа - тосковать.

8.
Рвется на волю душа тосковать,
как воплощенная в строки поэма.
Прежде мечты надо было скрывать
и разрешенное правило время.

Знал Леонардо, что надо писать
и оправляла рубин диадема.
Дева склонялась - невеста иль мать?-
и выступал Иоанн, словно демон.

В горной пещере пречистый родник,
две Ангелицы и брат возле брата:
агнец и мальчик к ягненку приник,

как к Иордану, текущему в завтра.
Чтобы о будущем предупредить,
я босиком бы брела, как Астарта.

9.
Я босиком бы брела, как Астарта,
в кровь избивая по камням ступни,
чтобы обрел искупление Мастер
и успокоились буйные дни.

Знала Морозова силу азарта,
страсть у молитвы, святые огни,
но, непокорная, не виновата:
вера уводит без слов вслед за Ним.

Бремя раскола, как кара людская,
дымом пожарища в сердце болит
и, откровением прах отсекая,

книгу съедает пророк и палит,
чашу наполнив до самого края,
ливень вопросов...где нищий пиит.

10.
Ливень вопросов...где нищий пиит
оды писал, что молитвами стали,
и языком голубей говорит
слово его из безвременья Кали.

В каждой строке сердце жаром горит,
словно мы правду, как битву, искали,
хоть переводчики древний иврит
при переписке всегда искажали.

Но и сквозь них просочился родник,
словно из первых уст рвется цитата.
Слово живое и дух оживит.

С мертвой идеей душа не крылата
и не сорвется в неистовый крик:
день или ночь в небесах для набата?

11.
День или ночь в небесах для набата?
Колоколам тяжело на Земле:
их отливали из древнего злата
и до сих пор не коснулся наш тлен.

Что из того, что весна конопата
и на подоле - цветы из полей?
Если в сердцах только злоба и злато,
будет за будущим - пастбище тлей.

Общая память не дарит покоя,
от безысходности хочется выть.
Души иссохлись, под водами Ноя

тонет Земля, только волчия сыть
недра качает до нефтезапоя.
Разве Ты спросишь, как дальше мне жить?

12.
Разве Ты спросишь, как дальше мне жить,
с внутренней болью от чувства утраты?
Нас только Ты можешь вооружить
силою слова не так, как плакаты.

Дай мне надежду и веру любви,
но не жалей, жалость требует платы.
Демон жалел, а, жалея, убить
могут, омывшись, земные "пилаты".

Не отрекайся, Отец, от меня-
блудная дочь солнца лучику рада.
Пали монеты с ладони, звеня,

плата за жизнь угрызеньем чревата.
Как же возможно, себя не виня,
жить без Тебя от зари до заката?

13.
Жить без Тебя от зари до заката
нас заставляют не календари.
Коль плащаница дождями распята,
тень за свечение благодари.

Время летит колесницей крылатой
и колесо ярким солнцем горит.
Снег разгребают простою лопатой,
будущий век лишь ребенок узрит.

Варежки сняты, ладошки замерзли,
но снеговик у дороги стоит.
Ходит сорока поодаль и возле

и о судьбе по следам ворожит.
Что было "до" нас и что будет "после"?
Краской влюблённых зарница дрожит.

14.
Краской влюблённых зарница дрожит,
распространяя сиянье с востока.
До горизонта наш мир озарит
новою датой библейского срока.

Жизнь воплощает свои миражи
иль АпокАлипсис словом пророка
снова срывает личин тиражи,
разоблачая подвиды порока?

Страшно предательство, а не ножи,
сердце твое до сих пор кровоточит.
Петр был предатель, Иуда? Скажи!

Что же так мучает душу и точит
противоречие правды и лжи?
Дымкой тумана останутся ночи.

Магистрал (5-ый сонет 1-го Магистрала Кольца венков сонетов):

Дымкой тумана останутся ночи,
словно остыла звезда, как зола,
в тлеющих углях пустынных обочин
выпавший жребий в дыму отпылал.

В сумерках синих звезда без укора
рабское сердце заставит стучать.
В вечных поклонах любовь не опора-
рвется на волю душа тосковать.

Я босиком бы брела, как Астарта,
в ливень вопросов...где нищий пиит.
День или ночь в небесах для набата?

Разве Ты спросишь, что значит мне жить,
жить без Тебя от зари до заката?
Краской влюблённых зарница дрожит.

В магистрале процитирован ЯС Юлии Акатовой:

в тлеющих углях - выпавший жребий в дыму - в сумерках синих
рабское сердце - в вечных поклонах любовь - рвется на волю
я босиком бы брела - в ливень вопросов...
день или ночь в небесах - разве ты спросишь

6. ЗА СЕВЕРНОЙ МУЗОЙ

1.
Краской влюблённых зарница дрожит
и бледной тени сбегающей ночи
так тяжело растворяться во ржи,
где наливается золотом сочень.

Колос встающих тучнеющих жит
полон зерном и числом очень точен.
Пересчитал в небесах визажист
суммы витков и набрать больше хочет.

Будет доволен ли солнечный князь
колосом нивы, который сплетает
новых витков золоченую вязь

или немного сиянья оставит,
чтобы дождем облака вышивать
в роще укромной, забытой в тумане?

2.
В роще укромной, забытой в тумане,
белое облако не обойти.
Зевс-громовержец никак не достанет
молнии ключ по разливу плотин.

Реки бегут и волна молодецки
камни обходит и в лунный сатин
берег накроется по-половецки,
чтоб показать в ряби сотни картин.

Брошены камни и волны играют,
переплетая в кругах миражи.
Что же в мерцанье своем собирают?

Кто-то на дне звезды кучей сложил,
дни ли прожитые пеплом сгорают?
Голос любимый мотивом ожил.

3.
Голос любимый мотивом ожил
и просыпаются птицы с рассветом.
По основанью глубоких ложбин
дымка рассеялась солнечным светом.

Синий туман сам себя обнажил
и развевается поверху ветром.
Белых берез хоровод окружил,
шелест волнует в куплете неспетом.

Небо откроет живые ключи
и передаст солнца нить Ариадне.
За откровения Бога сочти

все отражения глади зеркальной.
Птичий напев еле слышен и чист,
флейты прекрасней и арфы отрадней.

4.
Флейты прекрасней и арфы отрадней
в душах рождаются образы слов.
Хочется мне снова в солнечной ванне
сердцем согреться, но медлит тепло.

Снова хочу в золотом водопаде
плавать, но жжет ледяное стекло.
Как опереться на то, что к досаде
бьется осколком и нас не спасло?

В битых, летящих осколках стекла
слышится эхо забытых дождей,
плеск из тумана воды и весла

лодки, скользящей по заводи дней.
Сколько я в ней по течению шла?
Стало на сердце теплей и нежней.

5.
Стало на сердце теплей и нежней.
Звоном капели в душе опустевшей
будит простые мечты по весне
после зимы, от снегов загустевшей.

Канула камнем, осталась на дне,
боль пустоты, от утрат огрубевшей,
пеплом осели подобия дней
жизни моей, до конца не допевшей.

Тихо и радостно стало в душе
и позабыта печаль в самом деле.
Стержень отточен у карандашей,

и на рисунках улыбки, веселье.
Выбрало солнце для красок мишень
милым котёнком в заоблачной келье.

6.
Милым котёнком в заоблачной келье
ластится солнце и лапкой ветров
веер колышется из акварелей-
трав и цветов разноцветный покров.

Жизнь разбавляет кипучее зелье,
что составляет порою любовь
и заполняют приливы у мелей
опустошенье крутых берегов.

Все возвращается в красках весенних
и наполняется смысл наших дней
новым сюжетом, что было намедни

мы забываем без всяких затей.
Знаменованием новой обедни
смотрит доверчивый взгляд из дождей.

7.
Смотрит доверчивый взгляд из дождей,
в сердце рождает надежду и веру,
в солнечный полдень круги по воде
снова несут облаками галеру.

Встанет картиной чреда миражей,
выпестует белым парусом эру,
где обойдемся без длинных ножей,
а голубиную сложим поэму.

Радость летит к сердцевине земли
и накаленное выкипит зелье.
Белым цветением кипенных слив

будет на шее ее ожерелье.
Пусть наливается соком налив,
в руки надежды доверив веселье.

8.
В руки надежды доверив веселье,
сердце стучит, ноги просятся в пляс.
Снежных пуховых клубков рукоделье
солнце распустит в сияющий час.

Полосы пряжи окрутят недели
и черно-белая станет земля.
Как корабли на заснеженной мели,
нити проталин окружат поля.

Зимнюю, рыхлую шапку-ушанку,
где оседает свалявшийся снег,
мир не спешит поменять спозаранку,

словно привык, будто будет в ней век
гнать от себя заряницу-вакханку.
В синих рисунках весны зимний бег.

9.
В синих рисунках весны зимний бег
росчерком белых, корявых полозьев
вдаль не ведет, но хоть конь стар и пег,
угомонится ли? - Клонит к березе.

Дятел долбит, как лесной дровосек,
и на обветренной корке - занозе
ветер свистит и забыл насовсем
о неподкупной зиме и морозе.

Песня простая на сердце звенит,
кажется, нет уж снегов-оболочек.
Что-то в душе бесконечно томит.

Скоро ль появится замысел строчек?
Муза имеет таинственный вид:
кудри прекрасны, но северный очерк.

10.
Кудри прекрасны, но северный очерк
дарит прохладу прекрасным чертам.
Форма изящна у раковин-мочек,
нет здесь подобия пальцам-перстам.

Так неподвижна, что хочется очень
белым цветком прикоснуться к устам,
взгляд увидать, что так сОсредоточен
и провести по густым волосам.

В гуще толпы ты её не заметишь,
любит одна пребывать в тишине.
Если ты факелом место осветишь,

тени увидишь, как будто во сне.
Образ неясный весною ты встретишь-
первых цветков лепесткам дарит снег.

11.
Первых цветков лепесткам дарит снег
опыт общенья с небесною Музой.
Выйдет подснежник, забыв оберег,
снежный покров станет тяжкой обузой.

Вскинется лист и потянет к весне
нежные веточки зелени узкой
и припушит сединою во сне
нетерпеливость души нашей русской.

Оттепель ранняя, поздний мороз
могут цветам белый цвет опорочить.
Высунет белая лилия нос,

тут же обветрит и ветер схлопочет.
Горько садовнику, если для роз
холод опасен, морозные ночи...

12.
Холод опасен, морозные ночи
дух обжигают, что был закален.
Те же, кто до медовухи охочи,
не променяют свой сладостный сон.

Что же другие стоят у обочин,
тенью сокрыв длинный список имен?
Ищет опять белый берег молочный
тот, кто от белых снегов потрясен.

Муза ли птицей над ним промелькнула
или устал пресмыкаться весь век?
Или подземный огонь Вельзевула

вырвался из-под дымящихся век
и ослепил в мире гама и гула
солнце, уставшее в синем окне?

13.
Солнце, уставшее в синем окне,
может утешить прекрасная Муза
иль возродить может пламенный грек
с чашей в руке возле стен Сиракуза.

Заворожит наше время навек
странный мечтатель под звуками блюза,
только опустит ресницы у век,
образы тают, но давит обуза.

Ищем потом чуть мерцающий свет
крыльев жар-птицы и боль кровоточит.
Думаем, кто разгадает секрет

этих иллюзий, ведущих сквозь ночи?
Всходит заря, как и тысячи лет,
снова раскрасит закат, что есть мочи.

14.
Снова раскрасит закат, что есть мочи
пестрые стекла при свете зари,
искрами мелких, сверкающих точек
"Битва"* мозаики в солнце горит.

Что же опять сердце бедное хочет?
Вновь у стола Ломоносов творит.
Коль червячок любопытства источит,
опыт познаньем оплОдотворит.

Бездна невежества, непониманья -
он бездной звезд измеряет всю жизнь.
Муза какая дарила касанья,

нам оставляя одни миражи?
Только идущим** тропа мирозданья!
Краской влюблённых зарница дрожит.

*Полтавская
**три недели шел пешком с обозом мороженной рыбы от Холмогор до Москвы, чтобы учиться

Магистрал (6-ой сонет 1-го венка Магистралов Кольца венков сонетов):

Краской влюблённых зарница дрожит
в роще укромной, забытой в тумане.
Голос любимый мотивом ожил
флейты прекрасней и арфы отрадней.

Стало на сердце теплей и нежней.
Милым котёнком в заоблачной келье
смотрит доверчивый взгляд из дождей,
в руки надежды доверив веселье.

В синих рисунках весны зимний бег.
Кудри прекрасны, но северный очерк
первых цветков лепесткам дарит снег.

Холод опасен, морозные ночи...
Солнце, уставшее в синем окне,
снова раскрасит закат, что есть мочи.

В Магистрале процитирован ЯС Юлии Акатовой:

в роще укромной - голос любимый звучит - флейты отрадней
милым котёнком - смотрит доверчивый взгляд - в руки надежды
в синих рисунках весны - кудри прекрасны
первых цветков лепесткам - холод опасен

7. РАСПЛАВЛЕННЫЙ СЛЕД

1.
Снова раскрасит закат, что есть мочи
горн золотой, вострубивший зарю.
Всадник в седле тень непуганой ночи
выведет в серой узде к фонарю.

Хворост к костру собирает иль точит
нож за спиной или, кум королю,
высватать хочет невесту из дочек,
мир осветивших коронами люстр?

Серп опрокинулся в воду и дремлет,
час ожидая подобно ладье,
выйти навстречу седьмице недели,

парус поднять в нашем календаре.
Скорость такая, что перекипели
все недомолвки в расплавленный след.

2.
Все недомолвки в расплавленный след
вместе с картинами дня растворились.
Издавна так повелось на земле:
днями - пахали, а ночью - любили.

Сладок любовный, томительный плен,
борозды пашни, как лоно открыли.
Семенем дарит с небес Геркулес,
звездные чресла еще не остыли.

Паром дымятся в потугах поля.
Нежный, таинственный мир полуночный
заворожила истома полян.

Небо в воде родниковой, проточной
светится, словно подбросила я
хворост трескучий в огонь непорочный.

3.
Хворост трескучий в огонь непорочный
бросит заря и всю ночь напролет
шепчется тальник с осокою сочной,
цедит молозивом девственный мед.

Дернет за стремя посол полномочный,
месяц серебряный, звезды внамет
высветят сбрую с уздечкою прочной
и позаброшенный, старый омет.

Кто целовал, миловал ночью деву
прочь ускакал в растворившейся мгле.
Сладко сидеть молодому посеву

в черной, распаренной, жаркой земле.
Прошлую жизнь, повинуясь напеву,
бросит бродяга в костёр, как скелет.

4.
Бросит бродяга в костёр, как скелет,
высохший ствол, вдруг напомнивший тело,
что он ласкал так давно, что и след
снов не остался в душе цепенелой.

Сетка морщин на упрямом челе
выявит то, что он чувствовал еле,
не забывая в истертом седле
и на чужой, полусмятой постели.

Громы пронзили его в суете
или сгорел он в работе кипучей,
только обветрены губы и те

тихо шептали: "Пусти и не мучай!"
Яркий огонь вьется по пустоте,
искры до неба летят свахи-тучи.

5.
Искры до неба летят, свахи-тучи
сватают счастье при нашей беде.
Это ли тот мой единственный случай,
где я могу помолиться тебе?

Ты для чего одолел эти кручи?
Волос седой в смоляной бороде
спутаны кудри, а ты только учишь,
ходишь босой по соленой воде.

Ты отказался в своей Галилее
быть женихом или в Кане винцо
сбило всех с ног, так что в белой ливрее

не описал ни один из писцов?
Нищенке странной, что снега белее,
чёрною шалью закроют лицо.

6.
Чёрною шалью закроют лицо,
вывезут в лодке Марию и больше
мы никаких не отыщем концов
этой истории, скрытой в пороше.

Только дорогой каких же отцов
все тяжелей выбираются ноши
и, омывая ладони истцов,
светятся слезные волны у Мокши"?

Кто отказался от близких своих,
установился примером для лучших.
Это предательство, вывих двоих

или сознательный путь для ползучих?
Выдуман миф, небо перекроив,
скроются звёзды от глаз неминучих.

"река в Самарской губ.

7.
Скроются звёзды от глаз неминучих,
высветит солнце и правду, и ложь.
В небе развеяв нависшие тучи,
выйдет и тот, кто повсюду здесь вхож.

Кто не имеет любви и измучил
близких своих и стоит у вельмож,
фразой красивой прикрывшись, изучит
помыслы ваши, войдет словно нож.

К жертве призвав, острый меч свой наточит
и поведет, вас "дорогой отцов"
с камнем на шее и вервием прочным.

Руки завяжет под смех подлецов.
Падают звезды под серп полуночных,
нежно-нескромных земных удальцов.

8.
Нежно-нескромных земных удальцов
выпрямит в ножнах небесная явка,
небо зовет добровольных гонцов,
ставится на кон душа, словно ставка.

Только молчит восковое лицо,
горло сжимает не петля-удавка,
замкнутый круг истых, страстных чтецов
впился, как будто большая пиявка.

Ширится круг из господ и рабов,
повиновению общество учит,
и насосавшихся жирных клопов

вдаль вырастают дерьмовые кучи.
Их разровняет лишь рвение лбов.
Кто в темноте разберёт этот случай?

9.
Кто в темноте разберёт этот случай?
В мутной водице такая плотва!
Щуку ужели от выбросов пучит?
Знать переела крутая братва.

Подпись поставлена кровью на купчей,
и предъявляет команда права.
Дом их расстрелянный, видно, не мучит,
усечена не давно ли глава?

Наша история - Иродиада,
только представит кровавый стриптиз,
тут же себя оправдает: "Так надо!"

Публика требует жертву на бис.
За преступленье дается награда.
Хитрость забавы иль милый сюрприз?

10.
Хитрость забавы иль милый сюрприз
льстит новоявленному господину?
Яблок червивых нам наволокли
и подставляют гнилую корзину.

Пейте, ядите, мори не мори,
но, коль рекламой имеем мякину,
скоро оставят одни буквари
образованием нищему сыну.

Новых подачек старушечья дрожь
вытрясет электорат и измучит,
снова на паперти крутится грош,

кто же быстрее догонит, получит?
Как же красиво горит эта ложь!
Пепел потом разнесёт серой кучей.

11.
Пепел потом разнесёт серой кучей
всех благодетелей в общий сортир.
Нас обещанья чему-нибудь учат
или искус ослепил ядом мир?

Мы и не видим в повадке прыгучей
ту саранчу, что слетелась на пир.
Перелетает огромною тучей
там, где садится на поле кумир.

Духом распят, наклоняется ниже
нищий народ и стоит эпикриз,
старый диагноз: "Пока вроде дышишь,

ты на бумажке крестом распишись,
чтобы скончаться под старою крышей".
Ветер - скиталец несет свой каприз.

12.
Ветер - скиталец несет свой каприз
в клочьях газет, где рекламой помада.
Старым названием только гордись,
где расплылась от дождей наша правда.

В розовых линзах очков берегись
в мир посмотреть, не поможет ограда.
Стенкой кладбищенской скроешь ли жизнь,
если и так ничего уж не надо?

Прошлых потребностей серую тень,
скроет от нас паутина паучья.
Радостны мы, что пришел новый день,

будет похмелье и скоро получка.
Вымерзли души на жизни тропе,
напоминают древесные сучья.

13.
Напоминают древесные сучья
переплетеньем сюжеты картин.
Корни свились и клубок, словно скручен
новым витком в толщи самых глубин.

Новые соки деревья получат
только весной и ложится сатин
белых снегов покрывалом и скучен
долгий, предзимний, холодный интим.

Брак по любви, по расчету, насилье,
все проходила страна без игры.
Нам обещали кругом изобилье,

но расплодили посулами крыс.
Мимика мышц нарисует обильней
сетку морщинок, где в пазлах вся жизнь.

14.
Сетку морщинок, где в пазлах вся жизнь,
зеркало выставит картой исканий.
Благословен дерзновения риск,
тяжек труд наших духовных копаний.

В будущий век не закуплено виз,
наша дорога совместная с вами.
Если прогнило у нас сверху вниз,
вместе лететь до наполненной ямы.

Эти иллюзии в прошлом оставь.
Если закон не защита, а прочерк,
не гарантирует время поста

от произвола чиновничьих строчек.
Гром грянет, молния нам неспроста
снова раскрасит закат, что есть мочи.

Магистрал (7-ой сонет венка Магистралов Кольца венков сонетов);

Снова раскрасит закат, что есть мочи
все недомолвки в расплавленный след.
Хворост трескучий в огонь непорочный
бросит бродяга в костёр, как скелет.

Искры до неба летят, свахи-тучи
чёрною шалью закроют лицо.
Скроются звёзды от глаз неминучих
нежно-нескромных земных удальцов.

Кто в темноте разберёт этот случай,
хитрость забавы иль милый сюрприз?
Пепел потом разнесёт серой кучей.

Ветер - скиталец несет свой каприз.
Напоминают древесные сучья
сетку морщинок, где в пазлах вся жизнь.

В Магистрале процитирован ЯС Юлии Акатовой:

хворост трескучий - бросит бродяга в костёр - искры до неба
чёрною шалью - скроются звёзды от глаз - нежно-нескромных
кто в темноте разберёт - хитрость забавы
пепел потом разнесёт - ветер скиталец

8. В ЛОДКЕ - СКОРЛУПКЕ

1.
Сетку морщинок, где в пазлах вся жизнь,
время мозаикой мимики сложит.
То, что скрываешь внутри, обнажит
яблок печеных подобие кожи.

Камень за пазухой или ножи,
выявит маска лица и, похоже,
заретушировать зло визажист
гримом и красками больше не сможет.

Также нам выявит время дела,
что запечатаны были пред нами.
Сроки придут и найдется игла,

спрятанная в стоге сена лукавым.
Солнце подарит потоки тепла-
лед на реке полыньями раздавит.

2.
Лед на реке полыньями раздавит,
освободится поверхность реки.
Так же и в жизни, весною избавит
от накопления гнета тоски.

Кто без зазрения совести правит,
скидки на срок не имеет и скиф,
Рим покоривший, потомкам оставит,
вместо Венеры Милосской свой миф.

Что для развития тормозом станет,
в Лету падет и веков депозит
выставит счет и на сальдо представит

опыт банкротства иль новый транзит
дарит история шансом прекрасным.
Лодкою плавно судьба проскользит.

3.
Лодкою плавно судьба проскользит
мимо опасностей и в непогоду
друг не подставит и верный не льстит,
в воду не лезет не знающий броду.

Опытом жизненным дух отразит
пни преткновений и дружбы природу,
духом упрочит и лживых сразит,
выведет душу на чистую воду.

Парус поднимут ветра кораблю,
коль экипаж направление знает.
Звезды небесные дарят салют

и на земле их огонь догорает.
Шепот волна донесет; "Я люблю"...
Голос летит по волне, нарастает.

4.
Голос летит по волне, нарастает
ветер попутный и фору дает
буря далекая и призывает
всех альбатросов в высокий полет.

Птицам, готовым к полету, хватает
сил на подъем, опыт долгий несет
им мастерство и вожак этой стаи,
зная течения, многих спасет.

Не одиночками птицы летают
и не стремятся лететь выше всех.
Место свое по приказу ли знают

или общаются, слушая тех,
кто им учитель, кого уважают?
Вслед за тобою доносится смех.

5.
Вслед за тобою доносится смех,
издали эхо его повторяет.
Думаешь, можно проплыть без помех
с той, что не только моря покоряет?

Смотришь ли из-за прищуренных век?
Тенью не только волна догоняет,
это соседней кормы быстрый бег
нос конопатый к тебе приближает.

Напоминает мне птичий полет
лодочный бег и по аверсу рубки
ты появился и ветер несет

вихрем твои заскорузлые шутки.
Что ж, пусть победу тебе принесет:
ближе нельзя нам, где лодки-скорлупки.

6.
Ближе нельзя нам, где лодки-скорлупки
могут столкнуться, не нужен разбег.
Я отойду и такие уступки
женщина дарит любимому век.

Только где надо все острые зубки
я покажу, а пока - оберег
дарит мне мудрость крылатой голубки,
буду хранить статус-кво быстрых рек.

Я отплываю, расходятся руки
и далеко будет слышен наш смех.
Только пороги у новой разлуки

дарят засаду без всяких потех.
Остановись, ведь послышались звуки:
можно и вёсла сломать, как на грех.

7.
Можно и вёсла сломать, как на грех,
если упрямишься перед преградой.
Губит упавший нам в руки успех,
коль нетерпенья в нас больше, чем надо.

Может, престижнее быть выше всех,
но общий труд - дорогая награда,
ценит из нас, главным образом, тех,
кто соответствует духом для ряда.

Весла держа на весу, подожду,
чтобы достались тебе эти кубки
чемпионата судьбы и скажу

мне не нужны ни занозы-зарубки,
тем паче шрамы. Мозоль покажу
прикосновеньем усталой голубки.

8.
Прикосновеньем усталой голубки
голову тихо на грудь положу.
Пусть это будет не дольше минутки,
больше не надо, губами скажу.

Вместе идем мы которые сутки,
отдых - мечта и тяжел долгий путь.
Узел связав и поставив зарубки,
вызубрю карту, где сложный маршрут.

Светит луна и от лунной дорожки
стало светлее вдоль и поперек.
Я поджимаю озябшие ножки

и понимаю последний намек.
Самодовольство успеха - к оплошке.
В белых берёзах повис огонек.

9.
В белых берёзах повис огонек,
теплется еле, но ветер раздует.
Может, порывом сметет тени с ног
или от листьев деревья разует?

Вдаль поведет световой поводок
или поближе заря нарисует
сонной земле золотой ободок,
где королевою ночь драпирует?

Остановлюсь, подгребая веслом,
где водоросли тебя задержали.
Это куда нас с тобой занесло?

Что ты молчишь, будто обручи сжали?
Времени храм уж пробил. Ждет послов
берег туманов на звездной скрижали.

10.
Берег туманов на звездной скрижали
высветит время, которого нет.
Сколько бы мы от себя ни бежали,
небо подарит пригоршню монет.

Что мне останется в брошенном замке,
где вместо башен насыпанный снег?
Или откроется в огненной рамке
танец ножей и меж ними мой бег?

Пепел костра сохранит это пламя
очень надолго и сердце вернет
милого в терем у белого камня,

прежней иллюзией сердце сожмет.
Море подножием для мирозданья
дивной прозрачности ночь принесет.

11.
Дивной прозрачности ночь принесет
много открытий из дымки тумана.
Можно узнать о себе в свой черед
или волнует не явь, только тайна?

Тень Афродиты ножом полоснет,
кровь остается на ножке тюльпана.
Утром же боль незаметно сожмет,
как коготком легендарного Пана.

Бегала нимфа и эхо плывет
и не скрывает печаль или жалость.
Деревцем стала и этим живет,

осенью ветер листы обнажает.
Разве в нас эхо сердца не зовет,
наши смятенные души сближает?

12.
Наши смятенные души сближает
жажда любви, теплоты и добра.
Редкое чувство в неистовом мае
не понимает, какая пора.

Света и тени игра донимает,
слепит глаза, но приходит пора
зрячим становится тот, кто не знает,
что догорает любая заря.

Щепочкой тонкой душа отпылает,
снова запросится в новый полет.
Видно, звезда нежный зов посылает

или сулит соки яблочный плод.
Жизнь продолжает себя, принимает
от Воскресенья Прощеного мед.

13.
От Воскресенья Прощеного мед
душу поддержит и мы оживаем.
Сбросив обиды сжимающей лед,
бережно нашу весну принимаем.

Это развитие движет вперед,
коль по-другому мы не понимаем:
что мы даем, возвращается, ждет
и обернется нам адом иль раем.

Будет прозренье, как факел, гореть.
Мир освещается и согревает.
В жизни своей полюбить надо сметь,

но сохранить чувство реже бывает.
Все, что угодно, но только не тлеть.
Так отчего ж леденит и сжимает?

14.
Так отчего ж леденит и сжимает
то, что осталось давно позади?
Что наша память в глубинах скрывает,
что нас не хочет собой отпустить?

Жалость твоя одеяло натянет
или не можешь кого-то простить?
Может, и имя твое кто помянет
и начинает безбожно казнить?

Надо прощать и себя, и другого,
необходимость важна, не каприз.
Коль не достаточно честного слова,

то не помогут ни клятвы, ни лист,
определяющий в брак договора
сетку морщинок, где в пазлах вся жизнь.

Магистрал (8-ой сонет 1-го венка магистрала Кольца венков сонетов):

Сетку морщинок, где в пазлах вся жизнь,
лед на реке полыньями раздавит.
Лодкою плавно судьба проскользит.
Голос летит по волне, нарастает.

Вслед за тобою доносится смех.
Ближе нельзя нам, где лодки-скорлупки,
можно и вёсла сломать, как на грех,
прикосновеньем усталой голубки.

В белых берёзах повис огонек.
Берег туманов на звездной скрижали
дивной прозрачности ночь принесет.

Наши смятенные души сближает
от Воскресенья Прощеного мед.
Так отчего ж леденит и сжимает?

В Магистрале процитирован ЯС Юлии Акатовой:

лодкою плавно - голос летит по волне - вслед за тобою
ближе нельзя нам - можно и вёсла сломать - прикосновеньем
в белых берёзах повис - берег туманов....
дивной прозрачности ночь - души сближает

9. БАРХАНЫ ДУШ

1.
Так отчего ж леденит и сжимает
мировоззренья слепая стена?
Доброй ли волею мир принимает
те постулаты, где наша вина?

Чье же учение воспринимаем
верою в чудо, коль нет между нас
больше пророка, а истина, знаем,
канула в старом стакане вина?

Верящим в чудо реальность нужна ли?
Будет привычнее новый обман.
Верит народ в чудеса аномалий

и театральный, священный дурман.
Хлопьями снега надолго завалит
гостем бесцельным весною зима.

2.
Гостем бесцельным весною зима
напоминает разбитую Трою
и под Троянским конем вдруг сама
солнечному подвергается крою.

Верою в чудо, спросонья, со сна
средневековьем крестов успокоен,
жив наш народ от поста до поста
или надеется у богомолен.

Козырь невежества на руку тем,
кто от отчетов проценты скрывает,
от медицины лукавый тотем

святость воды под волной прикрывает.
Вместо лекарств, человече, зачем
бодрость от мятных пилюль принимает?

3.
Бодрость от мятных пилюль принимает
грешников и неуемных святых.
Только в шикарном гробу труп не знает,
что он банкрот без бумажек пустых.

Все, что купил, на Земле оставляет,
а утешенья благие пусты,
ложь и иллюзия не позволяет
выйти на уровень той чистоты,

что небесами благословляют.
Коль Иисус настрадался от ран,
эти знамения нас заставляют

в Библии видеть священный Коран.
Нам искушение предоставляют
в струнах инстинкта, скрывая обман.

4.
В струнах инстинкта скрывая обман,
подиум новую жертву готовит
и не понятно нам, кто же туман
над представлением этим разгонит.

Прибыль куется иными без сна
и все законы собой подминает.
Ханжество скроет кубышка-казна
и по копеечке жар загребает.

Грех отпускают пронырливых бонз
без пререкания под позолотой
и снова кружит партийный обоз

прежней идейной и скученной квотой.
Предвосхищая наивный вопрос,
кто мне подскажет здесь: "Есть хоть какой-то?"

5.
Кто мне подскажет здесь: "Есть хоть какой-то,
кто окружает живущих людей
целенаправленной, долгой заботой
под вдохновением верных идей?

Целью у власти когда будет служба
благу народа, а не для себя?
Их круговая порука и дружба
грабит страну, образ духа распят.

Мертвые, знаете, сраму не имут,
а о живых и не помнят сейчас.
План развращения кворумом примут,

даже не пряча почтеннейших глаз,
и отдается Священному Риму
к жизненным тайнам приблизивший нас.

6.
К жизненным тайнам приблизивший нас
души ловил и цела сеть рыбачья.
Только крючком остается казна,
наша юдоль не земная, а рачья.

Или к концу приближается свет
в нашем болоте, где совесть пиявок
хочет пить кровь и конца ночи нет,
что выбираем повинною явок?

Альтернатива костлява, пуста.
Выбор нам "жизнь" или "смерть" подготовит,
парализует подавленный страх.

Целенаправленной власти работой
отделегирует наши права
предохранитель, влекомый заботой.

7.
Предохранитель, влекомый заботой,
сдержит ли искус - удел сатаны,
если и сам заразился охотой
и подворовывает у страны?

Кто провокацией нам подменяет
дело и жизнь на красивые сны,
в долгой иллюзии не прозревает
и не заметит, как кончатся дни.

Движут к закланию длинные плети
электорат ли покорен у нас,
но не замечены новые сети

в прежней игре и не виден ГЛОНАСС,
чтоб упредить катастрофы на свете,
если проснется воинственный Марс.

8.
Если проснется воинственный Марс,
бури магнитные переживает.
Долго ли астрономический фарс,
только конец непременно бывает.

Если благим намереньем билет
на пепелище дорогу скрывает,
сколько же долгих, бесчисленных лет
будем мы жить при объявленном рае?

Новых иллюзий томительный плен,
словно мы старые позабывали.
Слышно кликушество теле-сирен

там, где рекламами рай объявляли.
Только зарЕтуширОванный крен
в зареве чувства немом замечали?

9.
В зареве чувства немом замечали
синих небес отрезвляющий душ?
Правду на кривду в душе поменяли,
ложь накалит обстановку, как сушь.

Искус пиаром себя представляет,
в этой ловушке приманка кликуш,
что за рекламою нам оставляет
зубы капкана довольных чинуш.

Все продают, бизнес веры и власти
соединил капитал на местах.
Были подвижники, стали отчасти,

были святые, сейчас, как госстрах.
Не выкупая заранье напасти,
осень зарюет на желтых песках.

10.
Осень зарюет на желтых песках
и оголяет наш мир позолотой.
Что закрывало нам лето пока,
мигом проявит своей подноготной.

Жжем тихо листья и тянет закат
дым нашей жизни трубой благородной.
А на столбе прошлогодний плакат
выветрен волей своей всенародной.

Выцвел, как вся настоящая жизнь,
и не помогут юдашкины в зале
мир перекрасить по верху и вниз

формой армейскою, как заказали.
Ты на минутку на звезды взгляни,
радость включая на миг без печали.

11.
Радость включая на миг без печали
от спекуляции праведных чувств,
в этом невидимом, дружном обвале
пестрой матрешкой идет наша Русь.

Бусы, сережки и платьев навалом
вывалил кучей ей рынок на грудь.
Как папуасы, купили немало,
но от чего же тревожит нас грусть?

От скоморошьих концертов изжога,
а от петрушечников икота.
Марионетки добрались до Бога,

выбили льготы себе на века.
Будут последствия сковывать долго
сжатия стужи на белых висках.

12.
Сжатия стужи на белых висках
долго придется терпеть нам зимою.
Вынесет воды весною река,
волны весь мусор со рвением смоют.

Только дождаться ли нам на витках
новых течений, чтоб птицей иною
вылететь в небо и петь в облаках
песню свободы свободной душою?

Чтоб не заботил нас завтрашний день,
хлеб на столе, павший спутник в астрале,
НАТО, надвинувший темную тень

чьи-то доходы, что прибыль скрывали.
Только ли солнечный дедов ремень
видел Икар на летящем Дедале?

13.
Видел Икар на летящем Дедале
солнечный нимб и, скрывая азарт,
следовал с ним и в конце и в начале,
но только финиш не то же, что старт.

Все позабыли о прошлой опале
стылых времен и ниспосланных кар,
мир расписной расцветает, как Палех,
Богом ниспослана, льется строка...

Искоренимы ль мечты в человеке?
Много ли берег имеет песка?
Так же душа, где остался навеки

радостью полный ребенок-весна,
стынет всегда, коль опущены веки.
Высь поднебесья, на сердце тоска!

14.
Высь поднебесья! На сердце тоска
не опускает и рвется наружу
тихий, старинный, жестокий рассказ
про ямщика и холодную стужу.

Эх, не гони лошадей возле скал,
не холоди от мучения душу.
Что даст тебе вьюги снежный вокал?
Воет, как пёс, на замёрзшую сушу.

Знать предначертано пешим идти,
но в круговерти весь мир пропадает,
и не видать ничего на пути.

Что ожидать нам, прогноз только знает.
В окнах морозных узор паутин
так отчего ж леденит и сжимает?

Магистрал (9-ый сонет 1-го венка Магистралов Кольца венка сонетов):

Так отчего ж леденит и сжимает
гостем бесцельным весною зима?
Бодрость от мятных пилюль принимает
в струнах инстинкта, скрывая обман?

Кто мне подскажет здесь: "Есть хоть какой-то
к жизненным тайнам приблизивший нас
предохранитель, влекомый заботой,
если проснется воинственный Марс?

В зареве чувства немом (замечали?)
Осень зарюет на желтых песках,
радость включая на миг без печали.

Сжатия стужи на белых висках
видел Икар на летящем Дедале?
Высь поднебесья! На сердце тоска...

В Магистрале процитирован ЯС Юлии Акатовой:

гостем бесцельным - бодрость от мятных пилюль - в струнах инстинкта
есть хоть какой-то - к тайнам приблизивший нас - предохранитель
в зареве чувства немом - осень зарюет
радость включая на миг - сжатия стужи

10. СЕ ЛЯ ВИ

1.
Высь поднебесья! На сердце тоска
съежится тенью от яркого солнца!
Пусть из-за облака, пусть свысока,
летом, зимою, чуть-чуть! - но смеется!

Солнечный луч не прорвется пока
смехом любимой, улыбкой ребенка,
видим мы только холодный закат,
хоть бы и утро сияло в пеленках.

Небо снаружи и небо внутри,
как это часто людей поражает!
В стёклах пятно от дыханья зари

детским румянцем весь мир возрождает!
Чистое, синее небо, - смотри!-
чувства забытые вновь воскрешает!

2.
Чувства забытые вновь воскрешает
незабываемый локоть друзей.
Пусть нас любовь предает и прощает,
страсть, словно молния, слепит в грозе.

Гром с неба грянет, себя потешает,
а у трусливых душа на узде.
Кто не любил, тот себя и лишает,
кто разлюбил, снова рвется к лозе!

Но виноград разносортным бывает:
"дамские пальчики" и "ак калтак",
что переспело, что не вызревает.

Спелое только другим предлагай.
Cердцу свобода дана, каждый знает:
синюю птицу ласкай, ни ласкай...

3.
Синюю птицу ласкай, ни ласкай,
время приходит, она улетает,
хоть бы перо ухватить птичьих стай,
может, оно хоть останется? Тает.

Что нам подскажет цветастый плакат?
Счастье на выбор! Кого выбирают?
Снова запутался электорат.
Мы ль выбираем иль нас обирают?

Мода идет в современной любви.
Сватает, сердце свое обещает!
Подпись поставишь и - чашки лови!

Битое блюдце закон возвещает-
женское счастье! А муж - се ля ви!
Можно ль за хвост удержать наше счастье?

4.
Можно ль за хвост удержать наше счастье?
Как поменять цветом наши очки?
В розовых сердце тень не замечает:
любишь - люби и не видит сачки.

Самое главное, что понимаешь:
розовый цвет, он естествен почти.
Если подолгу очки не снимаешь,
значит, совет мой излишним сочти.

Мир наставленьям - Увы! - не внимает,
выкушать хочет чего рядом нет
или нельзя (словно яблоко в рае).

С древности искусу служит запрет.
Как же быть тем, кто из нас выбирает
тонким пинцетом исследовать цвет?

5.
Тонким пинцетом исследовать цвет
можно решиться, но что мир обрящет?
Лодка оставит волной сзади след,
и впереди след волны опояшет.

Издали можно увидеть ответ
все ли в порядке на вахте стоящим?
Коль загребает на крен, то и след
это покажет витком восходящим.

Видящий - видит, но спал древний Рим
и не услышал гусей своевольных.
Слушаем, стоя, страны нашей Гимн

или банкнотой в местах затаенных
для наслажденья души шелестим?
Звёзд отраженье поймать можно в волнах?

6.
Звёзд отраженье поймать можно в волнах
или от солнечных зайчиков свет?
Если механика волн иллюзорна,
как быть частицам в застенках планет?

Наша Земля ищет нощно и денно
искры любви, голубой, нежный цвет
фосфорицирует зов откровенно
и отклоняет орбиты комет.

Внутренних ядер кора ледяная
тает от солнца, за ней вьется след
облаком пыли и притча иная

провозгласит, что огня в сердце нет.
Что же волнуется флора земная
иль светляки на зеленой траве?

7.
Иль светляки на зеленой траве
светят от искреннего пониманья,
что на Земле, как и в Небе обет
не послушанья, а выбор желанья?

Солнце ли выбрало десять планет
или планеты в кольце мирозданья
выбрали Солнце - какой же ответ?
Только любовью семьи притязанья.

В нашей Вселенной вся сила - в любви
и притяженье - желанье влюбленной.
Нет механизма слепого давить.

Или волнует власть иегемона
буквой закона, где чувства твои
в капельках смысла застыли у клена?

8.
В капельках смысла застыли у клена
тени и дарят фантазий полет
только мечты ли душе просветленной,
что попрощалась с родною землей?

Из одиночества тела, спасенной,
долго лететь ей наверх и вперед.
Примут ли звезды такой потрясенной,
что наступил наконец-то черед?

Ценности наших земных иерархий
будут нужны ли с такой высоты?
Зло и добро, ежедневные страхи,

наши молитвы среди суеты?
Что для Отца прихожане, монахи?
С внутренним ритмом шаги не просты.

9.
С внутренним ритмом шаги не просты,
если трудился над си жил аместе с веком.
Новых кумиров павлиньи хвосты
мистифицируют над человеком.

Следом дымящийся очерк кадил
под благовонием паству итожит.
Где олененок по чаще бродил,
может, сам Бог к речке выйти поможет...

Как же найти заповедный родник,
где утром яркое солнце играет?
Тронут ветра за верхушки тростник

тихою дудочкой - эхо растает.
Кто снова нотами в сердце проник
через припевы о брошенном рае?

10.
Через припевы о брошенном рае
яблочный замысел бродит вином.
Жизнь - маета, но во сне навевает
воспоминанья о мире ином.

Стонет душа и подчас замирает
в древнем силке, где приманка - виной.
И перед носом засов запирает
ветреный сторож в саду предо мной.

Яблони ветвь над садовой оградой
тянет плоды в каплях светлой росы,
падает яблоко нежное рядом.

Перегнивают у почвы пласты.
Где те народы, что с крепкой досадой
смотрят на пройденный путь, где был сыр?

11.
Смотрят на пройденный путь, где был сыр,
с жалостью или используют опыт,
чтоб избежал искушения мир,
наша история правду накопит.

Даже, когда остаетесь одни
и опираетесь на подоконник,
видятся лучше на небе огни,
тьма отступает, ошибок сторонник.

Самое главное, в будущем нам
не допустить, что вперед не пускает.
Не унывать от зари до темна.

Но раздраженье на что намекает?
Ты понимаешь, что ночью без сна
плечи немые не тень пригибает.

12.
Плечи немые не тень пригибает,
совесть имеют и Цезарь, и Брут.
Изображенье во тьме исчезает,
выявив снова наш собственный суд.

Жизнь, как художник, страницы листает,
кто мне подскажет, к чему этот труд,
если со мною мое умирает,
стражник с косой неоправданно крут?

Если мой камушек в водах рождает
волны, которые моют пласты,
то и поступок мой не пропадает,

На середине земного пути,
может быть, и обо мне сострадает
утяжеленный грехами потир.

13.
Утяжеленный грехами потир
камнем пригнет и нет радости в жизни.
Надо помочь нам хотя бы другим,
если обиженные все на тризне.

Яблоню старую надо ль трясти,
если весной не была в белой ризе?
Но за былой урожай все ж прости,
не забывай, что вся жизнь в парадизе.

Этот шантаж, не скрывающий цель
власти над миром: в аду или в рае.
Данте не дал никаких панацей

ни для кого, - только Лира играет,
эхом доносится миру концерт.
Что так печален мотив в нежном крае?

14.
Что так печален мотив в нежном крае?
Только в сравнении мир познаем.
Боготворенье диктаторов знаем,
свету, как должное, тень отдаем.

Стороны сами себе выбираем.
Этим театром по жизни влеком,
в очередь встал человек, как за паем,
счастья, любви и молитвою - ком.

Кто-то в тени, словно дома хозяин,
кто - на свету, будто меж острых скал.
Кто-то достоинство явит в изъяне,

кто и в достоинствах ценит оскал.
Видел же Дарвин людей в обезьяне.
Высь поднебесья! На сердце тоска...

Магистрал (10-ый сонет 1-го венка Магистралов Кольца венков сонетов):

Высь поднебесья! На сердце тоска
чувства забытые вновь воскрешает...
Синюю птицу ласкай, ни ласкай,
можно ль за хвост удержать наше счастье?

Тонким пинцетом исследовать цвет,
звёзд отраженье поймать можно в волнах?
Иль светляки на зеленой траве
в капельках смысла застыли у клена?

С внутренним ритмом шаги не просты.
Через припевы о брошенном рае
смотрят на пройденный путь, где был сыр.

Плечи немые не тень пригибает,
утяжеленный грехами потир.
Что так печален мотив в нежном крае?

В Магистрале процитирован ЯС Юлии Акатовой:

синюю птицу - можно ль за хвост удержать - тонким пинцетом
звёзд отраженье - иль светляки на траве - в капельках смысла
с внутренним ритмом шаги - через припевы....
смотрят на пройденный путь - плечи немые

11. РАЗМЫШЛЕНИЯ

1.
Что так печален мотив в нежном крае,
солнце за сизую тучу ушло?
Ночь опускается, краски стирает,
новою кистью наносится слой.

Небо в раздумии чуть замирает,
вызвездив тропки, чтоб стало светло.
Голову вверх человек поднимает:
что в жизни было? Что было - прошло.

Прошлого ты не жалей, не жалей-ка
синих туманов у наших полей,
пусть отдохнут черным паром маленько.

Лучше воды родниковой налей,
сразу забудешь причины скопленья
божьих коровок над спящею тлей.

2.
Божьих коровок над спящею тлей
кто собирает картиной нездешней?
Снято молозиво, сливочный слой
каплями стынет по кринке кромешной.

Мир наслаждается нашей землей,
равен во сне здесь святой или грешный.
Если любому подвластен полет,
спор прекращает и конный, и пеший.

Лишь бы лететь и свободно парить,
крыльями сильными выдержать раверс.
Надо ль душе о себе говорить,

если все мысли свои не скрывает?
Не понимая сиянья зари,
крот в теплой норке покой выбирает.

3.
Крот в теплой норке покой выбирает,
не понимает, что значит нам свет.
Свет для него - это тьма и не в праве
свет появляться, когда света нет.

Бархатный мир полутьмы так прекрасен,
скроет испорченный червем портрет.
Спор об открытиях тоже напрасен,
ведь в озарении тоже есть свет.

Жизнь в полусне покорит миллионы.
Надо ли биться, как рыба об лед,
если не им предназначены войны,

воинов света высокий полет?
Крот эти муки коровушек дойных
разве поймёт в темноте под землей?

4.
Разве поймёт в темноте под землей
крот для чего эти странные песни,
что превращают в свободный полет
разума игры в возвышенном месте?

Тише в норе и намного теплей,
крот выступает, как будто наместник,
законодатель в добре или зле,
змея далекого древний ровесник.

Всем исповедникам тот же ответ:
если нас нет, ни к чему нам томиться
старым грехом сотни, тысячи лет.

Ад и не просит пониже спуститься,
коль ты не видел уже сотни лет,
как свет играет и солнце лучится.

5.
Как свет играет и солнце лучится,
тот не увидит, кто тьмой покорен.
Даже под землю рассвет просочится,
чтоб поделиться сознаньем времен.

Солнечный лучик весною стучится
соки бегут и весь ствол потрясен
силой любви, что в листочках таится,
выстрелив почками зелень знамен.

Видящий - видит, а тот, кто намерен
в собственном соке вариться весной,
силы сберечь для себя, правомерен

киснуть в болоте и жиже иной.
Где расцветает иссушенный черен,
взгляд пессимиста следит вслед за мной.

6.
Взгляд пессимиста следит вслед за мной.
Я подожду лебединые стаи
новых идей, словно птичек весной.
Очень крепки наши старые сваи!

В чаще дремучей не хожено дно,
снег остается в оврагах, не тает.
Дятлу, долбящему ствол, все равно,
что там внизу, он стучать не устанет.

Снег посерел, сам себе на уме,
дерево в теплых лучах не таится,
лопнет кора, покорится судьбе

в клюве жучок и довольна им птица.
Жизнь пробивает преграды везде.
В буйном цветеньи садов что случится?

7.
В буйном цветеньи садов что случится,
если нагрянет случайный мороз?
Листья завянут и цвет истомится,
если придут холода после гроз.

Черным скелетом ветвям в небо биться,
траур слепит по каемке берез.
Нужно укрыть потеплее стремиться
наши посадки и корни у роз.

Что защитить мы сумеем, вернется
новым соцветием жизни земной.
Может, не завтра, но солнце коснется

теплой улыбкой сторонки родной.
Сердце оттает и мир улыбнется.
Не заморозит всё иней весной.

8.
Не заморозит всё иней весной:
зернышко всходит иное не сразу:
почва ль сухая иль камень виной,
иль не приходит тепло по заказу.

Трудности первые гнут нас порой,
словно ростки. Не бывает ни разу,
чтоб семена на полях, за горой
дружно взошли, как один, по приказу.

Кто впереди в нашей жизни лихой,
тронут морозом, мы благословляем.
Будет хороший пример иль плохой,

опытом жизненным все принимаем.
Снова стараемся, делом, стихом
летних ночей теплоту оживляем.

9.
Летних ночей теплоту оживляем
нашим стремлением в горний полет.
Пусть ошибаемся, но оставляем
шлейфом желаний тепло, а не лед.

Душу периной в стихах вытрясаем,
но ведь на то жизнь не сахар, не мед.
Если мы вызов себе же бросаем,
чтобы взлететь, так беги же вперед!

Легче сидеть и смотреть теле-идол,
выводы лепит сомнительный кадр.
Веришь, так верь, он твоей же обидой

даст оправданье домашних канар.
Это простой заменитель либидо
нас соблазняет в овечий ангар.

10.
Нас соблазняет в овечий ангар
та простота, что всегда хуже кражи.
Думать не просто и жизнь - не пивбар,
выбрать сложнее, не все для продажи.

Не выставляется опыт опар,
эта приманка для рыбок покажет
схему соблазна дешевеньких нар
на днище лодки иль банки-поклажи.

Наш земляной, перекопанный червь
выползет вновь на тропе перед нами
и кровоточит весь список потерь

бывшими, верными в жизни друзьями.
Хочется снова, открыв настежь дверь,
лунной дорожкой поплыть за Яслями.

11.
Лунной дорожкой поплыть за Яслями
хочется ночью, забыв обо всем
и посмотреть вверх из собственной ямы,
что мы сознанием часто зовем.

Гнет из навязанных штампов едва ли
выдержит и невысокий подъем.
Лишь бы повыше, чем куры взлетали,
перелетая болота имен.

Собственным мнением мир постигает
космос Вселенной созвездьем отар.
Агнец всегда на кострище сгорает-

от инквизиции щедрый товар.
Совесть в душе правдой оберегает,
с нею сливаясь, как огненный пар.

12.
С небом сливаясь, как огненный пар,
мечется наша душа, изнывая,
в сети коварства овечьих отар
князя земного, все жилы срывая.

Хочется вырваться, но губит жар
и нетерпение узников рая.
Яблоко снова сорвали, спеша,
не избежали змеиного нрава.

Кружится Ева опять вкруг шеста,
яблони ветви ломая с цветами.
Сладость манит или собственный страх

хочет она одолеть перед нами?
Или лучину земного костра
Овен несет на Рогах, славя пламя?

13.
Овен несет на Рогах, славя пламя,
искры от новых, грядущих времен.
Жертвенник вновь воззожжен возле камня,
жертвы нужны по привычке племен.

Время идет и стучит новый таймер,
преобразуя скопленья имен
национальной идеей, без камер
в новый народ, что свободой клеймен.

Если свобода горит, как реклама,
это пустой, залежалый товар.
Наша свобода внутри - не программа,

не указание свыше перста.
Это потребность души, панорама
песен чудесных, где звездный нектар.

14.
Песен чудесных, где звездный нектар
в чаше цветов нас росой удивляет,
можно пригубить, как посланный дар,
или наполнить словами о мае.

Нос не подточит житейский комар,
если от радости дух улетает.
Но кровопийце всегда нужен страх,
боль от несчастья уже убивает.

Смотрит на нас отражением мир.
Если он чем-то тебя раздражает,
значит не видишь в себе этот штрих,

опыт подобием напоминает.
Если проверишь, поймешь изнутри,
что так печален мотив в нежном крае?

Магистрал (11-ый сонет 1-го венка Магистралов Кольца венков сонетов):

Что так печален мотив в нежном крае
божьих коровок над спящею тлей?
Крот в теплой норке покой выбирает,
разве поймёт в темноте под землей,

как свет играет и солнце лучится?
Взгляд пессимиста следит вслед за мной.
В буйном цветеньи садов что случится?
Не заморозит всё иней весной.

Летних ночей теплоту оживляем.
Нас соблазняет в овечий ангар
лунной дорожкой поплыть за Яслями.

С нею сливаясь, как огненный пар,
Овен несет на Рогах, славя пламя
песен чудесных, где звездный нектар.

ЯС-Магистрал Юлии Акатовой:

крот в теплой норке - разве поймёт в темноте - как свет играет
взгляд пессимиста - в буйном цветеньи садов - не заморозит
летних ночей теплота - нас соблазняет
лунной дорожкой поплыть - с нею сливаясь

12. К БЕЛОЙ СТРАНИЦЕ

1.
Песен чудесных, где звездный нектар,
полны поля и готовы под зимы
опустошить от стерни черный пар,
выдержать долгий покой снежной схимы.

Выметет ветер осенний плацдарм
и в ожидании царственной примы
приберегает стихии напалм,
льды к берегам будут неумолимы.

Ежится к вечеру робко земля,
тянет туманы на голые нивы
и собираются в складки поля,

чтобы принять, как в ладони, приливы
белых снегов, к небу благоволя.
Слышатся снова родные мотивы.

2.
Слышатся снова родные мотивы
в жалобе машущих, голых ветвей,
птиц провожающих через курсивы
маковок ярких далеких церквей.

Чудятся вслед тихим стоном молитвы,
солнце пробилось немного левей
стаи далекой и вмиг переливы
вспыхнули светом прощания с ней.

Лес стал контрастом из света и тени,
не потерял он своих прежних чар,
но из гротеска стволов обнажений

солнечный луч, словно меч янычар,
режет туман из лесных испарений.
Под сапогами удушливый пар.

3.
Под сапогами удушливый пар,
листья парят, миражи дарят ветки.
По хороводу березовых пар
изображения ловят монетки.

Солнечный зайчик бесшумно играл
или менял цветовые расцветки.
Лес заколдованный словно предстал,
я потеряла свои же пометки.

Как же вернуться обратно домой,
если не вижу знакомые липы?
Кружит места леший передо мной.

Выкину лишние мысли -полипы,
мир обернется знакомой тропой.
Стоны болота в глуши, словно всхлипы.

4.
Стоны болота в глуши, словно всхлипы.
Плачет, смеется осенняя зыбь,
дарит вдогонку последние клипы
или кричит запоздавшая выпь?

Преобразил первый снег у калины
жаркие ягоды в красную сыпь,
смерзлись комочки, но у половины
мякоть оттаяла в эти часы.

Вьется дорожка, круты повороты,
плащик промокший еще не просох.
Скоро наступит зима и заботы

вытрясут даже мышиный горох.
Много у зверя лесного работы.
В платье зелёном колышется мох.

5.
В платье зелёном колышется мох,
шаг по болоту рождает дыханье
темных глубин, но, как будто оглох,
лес не волнуется от испытанья.

Пусть не надышится этот колосс,
воздуха он набирает заранье
в мощную грудь, камышами зарос,
только тростник ждет мелодию втайне.

Будет хранить он ее до весны,
тихо вздыхать или горько томиться.
Может, горячие летние сны

жаждут наружу виденьем проситься?
Снежная дева за тенью сосны.
Поздней зимою метель будет злится.

6.
Поздней зимою метель будет злится,
тропки снегами сравняет с землей.
Зверь не заблудится, но затаится,
ищет где тише, чтоб было тепло.

Кажется, время зимы долго длится,
жизнь белым набело всю замело.
Надо ль искать нам белее страницы,
если и эти почти занесло?

Ночью рисую узорами буквы,
замысел, может, совсем и не плох.
Выдули изморозь, как стеклодувы,

снова за выдохом следует вдох.
В пятнах оттаявших прячу я думы.
Тропку покрыл гололёд - скоморох.

7.
Тропку покрыл гололёд - скоморох
и подставляет подножки прохожим.
Только оступишься, тысячи блох
словно вопьются под кожу, положим.

Острые льдинки, как мелкий горох,
сыпят за шиворот ветки и можем
лоб расшибить перед снежной горой,
чуть поскользнувшись о мерзлое ложе.

Вымерзло время и мнется мороз
коркой хрустящей и вихрем дымится.
Варежкой я разотру синий нос,

будет потом от тепла шелушиться.
Я не заметила, что шаткий мост
змейкою скользкой под снегом таится.

8.
Змейкою скользкой под снегом таится
жизни дорога и так холодна
нам на приветы бывает, что мнится
не отойдет никогда ото льда.

Но приглядишься, каемка искрится,
словно узор неземного рядна,
высветит строчкой другая страница,
где из затменья выходит луна.

Звезды рассыпятся и не уймутся,
жмутся на небе, одна упадет-
в сердце, как будто смешинки смеются.

Или снежинки закрутят в полет,
хочешь поймать, а они не даются...
Знаю, что всё отгорит и пройдёт.

9.
Знаю, что всё отгорит и пройдёт,
а непогода недолгой бывает.
Шуба снегов непременно сойдет,
время придет, лед на речке растает.

Поторопись мир принять в свой черед,
он через миг по-другому предстанет.
Холод стоять не велит и несет
белая тройка зимы наши сани.

Выведет на перепутье большак,
радостно вожжи весна забирает.
Чувствует белый, могучий вожак-

новое время в душе наступает.
Я и сама не заметила знак:
в розовом свете зарница играет.

10.
В розовом свете зарница играет
солнца, дающего радость и жизнь.
Сердце от теплого слова растает,
а не от холода матовых линз.

Наша душа красоту выбирает,
перед гармонией мир верх и низ
по доброй воле местами меняет,
сходят пророки с небес в парадиз.

Если внутри есть сознание правды,
это всегда больше силы дает.
Мы одолеем крутые преграды,

только надеждой душа и живет.
В розовом цвете вся боль от досады,
если надену очки, заживет.

11.
Если надену очки, заживет
боль поражений комком леденелым.
Нация наша не может, как крот,
видеть весь мир из окна черно-белым.

Кто заставляет нас видеть живот
чревоугодием закоренелым,
тот заблуждается, наш общий рост
лишь при решеньи духовной проблемы.

В нашей истории свой ералаш,
в долгой гражданской войне каждый знает:
бьем по врагу, а он - истинно наш,

только другие пути выбирает.
Если согласие дарит кураж,
завтра под солнцем земля, будто в мае.

12.
Завтра под солнцем земля, будто в мае,
светом очистится, пусть холода.
Каждый внутри про себя понимает:
жизнь то же самое, что и вода.

Счастливы - льется сквозь пальцы, играет,
при неурядицах - стынет всегда.
Время проходит - плотины взрывает,
новое русло находит когда.

Помните старый рассказ о драконе?
Рыцари бьются с ним из-за свобод.
Только убьют, перед ними в поклоне

освобожденный от ига народ.
Что недоступно камням на короне,
копится в сердце опять в свой черед.

13.
Копится в сердце опять в свой черед
слово и светом пыльцу собирает.
Как донести до людей этот мед?
Кто это в мире предОпределяет?

Агнцев небесных сурово пасет
острозазубренный серп и меняет
дни за неделями облик, растет,
необходимость коль есть - убывает.

Дух человеческий разве фантом?
Не от иллюзии жизнь замирает.
Что отдается, прибудет потом,

что отнимаешь, с твоим пропадает.
Знал ли в мистериях снов фараон,
что полной горстью душа собирает?

14.
Что полной горстью душа собирает,
светится, словно святые огни.
Что этим светом она постигает,
и составляет счастливые дни.

Сердце огнем от тепла зажигает,
а во Вселенной мы здесь не одни.
Значит, живая Вселенная знает:
долго протянутся зимние дни.

Эти огни нам звезда посылает,
как заповедный и искренний дар.
Свет не лучами своими играет,

это работает сердце, пульсар.
Кто на волне с ним, тот вкус вспоминает
песен чудесных, где звездный нектар.

Магистрал (12-ый сонет 1-го венка Магистралов Кольца венков сонетов):

Песен чудесных, где звездный нектар,
слышатся снова родные мотивы.
Под сапогами удушливый пар,
стоны болота в глуши, словно всхлипы.

В платье зелёном колышется мох.
Поздней зимою метель будет злится.
Тропку покрыл гололёд - скоморох,
змейкою скользкой под снегом таится.

Знаю, что всё отгорит и пройдёт.
В розовом свете зарница играет.
Если надену очки, заживет

завтра под солнцем земля, будто в мае.
Копится в сердце опять в свой черед,
что полной горстью душа собирает.

ЯС-Магистрал Юлии Акатовой:

под сапогами - стоны болота в глуши - в платье зелёном
поздней зимою - тропку покрыл гололёд - змейкою скользкой
всё отгорит и пройдёт - в розовом свете
если надену очки - завтра под солнцем

13. ИММУНИТЕТ

1.
Что полной горстью душа собирает,
преображает своей красотой.
Ясное небо подчас затмевает
темные пятна звездою простой.

Голову вверх кто из нас поднимает,
то возвышается над суетой,
что мишурою своей подминает
внутренний и настоящий устой.

Снова неяственно припоминаем,
чуть отрешившись от мира дорог
смысл изначальный, который мы знаем,

Только не долог подобный настрой.
Как перед небом ночным прозреваем,
нам и самим непонятно порой.

2.
Нам и самим непонятно порой,
как перед небом великим немеем.
Не осознать ценность этих даров...
Только почувствовав это - прозреем.

И Магомет смирен перед горой,
знает: она не идет к Магомеду.
Небо нисходит к нам детской игрой
и предлагает простую беседу.

В сердце поселится счастье и страх,
что озарение скоро растает.
Знаешь, что тело твое - только прах,

вечна душа и в мечтах улетает.
Как же прекрасна природа в горах:
вереск на склоне цветами играет!

3.
Вереск на склоне цветами играет,
в сердце вселяя тепло и покой.
Сердце видениями замирает,
тихо любуясь текущей рекой.

Мир человека всего растворяет,
только ты душу доверь и открой.
Нежной любовью своей напитает,
легче становится трудной порой.

Не одинокие мы в этом мире.
Ждет он к себе, но какой будет прок,
если чужие на собственном пире

и загонял нас известный игрок
по искушениям в местном трактире?
Пчёлки на каждом цветке ждут оброк.

4.
Пчёлки на каждом цветке ждут оброк,
но помешает осиная стая,
ждущая рядом медовый кусок
вырвать из общего, сладкого пая.

Манит доступностью сладкий пирог.
Надо ль трудиться, порог обивая,
если закончился Декамерон
выбросом шортов за выборы рая?

Празднует славу осиный бомонд,
семенем праздный, такой плодовитый.
Что перед ним англичанин Джеймс Бонд?

Он на спецлужбе агент неизбитый,
наш - безнаказан, циничен, прожжен,
если на чашечке мёд ядовитый.

5.
Если на чашечке мёд ядовитый,
то защитит ли нас мелкий штрих-код?
Имидж подделке даст вид именитый,
мне же годится естественный мед.

Если ты с детства от кори привитый,
страшен тебе будет вирус-микроб?
Знает кто издавна вкус духовитый,
на суррогате - шалишь! - не возьмешь!

Значит, атака идет на ребенка.
Если в мультфильме эрото-сюжет
наглой рекламы и прервана пленка,

то "Чунга -Чанга" - не мультик уже,
а развращенье и прибыли гонка.
Чьи это чары, кто знает ответ?

6.
Чьи это чары, кто знает ответ?
Прибыль неужто застила всем совесть?
Или закрыты глаза на момент
миру привычно и это не новость?

Против цензуры галдит целый свет,
но, коль безнравственность многим окова,
то материнское, гневное: "Нет!"
выслушать власть почему не готова?

Похоти низкой цензура нужна!
Вон выносите продажные клипы!
Пусть специальная эро-волна

от вожделения примет кульбиты!
К клитору власти льнут гульфики дна.
В домике нашем герань возле липы.

7.
В домике нашем герань возле липы
черви едят, но хозяйский ответ:
спрыснуть раствором, чтоб гибли полипы,
и на кусточках вредителей нет.

Наши законы каким зельем слиты
или от спермы несмытый абсент
в голову бросился нашей элиты,
что по стране порнодИвертисмент?

Быть проституткой сегодня престижно,
пресса, министр, депутатов фрагмент-
лозунг "Без комплексов!", как пассатижи.

Если не можешь нормально иметь
дом и семью, то твой лозунг безжизнен,
не расцветает - такой тусклый свет!

8.
Не расцветает такой тусклый свет,
выгодный тем, кто идет против жизни
и голубых папарацци сегмент
власти початок банановый лижет.

Мусором заполонён интернет,
и без предела дрочИт телевизор
древнего змея искус и воспет
похоти низкой российский провизор.

Можно искусу потворствовать всем
и возжигать древний грех, подымая
ветхого змея известный тотем

до поклоненья святого лингама.
Выгоден этот Содом перед кем?
Лето придёт и ко мне после мая.

9.
Лето придёт и ко мне после мая,
но пережить бы морозы зимы.
Оттепель капли кропит, выбирая
наши тропинки прорехой сумы.

Лозунгом страха народ потрясая,
освобождают дорогу для тьмы.
Это болото и ряска простая
выгодны тем, руки чьи не умыть.

Если имеется право для слова,
выслушай, сударь свой электорат,
Если нельзя крикнуть в чреве Иова,

чем же он перед тобой виноват?
Тем, что был пойман в те сети улова
вечно-цветущим, даря свой нектар?

10.
Вечно-цветущим, даря свой нектар,
мир выступает весною прекрасной.
Нужно уметь защищать этот дар
жизни земной при погоде ненастной.

Не возлагать все на происки кар,
есть окорот для Фемиды пристрастной.
Если слепая, лечись - скипидар
нужен чиновнику свиты напрасной.

Ставите если свечу у икон
и Конституции клятва святая,
то подтвердите гарантом закон,

где защищается правда простая
и сохраняется жизни канон.
Станет поляна любви золотая.

11.
Станет поляна любви золотая,
если зеленый для жизни дан свет
и не для всех поцелуев Даная,
в "пачки" целуется только "балет".

Где целомудрию волчия стая
дарит клеймом жестким желтый билет,
выйдет с косою программа простая,
где для детей пропагандой *инет.

Требуем, может быть, поздно защиты,
но распоясался подлый вокал
низкой рекламы и пояс молитвы

не отражает бесовский накал.
Соединен ракурс праведной битвы
арфой поющей между серых скал.

12.
Арфой поющей между серых скал
быть ли России, чтоб жил без печали
многострадальный народ, что попал
в сети, которые сверху упали?

От провокации новых "кидал",
где спекулируя, жмут на педали,
пусть сохранит нас Закона штурвал.
Хватит, наелись мы всяких фекалий.

Живы надеждой больших перемен
и демократии путь выбирая,
мы неприемлем страны резкий крен

и революций гнилое лекало.
Чтоб человек поднимался с колен,
небо звучит, но мелодии - рая.

13.
Небо звучит, но мелодии рая
слышим ли мы, за собой унося
мусор веков, пыль дорог собирая?
Можно ли долго накапливать яд?

Надо очистить от края до края
новое русло, потоки гремят,
могут снести и плотину, играя.
Хроники часто о том говорят.

Веянья жизни в себя принимая,
тяжестью нашей полны облака.
Будет ли дождь, или снег в пене мая

или помилует Боже пока?
Лед после зим скорлупою сметая,
не умещает земная река.

14.
Не умещает земная река
волны весной, что всегда полноводны.
Мнение наше не важно пока,
все начинания - не плодотворны.

Чванство чиновников знаем века,
все надоело и кажется вздорным
то, что решают за нас свысока
и не считаются с нашим народом.

Менталитету - одна ль сотня лет?
Тысячи лет он в душе собирает
нравственный, истинный иммунитет.

Мы не вороны, которых сбивает
выстрел ружья, в нас иной пиетет,
что полной горстью душа собирает.

Магистрал (13-ый сонет 1-го венка Магистралов Кольца венков сонетов):

Что полной горстью душа собирает,
нам и самим не понятно порой.
Вереск на склоне цветами играет.
Пчёлки на каждом цветке ждут оброк.

Если на чашечке мёд ядовитый,
чьи это чары, кто знает ответ?
В домике нашем герань возле липы
не расцветает - такой тусклый свет.

Лето придёт и ко мне после мая
вечно-цветущим, даря свой нектар.
Станет поляна любви золотая.

Арфой поющей между серых скал
небо звучит, но мелодии рая
не умещает земная река.

В Магистрале процитирован ЯС Юлии Акатовой:

вереск на склоне - пчёлки на каждом цветке - мёд ядовитый
чьи это чары? - в домике нашем герань - не расцветает
лето придёт и ко мне - вечно-цветущим
станет поляна любви - арфой поющей

14. Мы, словно капли...



1.
Не умещает земная река
волнами жизни небесные воды.
Пеной уходят по гребню века
и принимает песок все невзгоды.

Бьемся волнами о берега скат
и разрушаем привычные своды,
чтоб изменился террасы каскад,
сформировался в ступени за годы.

Все для того, чтобы новый поток
к морю пробился и нового гостя
встретило солнце и чистый глоток

синего неба по праву был просто.
Мир принимает в песчаный лоток
то, что волною на берег выносит.

2.
То, что волною на берег выносит,
снова смывается гребнем воды.
Ветры песками бесшумно заносят
сиюминутные наши следы.

Чайки кричат и, как будто бы просят,
небо о чем-то у бурной гряды.
Молнии время идущее косят
грозной косой и притихли сады.

Будущее никого не минует,
отгородиться нельзя свысока.
Если тебе хорошо и не дует,

думаешь нет вообще сквозняка?
Время грядущее жизнью вербует.
Я оглянулась, замялась слегка.

3.
Я оглянулась, замялась слегка,
прошлое наше уже под песками
и возникает другая строка
передо мной под босыми ногами.

Тонкие стрелки прошили бока
старого камня и что будет с нами
он показал на рисунке пока,
наша задача создать чертежами.

Не трафаретный наш замысел, нет,
непредсказуемостью так несносен,
тем, кто привык по команде сидеть

и задавать по команде вопросы,
зная обычный, стандартный ответ.
Мчится "рено" за спиной возле сосен.

4.
Мчится "рено" за спиной возле сосен,
может, прошло наше время сурка?
Может, поедем вдоль стриженых просек,
где от "нельзя" до "могу" - блеск курка?

Как надоевший балласт, страхи сбросим,
освободит наши души тоска,
хоть и идем мы не главным анонсом,
дальним резервом, форпостом - Москва.

Только чуть-чуть свежий воздух повеял,
сразу же солнце блеснуло в глаза.
Если немного в себя ты поверил,

значит, не зря очищала гроза.
Кто же нам путь перешел и заблеял,
громко сигналит, визжат тормоза?

5.
Громко сигналит, визжат тормоза,
слышатся рядом пустые угрозы:
пяться от жизни все дальше назад,
ибо наедут крутые обозы.

Бегают эти пустые глаза,
велеречивые речи и позы.
Только очистила душу гроза,-
смяли чиновные метаморозы.

Галочку снова поставят в отчет,
ветхим жильем планы переселенья,
снова открыт где-то кругленький счет,

мифом раздутым растут измененья.
Только к чему этот глупый почет?
В солнечном свете исчезли сомненья.

6.
В солнечном свете исчезли сомненья,
перемещаются тени вокруг.
Самостоятельны ль нужные пренья,
если собрался опять прежний круг?

Собственный сок угнетает соленье,
может закиснуть поверхностью вдруг
и консервация давит столетье-
это какой-то наш замкнутый круг.

Время диктует такие решенья,
что вызревают, как будто лоза.
Кто словоблудием множит лишенья,

не понимает, что грянет гроза.
Прыгнув на лужицу без разрешенья,
с лаской глаза распахнул егоза.

7.
С лаской глаза распахнул егоза,
но не такой уж малыш и наивной?
Тянет мамашу на горку назад,
хочет скатиться по жердочке зыбкой.

Била ль по детской площадке гроза
или ремонт был почти водевильный,
только закрыты на дыры глаза
подписью быстрой и нещепетильной.

Очередь движется ли в детский сад,
если под офисы все помещенья
прежний чиновник для прибыли сдал?

Даст ли проблемам моим разрешенье,
словно природы смешной депутат,
дивный май-месяц с улыбкой смущенья?

8.
Дивный май-месяц с улыбкой смущенья
лодки-качели отдал всем ветрам.
Славно лелеет свои назначенья
неутомимый чиновничий штамм.

Там сократили, нашли замещенье,
вновь расползается раковый спам.
Опухоль ширится и помещенье
треснет уж скоро по гладеньким швам.

Город заснул, небо в замкнутой раме
выгнулось, словно ночной абажур.
Забетонирована берегами,

Волга скользит, уподобясь ужу.
Звезды включили искрящийся таймер,
долго я по лабиринту кружу.

9.
Долго я по лабиринту кружу
собственных мыслей: гудят, словно осы.
Тень на кирпичной стене сторожу
и не дают мне покоя вопросы.

Падают звезды, я их провожу,
может, поймаю ладонями россыпь?
Долго глазами любуясь, слежу,
как огоньки освещают откосы.

Так бы салютом страну осветить!
Жвачкой резиновой время сдающий
снова надумал часы учредить

зимам и веснам, народ простодушный
знать без приказа не может открыть
улиц весенних, где ярус растущий.

10.
Улиц весенних, где ярус растущий
множит проснувшийся Гипреборей
видит ли наши законы кующий
или Юпитер ослеп в декабре?

Этот плетень до небес всемогущий
выстроен так, что увидеть не смей,
что под себя Конституцию мнущий
сам настоящий сорняк и пырей.

Выгнул страну под себя в царский коврик,
держит тетиву натянутый лук.
Не гримируется в лозунги Йорик,

надо ли, если команда из слуг?
Выйдет ли Гамлет на старенький дворик,
рядом со мною исследует жук.

11.
Рядом со мною исследует жук,
как увеличить испорченный рейтинг.
Хватит ли снова им ловкости рук
или повяжут за сорванный пейджик?

Проданы души и нас только ждут,
чтоб обвинить в распродаже по сети
чести и совести, но не дадут
нить доказательства домыслы эти.

Им не понять простодушный протест,
несфабрикованный и недвурушный.
Скор их оболганный цифрами тест.

Не обозначит картиной влекущей
долларов заплесневелый подтекст
праздник-бездельник, подковы кующий.

12.
Праздник-бездельник, подковы кующий
праздно жиреющим в нищей стране,
дарит серебряник - пиццу жующий
о безработных не слышит во сне.

График рабочий давно переплющен,
срезан часами и будущий снег
золотом долларов по ветру пущен
и окупает все черная нефть.

Кризис недолгий досрочно закончен?
А после выборов, милый, бонжур,
гайки проверю и, кто не захочет

новую сказку народу сложу.
Пусть кувыркается шут и хохочет,
дарит нам счастье и я не тужу.

13.
Дарит нам счастье и я не тужу.
Только покажется луч из-за тучи,
я улыбаюсь, отнюдь не грущу:
в жизненной речке все воды текучи.

Щеки горячие в ней остужу,
в наших краях только ивы плакучи.
Небо в глазах светом я отражу,
станет в душе и спокойней, и лучше.

Мне беспокойное сердце дано
волжскою песней, живой и певучей.
Знают Самару по песням давно,

если забыли про космос кипучий.
Падает Фобос и страхи на дно.
Сколько любви постигает идущий!

14.
Сколько любви постигает идущий!
Место всем есть, плодородна Земля,
досыта можем иметь хлеб насущный,
так колосятся родные поля.

Опустошает лишаем стригущим
от привилегии жирная тля
и саранча пожирает все кущи,
о всепрощении Бога моля.

Жизнь не одна ль человеку дается?
Рабство свободы и рабство греха,
сердце болит, но пока все же бьется.

Время, идущее издалека,
песней, что в мире еще не поется,
не умещает земная река.

Магистрал (14-ый сонет 1-го венка Магистралов Кольца венков сонетов):

Не умещает земная река
то, что волною на берег выносит.
Я оглянулась, замялась слегка.
Мчится "рено" за спиной, возле сосен,

громко сигналит, визжат тормоза.
В солнечном свете исчезли сомненья.
С лаской глаза распахнул егоза,
дивный май-месяц с улыбкой смущенья.

Долго я по лабиринту кружу
улиц весенних, где ярус, растущий
рядом со мною, исследует жук.

Праздник-бездельник, подковы кующий,
дарит нам счастье и я не тужу.
Сколько любви постигает идущий!

Яс-Магистрал Юлии Акатовой:

оглянулась - мчится "рено" за спиной - громко сигналит
в солнечном свете - с лаской глаза распахнул - дивный май-месяц
по лабиринту кружу - улиц весенних
рядом со мною идёт - праздник-бездельник...