Матвей

"Матвей!". Оглянулся и не увидел мать, вновь заговорил с друзьями, договариваясь, как завтра в далекий лесной поход уйдут. "Мотя!!!". Опять оглянулся уже на окна своей квартиры, увидел открытую форточку на кухне, маму в окне, помахал рукой - сейчас иду... Договорились, вроде все порешали: завтра пятница, а поэтому после обеда - в путь! Школу в субботу прогуляем - начало учебного года, все потом простится... Матвей вздохнул глубоко и радостно, воздух еще теплый, но пахнет уже свежестью, деревья во дворе, с листвой, чуть подернутой позолотой, замерли. "Вот так бы все три дня, вот так бы... И вышло бы прощание с летом и встреча с осенью, еще не холодной, еще без дождей тягучих... Десятый класс, вроде уже и радостно - скоро конец урокам, а почему- то грустно ". Мама, суетясь у обеденного стола: "Есть будешь?"- "А что?"- "Я спросила: есть будешь? "Матвей промолчал. "Вот и хорошо, значит не голоден. Хотел бы - не спрашивал". Мотя усмехнулся своей обычной улыбкой, такой, какой всегда улыбался, если спорить не хотелось, или трудность какая..."Да ладно"-подумал и это "да ладно" всегда сопровождало его улыбку- когда спорить не хотелось. Ушел в свою комнату, пора уж и рюкзак собирать в дорожку. С друзьями решили на дальнее лесное озеро дойти, там лагерь обустроить, да такой, чтобы и в будущем, даже зимой- на лыжах на пикник с ночевкой...Любовно поглаживал каждую вещицу, что брал с собой, даже пару блесен, что на всякий случай уложил в коробочку и сунул в кармашек рюкзака и то - погладил, в ладони на минуту согрев.
Проснувшись, Матвей, еще с закрытыми глазами, улыбнулся, предвкушая будущие приключения. Но что-то было не так. И, все также лежа с закрытыми глазами, понял - его не слепило солнце, которое каждое утро будило, согревая... Мотя присел на краешек постели, в комнате был полумрак, и вдруг четко , окончательно проснувшись, услышал барабанную дробь дождя по подоконнику...Посмотрел на рюкзак, гордо стоящий на полу в центре комнаты, и: "Да ладно...". Он уже знал - сорвалась их лихая задумка избушку лесную за пару дней слепить. Отец одного из ребят давно сруб заготовил там, на озере. Маленькую такую, уютную хотели... Главное знали как и сумели бы, но вот...дождь проливной, и, судя по всему, надолго.
В школе ребята здоровались с унылыми лицами, не кучковались, как обычно, рассевшись по своим местам, уныло посматривали в окна класса, видно было, все уже решили - отменяется прогулочка... Матвей с трудом высидел два урока и даже на любимой литературе угрюмо молчал, уставившись на классную доску. Учительница, классный руководитель, всегда понимая Матвея, в этот раз недоуменно посматривала на него... Когда прозвенел звонок, Мотя молча собрал портфель и, не прощаясь ни с кем, ушел. "Гулять так гулять!"- бубнил себе под нос, даже не понимая, зачем прогуливает уроки, почему не идет домой. В мыслях, в глазах, воздухе окружающем еще шелестел листвой лес, тихо наплывали на берег волны лесного озера, трепетал на блесенке окунек разноцветный, и звенели топоры друзей, избушку бревнышко к бревнышку подгоняя... И почти до слез обида - не будет этого ничего! Будут, теперь уже глупые никчемные, выходные. И опять со слезами на глазах: "Да ладно..".
Долго бродил по городскому парку, сгребал опавшие листья ногами, любимые липы гладил по стволам - красавицы. Присел на скамейку, и, замерев, уже в легком ознобе, смотрел на тучи, что стремительно летели, унося его мечту... Замерз. Зашел в кафе, что рядом с парком, незаметно портфель спрятал за дальним столиком. Без надежды: "Мадеры двести и шоколадку!" - "Два тридцать"- продавщица у стойки, вот и пригодилась заначка - три рубля, отдал, чуть заметно выдохнув набранный в легкие воздух, - стыдно было бы, если бы продавщица отказала в заказе - молодой еще. Совсем недавно, в начале сентября, Мотя с двоюродным братом, старше его, был в этом кафе и впервые попробовал мадеру. Брат что-то свое решил отметить , а Мотя, видно, под руку подвернулся. И запомнил обжигающий аромат Ставропольской мадеры и нежный вкус шоколада, что смягчал горящее непривычное к вину горло. И сейчас сидел в глубине кафе, наслаждаясь одиночеством и незнакомым теплом, что медленно охватывало все его продрогшее тело. Мелкими редкими глотками прихлебывал мадеру и, отламывая небольшие кусочки шоколада, медленно рассасывал их... Согрелся, выпив всего-то половину. "Вот и хватит. Это сначала только вкусно"- шел по улице, куртка нараспашку. Дома тишина. Так вроде никого и не должно быть, но легкий стук на кухне и :"Мама что ли?". Отец сидел за обеденным столом и, покуривая, двигал по столу пепельницу, то ли играя ею, то ли даже не думая, что делает. Видно было, что как раз думает он о чем-то более серьезном. "Пап, привет!" - "Здравствуй, сынок"- задумчиво...Вдруг отец встрепенулся, внимательно посмотрел на Мотю: "Что случилось?" - "Ничего."-"Ты выпил. Как это понимать?"-"А никак! Пап, если я и выпью еще когда, то либо уж в далеком будущем, либо с тобой. Устраивает?"-"Сынок, серьезный что ли повод?"-"Нет"-"Так и не надо"-"Так и не буду"-"Слово?"-"Слово!".
Уже наедине с собой задумался... Достал толстую тетрадь – дневник, и в полумраке комнаты медленно, не торопясь, стали ложится на листок аккуратные строчки: Тихая осень …
Грустно ноют сердца,
Опадает с березы,
Тихо плача, листва,
И застыли в раздумье,
Забыв обо всем,
Стройные клены
Над желтым прудом...
Писал, не задумываясь, просто строчки, одна за другой, мягко стелились в тетрадь. Грустил по - осеннему тихо, думал... О чем? Да обо всем понемногу...
Не зная, как удивительные поэты пишут, удивляясь и восхищаясь, хотел, хоть чуточку, в душах людей пробудить то, что сам чувствовал, а самое главное - уже знал! Матвей вновь взял в руки тетрадь... Не вышло! Не получилось! В мыслях его уже летела в бешеном темпе сказка, что придумал он - в миг, но, увы, исчезла сказка: "Матюха!"- неслось в форточку. Во дворе ребята после школы в ожидании Моти гоняли по небольшой площадке брошенный кем-то проколотый резиновый мяч, скорее не мяч- плюшку какую-то. "Ты чего удрал с уроков? "- Серега, дружок, недовольно хмурился-"Тебе то что?"-"Знаешь, если решил из себя обиженного строить, так мы пойдем. Ишь, на погоду обиделся!".
Мотя примиряюще обнял за плечи друга : " Ну вот и ты...Что делать-то будем? Как теперь с избушкой?"-"Да ты ж видишь- дождь! Погода наладится, вот тогда и затеряемся мы в лесу дремучем"-засмеялся Серега- "Вот-вот, тебе бы только посмеяться, а время уйдет, и целый год потеряем...А уж потом и сами потеряемся - школа закончится, и все пойдет по-другому, совсем не так, как многие мечтают, да и наши с тобой мечты вряд ли сбудутся..."-" Ну, ты даешь! Твои, допустим, не сбудутся, а вот мои-то сто процентов сбудутся, все уже давно решено!"- "Даже завидую - просто все у тебя. А вдруг не заладится?"- "Это у тебя не зала- дится, понял?". Друзья, уже давно взявшие в круг Мотю с Сергеем, вдруг дружно засмеялись. "Вы еще на кулачках попробуйте, может кто прав разберетесь!"-Володя, тоже близкий друг Моти, вмешался. Дождь вновь, сначала тихо мелкими каплями, затем все сильнее забарабанил по земле, деревьям, по всему, что не могло скрыться от ливня, и уже вошел в полную силу. Неудачники-путешественники рванули со всех ног - кто домой, а кто в соседний подъезд.
"Мам, я завтра в школу не пойду."-"С чего бы это?"-"Я по Ленинграду соскучился..."-" Ну вот и езжай в воскресенье."-"Мам, я завтра поеду. А школа...Обещаю месяц не то что троек не носить домой- четверок не увидишь!". Мать обняла Матвея, заглянула в глаза : "Эх, горе ты мое луковое. Что ж случилось опять у тебя? Видела тетрадь твою - дневник на столе. Что-то новенькое написал?" Мама вновь заглянула сыну в глаза: "Влюбился опять что ли?"- "Ага. Без памяти!". И засмеялись оба.
Ленинград встретил Матвея то ли мелкой моросью, то ли пылью просто дождика мелкого. Невский проспект, еще не очнувшийся от долгой осенней ночи, но уже в свете дня местами, все-таки, блестел неоновыми огнями,
манил остатками лихой бурной ночи...Но день уже наполнялся все больше и больше людьми, что просто спешили на работу и не знали, не ведали что творилось еще несколько часов назад на знаменитом, удивительном проспекте...
У станции метро, что напротив Гостиного двора, прямо на улице, стоя рядом с большим термосом женщина в белом халате поверх теплой одежды призывно: "Пирожки! Пирожки с ливером!". У Матвея аж слюнки потекли, многие ленинградцы, да и приезжие просто обожали эти горячие пирожки которые подавались тебе завернутыми в широкую бумажную ленту- руки то помыть негде. И хоть совсем недалеко было кафе "Минутка" где эти же пирожки, да еще с вкуснейшим бульоном...Не смог! Не удержался! Ел, наслаждаясь, уже проголодавшийся, и думал, что скоро уже зайдет в "Минутку" , купит бульон, пирожок, а может даже опять парочку, вот тогда и покажется мир светел и удивителен...А если вот еще чашечку кофе! Матвей улыбнулся- знал свои фантазии, когда проголодается.
Когда через широкую арку Главного штаба вышел на площадь к Зимнему, вновь, уже в который раз, замер, пораженный- огромная, невероятно высокая гранитная Александровская колонна притягивала взгляд и пугала...Почему-то Матвея всегда пугала мысль о том, как сумели люди установить эту громадину и все живы (Это в России то !..живы остались). Немного, совсем немного он сумел прочитать о том, что сам царь русский с замиранием сердца, с трепетом наблюдал как медленно, не торопясь эта неслыханная силища воплощенная в камне поднималась (и поднялась!) покорная воле русского народа! Да еще добавить гений Монферрана! И несколько тысяч человек, что наблюдали за этим чудом, выдохнули вдруг разом- облегченно...Как будто ветер пролетел...
Уже забыл про пирожки Матвей. Уже на входе в Эрмитаж слюнки потекли от другого- чуда, прикосновения к прекрасному. Он хотел успеть здесь, он хотел затем на улочках Ленинграда, он хотел в общении с настоящими Ленинградцами насладиться, себя понять - от чего ему так хорошо, так счастливо в этом городе ...
Матвей вспомнил свое первое, самое удивительное знакомство с Зимним и улыбнулся. Когда впервые он с папой оказался в этом чуде, отец за ручку привел пацана, которому все казалось удивительным...Папа-то знал что делает, он просто погружал маленького мальчика в прекрасное, ничего никогда не объясняя. Он знал, что его младший сын, вопросов не задавая, впитает чудеса Зимнего в душу свою...
Огромные двери в каждый зал дворца нараспашку, ручки на этих дверях то ли гранат, то ли другой камень, но гранатово-малиновый камень...Отец оглянулся и увидел как Матвей лизнул ручку на двери, еще лизнул...Отец, для начала медленно осмотрелся- не видит ли кто...И вдруг усилием воли погасил вспыхнувший было гнев и тихо : "Мотя...Ты чего это вдруг ручки лижешь?". Матвей совсем не почувствовав бурю гнева, прощения потом, смирения отца, простодушно: "Пап, они такими вкусными показались...А они, пап, совсем невкусные.". И простодушно: " Папочка, я мороженое хочу...".Вспоминая, улыбался, даже не думая, почему вдруг прохожие странно поглядывают на него...
Матвей замер, не смея переступить порог зала- там Весна. Он никогда не любил и не понимал скульптуру. Но, однажды, переступив порог этого зала- увидел! Это ...Это было…
Этот прозрачный, розовый - или почудилось, белый мрамор, эта девушка - Весна, эти, это, это вот это все, ЭТО!.. И вот тогда Матвей понял- я встану на колени перед Мастером, Роден- Вы чудо!!!Я Вашу Весну, даже в камне, люблю! Господи! Воскреси, вдохни в этот мрамор жизнь!
И другое, обожая живопись, смотрел Мотя на творения импрессионистов и думал...Вот просто думал, вот думал- и все...Когда, разглядывая, и не понимая, прочитал название :"Боль белого слона", оглянулся, затеяв нехорошее, понял, что хочет опорочить великого художника, тогда достал из кармана записную книжку, вырвал листок и в восторге написал: "БРЕД СИВОЙ КОБЫЛЫ", подкинул листочек на пол перед картиной и ушел, восторгаясь своим поступком...
Может и не прав был Мотя. Но как объяснить людям...Как суметь донести свое понимание
прекрасного? А тут "Боль белого слона"! Так ведь весь мир на колени перед этой болью... А ты, Мотька, даже не знаешь как удивителен мир, как много людей думают и чувствуют совсем не так как ты! И эта "Боль белого слона" которая тебе непонятна и принять ты ее не можешь, другим - как песня, другие ведь не глупей тебя. Так в чем же дело, Мотя? Может вернуться и забрать свое послание людям "Бред сивой кобылы"? Не вернулся...Хулиган!
Шел по набережной и тихо завидовал тем, кто живет в Ленинграде- чудо видят каждый день. Каждый день соприкасаются...И глядя на лица прохожих вдруг понял, они ничего не видят- привыкли! Забота и отреченность в лицах, часто хмурых, но когда Мотя вдруг ни с того ни с сего стал улыбаться глядя в глаза прохожим, ему в ответ полетели улыбки, а за улыбками и шутки добрые..."Чудеса!"- подумал- "Как же лучше? С улыбкой или так...весь в заботах?".
Мелькали лица, иногда даже аромат духов проходящей мимо женщины увлекал, заставлял оглянуться- тихонько, будто невзначай. Сразу хотелось понять связан ли этот удивительный аромат с женщиной, красотой ее или это наваждение какое-то...А когда уж шагал широким Невским в голове вертелось, вроде Пушкинское: :"Во всей Москве найдешь едва ли две пары стройных женских ног...".
"Надо же...Как все изменилось. Как много красавиц...Пусть не в Москве, но много..."- улыбнулся Мотя. И сразу грусть. Что ж с того что так много красавиц, там- дома, еще одна...Недоступная и равнодушная.
Ближе к вечеру уже гудели ноги от усталости, скоро уже и поезд- домой. Не захотел быстрым шагом чтобы успеть еще и перекусить. Можно и на метро остановочку, тогда и перекусить, но не спеша... Гул электропоезда с низких тонов очень быстро переходящий в высокий, почти реактивный звук, а потом успокаивающе в спокойный баритон навеял грусть- вот и все. Вверх на эскалаторе твой взгляд невольно обращен на другой- тот, что вниз. Иногда ловишь встречный взгляд и невольно фантазируешь...Это если девушка навстречу.
Матвей заулыбался, подумав, что фантазии- то и у других, тех, кто навстречу...
Перестук вагонных колес, мелькание фонарей, свет в окнах домов, что пролетали мимо- так все знакомо и грустно...Когда пригород Ленинграда остался позади в окне вагона стояла лишь темень непроглядная, а вот тогда Матвей и задумался, ушел в себя, мысли свои...
Все друзья давно уж решили как дальше жить- институт ли, просто работа, армия. "А у меня..."- Матвей даже поежился-"В медицинский- друзья сказали иностранный сдавать, а вот здесь- застава и эту заставу не пройдешь. Может журналистика? Конкурс бешеный..." Матвей погрустнел, ничего другого он не любил и не хотел..."Как же быть?"- маялся безысходностью. "Сбежать бы куда подальше, как здорово было бы жить в лесу..."- метался Матвей. Он всей душой, будто теряя частичку себя, ощущал стремительно исчезающие дни- еще несколько месяцев и все...Конец школе. А что там - впереди?


Лес стал гуще, ели сомкнулись, березы между ними, где чахлые, где мощные и высокие, шумели под ветром глухо...Небо, еще светлое- успокаивало, но стоило опустить глаза и сумрачный, уже недобрый, лес охватывал со всех сторон, скрипел угрожающе и, потрескивая, вдруг подступал еще ближе. Еще недавно мягкая и шелковистая травушка легко стелилась под ногами, теперь же цепляла ноги, держала их и, кажется, была в сговоре с лесом, таким вдруг недобрым...Матвей усмехнулся. "Давай, давай!"-подумал- "Пуганый я, зря стараешься." Присел на поваленное дерево решив, что пора перевязать поврежденную волком руку. "Сначала передохну"- решил, задумался: "Сколько охот было...Да и на разное зверье, но чтобы волк раненый притворился убитым- не знал и не слыхивал никогда...Ладно бы енот, эти хитре- цы могут цирк устроить. А вот на тебе- повезло! Что с рукой-то делать?" До людей бы добраться, руку спасти, да и самому...". Перед перевязкой промыл руку водой из ручья и стиснув зубы полил раны спиртом разбавленным той же водой. В глазах потемнело: "Ништо"- подумал-" Чем больнее, тем заразы меньше, руку спасу". Пара нательного белья чистого заместо бинтов годится еще, а вот дальше как? "К людям надо"- сам себе- "Легко сказать- к людям...Где ж они? Сейчас вот стояночку оборудовать и опять рукой одной..." Матвей вновь усмехнулся. Стал устраивать ночлег. Сначала костер развел- без чая какая жизнь? И все прислушивался к себе, боялся, что жар подступит- конец тогда... Вяленой олениной подкрепился, чайку попил, лег, устраиваясь поудобней рядом с бревнышком, что еще по старинке протесано ложбинкой и будет это бревнышко, хорошо, что дождей давно уж не было, греть как печка- до утра... Даже отодвинулся чуть- руку в холод надо, ох и болит...Подумал было, что зря в одиночку согласился геологов в такую глухомань, даже для местных, проводить, но сам же себя и успокоил- место недоброе, не пошел бы никто, даже друг Никита, бродяга отъявленный, перекрестился вдруг: " Иди ты! Куда зовешь? Мало там сгинуло? ". Все бы ничего. Коня вот только жалко. Еще когда с геологами шли на переправе плот на камень налетел. И берег-то рядом был и люди все выбрались несмотря на течение бешеное, а вот Орлик тяжело навьюченный- пропал. И как он не усмотрел, что конь на переправе, его конь, несвободен был..."Врешь"- подумал-"Видел, но решил- пронесет и без мороки на другом берегу обойдемся. Коня любимого загубил и сам..." Матвей вздохнул тяжело и себе :"Спать!" Нельзя не выспаться, нельзя усталым быть, силы нужны чтобы выжить. Чуть забрезжило- поднялся, идти нужно...Шел не к себе, знал- не дойдет, шел к перевалу, а там, если повезет, охотники может, может еще кто, но только там...Домой не дойти с такими ранами. Так хоть на перевале когда- то найдут, хоть косточки закопают по- человечески. Шагалось не так уж и тяжело- как обычно, но вот только руку израненную добавить- боль уж всю душу измотала...Матвей вздохнул: "Э-Э-ЭХ! " А кому дальше все сказать? Тайга уж тяжелая пошла, троп не зная, не ведая куда и как- люди и звери здесь ходят- тяжело! Здесь и здоровый- сгинешь! Вроде подъем какой-то начался, вроде опять полегче... Прогалинка маленькая, полянка будто. "Перевязаться надо"-подумал-"Здесь , хоть как то удобно, а дальше...". Руку раскрыл от перевязки, и из нарушенных ран потекла мелкими струйками кровь. Края ран загноились. "Спирта совсем мало"- закружилось в голове- "Пропаду!" И сразу в голове: "Дурак что ли? Вся жизнь впереди..."-поежился-"Песня вроде такая..." Тихий треск веточки где то маленькой. Это не зверь, это не лес...Тихонько руку левую к карабину подвинул. Тишина. Матвей, разглядывая руку, чуть переместился чтобы карабин удобней было перехватить. Тихий-тихий кашель справа, как предупреждение, глаза чуть скосил и увидел черный зрачок ствола. Осторожно карабин приподнял и откинул в сторону. Огромные лапы ели раздвинулись и появился ...А кто появился то? То ли старик, то ли мужик так смотрится- старый, но в силе еще...Матвей, протягивая израненную руку: "Волк!". Тот присмотрелся: "Спал что ли?"- "Нет, волк ранен был, а притворился мертвым..." Старик сразу шаг назад и ногой карабин Матвея в сторону. "Да я и сам никогда не слышал чтобы так было! Не веришь, так не верь, иди своей дорогой, я тебе не враг, ты мне- тоже, карабин только верни. Мне и так вряд ли выжить, а без него сразу конец!" Старик молча срезом ствола своего карабина: покажи еще руку. Протянул, морщась от боли. Старик: "И правда- собака!" Матвей: "Ты хоть на вид и умный -старый, но был волк. Я тоже не дурак! Бил по нему наверняка. И завалил. А все другое я тебе объяснить не могу... И если ты меня каким-то тоже зверем считаешь- брось меня, я и без тебя, хоть как-нибудь - выживу!"-"Ты что ли людей к нам провел? Зачем чужих привел? Наши тебя тут видели, может и не тебя, может ты...Зря чужих привел. Пропадут!" -"Ну и пропадут! Тебе то, вижу, никто не нужен здесь?"-"Дурак! Мы не звери, но мир ваш... не нужен нам...". Старик: "Вижу ходить можешь?"-"Ну...да..."-"Карабин свой сам понесешь или помочь?" Старик, взглянув на Матвея, вдруг подхватил его рюкзак, карабин. "Иди налегке. Путь не близкий." Взглянул на Матвея: "Нужно обязательно сегодня дойти!". Шли не быстро, но и не вперевалочку, старик задал темп и не менял его уже пару часов, изредка оглядывался на Матвея, щурился оценивающим взглядом и молча продолжал путь. Матвей: "Попить бы... Да и передохнуть пару минут, загнал ты меня"- "Что ж, передохнем. А ты терпеливый. Вижу, нехорошо тебе, а помалкиваешь. Значит дойдем скоро."- "Да я бы и не молчал, но легче то не будет...Меня Матвей зовут". Он вопросительно посмотрел на старика, тот не отвечая, пожевал губы, помолчал еще и :" Видно не день, не два нам с тобой рядом быть...Зови дед Иван."- "Да ты вроде не такой уж и старый"- "Кажется тебе, а потому дедом зови, Иваном"- "А куда ж мы идем? Я здешнюю тайгу знаю, но чтобы люди здесь..."-Матвей помолчал подыскивая слово, не нашел точного :" Чтобы люди здесь жили не слыхал..."-"Чего замялся-то? Живем...Давно. Тихо живем и не хотим мы чтобы чужие узнали. Покоя не будет. А ты вот свалился на мою голову и чует мое сердце неладное случится, не будет нам теперь покоя." Старик прищурился, опять взглянув на Матвея: "Так ведь не бросать же тебя - помрешь!"-"Помру"-улыбнулся Матвей- "Вот такого шутника нам и не хватало"-улыбнулся старик в ответ. "Ты, Матвей, помни, против воли своей веду тебя к нам, спасая, человек ведь ты, добро помни...Слышь, Мотя?" - "Ну уж если ты меня как мама звала- Мотя, не учи, я добро всегда помню..." Тепло на душе у Матвея- Мотя, давно он не слышал чтобы так его звали, аж горло перехватило. Решил, что бы там ни было, поперек воли деда или во вред людям его- никогда! Дед вдруг в ладоши прихлопнул, засмеялся: "Ах, Дружок, ай, молодец!". Матвей поймал его взгляд и увидел, что под огромной елью стоит тяжело дыша, вывалив язык, огромная лайка. Не собака- волк! Дружок тихим шагом подошел к деду, ткнулся носом ему в живот и вдруг встав на задние лапы стал облизывать жадно его лицо, заскулил вдруг, повизгивая...Дед, Матвей видел, растаял - видно пес деда был. Дед сунул в пасть собаки шапку: "Домой!". Дружок исчез. Матвей поднялся. Дед :"Сиди, нам теперь никуда не надо. К вечеру за нами люди будут. С лошадьми. Так что как герой поедешь."- "Ты то откуда знаешь что именно с лошадьми? "- "Шапку мою Дружок принесет, а значит помощь нужна..."- "Ну, дед, у вас тут лагерь что ли партизанский?"-"Ага, что-то вроде этого!"- и засмеялся. Матвей, почувствовав, что скоро легче станет, вдруг прилег прямо на землю, вытянулся в струнку и неожиданно для себя застонал. Опомнился, резко присел, но дед вдруг подложил ему под голову рюкзак, скинул свой ватник: "Ложись!"-"Да я ничего..."- "Лежи, говорю...Я вот все думал- сломаешься? Нет, наверное, не сломался бы... А вот когда близко уже - облегчение, тогда простительно...Хочешь - покричи, легче будет...Да, парень, не бывало таких волков никогда, а порвал тебя видно тот волк, что судьбой зовется...Руку бы спасти, да и тебя вместе с ней..." Дед приложил ладонь ко лбу Матвея, вздохнул: " Скажи потом спасибо Дружку, он меня часто встречает если я надолго ухожу. Вот ведь собака, а чувствует, человек так не чувствует...Дружок- спасение твое". Дед глянул на Матвея, тот, в какой-то полудреме, ворочался на его ватнике... Дед Иван запалил костер, скоро смеркаться уже будет- решил, быстрым шагом поискал по округе воды, не нашел, последнюю- на тряпицу и на лоб Матвею...Вдруг из чащи прямо на деда в прыжке - Дружок, чуть не завалил, дед засмеялся, счастливый. "Э-Э-Эй"-донеслось, дед Дружку: "Веди!". Тот умчался. Матвей, то ли очнулся, то ли проснулся, лежит, качаясь, не понимая что происходит. Осознал, наконец, что лежит в какой-то люльке притороченной с боку лошади, а потому и покачивает его мерно так и руке от тряски не больно. Прибыли, наконец! В сумраке из чащи выступил даже не забор, стена из бревен в полтора роста человеческого, концы бревен затесаны под острие. "От медведей"- подумал. Ворота, довольно внушительные, медленно раскрылись и небольшой караван оказался внутри ограды. "Вот это да!"- поразился Матвей, боль его, слабость, сомнения- все просто исчезло под впечатлением увиденного. Большая деревня, нет- поселок, нет- селение, ну просто не определить что это такое...Много домов добротных странным образом сливающихся в одно целое, людей много, ребятня...Матвей вспомнил свое удивление когда дед предложил перекусить телятинкой холодной. Подумалось тогда: "Здесь, в тайге, да еще телятина- чудеса! Наверное теленка пришлось забить из-за хвори какой...Уж больно шикарно- телятина!" Из люльки своей Матвей сам выкарабкался, стоял на ватных ногах и, пересиливая себя, улыбался детворе, что сгрудилась рядом...Подошла вдруг старуха, в глаза Матвею заглянула: " Хорошо что болит, хуже когда не чувствуешь уже..."-" Бабуля, ты о чем?"-"Хорошо, что не о душе твоей, сынок. Видно мать тебя добром учила..."- старуха помолчала и обернувшись к деду : "Давай его к нам, Машу за свежей травой пошли и коренья пусть принесет, в сухой силы мало...Нужно все быстро! " И вдруг закричала: "Что стоите, может кто придумает руку ему вернуть?! Обернулась к Матвею: "Ты не бойся, это я так, для острастки..." А он заметил в ее глазах тревогу и она поняла это : " Ваня сказал что Матвеем тебя кличут. Ты, Мотя, верь, просто верь...Сам знаешь во что. А я помогу, я же ведьма, меня не зря так зовут. Ведьма, а чуть что- ко мне! Все уж сразу зашептались когда тебя увидели, удивлены были что Иван тебя к нам. Не бывало такого никогда. Случалось людей в тайге подбирали, так их туда- где все живут...А тебя вот Иван...Ладно уж, что встал, заходи в дом ". Матвей смотрел во все глаза: "Эх и домина! Ничего себе дед домик отгрохал, пятистенок из бревен в обхват- на века! ". "На века, на века, не сомневайся!"- подхватила ведьма, Матвей изумленно:" Откуда ты"-"Знаю, знаю"- перебила бабуля-"Одежку, Мотя, здесь скинь. "Саня!"- крикнула вдруг-"Хватит прятаться за печкой! Иди-ка Мотю в баню проводи, теплая еще... Да не греться смотрите! Помоги сполоснуться ему и назад быстро... Ну, что стоите?". После бани бабуля: "На-ко бельишко чистое, Ивана, другого нет...Одевай, да ложись сюда на топчан- место твое будет и занавесочка как раз, хорошо ведь и одному иногда побыть...хоть за занавесочкой..." - "Бабуль, а зовут-то тебя как?"- "Анастасией зови, баба Настя, значит."- "Маму так звали"- "Знаю- знаю, ты приляг, отдохни, руке скоро больно будет когда травы да коренья лечить зачнут, потерпишь, чайку моего попьешь и уснешь, а там как Бог даст." Из сеней шум послышался негромкий и быстрой легкой поступью влетела в дом девушка. В руках узелок, протянула бабуле: "Вот! Все, что нужно." Глянула на Матвея. "Глазищи-то...Омут!"- подумалось Моте. Она: "Бабушка, помочь тебе?"-"Да беги уж, у тебя своих дел хватает." Миг и Машу как ветром сдуло. Дед Иван пришел, покряхтел устало, переодеваясь, у рукомойника долго плескался, подошел к Матвею: "Ну, что бабка, поколдуем над рукой-то?"-"Тебе бы все смеяться, давай руку промоем пока травы настоятся, я уж замочила. Потом обкладывать будем, да не перепутай как с Артемом! Помни, в который раз говорю, каждая жилка, каждое местечко на руке свою травку ждет, а затем коренья, с ними уж совсем осторожно- навредить можно, не знаешь если...Чай я Моте уже заварила, сутки спать будет, а мы руку лечить." "Ну уж, без меня все решили!"- запротестовал было Матвей. "А тебя и спрашивать никто не будет. Настя вот укусит и пропал ты"-засмеялся дед. "Ну, Ванька, кусает тебя самого кто-то что-ли, иногда просто шкода, а не дед!" Матвей засмеялся, хоть уже и не до смеха было- рука. Но на душе как то легко стало, поверилось вдруг- хорошо все будет. Когда руку промывали поскрипел немного зубами закусив уголок подушки, что потом с рукой делали не очень понимал, а когда, весь в поту, пил чай с рук бабули вдруг поплыл куда-то - пьяный..."Что ж ты спишь так долго! И как тут тебя подвинуть, руку твою освободить? Мне ж перевязать надо!"-голос Маши. Она билась над ним пытаясь освободить раненую руку. Матвей руку свою не чувствовал, такое ощущение что ее вообще нет, напрягся незаметно- помог и приоткрыл щелки глаз. Маша, раскрасневшись, вытерев кончиком платка капельки пота над верхней губой, начала осторожно разбинтовывать руку. "Ну вот, Мотичка, сейчас повязочку снимем, бабулю позовем, бабулька поколдует и совсем тебе хорошо станет. Понял, Мотичка?"- "Понял"-шепотом. Маша отпрянула, споткнулась о низкую скамеечку, упала и сидя на полу ошеломленно смотрела на Матвея, он на нее...Дверь хлопнула, вошла баба Настя и вдруг они разом оба в полный голос захохотали. Мария вскочила на ноги и закрыв лицо платком выскочила из дома. Баба Настя строго: "Рассказывай"-" Чо рассказывать-то?"- удивился Матвей, но коротко, в минуту, рассказал о причине их смеха. Анастасия улыбнулась: "Мне бы ваши годочки...", задумалась, спохватилась: "Ишь, быстро, смотрю, выздоравливаешь! Смотри, Мотя, у нас с девками строго, мужики, чуть что, зашибить могут, волк твой игрушкой покажется!"- "Баб Настя, с чего бы так, как с жеребцом- в галоп сразу, я ж лежачий у тебя и попреков пока не заслужил"-"Вот именно- пока!"- улыбнулась-"Ну, что ж"- глянула на руку-"Все ж таки я хирург, врач по образованию...". У Матвея все захолодело внутри. Посмотрела на него: " Не пойму я...Испугался ты что ли?"-в ответ хрипло-"Жить то все равно надо...даже если резать..."-"Быстрый ты, договорить не дал. Резать не нужно, все хорошо будет. Или все-таки струсил?"- "Да какой там страх, даже сейчас, обидно - жизнь по другому руслу, а я так не хочу!"-"Так и не будет." И тут до Матвея доходит: "Что ж вы здесь за люди такие? Образованные, спецы смотрю...Врач! Мало-хирург! И судя по всему не один десяток лет здесь. А дед- кто?!"- " Он то? Да он здесь и не к месту вроде- большой спец был, но не в тайге нашей...Но коль голова на месте у человека- везде он, значит, на месте. Он сюда нас и привел, уж не один десяток лет назад и первые, кто с ним пришел, не жалеют, а кто здесь народились другого и не знают, знают, вернее, вашу жизнь, но их к вам не тянет...А я вот иногда думаю если всех наших птенцов к вам разом выпустить- что будет? Наши -то кроме родного два-три языка других знают, историю мировую знают, многому научены...Дед тебя встретил как? Он ведь ходил к вам почту получать, а почта со всего мира и большие ученые пишут, а наши птенцы так и учатся- с писем, почты разной да и деды наши, головы светлые душу в них вкладывают. А мы спрятались и мир наш светел и счастлив."-"Так уж и счастлив-взаперти? Я мало знаю ваших - Саньку, чуток, Машу- пообщались минутку. А что ж с ними станет?"-"Мы немногих, только упорных до знаний, к вам отправляем, они затем возвращаются, наши знания множат, мы им нашими, уже новыми, помогаем. Так и живем."-бабка погрустнела-"Один вот только не вернулся за все время. Внучок мой"-" Как же так, что именно твой?"-"Погиб он. Погиб он...Погиб...на вашей войне. Безумной. Догадались воевать в одной стране родные люди. .Цари воевали на Кавказе- теперь вы повоевали. Мир! И горе в семьях погибших..."-" Он то как там оказался? Кто его мог призвать, вас же никто не знает."-"Кто его призвал? Кто мог кроме совести?"-"Я к вам как в другой мир попал! Кино, да и только! Надо же!"-"Эх, вроде и не парень молодой, а задумался ли ты что попасть то ты попал, а как выбираться будешь? Ты ж в мир чистый пришел, а уходить - захочешь ли?"-"А куда ж мне деваться- дом мой не здесь."-"И кто ж в доме твоем?"-"Мама недавно ушла, дед был давно, не помню его, бабушка старая очень, брат- младший, взрослый уже, но все равно- младший...А что ты спрашиваешь? Ты ж ведьма! Знаешь, мне немного было не по себе при первой встрече..."-"Вот ведьмой и зовут. Даже профессора наши. Я, сынок, даже не знаю, почему ведаю, даже не то, что было- что будет." - "А как же тебя по отчеству зовут?"-"Тебе-то зачем?"- "Не умею я- бабка, дедка, по имени-отчеству привык."- "Так и привыкай! Зови бабушка Анастасия."- замолчала, задумалась- "Так и зови. Красиво как- Анастасия!". Матвей устало помахал ей рукой и тяжело повернулся на бок- к стене лицом, устал...Не просто дается лечение это, да и будет ли толк- подумалось вдруг, но сразу отмел эту мысль, поверил уже всей душой бабушке Насте. Матвей лежал и прикидывал- сколько ж он здесь проспал пока рукой его занимались? Двое суток- получалось, как ни крути..."Вот это чаек!"-подумал- "Настюша-то, бабуля, не так проста-хирург, Медичи да и только! Когда проснулся, сначала не понял- где?! Затем опять покой и легкое недоумение в душе...И уже совсем- просто покой... Лежал, думал...О чем?- сам не знал, просто лежал, просто жил наслаждаясь каким-то странным покоем. Послышалось вдруг что кто-то на пороге в дом шумит, ноги кто-то тщательно отряхивал стуча ими при входе, издалека послышался голос бабушки: "Что вдруг с тобой? Давно людей не видел?"- и звонкий далекий смех Анастасии. И вдруг густой бас, еще под дверью: " Так с той стороны лет двадцать! А они, поди ж ты- вот они, всегда рядом"- дверь в дом открылась и уже с порога бас продолжил:" Хоть пощупать их, может уже из другого теста? Или мяска?"- захохотал густо. В проеме двери огромная фигура: "Ну, покажись, дружок, пошепчи мне на ушко чем тебя Иван взял и к нам доставил!" Мужчина со свету щурился вглядываясь в Матвея, даже не в Матвея- туда, где по понятию гостя должен был лежать Мотя. Матвей зло: "Экспонат здесь!". Мужчина, уже освоившись в полумраке, растерянно: "Ну вот, у меня всегда так- не вовремя!". Матвею вдруг стало стыдно: "Извините, сорвался- нервы!" Тот улыбнулся, уже ясно видя Матвея, -присел на край топчана: "Что ж Вы так? Все у Вас хорошо- нервы не причем. Это я так себя повел - нежданный гость..." Гость помолчал, кашлянул неуклюже. Глазами туда-сюда, видно было- неуютно ему от молчания Матвея, Матвей: " Как же так? Вроде я у вас в гостях, вроде все не так, а глядя на Вас- я хозяин"- " Так Вы и есть! По обстоятельствам...". Гость: "Иван Сергеевич!"- ждет, Матвей:" Матвей Сергеевич"- " Да ну! Получается тезки по отцам..."-"Получается..."-"Вы уж простите, молодой человек, уж очень хотелось вас- теперешних, новых, хоть глазком одним ...Не думайте, не дремучие мы здесь, но живого общения с людьми оттуда, от вас, я десятки лет уже не получал..."-" Так может бросить это все и вернуться в настоящую жизнь?"-"Эх, Матвей Сергеич, уважаемый, кто ж Вам сказал, кто подсказал где она, где- настоящая-то? Меня вот в мире знают, многие зарубежные университеты в профессорах числят, а я здесь и только здесь могу и занимаюсь своим любимым делом. Так вот, дружок...Да Вы, смотрю, устали, еще раз простите, пойду."-"Я и правда устал, но Вы обязательно заходите, я хоть и не профессор, но вроде не дурак, интересно поговорить...". Матвей не понимал почему слабость какая-то, а потому и лень, нежелание просто двигаться, завладели им. Пришла Анастасия, руку ко лбу приложила прохладную, улыбнулась :"Ну, что? Выздоравливаем?"-"Вроде..."-"Что ж так неуверенно?"-"Да слабость необычная."-"Не волнуйся, чаек это мой, ну так тебе и нужен покой."-"Бабуля, ты уж дай другого чайку, не умею я долго лежать." Бабка Настя промолчала, долго возилась возле печки, посудой гремела, чугунками, повернулась вдруг к Матвею: "Я тебе говорила, что врач по образованию, а не ведьма? Что молчишь? Говорила?"-"Ну..."-"Руку тебе кто...Да какую руку! Тебя!!! Кто вытащил всего-то за несколько суток? Ты хоть понимаешь откуда?! А сейчас, а если рецидив..."-" Бабуля!"-перебил Матвей-"Бабуля, ну что ж ты так? Да я весь твой, что хочешь, то и делай со мной, хоть режь!"-улыбнулся Матвей. Анастасия оттаяла: "Чего уж...И так уже..." За дверью шум, топоток, звонкий голосок Маши: "Здравствуй, дедушка! А бабушка где? Я так и думала, что в доме, я травок свежих принесла..."Дверь скрипнула и слышно было, что в дом кто-то вошел. Ясно- Маша. "Бабушка...Бабушка..."- тихонько позвала. "Что так, внучка, тихонько, боишься что ли кого"-"Ну, бабуля, напугала, я уж думала ты вышла к телятам..."-" У меня сейчас одна забота- за занавеской, видишь, теленок. Большой!"-заулыбалась-"Бабушка, ну как тебе не стыдно?"-"А что- телок!"-"Бабушка, не права ты- бычок!" -и засмеялись обе в полный голос и остановиться все не могли. Матвей издалека:" Хватит уж, нашли бычка...Я может телочка!" И снова неудержимый хохот. Опять шум в сенях и дед Иван: "Вот и на концерт пришел! Веселитесь все! Марья, ты то как здесь? Коров доить пора." Матвей:" Так и здесь есть телочка!". И снова бабуля с Машей в полный голос- смех! "Что ж вы здесь затеяли? Домой шел, думал покой будет, а у вас..."- помолчал-" Бардак, да и только...Но, правда, чего не отнимешь, так не отнимешь- веселый бардачок получается". Заглянул к Матвею: "Это ты их так веселишь?"-"Нет, я плачу над ними"-"То-то, вижу, у них слезы по щекам...Может все- таки ты веселишь?"-"Ага, я ж у них телочка"-"Кто?"-"Телочка". Дед развел руки, вздохнул улыбаясь и пошел к женщинам, оттуда грянул ему навстречу неудержимый хохот. Иван вернулся, опять развел руки и шутливо: "Нет, зря я все-таки тебя к нам...Порядок исчез. Один хохот остался." Дед присел рядом. Повздыхал, взяв руку Матвея в свою: " Ищут тебя..." Встал, походил туда-сюда чуть сгорбясь, будто груз непосильный взвалил: "Делать- то что, ума не приложу"-задумался..."Тебя отдать- рассказать всем кто мы, где мы...Не отдать - искать все равно будут. Сам то что думаешь?" Матвей поднялся. присел на краешек, рукой, приподняв, помахал. "Дед, делать нечего, уходить мне надо, объявиться где то...Вы ж поможете? Мало я вас здесь знаю, но тебя и бабку успел полюбить и не хочу чтобы из- за меня покой ваш рухнул"-"Да ты не печалься, мы уж как- нибудь, спасемся...Да вот..."-замолчал дед-"Что ты, дедуль, молчишь? Я что-то не так себя веду?"-"Нет. Все так. Видно давно у нас с бабкой заботы не было, такой вот как с тобой, ты уж как родной нам стал". Помолчали оба. "Дед, мне б где -то объявиться чтоб люди рядом, а вас я уж никогда не забуду, поправлюсь, в себя приду и сразу к вам". Матвей выдержал паузу и добавил: "И к Машеньке!" Дед задеревенел, потом круто повернулся к Матвею: "Ты, парень, не шути! Девка эта- внучка моя!"-"А что мне шутить? Что сказал- то сказал, я к ней по доброму, как к тебе и Насте, бабушке нашей"-"Тебе уж и бабушка- наша"-завелся дед-"Смотри у меня!"- погрозил. Улыбнулся: "Уж больно крут ты, Мотя, не споткнись!". "Ладно, дедушка, успокойся. Давай лучше подумаем как мне исчезнуть отсюда." Обернулись оба на тихий шорох. В проеме стояла Маша. "Глаза-то! Омут!"- вновь подумалось Матвею. Мария вдруг махнула резко рукой и выбежала вон. Анастасия, как дух, появилась: "Эх, мужики, мужики...Было ли когда от вас хоть чуточку покоя...От тебя, старый, да и от таких как ты- молодых." И вдруг завелась Анастасия: "Жила-жила девка, девчушка еще, а тут вы!". Дед не стерпел и как отрубил: "Что орешь? Ей век что ли в девках?". Матвей: "Вы уж позвольте, вы ж родные мне стали, а поэтому я уже вас спрошу, можно?"-в ответ хором: "Ну!". "Так вот"- помолчал-"Чего грызетесь-то?!" И засмеялся. И вдруг увидел в ответ добрые улыбчивые лица. "Мир что ли?"-"Мир"-опять хором. Стали думать как быть с Мотей. Дед: "Бабка, уж точно на поправку у него? "-"Да уж успокойся, хорошо все будет!"-"Тогда так, Мотя, все просто. Чтоб совсем спокойно было на лошадях к людям"-дед запнулся-"К вам- короче. Где скажешь, там уже пешечком пойдешь, а как выжил тебе всем объяснять...Сможешь ли?"-"Не волнуйся, я про руку никому не скажу, а тогда уж совсем просто объяснить где охотник в тайге пропадал..."-"Ну, Мотя, хитер...Просто ведь все. А я ведь не догадался что можно о руке промолчать!"


Прошло время и оказался Матвей среди своих, люди привычные, тайга, как всегда, родная...Было ли что? Сон может? И только рука покалеченная, скрытая ото всех толстым рукавом свитера убеждала- было! " Матвей идет по улице что от железнодорожной станции тянется, навстречу девушка, не то чтобы красавица, но почему-то взгляд к себе как приковала. "Какая! Какая!"- сам себе. И не может объяснить - какая. И, наконец, прошептал: "Милая!". Плюнул на все приличия, остановился и нагло смотрел на девушку, та, подошла, остановилась вдруг, усмехнулась, оглядев Матвея с ног до головы: "Ты, что ли, Мотя?"-он, обалдело:" Ну и что?"-"Дед и бабушка просили встретить тебя, привет передать, да спросить- рука как?". Матвей помолчал, ошеломленный: "Да я как раз завтра собрался к ним в гости...А ты то как... А Вы то как меня...узнала?" Та засмеялась: "Так "Вы" или "Ты"? Сам как решил?"- вдруг весело в ответ :"Ты!"- "Катя"- протянула руку, он пожал и не отпуская, смотрел на девушку. Та засмеялась:" Правильно про тебя сказали- простой, но добрый. Правда что ли- добрый"-"Кто ж точно скажет- добрый, не добрый? Обычный я. Меня Матвей зовут." Она опять засмеялась звонко:" Я ж тебя Мотей с первых слов назвала!" Матвей вдруг задумался: "Постой, постой! А как же ты меня нашла?"-"Бабушку спроси!"- и опять смех. Замолчала. "Мотя, коль решил завтра к нам, можешь сегодня со мной, ждут меня уж за околицей". - "Так я в миг! Мне б карабин захватить, да рюкзак- собран уже!"-"Поторопись тогда, там, на север смотри, ждать буду"- поправилась вдруг -"Ждать будем, дедушка там."-"А кто ж тебе дед?"-"Мы с Машенькой сестры, поторопись, наконец, говорун..."Матвей совсем запыхался, хорошо что еще Никита на телеге, посвистывая на коня своего, подкинул. Никита: "Что-то ты в последнее время совсем очумел...Да ладно. Твой путь.". Матвей шагнул в тайгу. Навстречу сразу дед- обнял крепко:" Как ты?"-"Хорошо, дедуля! "И вдруг смех из-за спины: "Может всегда чумной, а дружок и не знал?"-"Зря смеешься, не пожалела бы...".Дед Иван: "Ну, Катька, что ж за язык такой! Когда остепенишься?". Хохот только в ответ- неудержимый! Три коня, оседланные, ждут. "Ну!!!"- и не знает Матвей что сказать-"Знал ты что ли?"-"Кто может кроме Анастасии...Да какая тебе разница, хорошо, что не пешком версты по тайге!". Матвей оглянулся на Катю, та- свободно, без напряжения держалась в седле. Взгляд ее, в ответ, прямой, как толчок, заставил Матвея посмотреть так же... "Ха-Ха-Ха". Матвей к деду, специально громко:" Ненормальная что ли?"-"Ну да, чувствует мое сердце- ненормальные мы скоро все станем. Катька ведь кремень, что в голову втемяшится, топором не выбьешь...Говорил я тебе- не к добру ты, сынок, у нас..."-"А я то причем?". Дед не ответил, вздыхал уж только часто, правя конем своим. Жеребец деда без команды остановился, потоптался на месте, глухо заржал. "Здесь заночуем, ручей под боком- коней напоить и нам удобно- место высокое...Катерина, своего горбунка за узду держи пока, замучимся с ним иначе...Вот обустроимся, тогда и треножить будем, давайте, детки, помогайте, устаю я последнее время. Быстро лапника нарубили- пышное большое лежбище, пару деревин над ним свалили, но под углом- пеньки, возвышаясь почти на метр держали комли деревин на весу, еще пару, но уже поперек, опять лапник, но уже хитрым образом- чтобы, если дождь, сухими быть и спать спокойно... Перекусили. Дед: " Ты, Катюш, ложись уже, а мы с Мотей коней стреножим"-"Хорошо, дедуль, только вы недолго, страшно одной"- "Ох, Катька, доиграешься! Страшно ей, видите ли в лесу. А как одной на волков, да зимой еще, не страшно было?"-"Так интересно же..." . Когда коней стреноживали дед все ворчал: "Вот шельмовка, всем головы задурит, а потом будто бы ее и не было...". Матвей: "Дед, а ведь ты без ума ее любишь, потому и ворчишь, не так?"-"Ишь, провидец!". И вдруг закричал:" Да как я внучку-то любить не буду ? Что ты душу мне теребишь?!"... Матвей проснулся на рассвете от того, что на грудь легла тяжесть какая-то и мешала свободно дышать. Глаза приоткрыл, осмотрелся, вдруг дыхание просто остановилось- захлебнулся будто, а сердце рванулось, наоборот, перекрывая легкие- понял: рука Кати, чуть приобняв, лежала на его груди. Матвей замер. Лежал чуть дыша...Совсем светло стало. И вдруг неудержимый хохот Кати пронзил лесную тишину, она встрепенулась и выскользнула из под полога елового. Проснувшийся дед, а может уже и не спавший: " Девка, а посмотришь- ребенок! А иногда, по разуму своему, человек немало поживший...Остерегись, Моть, такая любого погубит..."-" Дед, ты о чем? "-"Да что ты глупого из себя строишь? На тебя Машка засмотрелась, теперь Катька..."-"Катька-то как?"-"А то не видишь? Она ведь внучка ведьмы, не понимаешь?"-"Дед, ты ж образованный человек! И, кстати, умный. Или ошибаюсь? Ведьмы из сказок...Может я помешался?"-"Все правильно"-вздохнул дед-"Только я и сам не понимаю откуда в Анастасии сила эта, как она может все наперед знать и травы еще эти...Врач то она врач, но лечению травами никто ее не учил, а вот на тебе- знахарка от Бога. А теперь еще и Катька- в нее вся!"-"Зря волнуешься, дед, я слово себе дал - ни тебе ни людям твоим, кто бы ни был, зла не делать...Слово!"-"Да верю я тебе, сынок, но жизнь, она такая..."-дед махнул рукой-"Не видишь что ль? Две сестры, а ты- посередине! Как тебе такая картинка?"-"Больно ты серьезно все закрутил! Но, коль так, могу, хоть сейчас,- домой, не доводя до греха...И конец всей истории."-"Эх, Мотя, от судьбы не сбежишь...Пусть уж все своим чередом. Да и Настя по тебе соскучилась, все вспоминает, ждет тебя. Чудеса, знали мы тебя короткое время, говорили мало- лечили больше, а вот прикипели всей душой..."-дед засмеялся-"Может и ты ведьмак?"-"Пообщались, называется! Дед, мы в каком веке живем? Диву даюсь!". В полдень уж были на месте. И опять, как по мановению руки, медленно раскрылись тяжелые ворота, три всадника, не торопясь, въехали за ограду. Матвей оглянулся и снова не понял кто и как открывает ворота. "Чудеса!"-подумал. "Мотичка, родненький!"-Анастасия обняла и не отпускала-"Сынок! Я уж думала и не вернешься никогда. Ведь мы тебе- кто? Чуть свиделись и расстались, а мы к тебе- прикипели..."-"Да что ж ты так переживаешь, вернулся я! Вот нашли потеряшку! Бабуль, не переживай, и для меня ведь вы родные стали, с вами я...навек!". Дед, что стоял молча за спиной Матвея все это время:" Ну, хватит уж тут объясняться! Еще наговоритесь, наобнимаетесь." "Это с кем обниматься, дедушка? С ним что ли?"-Катя проскользнула в дом-"Марью нужно позвать, может обнимет...". Матвей резко обернулся: "Как бы сама не полезла обниматься!"-"Напугал, красавец!". Анастасия:" Ну ка, выйди вон, внучка! И не смей больше никогда...Вон выйди, говорю!" Обернулась к Моте :"С кем не бывает...Не обижайся. Взбаломошная она...Девка хорошая, умница, но как найдет на нее...В кого только?" Иван: "Ой! И правда! В кого? Ты, Настя, хоть и провидица, но прямо под ногами ничего не видишь. Катька-то - в тебя!"-"Вань, дошутишься...Знаешь ведь как им тяжело было без отца-матери, прощалось многое за судьбу их горькую", но выросли достойные и уважения к себе заслужили!". Дед вздохнул: "Да что ж ты меня укоряешь? Не знаю что ли? Только ведь и другие люди"- дед мотнул головой на Матвея-"уважения заслуживают, сама ведь говорила, что сердце подсказало- сынок! Ты, Моть, глаза-то не тупь, она тебя сердцем приняла сразу! А вот теперь, подумай, как ей сердце-то свое рвать?"-"Не понял..."-растерялся Матвей. "А что тут понимать? Это она еще не видит, чувствует может уже, но, все равно, не видит! А я - вижу! Мария, Екатерина, Матвей- вот новое горе наше!" Матвей: "В чем же горе?"-"А то не видишь? Не притворяйся, сам уж мечешься между двумя сестрами! Может скажешь нам как жить будешь?"-"Да как и жил. Что тебе мерещится-то? Девчата взрослые, меня почти не знают, не маялись со мной, как вы с бабулей. Ну, хорошие девчата, умницы...А я при чем? Ты, дед, что сватаешь меня, не спросив? На какой кривой меня вывезло чтоб объясняться еще на эту тему?!". Анастасия: "Вань, пусть уж все так и катится...".Дед: "А! Я ж вижу что ты тоже... внучки в твоих глазах!"-"Уймись! Мотя при чем? Это все они- девочки наши...Мотя наш, душой-то чистый, вот и льнут к нему, каждая по-своему...". Дед в недоуменьи: "А нам-то что делать?!"-аж в ладоши прихлопнул-"Глаза зажмурь!"- засмеялась бабушка. " Уеду я от вас скоро, деды мои, тогда о чем судить будете?"-"О тебе и будем."-Анастасия-"Сынок, можно ль тебя так звать?"-"А я так только и хочу...Мамы уж нет...А тепло от тебя- мамино...Будто дом мой родной здесь."-"А девчата-то как, Мотя?"-"О чем ты опять?"-"У них пока интерес, игра вроде а скоро и влюбится какая в тебя...Что делать будем?"-"Интересные вы с дедом! Мы тут влюбляться собрались, а вы от нас отчета будете требовать?"-"Мотя!"-"Чего, бабуля?"-"Не дай тебе судьба самому полюбить- первому, а тем более- Катьку! Если уж Катерина на пути твоем, до последнего пусть знает, что у тебя свой путь...".


"Это уж точно- мой путь! Может когда-то и найдут- у которого путь именно здесь..."-Матвей пригнулся- бешеный холодный ветер рассекал лицо колкими снежинками..."Нужно хоть как то вниз- там, где ветер меньше..."- Матвей упрямо шел, уже преодолев перевал, он же за все отвечает, контракт с заезжими охотниками ясно говорил- он отвечает за все..."При чем здесь контракт..."- думал-"Люди пропадают..."."Опять в голове: "У тебя свой путь...Бабка? Ты что ль опять?!". Матвей, наконец, увидел край леса знакомый. "Прошел перевал"- подумал-"Бабуля, что ж ты ко мне явилась вдруг? Бережешь? "."Милый, где ты?-Катя издалека вдруг вклинилась в мысли Матвея. Матвей молча, сжав зубы до скрипа, шел...Что же делать? В тайге часто приходиться ломать себя и, ломая, все ж делать свое дело...А его дело - людей спасать! "Милый..."- аж зажмурился, головой потряс...Вспомнилось вдруг. И опять зубы стиснул до боли, до стона! "Прочь!"- подумал...Склон знакомый и только хотел на лыжах-быстро, понесло вдруг! Лавина! А он на вершине ее! "Потом лежал и думал: "Как я выжил, будем знать только мы с тобой...".Строчка из стихотворения все вертелась в голове, прислушался к себе... Усмехнулся, как всегда, когда трудно, подумал: "Везет тем. кому везет...".И вдруг захохотал в голос выплескивая из себя ужас прошедшей лавины. Резко остановился, глаза закрыл и замер, наслаждаясь этой тишиной, переживая дикий шорох, а затем гул, почти самолетный, страшной лавины..."Бабушка, ты ж за минуту...Бабуля! Неужели? Как же так? Спасла..."- сердце Матвея бешено колотилось от этих мыслей, вновь пришло издалека незнакомое, не бабкино: " Милый, как тебе? Не пропадай..."- Катя. Стиснул зубы. "Не хватало мне еще..."- не продолжил, опять подумал-"Не хватало мне..."-сжал кулаки...Совсем темно, звезды, мороз...Увидел мерцающий огонек костра. Вздохнул глубоко, поднялся и вдруг засвистел дико , во всю силу легких своих! Летел к мерцающему огоньку вниз на лыжах и свистел во всю ...Почему свистел? Он и сам не понимал, но легко сердцу его было- нашел! И не пропадут уже люди, коль он рядом...В лагере охотников паники не было- люди опытные, мест здешних не зная, обосновались, как смогли, даже уютно- по местным понятиям. Пурга-дело обычное, зимой. А вот лавиной издалека были впечатлены. Старший из охотников: "А как же Вы, Матвей Сергеевич, Вы ж из лавины, как я понимаю, к нам?.. Судя по всему..."-и замолчал, поежившись"- " Да вроде из нее, родимой..."-"Но это был конец...всему...А Вы вот так спокойны сейчас. Будто прокатились с горки"-"Так и прокатился. Хорошая горка была..."-ответил Мотя и замолчал, думая о своем. "Все верно. Она так Вас живо и точно описала, что я и без знакомства, а просто со стороны наблюдая, точно решил - Матвей Сергеевич передо мной!"-Матвей, отвлекаясь от мыслей своих, еще не поняв о чем разговор:" Что же такого она рассказала?"-"Немного, но точно, будто сфотографировала"- "Постойте, постойте! О чем Вы? Кто - она?"-"Так на базе нас в маршрут отправляла девушка, Катя ее зовут."-"Катя?! Она в институте - сессия у нее."-"Умница эта Катя, рассказала как всю сессию досрочно сдала, я диву дался, у меня за плечами этот же институт и не было у нас не то что девчонок, ребят- ушлых таких. Там же не только знания, там и деканат уговорить нужно чтобы все экзамены-и досрочно, институт-то достояние страны, строго все..."-"Вы извините, устал я, пойду в палатку. Подскажите где мне можно прилечь"-"Пойдемте, покажу"-и уходя старший охотник себе под нос: "Ну надо, только по краешку прошел, а вот на тебе-спать! Вот это нервы...". Матвею было неспокойно- забрался в палатку не проверив как обустроен весь лагерь. Пересилил себя. встал, побрел по лагерю- нормально все, подумал...Прикинул: если еще лавина, более мощная..."Вряд ли..."- и побрел спать. Лежал, ворочался, вздыхал. "Зима-зимой, тайга- понятно все, но нужно пройти этот путь - к деду, Анастасии, ох и тяжело к ним зимой... Нельзя забывать-родные совсем стали. Вот с охотниками только разберусь. Маша писала чтобы приезжал- братиком назвала, соскучилась...Катя...Ну, Катька, и эта- приезжай, братик! Вызнала, видно, у Машеньки о письме...Катя...". Матвей проснулся от далекого волчьего воя. Зашевелился, устраиваясь поудобней и подумал о том, что не было ночи в тайге без волчьего далекого воя, даже уютно как-то с волками- спокойней, вот если тишина, тогда что-то не так..."Матвей Сергеич, Вы не спите?"- оказывается сосед в палатке старший охотник-"Матвей Сергеич, мы ж все тут охотнички так себе- все больше дома по птичкам, а вот повезло- тайга, впервые...Вы уж. если что не так, поправьте, мы не обидимся..." - "Спите, что там поправлять- нечего еще."-"А вот волки воют..."- осторожно сказал старший и замолчал. Затем:" Я, хоть и старше- просто Виктор. Можно Вас- Матвей?"-"Давно пора, мы ж на охоте, так проще..."-"Красиво здесь..."-Виктор помолчал и не дождавшись ответа-"Девушка эта, Катя...Очень тепло о Вас...". Матвей слушал и не слушал, голос Виктора плыл в сознаньи его как фон...Мысли Матвея также плыли тихо в своем течении, а Виктор, убаюкивая спокойным неспешным говором усыплял...Под утро Матвей проснулся от холодного сквознячка, не открывая глаз решил- откуда ж ему, в палатке-то. Глаза приоткрыл: вот это да! Палатка настежь, а на снегу, голый по пояс, Виктор, покряхтывая натирает свой голый торс снегом и урчит от удовольствия, как кот. Матвей выбрался из палатки и тоже, как всегда, раздевшись до пояса "умылся" снежком. В полдень, когда уж завалили сохатого и кабанчика небольшого, Матвей вздохнул свободно- сделал он все, что положено по контракту и теперь можно спланировать свою ходку одинокую вглубь тайги. Охотники тепло от всей души благодарили за удачную охоту, им еще дальше - охотиться, скоро вертолет прилетит. "Вот ведь- люди, забава им, а местным...Мне то хоть заработок"- Матвей проверяя как уложены вещи в рюкзак удивлялся приезжим- "Нам прибыток какой... Да и что ж радости сохатого завалить, а вот радуются, дети- и только!" Матвей хороший кусок мяса сохатого, кабанятины уложил в край рюкзака- подморозить, хотел деда Ивана порадовать свежатин-кой-"Хотя"- думал-"Нашел чем удивить...". Охотники давно улетели. Матвей уже несколько часов на лыжах тропил свою дорожку к деду и бабуле. Остановился передохнуть, прикинул когда уж дойдет. "Завтра, в полдень, если все по хорошему..."- решил. Матвей размеренно, не торопясь, шагал по тайге, именно шагал на лыжах, здесь не спорт, здесь лыжи только для того, чтобы не кувыркаться по пояс в снегу. Размеренный спокойный шаг убаюкивал и Матвей взглядом наметив метров двести путь впереди, на минуту-две чуть ли не засыпал шагая с полузакрытыми глазами- солнышко слепило. Солнце, морозец легкий просто усыпляли...Вдруг взгляд чей-то, как толчок, как удар резкий в грудь- остановил! Сон вмиг улетучился. Грудь Матвея, стянутая ремнем, сразу почувствовала тяжесть карабина...Оружие мгновенно тяжестью своей и мощью напомнило о себе в минуту тревоги...Матвей, сняв рюкзак и делая вид, что поправляет в нем вещи, исподтишка осмотрелся- никого...Выпрямился, резко выдохнул воздух и сам себе: "Мнительный ты больно..." Но покой не приходил. И- вот оно! Меж двух развесистых елей стоял волк и чуть склонив голову набок разглядывал Матвея. "Волк- огромный"- подумалось. И резко захолодело в груди- на левом ухе волка, на самом кончике, белая отметина, ромбиком, как специально нарисованная... Видел уже Матвей эту отметину, аж рука заныла от воспоминаний. "Вот и встретились"- прошептал, осторожно снимая карабин- "Теперь уж не обманешь...". Волк вдруг зевнул во всю свою огромную пасть с прискуливанием, напрягся, будто для броска вперед и резко развернувшись исчез в тайге. Матвей даже с предохранителя не успел снять карабин. "Умней будем"- успокоил себя- "Людей рядом нет, а посему предохранитель нам не нужен, стрелять буду влет, как утку". И повторил: "Как утку!". И не поверил сам себе: " Волк-то уж больно умен. Да и наглый еще какой, разглядывает как картинку...". Задумался. "Знать тогда силу свою чувствует. Ох, не так все просто, он, наверное, про меня так же- влет! Ну, что ж, видно судьба у нас с ним такая- разобраться кто кого...". Матвей шел по тайге уже успокоившись, даже посмеивался над собой, мыслям своим в ответ - улыбался. Неожиданно остановился, подумал и резко пошел в сторону- круг большой сделать и вернуться на свой след. Время шло и ,успокоившийся было Матвей вдруг остановился. Так и есть! По его следу- волк! "Гонит как телка какого"- рассвирепел Матвей-" Ну, смотри, я тебя достану! Шкуру над кроватью повешу!". Во всей этой кутерьме Мотя и не заметил как резко усилился ветер, снег полетел сплошной пеленой. Ветер уже просто завыл страшно. "Вот дурак!"- укорил себя Мотя- "Разве ж можно было загадывать - к обеду...". Повезло Матвею- прямо на пути огромная сосна лежит и корни ее стеной на пути бурана. Здесь уж что зевать, лап еловых нарубил, как мог убежище соорудил, прикорнул, голову на рюкзак...Двое суток, не час, не день пришлось Моте под сосной спасаться. А хорошо- ветер, легкая оттепель, мороз несильный, потому и наст отличный теперь. И легко Моте шагать. Чертыхнулся, когда понял, что сбился с пути и впереди долгий спуск к реке, затем перевал, а нужно было вдоль...И чтобы не ломать себя нужно часть пути назад. " Что делать? Назад, так назад"- решил. Шел, раздумывал прикидывая- промазал где, где тропку потерял. Набрел на место уже знакомое, здесь тайга пореже и дикий ветер в буран повалил то там, то здесь деревья. И это зимой, когда листвы нет. "Что ж за бешеная сила здесь прошлась?"- раздумывал Мотя. Обходя очередное поваленное дерево услышал, вернее почувствовал легкое шевеление под ним, а затем тихий скулеж. Остановился и, присмотревшись, увидел легкий парок сочившийся в небольшое отверстие в сугробе под деревом. Осторожно стал разгребать снег и навстречу ему вдруг умный дикий взгляд волка. Его волка!!! Волк лежал придавленный деревом и спокойно, клыки даже не скаля, смотрел на Матвея. "Да, дружок, еще чуть и сгинешь ты здесь"- Матвей, сам не понимая почему, снял рюкзак и принялся откапывать от снега врага своего. Волк не покалеченный, но плотно прижатый деревом в ложбинку молча наблюдал за Матвеем. "Ну, что, шкура над кроватью, больно тебе иль нет?"- Матвей примеривался какой сук срубить чтобы его как рычаг использовать. Почему-то в голову даже не пришло что освободившийся волк может, как когда-то, броситься на него... Когда Матвей рычагом приподнял дерево волк вдруг задышал сильно, заскулил и медленно выполз из западни, замер, отлеживаясь... Смотрели не отрываясь друг другу в глаза , ждали чего-то...Волк не принял вызов прямого взгляда Матвея, сам от себя не ожидая, протянул руку и положил на шею волка, чуть поглаживая. Глухое рычание и вздернутая в верхнем оскале губа были ответом. "А ты еще и благодарным умеешь быть? А не хочешь еще и вторую руку изуродовать?". Матвей, поглаживая, стал почесывать волка за ухом. "Ишь, кто тебе только такую отметину на ухе придумал?". Волк чуть поскулил и отполз от Матвея на расстояние вытянутой руки, приподнялся, встряхнулся, вновь лег. "Да ты и не поломан совсем! Оживешь значит."- Матвей достал из рюкзака кусок подмороженного мяса, отхватил топором немалую долю, кинул волку. Тот, брезгливо обнюхивая, покрутил его лапой и неожиданно, придерживая лапами, стал рвать мясо, жадно глотая оторванные куски. Миг и нет огромного куска. Волк облизнулся, весь подобрался и стал неотрывно смотреть на Матвея. Мотя, как всегда, когда трудность какая, усмехнулся...Неожиданно протянул руку волку: "На, рви! Может успокоишься?!". Волк зарычал опять оскалив великолепные клыки, но не сдвинулся с места . "Эвон ты...Да ты, дружок, все таки можешь быть благородным?!"- Матвей вскинул рюкзак на плечи, обернулся к зверю: "Прощай...". Уходить, не оглядываясь, было грустно...Матвей даже не вспомнил о своей угрозе : "Шкуру над кроватью...". Шел и не думал даже, что через мгновение может быть удар в спину и на шее сомкнутся железные челюсти. Остановился. Медленно, против воли своей, оглянулся. Волк стоял вытянувшись в струнку, из раскрытой пасти валил пар и Матвей четко увидел тонкую струйку слюны ниточкой спадающую в снег. Увидев, что Мотя оглянулся, волк нервно стал перебирать передними лапами, будто бежать готовился, но так и остался на месте. Мотя неспешно шел по снегу раздумывая, что хорошо бы лыжня была накатанная, вот бы и путь веселее был и скоро уж дед и бабуля встретили теплом и добротой своей...Пахал лесную снежную целину и думал...О чем? Да обо всем понемногу, о жизни своей думал, пора уж, в который раз себя уговаривал, семью завести, мужик совсем стал, пора жизнь кочевую в спокойное русло..."Кто ж тебя заменит, дурака такого"- сам себе-"Проводника-то лучше меня и нет в наших местах, а если в тайге что с людьми, тогда меня с печки все равно вытащат, ищи мол..." Раздумывая, Мотя незаметно для себя отмечал звериные следы на снегу. Неожиданно наткнулся на след росомахи. Остановился, расстроившись- часа два хода отсюда лабаз, хорошие запасы там снеди разной для будущей охоты промысловой. А росомаха почти наверняка найдет если вдруг лабаз в ее охотничьих угодьях, все разорит..."Вот ведь"- думал- "Все звери как звери, а росомаха...Враг всего, да и только." Подумав, сменил направление- к лабазу. Нужно же знать что ожидает тебя на будущей охоте в тайге, может и новые запасы сделать, не голодать же отдавшись на милость росомахе... "Вот и прибавил еще пол дня пути" -прошептал сам себе-"Как бы не заночевать снова в тайге..." Лабаз оказался цел, не подходя к нему сделал круг, следов на подходе к лабазу не видно, ближе не пошел чтобы своим следом не привлечь зверя. Усталости не было, а потому решил идти даже ночью- ночь обещала быть звездной, светлой, луна уже высветилась четким ярким кругом, морозец легкий тихонько крепчал, но на ходу не замерзнешь. "К утру дойду"- предвкушал Мотя горячую баньку, чаек Анастасии - ароматный, да и чего греха таить- рюмку с дедом под дичинку. Совсем уж стемнело, но луна огромная и яркая, как фонарь, да звезды мерцающим куполом удивительно освещали ночной лес, легко было идти.И лишь черные контрастные тени от деревьев придавали ночной тайге сказочное очарование, в их глубине таилось что-то неизвестное, может даже опасное..."Дивная красота!"- думал Матвей-" Разве можно бросить все это? Разве может тайгу заменить что-то другое? Ну, пусть семья, дом, но работа-то должна быть связана с лесом. Иначе как жить? А может и правда переселиться к Ивану с Анастасией, там тайги вдоволь, все связано с ней, а с семьей уж как- нибудь разберусь"-Матвей усмехнулся- "Вон дед с бабулей уж сразу за двух внучек сватают!" Матвей не выдержал и захохотал во весь голос. Опомнился. "Надо же как дико смех человеческий в снежной ночной тайге...Как чужое что-то"- задумался Мотя. Скользил и скользил по легкому насту, час за часом сокращая путь. "Оп- ля!"- удивленно воскликнул и остановился, как вкопанный. Прямо на пути стоял большой волк, видно было, что совсем недавно бежал он резво по лесу- бока ходили ходуном, из пасти валил пар. Однако смотрел он довольно спокойно. "Ишь ты! Да ты никак с друзьями?"- оглянулся Мотя. Кругом, а он в центре, волки. "Штук пятнадцать, а у меня в магазине карабина всего десять- по вашу душу!" - Матвей на всякий случай оглядывал все вокруг- дерево бы какое чтобы вмиг взлететь на него, кто ведь знает чем сейчас все обернется...Волк, что сначала стоял у него на пути, вдруг приподнял вернюю губу глухо зарычав, стая чуть сжала кольцо, но не решалась напасть. "Э-Э-Э...Да вы видно с людьми-то уже встречались и биты были. Что? Боязно?"- Мотя постоянно оглядывая все вокруг медленно приближался к упавшему дереву. Если на него успеть вскочить, тогда уж без труда одним прыжком окажешься в объятьях раскидистой ели... "Вот тогда и посоревнуемся в скорострельности"- чуть лихорадочно, но в каком-то радостном азарте думал Мотя. Не успел. Грузно тяжелым шлепком на наст рухнул из-за спины здоровенный волчина придавив сбоку бедро Матвея, тот извернулся желая достать голову волчары срезом ствола и в последний миг замер, -белый ромб на ухе сверкнул в свете луны. Его волк стоял рядом глухо рыча, шерсть на загривке вздыбилась жестко, он царапал когтями наст, будто готовился прыгнуть, совсем как тогда- когда Мотя прощался с ним...Перед ними в такой же позе, готовился к драке, а может быть и к последнему бою вожак стаи. Матвей вдруг в какой-то миг понял: вот оно! Уже вскидывая карабин он видел как его волк и вожак стаи рванулись навстречу друг другу. Выстрел Матвея сразил вожака уже налету, его волк, будто понимая все, метнулся в сторону другого крупного волка и погнав его метров десять, резко развернулся и кинулся, чуть не свалив Матвея, назад, спасая спину Моти. Мотя уже стрелял, не останавливаясь и лишь методично считал выстрелы, решив оставить на всякий случай пару патронов. Вот и все. Рядом валялось несколько бездыханных волков, вожак лежал отдельной мощной глыбой. Меченый стоял рядом тяжело дыша, пар валил из пасти и Матвей вдруг понял, что всего-то за минуту- две этой жаркой схватки на морозе, он насквозь мокрый. Протянул руку и коснулся, погладив холку волка, Меченый зарычал и отошел в сторону, лег на снег, не собираясь, видно, уходить. "И правильно! Умница! Сейчас чуть в сторонке устроимся и перекусим. Ты как, Меченый, не против?". Волк вдруг протяжно зевнул, чуть поскуливая... Матвей быстро заготовил кострище, сидушку чтобы сидеть удобно у костра было, вновь большой кусок мяса топориком отхватил и кинул Меченому, тот не двигаясь лениво смотрел то на мясо, то на Мотю. Мотя, набив небольшой чайник снегом ждал когда можно будет чайку попить, а пока, сделав шикарный бутерброд из толстого куска хлеба и такой же немалой толщины сала, не торопясь ел, чуть ли не урча от удовольствия. Меченый, не поднимаясь, подполз к мясу и также, не торопясь, стал отрывать большие куска и не жуя проглатывать...Когда уж Мотя, отдуваясь, пил крепкий горячий чай, Меченый встал и с минутку, не двигаясь, посмотрел в его сторону. "Что, дружок, прощай что ли?"- с нежностью необычной для себя, как будто со стороны, услышал свой голос Мотя. Меченый развернулся и неспешной рысью исчез. Через пол часа донесся издалека волчий вой. "Прощай..."- вновь прошептал- "Деду расскажу, не поверит...А ведь скоро уже встретимся, час- полтора и я уж там! Вновь скользил как тень по ночной тайге, вновь и вновь тревожила, возвращаясь и мучая одна дума : "Уж пол жизни прожил...Дом свой не построил, детей не родил. Что ищу то я? Уж много чего находил...И терял. И терял...Все жду когда сама жизнь назовет, подскажет, имя прошепчет...А сам то что?". Не мог признаться себе Матвей что долгие годы где-то в самой глубинке его души живет девчушка, со школьных далеких лет эта девчушка на пути всех его устремлений и стоит, хоть изредка, подумать о счастье, как далеким эхом из юности слышится голос ее, образ, то полузабытый, а то ясный, будто наяву, рядом...Это она, это все она всей жизнью его верховодит. А он, дурачок, все ждет...Чего вот только? Девчушка эта давно исчезла из жизни Моти, да и он для нее давно потерян... Устанет ли, наконец, память, сможет ли забыть ? Мотя вдруг подумал: "Не хочу. Я не хочу забывать..." На пути, в ясном свете луны, вдруг появилась тень и через мгновенье превратилась в четкий силуэт человека. Мотя остановился. "Испугался что ли, герой"-звонкий голос Кати. "Ну, Катерина, ведьма ты что ли, по ночам в лесу?.. Как ты здесь оказалась?"-"А меня другая ведьма послала! Иди, говорит, выручай мужика, а то волки за ним по пятам кружат..."-"Ох, Катя, опять ты наплела глупостей"- " Ну и наплела! А волки то, слышишь, рядом. Да еще какой-то полуночник тир в лесу устроил. Не знаешь кто там позабавился?"-улыбнулась. Матвей прислушался и услышал далекий волчий вой, поднес вдруг ладони к лицу и издал протяжный вой и вздрогнул когда в ответ, совсем рядом, раздался вой, да такой, что дрожь по телу. Опомнился: "Катька, ты так заикой человека сделаешь! Вот-вот, тебе бы только смеяться". И сам, не выдержав, захохотал. Катя подошла близко, заглянула в глаза: "Пойдем домой, волки уж убежали..." И улыбнулась мягко. Не огромные ворота, маленькая скрытая дверца искусно замаскированная в бревенчатой стене неслышно открылась когда Катя нажала на еле заметный бугорок. Прошли короткий путь и вот- .дом Ивана. Матвей, осторожно ступая в темноте сеней чуть касался руки Кати, как поводыря. Дверь в дом вдруг резко открылась, свет просто брызнул, как вода струей, Анастасия... "Сынок"-обняла. "Бабулька моя, здравствуй! Смотрю уж и движок у вас - электростанция целая, у тебя дома будто солнышко светит!"-"Это ты светишь! А уж станция- Ивана дела. Да что ж мы на пороге! Вань! Не слышишь что ли? Сын дома, вернулся наконец...". "Чего ж не слышу? Даже вижу как вы здесь обнимаетесь"- "Дед, прости!"- Матвей обнял Ивана-"И по тебе- соскучился!"-Матвей на ухо деду-"По тебе больше всех!"-"Да ладно, не девка я...То-то, смотрю, встретили тебя...". Дед помолчал и : "Здравствуй, сынок! Давай уж обнимемся...". Матвей, увидев как старался дед незаметно смахнуть слезу, прижал его к себе: "Батя, родные мои, ты и бабуля!".


Ходил по саду, ворошил опавшие листья палкой, прищурившись поглядывал на, уже неяркое, осеннее солнце, вдыхая свежий, но еще не холодный, воздух, радовался бабьему лету- наконец-то...А то все дожди...Подошел к дому, присел на скамейку. А вот у стенки дома совсем тепло, ветра нет, пригрелся. Сложил ладони опершись на палку, голову уронил на руки, замер в полудреме...Шум машин на деревенской дороге, остановились вроде. "Отец!". " Кому это?"- подумал- "Вроде соседи уехали сегодня...". "Отец! Живой? Иль спишь?". Глаза открыл, осмотрелся- "Эт я, оказывается, отец! Дожил..." У дома, напротив палисадника, две легковушки, компания в них. Водитель одной из машин, парень молодой: "Батя, как деревня ваша называется?"- "Вирино"- "А до речки правильно едем?"- "Да"- и с иронией на секунду позже : " Сынок!". Парень мельком глянул на яблоню, что растет в палисаднике тяжело склонив ветви под грузом яблок спелых. "Ты яблочек-то нарви, компанию угости, девчонки смотрю у вас, в радость им будет"-" Ну , батя, спасибо!". Уехали. Потер ладонью щетину, выходной- чего уж бриться как обычно, нужно в бане щетину распарить, а там уж - хоть на свадьбу. Глянул на солнце прикинув, что уже часа четыре пополудни, баня уж точно выстоялась, с раннего утра топлена. Встал резко и охнул, до конца не разогнувшись- боль в пояснице. ...Опять щетину потрогал, постоял согнутый. Усмехнулся: "Скоро не отец , дед- услышу!". Разогнулся, еще подышал свежестью и - в дом. Дома, собирая вещи в баню, остановился вдруг, медленно осмотрел стены увешанные картинами, каждая картина по- своему дорога...А красиво-то как! "Эх!"-подумал- "Не дал Бог таланта- картины писать. А жаль...Хотя попробовал как-то, вроде не так уж и страшно…". Глянул в красный угол. Дева Мария с ребенком на руках смотрела не задавая вопросов и ни на что не отвечая, только какая-то горькая печаль в ее взгляде...С другой иконы пронзительный взгляд Спасителя...У Матвея дрожь пробежала по спине: " Господи ИИсусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, грешного!". Помолчал и : "Спаси и сохрани, помилуй семью мою! Спасибо тебе за все, что ты делаешь для моей семьи и меня...". Глянул на первую икону,- чуть заметная улыбка и все та же печаль. Перекрестился широко трижды… В бане помахал веником, наслаждаясь, но недолго- прошла молодость безоглядная. Распарив лицо, брился тщательно, будто на праздник- доказывал себе, что молодой еще. На выходе ледяной водой из ведра- вот и молодость вернулась! В доме еще одно полотенце достал и вытерся насухо. И только тогда налил бокал пива и не отрываясь- до дна! Ух! Посидел чуток и соблазнившись запахом распаренной гречки густо сдобренной тушенкой снял чугунок с шестка печи. Долго держал, согревая в ладонях, широкий бокал с коньяком, тихо наслаждался удивительным ароматом и, голодный, посмеивался над собой- коньяк кашей с тушенкой закусить- слабо?! Позже сидел в полумраке и слушая потрескивание дров в печи все ж потягивал мелкими глоточками коньяк, посасывая корочку лимона…И телевизор не хотелось и, слава Богу, дома порядок, сидел, думал…Осмотрелся, снова не увидел нарушенного порядка, даже не по себе как-то… Лишь всполохи огоньков от печки кружились, а от них такой уют…И заныло в груди. Там, далеко…Там, в огромном городе жена, что зовет и зовет- приезжай, там и старшая дочь- Маша, младшая- Катя…Там- все! Но не все дела сделаны и не стал еще этот дом просто дачей, а потому, сам себе: ?Сиди Мотя, помалкивай. Придет еще время- ехать…?. Дети, дети…
Мотя вдруг встрепенулся- завтра же еще день свободный, воскресенье. Надо ж как баня рассла- била, да и коньячок…Какие дела назавтра? На ум ничего не шло кроме как помыть машину, понеде- льник не за горами, а на ? грязнуле? на работу не любил. И защемило в груди- опять, уже много недель подряд, месяцы, время плетется однообразно и тоскливо. Плохо без семьи, не молодой уже, тепла родного так не хватает да и себя отдать, заботу свою родным и любимым…
В воскресенье, Матвей, проснулся еще только, решил праздник себе устроить. А как? Наверное обед удивительный…Так это все обычно. Вспомнил восхищение дочки, талант у нее- картины чудные пишет, то маслом, то акварелью…Усмехнулся, вспоминая, как дочь в изумлении: ?Папа, ты и это можешь??. Он сидел в саду на стульчике и пытался акварелью что-то изобразить, вернее не что-то: восхищение свое тем, что увидел…?. ?Вот на речку приду и красоту эту, природу нашу…А вот тогда и мясо на камнях. Кого бы угостить только чудом этим?..?. Вздохнул, сам себе сочиняя:

Люблю осеннюю
тоску, Когда нет света и тепла, люблю я утреннюю мглу И ветра шум и песнь дождя, ковер из листьев и травы, Разливы бурные воды, ветвей печальный перестук, Деревьев, что стоят уныло. И кажется: какое диво! Любуясь красотой, стоять затихнув, Гул ветра слушать и дрожать и, зубы стиснув, О чем-ни будь мечтать…
На скорую руку замочил мясо. Эх! Где ж дочь, жена…Как любят они эту его ?кулинарию?, но, что делать, только в будущие выходные опять, в который раз, будет Мотя нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу на обшарпанном районном вокзальчике встречать дочь, жену и судорожно сглатывать слюну в пересохшем от ожидания горле, все боясь, что заметят как дрожит от сухости и волнения его голос, мучаясь в упрямом нежелании показать как плохо и одиноко ему без них…Ну, да ладно, мясо замочил, стульчик, краски- все собрал. Ох, кисточки еще… Присел на скамеечку, не идут ноги, а надо, нельзя сдаваться в этом одиночестве, надо жить, просто жить… Там, на реке, красота сейчас волшеб- ная, нужно хоть так, неумело, запомнить ее… А потом встретить дочь и жену… На реке, ветер еще све- жий, замерз…Какое там мясо теперь. Домой пришел и ароматное замоченное мясо- в печь и с ума сходил от запаха, что вдруг заполнил весь дом. Ел обжигаясь и торопясь- будто с края голодного. Чуть насытившись, ел уже степенно, с уважением к самому себе, будто в театре роль играя…Позже, когда вдруг завыл ветер, Мотя глянул в окно- вдоль деревенской улицы летели сучья, пыль, листья с травой. И снова, только ночник включив, смотрел Мотя на бегающие отблески огня печного и слушая гул вет- ра наслаждался теплом и уютом своего дома, весь вечер потягивал мелкими глотками всего-то грамм семьдесят коньяку и, надо же, растянул это удовольствие на весь вечер…И грусть свою и тоску и боль душевную- все растянул до ночи, так и уснул в кресле укутанный уютом и теплом.
По вечерам, приезжая с работы, Мотя торопливо носил дрова в печку, растапливал и, минут пять, присев рядом, погружался в бездумное созерцание…А после, почувствовав, что он дома, наконец, качал воду- три ведра. Два сейчас- на хозяйство и чуть на утро. Одно всегда, в любую погоду, рано ут- ром, до завтрака еще, ковшичком выливал Мотя на себя- на улице, под окнами веранды. И даже ког- да резиновые сланцы примерзали вдруг к снегу либо льду он медленно ковш за ковшичком лил на себя… ?Хороший душик!?- сам себе, одной рукой поливая, другой растирая тело-?Жаль только горя- чую воду здесь не подают!?- повизгивал приговаривая-?Банщик, парку поддай!?. И звенел сосулька- ми волос, что вмиг леденели на морозе. Вечером же, вслед за печкой и водой, на скорую руку- ужин…И вот только после всех этих обязательных дел, включал Мотя ночник и в тихом полумраке оживал его дневник рассказами и стихами и приходила грусть с завываньем ветра на улице, приходила вместе с потрескиванием дров в печке, отблесками огня на стенах, потолке, приходило тепло ожившей печки, а вместе с теплом…А вот здесь много разного. То, как волку, выть хотелось, то от усталости не успевал Мотя даже вчитаться в то, что вчера писал, то, откуда только силы брались- до поздней ночи повесть о своей жизни…Часто, очень часто, на полувздохе, на полуслове, на полустроке замирал вдруг Мотя и долго-долго сидел зависнув над своим творением, как коршун, но не было добычи у коршуна и безвольно опускались руки…Как объяснить, даже самому себе, твои поступки- может добрые, может удивительно хорошие, может недостойные и даже отвратительные…Там, внут- ри, ты сам уже все объяснил себе, но когда на бумагу и людям все – вот тут и опускаются руки…Не оправдать себя, так хочется быть понятым!!!