Из переписки Дантеса с Геккереном
Из интернета
................
Письмо № 24.
Петербург. 17 октября 1836 года.
Дорогой друг, я хотел говорить с тобой сегодня утром, но у меня было так мало времени, что это оказалось невозможным. Вчера я случайно провел весь вечер наедине с известной тебе дамой, но когда я говорю наедине – это значит, что я был единственным мужчиной у княгини Вяземской, почти час. Можешь вообразить мое состояние, я, наконец, собрался с мужеством и достаточно хорошо исполнил свою роль и даже был довольно весел. В общем, я хорошо продержался до 11 часов, но затем силы оставили меня и охватила такая слабость, что я едва успел выйти из гостиной, а оказавшись на улице, принялся плакать, точно глупец, отчего, правда, мне полегчало, ибо я задыхался; после же, когда я вернулся к себе, оказалось, что у меня страшная лихорадка, ночью глаз не сомкнул и испытывал безумное нравственное страдание.
Вот почему я решил прибегнуть к твоей помощи и умолить выполнить сегодня вечером то, что ты обещал. Абсолютно необходимо, чтобы ты переговорил с нею, даба мне окончательно знать, как быть.
Сегодня вечером она едет к Лерхенфельдам, так что, отказавшись от партии, ты улучшишь минутку для разговора с нею.
Вот моё мнение: я полагаю, что ты должен открыто к ней обратиться и сказать, да так, чтобы не слышала сестра, что тебе совершенно необходимо с нею поговорить. Тогда спроси её, не была ли она случайно вчера у Вяземских, когда же она ответит утвердительно, ты скажи, что так и предполагал и что она может оказать тебе великую услугу; ты расскажешь о том, что со мной вчера произошло по возвращении, словно бы был свидетелем; будто мой слуга перепугался и пришел будить тебя в два часа ночи, ты меня много расспрашивал, но так и не смог ничего добиться от меня. Примечание Серены Витале. После этой фразы идет приписка вдоль левого поля. ?Но, впрочем, тебе и не надобно было моих слов, ведь ты и сам догадался, что я потерял голову из-за неё, а наблюдая перемены в моём поведении и в характере, окончательно в этом утвердился, а стало быть, и мужу невозможно было не заметить этого же самого?. И что ты убежден, что у меня произошла ссора с её мужем, а к ней обращаешься, чтобы предотвратить беду (мужа там не было). Это только докажет, что я не рассказал тебе о вечере, а это крайне необходимо, ведь надо, чтобы она думала, будто я таюсь от тебя и ты расспрашиваешь её лишь как отец, интересующийся делами сына; тогда было бы недурно, чтобы ты намекнул ей, будто полагаешь, что бывают и более близкие отношения, чем существующие, поскольку ты сумеешь дать ей понять, что, по крайней мере, судя по её поведению со мной, такие отношения должны быть.
Словом, самое трудное – начать, и мне кажется, что такое начало весьма хорошо, ибо, как я сказал, она ни в коем случае не должна заподозрить, что этот разговор подстроен заранее, пусть она видит в нем лишь вполне естественное чувство тревоги за моё здоровье и судьбу, и ты должен настоятельно просить хранить это в тайне от всех, особенно от меня. Всё-таки было бы осмотрительно, если бы ты не сразу стал просить её принять меня, ты мог бы сделать это в следующий раз, а ещё остерегайся употреблять выражения, которые были в том письме. Ещё раз умоляю тебя, мой дорогой, прийти на помощь, я всецело отдаю себя в твои руки, ибо, если эта история будет продолжаться, а я не буду знать, куда она меня заведет, я сойду с ума.
Если бы ты сумел вдобавок припугнуть её и внушить, что….
Пояснение Серены Витале:
?Далее несколько слов не читаются. Дантес вымарал всю эту фразу, так что с трудом можно разобрать, только её начало, приводим его в оригинале?, - здесь, на этом месте, С. Витале приводит вымаранную Дантесом фразу на французском языке. Далее она продолжает: ?Возможно, что он так и не закончил свою мысль: сначала он зачеркнул написанное, а потом размазал ещё не просохшие чернила другим концом гусиного пера или маленьким перышком. Он так старательно вымарал это место, что теперь уже никакая – даже самая совершенная – техника реставрации старых рукописей не может восстановить испорченный текст. Каким именно образом он хотел ?припугнуть? Натали? К чему он вел? К трагическому финалу - ?Я покончу счета с жизнью? - или к низкой прозе жизни, пригрозив, например: ?обо всём рассказать мужу?? Этого мы никогда не узнаем, однако для нас не стало бы большой неожиданностью, если бы вдруг подтвердилось второе предположение?.
Прости за бессвязанность этой записки, но поверь, я потерял голову, она горит, точно в огне, и мне дьявольски скверно, но, если тебе недостаточно сведений, будь милостив, загляни в казарму перед поездкой к Лерхенфельдам, ты найдешь у меня Бетанкура (2). Целую тебя, Жорж де Геккерн.
.........................................................
Письмо № 25.
Петербург. 6 ноября 1836 года (1).
Мой драгоценный друг, благодарю за две посланные тобой записки. Они меня несколько успокоили, я в этом нуждался и пишу эти несколько слов, чтобы повторить, что всецело на тебя полагаюсь, какое бы решение ты не принял, будучи заранее убежден, что во всем этом деле ты станешь действовать лучше меня.
Бог мой, я не сетую на женщину и счастлив, зная, что она спокойна, но это большая неосторожность либо безумие, чего я, к тому же, не понимаю, как и того, какова была её цель. Записку пришли завтра, чтобы знать, не случилось ли чего нового за ночь, кроме того, ты не говоришь, виделся ли с сестрой (2) у её тетки (3) и откуда ты знаешь, что она (4) призналась в письмах.
Доброго вечера, сердечно обнимаю. Жорж де Геккерн.
Приписка к письму: ?Во всем этом Екатерина (5) – доброе создание; она ведет себя восхитительно?.
Примечания Серены Витале
1. Письмо датируется на основании содержания и того, что в этот день Дантес находился на дежурстве в полку.
2. С Екатериной Гончаровой.
3. У Екатерины Ивановне Загряжской.
4. Н.Н. Пушкина.
5. Екатерина Гончарова.
............................
................
Письмо № 24.
Петербург. 17 октября 1836 года.
Дорогой друг, я хотел говорить с тобой сегодня утром, но у меня было так мало времени, что это оказалось невозможным. Вчера я случайно провел весь вечер наедине с известной тебе дамой, но когда я говорю наедине – это значит, что я был единственным мужчиной у княгини Вяземской, почти час. Можешь вообразить мое состояние, я, наконец, собрался с мужеством и достаточно хорошо исполнил свою роль и даже был довольно весел. В общем, я хорошо продержался до 11 часов, но затем силы оставили меня и охватила такая слабость, что я едва успел выйти из гостиной, а оказавшись на улице, принялся плакать, точно глупец, отчего, правда, мне полегчало, ибо я задыхался; после же, когда я вернулся к себе, оказалось, что у меня страшная лихорадка, ночью глаз не сомкнул и испытывал безумное нравственное страдание.
Вот почему я решил прибегнуть к твоей помощи и умолить выполнить сегодня вечером то, что ты обещал. Абсолютно необходимо, чтобы ты переговорил с нею, даба мне окончательно знать, как быть.
Сегодня вечером она едет к Лерхенфельдам, так что, отказавшись от партии, ты улучшишь минутку для разговора с нею.
Вот моё мнение: я полагаю, что ты должен открыто к ней обратиться и сказать, да так, чтобы не слышала сестра, что тебе совершенно необходимо с нею поговорить. Тогда спроси её, не была ли она случайно вчера у Вяземских, когда же она ответит утвердительно, ты скажи, что так и предполагал и что она может оказать тебе великую услугу; ты расскажешь о том, что со мной вчера произошло по возвращении, словно бы был свидетелем; будто мой слуга перепугался и пришел будить тебя в два часа ночи, ты меня много расспрашивал, но так и не смог ничего добиться от меня. Примечание Серены Витале. После этой фразы идет приписка вдоль левого поля. ?Но, впрочем, тебе и не надобно было моих слов, ведь ты и сам догадался, что я потерял голову из-за неё, а наблюдая перемены в моём поведении и в характере, окончательно в этом утвердился, а стало быть, и мужу невозможно было не заметить этого же самого?. И что ты убежден, что у меня произошла ссора с её мужем, а к ней обращаешься, чтобы предотвратить беду (мужа там не было). Это только докажет, что я не рассказал тебе о вечере, а это крайне необходимо, ведь надо, чтобы она думала, будто я таюсь от тебя и ты расспрашиваешь её лишь как отец, интересующийся делами сына; тогда было бы недурно, чтобы ты намекнул ей, будто полагаешь, что бывают и более близкие отношения, чем существующие, поскольку ты сумеешь дать ей понять, что, по крайней мере, судя по её поведению со мной, такие отношения должны быть.
Словом, самое трудное – начать, и мне кажется, что такое начало весьма хорошо, ибо, как я сказал, она ни в коем случае не должна заподозрить, что этот разговор подстроен заранее, пусть она видит в нем лишь вполне естественное чувство тревоги за моё здоровье и судьбу, и ты должен настоятельно просить хранить это в тайне от всех, особенно от меня. Всё-таки было бы осмотрительно, если бы ты не сразу стал просить её принять меня, ты мог бы сделать это в следующий раз, а ещё остерегайся употреблять выражения, которые были в том письме. Ещё раз умоляю тебя, мой дорогой, прийти на помощь, я всецело отдаю себя в твои руки, ибо, если эта история будет продолжаться, а я не буду знать, куда она меня заведет, я сойду с ума.
Если бы ты сумел вдобавок припугнуть её и внушить, что….
Пояснение Серены Витале:
?Далее несколько слов не читаются. Дантес вымарал всю эту фразу, так что с трудом можно разобрать, только её начало, приводим его в оригинале?, - здесь, на этом месте, С. Витале приводит вымаранную Дантесом фразу на французском языке. Далее она продолжает: ?Возможно, что он так и не закончил свою мысль: сначала он зачеркнул написанное, а потом размазал ещё не просохшие чернила другим концом гусиного пера или маленьким перышком. Он так старательно вымарал это место, что теперь уже никакая – даже самая совершенная – техника реставрации старых рукописей не может восстановить испорченный текст. Каким именно образом он хотел ?припугнуть? Натали? К чему он вел? К трагическому финалу - ?Я покончу счета с жизнью? - или к низкой прозе жизни, пригрозив, например: ?обо всём рассказать мужу?? Этого мы никогда не узнаем, однако для нас не стало бы большой неожиданностью, если бы вдруг подтвердилось второе предположение?.
Прости за бессвязанность этой записки, но поверь, я потерял голову, она горит, точно в огне, и мне дьявольски скверно, но, если тебе недостаточно сведений, будь милостив, загляни в казарму перед поездкой к Лерхенфельдам, ты найдешь у меня Бетанкура (2). Целую тебя, Жорж де Геккерн.
.........................................................
Письмо № 25.
Петербург. 6 ноября 1836 года (1).
Мой драгоценный друг, благодарю за две посланные тобой записки. Они меня несколько успокоили, я в этом нуждался и пишу эти несколько слов, чтобы повторить, что всецело на тебя полагаюсь, какое бы решение ты не принял, будучи заранее убежден, что во всем этом деле ты станешь действовать лучше меня.
Бог мой, я не сетую на женщину и счастлив, зная, что она спокойна, но это большая неосторожность либо безумие, чего я, к тому же, не понимаю, как и того, какова была её цель. Записку пришли завтра, чтобы знать, не случилось ли чего нового за ночь, кроме того, ты не говоришь, виделся ли с сестрой (2) у её тетки (3) и откуда ты знаешь, что она (4) призналась в письмах.
Доброго вечера, сердечно обнимаю. Жорж де Геккерн.
Приписка к письму: ?Во всем этом Екатерина (5) – доброе создание; она ведет себя восхитительно?.
Примечания Серены Витале
1. Письмо датируется на основании содержания и того, что в этот день Дантес находился на дежурстве в полку.
2. С Екатериной Гончаровой.
3. У Екатерины Ивановне Загряжской.
4. Н.Н. Пушкина.
5. Екатерина Гончарова.
............................
Метки:
