Груз на сброс
Шла весна далекого 1979 года.
Я, об ту пору, работал механиком в автотранспортном цехе нефтегазоразведочной экспедиции.
А весне той предшествовала долгая и . морозно-изнурительная зима, которой, казалось, уже и конца не будет. Техника, как назло, безбожно ломалась, от мороза лопались полозья тракторных саней, сваренных из прочнейших буровых труб.
Мерзла солярка в топливных трубках автомобилей и тракторов.
Рессоры могучих работяг-КРАЗов, ломались просто, шутя.
Двигатели машин молотили сутками с кратковременными остановками для доливки или замены масла и фильтров.
Глушить их на ночь, а затем полдня разогревать для запуска, было себе дороже потому, что каждый такой запуск сопровождался сопутствующими поломками и мелкими пожарами в подкапотных пространствах машин.
Мы, измученные морозами и борьбой за выживание, с нетерпением ждали весны и она, как водится, наступила неожиданно.
Нефтеразведчикам, как уж повелось на Севере, для выполнения намеченных производственных задач, катастрофически не хватает двух месяцев в году.
Одного летнего месяца для подготовки к зиме и одного, соответственно, -зимнего для подготовки к лету.
В конкретном случае, нашему руководству, позарез не хватило одного месяца зимы ибо, с наступлением теплых дней, совершенно неожиданно выяснилось что на какой то буровой не хватает труб, на другой топлива может не хватить до следующего зимника, а на третьей, - цемента нет.
Ну и, как водится в нефтегазоразведках да и не только в них, во всех бедах, еще задолго до их наступления, виновными назначались транспортники
(а кто же ещё)..
Одним словом, доездились мы в ту весну, в буквальном смысле, ?до самого талого?.
Выходили, а точнее,- удирали, с зимников ночами, когда от морозца, падала вода в ручьях и сбесившихся речушках.
Речки переезжали вброд в воде по самую кабину.
Некогда накатанные до блеска зимники мгновенно превратились в снежно-грязевое месиво с вкраплениями валёжин, сучков и каменных россыпей.
Наконец, искромсав до корда все колеса об вытаявшие коряги и камни, мы ранним утром 28 апреля выбрались на подбазу с эвенкийским названием Куюмба.
Немного передохнув, выставили технику на выкладки, чтобы с наступлением лета, машины не погрязли в болотистой почве.
Доложил я своему шефу о расстановке техники на отстой, на что он мне ответил, что на следующий день, 29 апреля, запланирован вывоз вертолетом МИ-8, водителей в поселок Байкит, где находилась база нашей экспедиции.
А пока, сказал шеф, ты смотри там, чтобы все нормально было.
Ну я и старался, в меру своего понимания, во все глаза смотреть, чтобы всё нормально было.
Проверил, на всех ли машинах сняты провода с минусовых клемм аккумуляторов, со всех ли радиаторов вода слита, ладно ли выложены подкладки под колесами.
В общем, сами понимаете, у механика всегда забот полон рот.
К вечеру шеф вызвал меня на связь и еще раз приказал смотреть, ?чтобы там все нормально было?.
Я заверил шефа в том, что ?там все будет нормально? и пошел уже по третьему кругу осматривать машины.
Тут ведь дело такое, хозяйство вести, это вам ни чем попало трясти….!
Вот уж воистину в народе бают, что простота хуже простаты!
Подходит ко мне начальник подбазы и говорит, мол, ты бы пошел, да приглядел за шоферами, чтобы там все нормально было.
А я, сам себе и думаю, а что это они все заладили про своё, будь оно не ладно, ?чтобы там все нормально было??
Что-то, доселе мною непознанное, торкнуло меня и пошел я в общежитие водительское,глянуть, все ли там нормально.
В общежитии было все более чем нормально, там пир шёл горой и дым, как ему и долженствует, висел коромыслом….!
Оказывается, пока я таращился на свои сорок КРАЗов собою являя яркий пример хозяйственности, инициативная группа водителей, невесть откуда, разжилась на ящик спирта.
Вообще, я должен сказать, что водители, это такая социальная прослойка населения нашей страны, которая обретет выпивку даже будучи высаженными голышом на дрейфующую льдину.
Моим водителям было в этом плане легче по ряду причин:
Во первых: они были не голышом, хоть и одеты не от Версаче.
Во вторых: льдин дрейфующих на траверсе подбазы не наблюдалось, но отсутствие льдин с лихвой восполнял магазин РЫБКООПа, гордо и призывно маячивший в поселке на противоположном берегу воспетой заезжими поэтами реки,- Подкаменная Тунгуска.
Здание магазина было выполнено бригадой шабашников по типовому проекту, без архитектурных излишеств в виде мезонинов, коллонад и балюстрад.
А на коньке крыши сельмага, на древке гордо реял на ветру алый стяг государственного флага СССР, что позволяло судить о принадлежности данной торговой точки к разряду Гос. Учреждений.
И уже совсем не понятно для чего (может маркетинговый ход, а может, где то в недрах подсобки сельмага, размещался местный филиал Ген. Штаба ВМФ), на древке размером поменее, развевался флаг Военно-морского флота СССР.
Видимо, по замыслу завмага, наличие штандартов, олицетворяющих прямую причастность торговой точки к могущественному и нерушимому Союзу республик свободных, вкупе с несокрушимой мощью ВМФ, должны были в разы повысить покупательскую привлекательность объекта.
Что в данном случае и было подтверждено моими подопечными водителями.
Да не будь этих штандартов на крыше, они бы стороной обошли данный сельмаг, даже не глянув в его сторону.
А флаг,- он притягивает, знаете ли!
К моему появлению в общежитии, веселье было уже в той стадии, когда никто ни кого не слушал, но говорили все.
Водители братались меж собой и предавались воспоминаниям о том, как друг друга в пути выручали (много ли мужикам надо, после двух бессонных ночей)..
По своему, в ту пору, небогатому житейскому опыту, я уже знал, что следующей фазой шоферского культурного пития, будут ?разборы полетов? с припоминаниями вопиющих случаев о том, когда, кто и кого ослепил дальним светом, домкрата не дал, колею не уступил при разъезде, синей изолентой не поделился в ответственный момент или недвусмысленно поглядывал на чью то, не свою жену.
Да мало ли прегрешений мы допускаем в своей повседневной жизни, которые с остротой, ранящей душу, всплывают у человека, когда он "выпимши"!?
Истина то она, завсегда кроется на дне стакана...!
Как правило, выше поименованная фаза пития, через тонкую до невидимости, грань, гармонично переходит в элементы нанайской борьбы с последующим метанием мелких предметов (и не совсем мелких, тоже) по низко ползающим целям с угрозами типа: ?на караване я тебе начищу фейс лица (морду)?.
На этом моменте следует, слегка приостановить повествование о питии, рассказав читателю о том, что из себя представляет для северянина, определение ?Караван?..
В те времена, в районы Крайнего Севера, отрезанные от Большой Земли отсутствием наземных путей сообщения, грузы, необходимые для жизнеобеспечения населения и обеспечения производственной деятельности предприятий, завозились водным путем в период весенней навигации.
Сроки весенней навигации были очень сжатыми, поскольку северные притоки Енисея, в основном, мелководны и проводка судов с большой осадкой, возможна только в период весеннего половодья (15-20 суток).
Предварительно загруженные в Красноярске теплоходы и баржи, подтягивались по Енисею к устью Подкаменной Тунгуски и там ожидали, пока Тунгуска очистится ото льда.
По окончании ледохода, суда втягивались в русло Подкаменной Тунгуски и караваном двигались вверх по течению к поселкам Байкит, Ванавара и др.
У северян исчисление года начиналось именно с каравана.
К этому времени в поселках подходили к концу запасы топлива, провизии, угля, стройматериалов и пр.
С каравана, у северян обновлялась жизнь. Сгонялась с палуб новая техника, сливалось в хранилища авиационное и дизельное топливо, строились новые дома, распаковывались новые лодочные моторы, дегустировались свежие спиртные напитки и так далее.
Караван для северянина, нечто вроде отправной точки.
В караван люди выезжали с Севера. В караван, люди приезжали на Север.
Выгрузка каравана производится круглосуточно, благо наступает период белых ночей.
В это время, в поселках жизнь кипит круглосуточно.
Видимо по этой причине, все значимые события, северяне старались приурочить к каравану.
Подходишь, бывало к трактористу и спрашиваешь, ну как твоя машинка чувствует себя?
В ответ: - до каравана сдюжит!
Ремонты техники, тоже планировались на ?послекаравана?, когда будут выгружены запчасти.
Если поссорился кто- то с кем то, он не пустится в сиюминутную схватку, а авторитетно перенесет разборки на период каравана и пообещает с приходом первых судов набить обидчику, физиономию или навешать под микитки (более подходящего момента не будет.
Нет ни чего более приятного для истинного северянина, чем отвесить колоритного тумака оппоненту, на фоне теплоходов, стоящих на рейде в ожидании выгрузки.
Сердечных дел это тоже касалось
Если мужчине нравилась женщина, более благоприятного времени для вступления с ней в более тесные сердечные отношения, ну просто, не просматривалось!
Только в караван и строго, под гудки теплоходов!
Работник, снедаемый обидой на начальника, планировал высказать ему все в лицо, именно в караван (а нечего работяг гнобить)!
Теперь Вы, читатель, понимаете, сколь значимо для северянина событие КАРАВАН!?
А теперь вернемся к нашим (вернее, моим) водителям.
Из общего гула голосов, прорывались отдельные фразы рекомендательного характера, предписывающие проследовать собеседнику-оппоненту, в область седалищно-ягодичной группы мышц, а то и дальше, на что, в ответ, звучало: ?да пошел ты сам туда!? с отнесением собеседника к популяции мелко-рогатых парнокопытных особей.
Вечер, в любое мгновенье мог перестать казаться томным…
Мне ничего не оставалось иного, как на правах трезвого человека да ещё и начальника, конфисковать оставшиеся пять бутылок спирта, с обещанием вернуть таковые по прилету в Байкит (конституционного прав на собственность, ни кто не отменял.
Не знаю, поверили они мне тогда или нет, но побить не побили. Может и уважали где то в глубине души…
А ведь, на святыню национальную посягнул!
Уснуть мне в ту ночь, так и не привелось.
Все смотрел с запозданием, ?чтобы все было там нормально?.
Утро в общежитии являло фрагмент из картины ?Утро стрелецкой казни? в куюмбинской интерпретации (см. репродукцию) и мало чем напоминало спальное помещение, ну скажем,- курсантской учебки.
Поднять моих боевых товарищей удалось только криком о том, что вертолет уже на посадку заходит!
Подъём личного состава проходил мучительно и поэтапно, как в замедленном кино про роботов-электроников с севшими батарейками.
Мужики из лежачей позы переходили в коленно-локтевую и в этом положении замирали на несколько минут, группируя силы и разум для следующего этапа.
Некоторые, подсекаясь в локтях, снова падали ниц.
Не без шероховатостей проистекал и процесс облачения личного состава в одежды. Были отмечены факты обувания сапог на одну ногу., одевания штанов ширинкой назад, попытки вставить две ноги в одну штанину, напялить кальсоны поверх штанов и так далее.
Потом, меня вызвали на связь и по рации сообщили, что с вертолетом вышла накладочка (а с ними , кроме ?накладочек? больше ничего и не выходило) и за нами прилетит комфортабельный флагман северных трасс, -АН-2.
Для этого нам надлежало пройти на лед реки и и на ледовом аэродроме, ожидать прилета аэроплана.
А погода, между тем, с утра не заладилась и была беспредельно богомерзкой.
С неба валил густыми хлопьями снег, грозящий внезапно перейти в дождь.
Лед на реке уже был зеленого цвета, что предшествовало скорой подвижке льда.
Тут мои водители и протрезвели в одночасье без применения рассола и прочих дамских нежностей!
Все знали, что АН -2 берет только 13 пассажиров. А нас было, включая меня, 41 человек!
Самолет, в такую погоду, мог вообще не прилететь или сделать, от силы два рейса…
Мужики зароптали и, почему то, стали выяснять, кто вчера инициировал фуршет?
Как будто, установление данного момента истины, коренным образом могло повлиять на улучшение метеоусловий в регионе в частности и на пассажировместимость АН-2, в целом по стране, включая сопредельные державы. .
Я мужикам пообещал, что я улетать буду одним из последних, что, в общем то, как то их успокоило.
Сгрудились мы на торосе и прислушиваемся к небу, не загудит ли где мотор Аннушки.
И вот, сначала послышался гул мотора, а затем, из снежной пелены вывалился и сам самолетик.
Сделав контрольный пролет над ледовым аэродромом и оценив обстановку, пилот заложил вираж и, развернувшись прямо в распадке берегов реки, зашел на посадку и благополучно приземлился, разбрызгивая мириады снежно-водяных шматков.
Водители всей толпой бросились на штурм самолета, но дверь, вопреки ожиданиям не открылась, а командир открыв сдвижную форточку фонаря пилотской кабины, выкрикнул мою фамилию и сказал, что он имеет на борту груз на сброс и чтобы я садился в самолет и летел с ними сбрасывать этот груз..
Такого оборота событий, ни кто не ожидал!
Водители спрашивают,- мол, Егорыч, что за дела?
Мне командир экипажа объяснил, что он имеет задание сбросить колесо и домкрат водителю КРАЗа, следовавшему от одной буровой до другой и пропоровшему колесо ( действительно, несколько автомобилей КРАЗ, у нас было оставлено на Оморинской площади на лето, чтобы с наступлением первых морозов, начать перевозки на том плече).
В записке, переданной пилотом, рукою шефа, мне предписывалось, осуществить прицельное колесометаение с воздуха с предельно малой высоты……!
И ни строки о том, как это делается!
Мне, почему то, всегда поручали выполнение заданий, связанных с высотой, хотя я и по сей день, панически боюсь высоты.
Характер мне ковали, что-ли?.
Ну что делать!? Приказ есть приказ! Нужно выполнять.
Полез я в самолет, пообещав шоферам, что я непременно вернусь за ними, как только осуществлю операцию "груз на сброс"!
И тут, из толпы водителей выбегает рослый Сергей Толкович и вызывается мне помочь, ссылаясь на то, что я один могу не справиться с тяжеленным (70 кг.) колесом КРАЗа.
Резон в этом, несомненно, был.
Сергей занырнул в чрево самолета, но тут из толпы выделился ещё один добровольный помощник Ганурский Коля (эдакий сбитый крепыш) .
Коля, перекрикивая рев авиационного двигателя, заявил, что он служил в воздушно-десантных войсках и высота, это его стихия и что сброс колеса с домкратом-это его любимое занятие, осуществит его именно он, бывший ВДВэшник, Колька Ганурский!
Командир, видя такой оборот событий, прибавил обороты двигателя и изготовился к старту.
В это время из самолета вышел гренадерского роста второй пилот с огромной, обитой резиной, колотухой в руках и, со всей молодецкой дури, трижды хряснул колотухой по каждой лыже самолета (расклинил штыревые тормоза на лыжах).
Коля (чувствуется хватка десантника) , воспользовался моментом и внедрившись в недра самолета, влепился на лавку, поерзав для вящей усадистости, задом, после чего закаменел лицом, всем своим видом давая понять, что из самолета его вынесут только с лавкой и то, не сразу.
Второй пилот захлопнул дверь и сделал это весьма своевременно, потому что от толпы водителей отделилось еще четыре человека, готовых помочь мне в сборосе колеса в трудную минуту.
Самолет взревел мотором с призвуками хронического метеоризма и уверенно пошел на разбег и взлет.
Летим.
В самолете, видимо до этого, перевозили моторное масло, причем, без тары, методом прямого налива в салон.
Рифленый металлический пол грузового салона, был обильно угажен моторным маслом.
Командир самолета поманил меня пальцем в кабину и, сунув мне под нос планшет с репродукцией неизвестного авангардиста-народника, на которой бессистемно и в хаотичном порядке красовались бледно-болотного цвета расплывчатые лепёхи в сочетании с коричневыми разводьями чего-то не понятно чего.
Вся эта абстракционистская мазня была разграфлена квадратами, помечена какими то сатанинскими цифросочетаниями и благоукрашена надписью " СЕКРЕТНО" (конечно секретно, тут сам хрен не разберется что к чему).
Сей холст авангардиста, гордо именовался,- Полетной картой!
Командир попросил меня показать место сброса колеса и домкрата.
Чтобы не показаться болваном в топографии, я пространственно, в пределах рамки планшета, очертил перстом окружность неправильной геометрической формы и сказал: "Тут"!
Командир оценивающе посмотрел на меня и, понимающе кивнув, сказал: "Ясно. Летим по - над трассой зимника"!
Трасса зимника пролагала, что называется, - как бык.... (ну в общем, помочился)с замысловатыми загогулинами и слаломными виражами.
Так мы и полетели, заваливаясь с крыла на крыло, умело уворачиваясь от невесть откуда возникающих верхушек деревьев и повторяя замысловатые завитушки дороги (и какой идиот её такой проложил). Дорога петляла, теряясь в распадках между хребтов и скал и порой казалось, что еще мгновение, и мы впечатаемся лбом в скалу или крылом зацепим за верхушку очередной лиственницы.
Видимость то неважная была, и лететь пришлось на предельно малой высоте, чтобы обнаружить стоящую на просеке зимника машину припорошенную снегом.
Мои добровольные помощники- ВДВэшники, добросовестно чистили свои чакры в какой то, случайно подвернувшийся, мешок.
Толи вестибулярные аппараты у них слабоватыми оказались, то-ли рассолу с утра не оказалось под рукой… Кто ж их поймет?
Наконец, мы увидели стоявший на просеке КРАЗ с водителем, из кузова размахивавшим красной тряпкой.
Командир сказал мне, что он пошел на заход (ну и шёл бы без нас), а мы должны быть готовы по красному сигналу светофорчика (есть такой в АН-2 в салоне над дверью кабины пилотов), сбросить колесо и домкрат.
Второй пилот распахнул дверь грузового салона и широким жестом указал на дверь, действуйте мол, соколы!
Я пошел в грузовой салон к моим соколам и сказал, что наступило их время готовится к сбросу колеса.
Сергей, до сей поры сидевший с лицом тибетского ламы, познавшего свою карму, мгновенно вышел из сеанса самосозерцания и сразу сказал, что я могу его по прилету, уволить с работы, но он к распахнутой настежь двери, не подойдет (не те мол времена ныне!
Николай-ВДВэшник, попросил не губить его, поскольку он тоже боится распахнутых в полете дверей и вообще, по какому такому праву я его сподвигают на погибель в расцвете лет!?
А самолет уже второй раз прошелся над машиной и второй пилот вышел спросить, долго ли мы еще будем рядиться?.
Я уже упоминал о том, что на этом самолете недавно возили моторное масло и весь металлический пол грузового салона, был обильно смазан, отчего ноги в сапогах расползались в стороны.
Ну а что делать?
Стал я примеряться к двери и колесу. В салоне валялась промасленная пеньковая веревка, которой, по всей видимости, увязывались бочки с маслом, угадившим весь пол салона.
Обмотался я окрест пояса верьвью той, примерился по длине, чтобы вперед колеса не вывалиться из аэроплана, привязал второй конец накрепко к скобе в полу салона и стал поднимать колесо, чтобы в нужный момент, катнуть его на выход (тоже мне, боулинг нашли).
Дверь грузового салона в АН-2 отворяется во внутрь и получилось так, что Сергей - отказник стоял за дверью, спиною к задней переборке, и через иллюминатор в двери лицезрел на меня бессмысленно выпученным немигающим глазами.
А Коля-эксВДВэшник (вот гаденыш, когда только успел) привязался насмерть другой веревкой к лавке сидения и всем своим видом выражал готовность в нужный момент, морально поддержать меня в поединке с колесом.
Самолет, меж тем, уже на третий заход пошел и второй пилот передал обещание командира, на четвертом круге, вышвырнуть нас самолично всех троих из самолета и сверху сдобрить триаду колесом с домкратом, благоукрашенныи красным вымпелом (а без вымпела могут и не заметить сброс . Домкрата, разумеется)!
И что он (пилот) на чадородном органе не желал бы далее, видеть таких колесометателей, каковыми предстали мы.
Я к тому времени, трижды присев на шпагат на маслянистом полу, все -таки сдюжил подъём колеса и нацелил его на дверь в ожидании сигнала.
Сам я, будучи на привязи, стоял лицом к распахнутой двери, а спиной, соответственно, к светофору. А потому я и не мог лицезреть сигналы этого светофора, лихорадка бы его побрала вместе с его создателем…
И тут мой взгляд встретился со взглядом Сергея, бестолково по-рачьи, лупевшего своими оловяшками на меня через мутное стекло иллюминатора,
Сергей мне закивал головой и я, подумав, что он увидел красный сигнал светофора, подает мне знак к сбросу, начал выкатывать колесо и тут Коля-эксВДВэшник, полагая, что мне несподручно одному справляться с колесом и желая мне помочь не только морально, уперся ногами мне в зад и начал меня подталкивать к выходу совместно с колесом.
Сергей тоже, некстати, вышел из своего ступора и, упёршись спиной в переборку, начал дверью давить на меня и колесо, выдавливая нас наружу.
Ситуация, - более чем критическая.
Расклад и соотношение сил, оборачивались не мою пользу.
Мне неведомо, что такое, бои без правил, я представления не имел о приемах Каратэ, но мне кажется, что в тот момент, я в совершенстве и в комплексе, применял и те, и другие приемы в жестких условиях полной замасленности пола!
Отражая натиск двери, движимой Сергеем, отдрыгиваясь ногами от ВДВэшника,. не видя его, но достигая цели, о чем свидетельствовали его вопли: ?Егорыч, чо пинаешься??, присаживаясь на шпагат на масляном полу, я явил яркий пример троеборья и низверг колесо за борт самолета.
Вот уж, воистину сказано: ?Жить захочешь, не так раскорячишься?.
А жить мне хотелось, вот я и корячился!
Вослед колесу, как завершающий аккорд, я выбросил из салона домкрат с привязанным к нему в качестве вымпела, полотнищем транспоранта, призывающего трудящихся к претворению решений какого то по счету ХХ-съезда, в жизнь!
Самолет, облегченно качнулся и пошел в набор высоты. Сергей к тому времени, все -таки, додавил дверь до положения ?Закрыто?, благо, я больше ему не препятствовал в этом.
А Коля- ВДВэшник, не встречая сопротивления с моей стороны, тупо продолжал мне давить ногами в зад! Знамо дело- десантура!
Распахнулась дверь пилотской кабины и второй пилот, покрутив пальцем у виска, этим же пальцем, поманил меня к себе.
Я стал развязывать веревку, чтобы подойти к кабине пилотов, и с ужасом обнаружил, что развязывать то и нечего.
Верьвь была порвана (видимо, в ходе сеанса многоборья) и сиротливо –растоптано, валялась на промасленном полу салона аки поверженная гидра.
Ну а пилот мне на языке, максимально приближенном к цензурному, объяснил, что мы (то есть,-я) произвели сброс с недолетом в три километра на лед озера Оморо.
Потом был осуществлен четвертый, показательный пролет и я увидел в зеленом ледовом покрове озера одно большое отверстие неправильной геометрической формы (дыру) от колеса, и метров через двести, второе поменьше,- от домкрата.
Пилот в доступных пониманию, выражениях, из которых единственным печатным словом оказалось слово ?Задница? да и то, в иной транскрипции, охарактеризовал ложившуюся ситуацию и взял курс на подбазу, где нас на льду реки, ждали водители.
Посадка водителей в самолет, напоминала посадку белоэмигрантов на последний пароход, уходящий из осажденной красногвардейскими войсками Керчи, в Константинополь.
Я, как и обещал водителям, улетел последним рейсом, вместе с моими ?помощниками?.
Пока мы ждали своего рейса, я пытаясь прояснить ситуацию, спросил Сергея, мол, ты зачем мне кивнул раньше времени?
Сергей мне ответил, что кивнул мне, желая меня подбодрить, мол, все в порядке, шеф!
А когда я начал выкатывать колесо, Сергей подумал, что я лучше знаю что , когда и куда выкатывать (дураков то в механиках почти не держат) и стал мне помогать в меру своего понимания текущего момента.
Спросил я и Николая – эксВДВэшника, а ты мол, десантник хренов, чего не стал колесо выкатывать, это же твоя стихия, высота…?
Николай, потупившись, поведал о том, что да, он действительно служил два года в воздушно-десантной дивизии, но только в качестве газоэлектросварщика в автомобильном батальоне…!.
Ну что ж, сварщики, они всегда и везде в спросе, в том числе и в ВДВ.
Куда же без них!
Колесо для того несчастного КРАЗа-бедолаги, было доставлено на следующий день на подвеске вертолета МИ-8 и аккуратно было уложено вертолетом же, рядышком с машиной.
Утопленные колесо и домкрат, были впоследствии благополучно списаны.
Самолет, на котором я прилетел со своими соколами, приземлившись в Байките, не дотянул до рулежки (выгнало масло из двигателя).
Водителям я, как и обещал, по прилете в Байкит, вернул ранее конфискованные пять бутылок спирта.
Не знаю, что они с ними сделали (не исключено, что выпили).
Ну а сам я стал готовиться к вылету в командировку в Красноярск на подготовку весеннего каравана.
Но об этом я напишу в следующей рассказе.
===***===
Я, об ту пору, работал механиком в автотранспортном цехе нефтегазоразведочной экспедиции.
А весне той предшествовала долгая и . морозно-изнурительная зима, которой, казалось, уже и конца не будет. Техника, как назло, безбожно ломалась, от мороза лопались полозья тракторных саней, сваренных из прочнейших буровых труб.
Мерзла солярка в топливных трубках автомобилей и тракторов.
Рессоры могучих работяг-КРАЗов, ломались просто, шутя.
Двигатели машин молотили сутками с кратковременными остановками для доливки или замены масла и фильтров.
Глушить их на ночь, а затем полдня разогревать для запуска, было себе дороже потому, что каждый такой запуск сопровождался сопутствующими поломками и мелкими пожарами в подкапотных пространствах машин.
Мы, измученные морозами и борьбой за выживание, с нетерпением ждали весны и она, как водится, наступила неожиданно.
Нефтеразведчикам, как уж повелось на Севере, для выполнения намеченных производственных задач, катастрофически не хватает двух месяцев в году.
Одного летнего месяца для подготовки к зиме и одного, соответственно, -зимнего для подготовки к лету.
В конкретном случае, нашему руководству, позарез не хватило одного месяца зимы ибо, с наступлением теплых дней, совершенно неожиданно выяснилось что на какой то буровой не хватает труб, на другой топлива может не хватить до следующего зимника, а на третьей, - цемента нет.
Ну и, как водится в нефтегазоразведках да и не только в них, во всех бедах, еще задолго до их наступления, виновными назначались транспортники
(а кто же ещё)..
Одним словом, доездились мы в ту весну, в буквальном смысле, ?до самого талого?.
Выходили, а точнее,- удирали, с зимников ночами, когда от морозца, падала вода в ручьях и сбесившихся речушках.
Речки переезжали вброд в воде по самую кабину.
Некогда накатанные до блеска зимники мгновенно превратились в снежно-грязевое месиво с вкраплениями валёжин, сучков и каменных россыпей.
Наконец, искромсав до корда все колеса об вытаявшие коряги и камни, мы ранним утром 28 апреля выбрались на подбазу с эвенкийским названием Куюмба.
Немного передохнув, выставили технику на выкладки, чтобы с наступлением лета, машины не погрязли в болотистой почве.
Доложил я своему шефу о расстановке техники на отстой, на что он мне ответил, что на следующий день, 29 апреля, запланирован вывоз вертолетом МИ-8, водителей в поселок Байкит, где находилась база нашей экспедиции.
А пока, сказал шеф, ты смотри там, чтобы все нормально было.
Ну я и старался, в меру своего понимания, во все глаза смотреть, чтобы всё нормально было.
Проверил, на всех ли машинах сняты провода с минусовых клемм аккумуляторов, со всех ли радиаторов вода слита, ладно ли выложены подкладки под колесами.
В общем, сами понимаете, у механика всегда забот полон рот.
К вечеру шеф вызвал меня на связь и еще раз приказал смотреть, ?чтобы там все нормально было?.
Я заверил шефа в том, что ?там все будет нормально? и пошел уже по третьему кругу осматривать машины.
Тут ведь дело такое, хозяйство вести, это вам ни чем попало трясти….!
Вот уж воистину в народе бают, что простота хуже простаты!
Подходит ко мне начальник подбазы и говорит, мол, ты бы пошел, да приглядел за шоферами, чтобы там все нормально было.
А я, сам себе и думаю, а что это они все заладили про своё, будь оно не ладно, ?чтобы там все нормально было??
Что-то, доселе мною непознанное, торкнуло меня и пошел я в общежитие водительское,глянуть, все ли там нормально.
В общежитии было все более чем нормально, там пир шёл горой и дым, как ему и долженствует, висел коромыслом….!
Оказывается, пока я таращился на свои сорок КРАЗов собою являя яркий пример хозяйственности, инициативная группа водителей, невесть откуда, разжилась на ящик спирта.
Вообще, я должен сказать, что водители, это такая социальная прослойка населения нашей страны, которая обретет выпивку даже будучи высаженными голышом на дрейфующую льдину.
Моим водителям было в этом плане легче по ряду причин:
Во первых: они были не голышом, хоть и одеты не от Версаче.
Во вторых: льдин дрейфующих на траверсе подбазы не наблюдалось, но отсутствие льдин с лихвой восполнял магазин РЫБКООПа, гордо и призывно маячивший в поселке на противоположном берегу воспетой заезжими поэтами реки,- Подкаменная Тунгуска.
Здание магазина было выполнено бригадой шабашников по типовому проекту, без архитектурных излишеств в виде мезонинов, коллонад и балюстрад.
А на коньке крыши сельмага, на древке гордо реял на ветру алый стяг государственного флага СССР, что позволяло судить о принадлежности данной торговой точки к разряду Гос. Учреждений.
И уже совсем не понятно для чего (может маркетинговый ход, а может, где то в недрах подсобки сельмага, размещался местный филиал Ген. Штаба ВМФ), на древке размером поменее, развевался флаг Военно-морского флота СССР.
Видимо, по замыслу завмага, наличие штандартов, олицетворяющих прямую причастность торговой точки к могущественному и нерушимому Союзу республик свободных, вкупе с несокрушимой мощью ВМФ, должны были в разы повысить покупательскую привлекательность объекта.
Что в данном случае и было подтверждено моими подопечными водителями.
Да не будь этих штандартов на крыше, они бы стороной обошли данный сельмаг, даже не глянув в его сторону.
А флаг,- он притягивает, знаете ли!
К моему появлению в общежитии, веселье было уже в той стадии, когда никто ни кого не слушал, но говорили все.
Водители братались меж собой и предавались воспоминаниям о том, как друг друга в пути выручали (много ли мужикам надо, после двух бессонных ночей)..
По своему, в ту пору, небогатому житейскому опыту, я уже знал, что следующей фазой шоферского культурного пития, будут ?разборы полетов? с припоминаниями вопиющих случаев о том, когда, кто и кого ослепил дальним светом, домкрата не дал, колею не уступил при разъезде, синей изолентой не поделился в ответственный момент или недвусмысленно поглядывал на чью то, не свою жену.
Да мало ли прегрешений мы допускаем в своей повседневной жизни, которые с остротой, ранящей душу, всплывают у человека, когда он "выпимши"!?
Истина то она, завсегда кроется на дне стакана...!
Как правило, выше поименованная фаза пития, через тонкую до невидимости, грань, гармонично переходит в элементы нанайской борьбы с последующим метанием мелких предметов (и не совсем мелких, тоже) по низко ползающим целям с угрозами типа: ?на караване я тебе начищу фейс лица (морду)?.
На этом моменте следует, слегка приостановить повествование о питии, рассказав читателю о том, что из себя представляет для северянина, определение ?Караван?..
В те времена, в районы Крайнего Севера, отрезанные от Большой Земли отсутствием наземных путей сообщения, грузы, необходимые для жизнеобеспечения населения и обеспечения производственной деятельности предприятий, завозились водным путем в период весенней навигации.
Сроки весенней навигации были очень сжатыми, поскольку северные притоки Енисея, в основном, мелководны и проводка судов с большой осадкой, возможна только в период весеннего половодья (15-20 суток).
Предварительно загруженные в Красноярске теплоходы и баржи, подтягивались по Енисею к устью Подкаменной Тунгуски и там ожидали, пока Тунгуска очистится ото льда.
По окончании ледохода, суда втягивались в русло Подкаменной Тунгуски и караваном двигались вверх по течению к поселкам Байкит, Ванавара и др.
У северян исчисление года начиналось именно с каравана.
К этому времени в поселках подходили к концу запасы топлива, провизии, угля, стройматериалов и пр.
С каравана, у северян обновлялась жизнь. Сгонялась с палуб новая техника, сливалось в хранилища авиационное и дизельное топливо, строились новые дома, распаковывались новые лодочные моторы, дегустировались свежие спиртные напитки и так далее.
Караван для северянина, нечто вроде отправной точки.
В караван люди выезжали с Севера. В караван, люди приезжали на Север.
Выгрузка каравана производится круглосуточно, благо наступает период белых ночей.
В это время, в поселках жизнь кипит круглосуточно.
Видимо по этой причине, все значимые события, северяне старались приурочить к каравану.
Подходишь, бывало к трактористу и спрашиваешь, ну как твоя машинка чувствует себя?
В ответ: - до каравана сдюжит!
Ремонты техники, тоже планировались на ?послекаравана?, когда будут выгружены запчасти.
Если поссорился кто- то с кем то, он не пустится в сиюминутную схватку, а авторитетно перенесет разборки на период каравана и пообещает с приходом первых судов набить обидчику, физиономию или навешать под микитки (более подходящего момента не будет.
Нет ни чего более приятного для истинного северянина, чем отвесить колоритного тумака оппоненту, на фоне теплоходов, стоящих на рейде в ожидании выгрузки.
Сердечных дел это тоже касалось
Если мужчине нравилась женщина, более благоприятного времени для вступления с ней в более тесные сердечные отношения, ну просто, не просматривалось!
Только в караван и строго, под гудки теплоходов!
Работник, снедаемый обидой на начальника, планировал высказать ему все в лицо, именно в караван (а нечего работяг гнобить)!
Теперь Вы, читатель, понимаете, сколь значимо для северянина событие КАРАВАН!?
А теперь вернемся к нашим (вернее, моим) водителям.
Из общего гула голосов, прорывались отдельные фразы рекомендательного характера, предписывающие проследовать собеседнику-оппоненту, в область седалищно-ягодичной группы мышц, а то и дальше, на что, в ответ, звучало: ?да пошел ты сам туда!? с отнесением собеседника к популяции мелко-рогатых парнокопытных особей.
Вечер, в любое мгновенье мог перестать казаться томным…
Мне ничего не оставалось иного, как на правах трезвого человека да ещё и начальника, конфисковать оставшиеся пять бутылок спирта, с обещанием вернуть таковые по прилету в Байкит (конституционного прав на собственность, ни кто не отменял.
Не знаю, поверили они мне тогда или нет, но побить не побили. Может и уважали где то в глубине души…
А ведь, на святыню национальную посягнул!
Уснуть мне в ту ночь, так и не привелось.
Все смотрел с запозданием, ?чтобы все было там нормально?.
Утро в общежитии являло фрагмент из картины ?Утро стрелецкой казни? в куюмбинской интерпретации (см. репродукцию) и мало чем напоминало спальное помещение, ну скажем,- курсантской учебки.
Поднять моих боевых товарищей удалось только криком о том, что вертолет уже на посадку заходит!
Подъём личного состава проходил мучительно и поэтапно, как в замедленном кино про роботов-электроников с севшими батарейками.
Мужики из лежачей позы переходили в коленно-локтевую и в этом положении замирали на несколько минут, группируя силы и разум для следующего этапа.
Некоторые, подсекаясь в локтях, снова падали ниц.
Не без шероховатостей проистекал и процесс облачения личного состава в одежды. Были отмечены факты обувания сапог на одну ногу., одевания штанов ширинкой назад, попытки вставить две ноги в одну штанину, напялить кальсоны поверх штанов и так далее.
Потом, меня вызвали на связь и по рации сообщили, что с вертолетом вышла накладочка (а с ними , кроме ?накладочек? больше ничего и не выходило) и за нами прилетит комфортабельный флагман северных трасс, -АН-2.
Для этого нам надлежало пройти на лед реки и и на ледовом аэродроме, ожидать прилета аэроплана.
А погода, между тем, с утра не заладилась и была беспредельно богомерзкой.
С неба валил густыми хлопьями снег, грозящий внезапно перейти в дождь.
Лед на реке уже был зеленого цвета, что предшествовало скорой подвижке льда.
Тут мои водители и протрезвели в одночасье без применения рассола и прочих дамских нежностей!
Все знали, что АН -2 берет только 13 пассажиров. А нас было, включая меня, 41 человек!
Самолет, в такую погоду, мог вообще не прилететь или сделать, от силы два рейса…
Мужики зароптали и, почему то, стали выяснять, кто вчера инициировал фуршет?
Как будто, установление данного момента истины, коренным образом могло повлиять на улучшение метеоусловий в регионе в частности и на пассажировместимость АН-2, в целом по стране, включая сопредельные державы. .
Я мужикам пообещал, что я улетать буду одним из последних, что, в общем то, как то их успокоило.
Сгрудились мы на торосе и прислушиваемся к небу, не загудит ли где мотор Аннушки.
И вот, сначала послышался гул мотора, а затем, из снежной пелены вывалился и сам самолетик.
Сделав контрольный пролет над ледовым аэродромом и оценив обстановку, пилот заложил вираж и, развернувшись прямо в распадке берегов реки, зашел на посадку и благополучно приземлился, разбрызгивая мириады снежно-водяных шматков.
Водители всей толпой бросились на штурм самолета, но дверь, вопреки ожиданиям не открылась, а командир открыв сдвижную форточку фонаря пилотской кабины, выкрикнул мою фамилию и сказал, что он имеет на борту груз на сброс и чтобы я садился в самолет и летел с ними сбрасывать этот груз..
Такого оборота событий, ни кто не ожидал!
Водители спрашивают,- мол, Егорыч, что за дела?
Мне командир экипажа объяснил, что он имеет задание сбросить колесо и домкрат водителю КРАЗа, следовавшему от одной буровой до другой и пропоровшему колесо ( действительно, несколько автомобилей КРАЗ, у нас было оставлено на Оморинской площади на лето, чтобы с наступлением первых морозов, начать перевозки на том плече).
В записке, переданной пилотом, рукою шефа, мне предписывалось, осуществить прицельное колесометаение с воздуха с предельно малой высоты……!
И ни строки о том, как это делается!
Мне, почему то, всегда поручали выполнение заданий, связанных с высотой, хотя я и по сей день, панически боюсь высоты.
Характер мне ковали, что-ли?.
Ну что делать!? Приказ есть приказ! Нужно выполнять.
Полез я в самолет, пообещав шоферам, что я непременно вернусь за ними, как только осуществлю операцию "груз на сброс"!
И тут, из толпы водителей выбегает рослый Сергей Толкович и вызывается мне помочь, ссылаясь на то, что я один могу не справиться с тяжеленным (70 кг.) колесом КРАЗа.
Резон в этом, несомненно, был.
Сергей занырнул в чрево самолета, но тут из толпы выделился ещё один добровольный помощник Ганурский Коля (эдакий сбитый крепыш) .
Коля, перекрикивая рев авиационного двигателя, заявил, что он служил в воздушно-десантных войсках и высота, это его стихия и что сброс колеса с домкратом-это его любимое занятие, осуществит его именно он, бывший ВДВэшник, Колька Ганурский!
Командир, видя такой оборот событий, прибавил обороты двигателя и изготовился к старту.
В это время из самолета вышел гренадерского роста второй пилот с огромной, обитой резиной, колотухой в руках и, со всей молодецкой дури, трижды хряснул колотухой по каждой лыже самолета (расклинил штыревые тормоза на лыжах).
Коля (чувствуется хватка десантника) , воспользовался моментом и внедрившись в недра самолета, влепился на лавку, поерзав для вящей усадистости, задом, после чего закаменел лицом, всем своим видом давая понять, что из самолета его вынесут только с лавкой и то, не сразу.
Второй пилот захлопнул дверь и сделал это весьма своевременно, потому что от толпы водителей отделилось еще четыре человека, готовых помочь мне в сборосе колеса в трудную минуту.
Самолет взревел мотором с призвуками хронического метеоризма и уверенно пошел на разбег и взлет.
Летим.
В самолете, видимо до этого, перевозили моторное масло, причем, без тары, методом прямого налива в салон.
Рифленый металлический пол грузового салона, был обильно угажен моторным маслом.
Командир самолета поманил меня пальцем в кабину и, сунув мне под нос планшет с репродукцией неизвестного авангардиста-народника, на которой бессистемно и в хаотичном порядке красовались бледно-болотного цвета расплывчатые лепёхи в сочетании с коричневыми разводьями чего-то не понятно чего.
Вся эта абстракционистская мазня была разграфлена квадратами, помечена какими то сатанинскими цифросочетаниями и благоукрашена надписью " СЕКРЕТНО" (конечно секретно, тут сам хрен не разберется что к чему).
Сей холст авангардиста, гордо именовался,- Полетной картой!
Командир попросил меня показать место сброса колеса и домкрата.
Чтобы не показаться болваном в топографии, я пространственно, в пределах рамки планшета, очертил перстом окружность неправильной геометрической формы и сказал: "Тут"!
Командир оценивающе посмотрел на меня и, понимающе кивнув, сказал: "Ясно. Летим по - над трассой зимника"!
Трасса зимника пролагала, что называется, - как бык.... (ну в общем, помочился)с замысловатыми загогулинами и слаломными виражами.
Так мы и полетели, заваливаясь с крыла на крыло, умело уворачиваясь от невесть откуда возникающих верхушек деревьев и повторяя замысловатые завитушки дороги (и какой идиот её такой проложил). Дорога петляла, теряясь в распадках между хребтов и скал и порой казалось, что еще мгновение, и мы впечатаемся лбом в скалу или крылом зацепим за верхушку очередной лиственницы.
Видимость то неважная была, и лететь пришлось на предельно малой высоте, чтобы обнаружить стоящую на просеке зимника машину припорошенную снегом.
Мои добровольные помощники- ВДВэшники, добросовестно чистили свои чакры в какой то, случайно подвернувшийся, мешок.
Толи вестибулярные аппараты у них слабоватыми оказались, то-ли рассолу с утра не оказалось под рукой… Кто ж их поймет?
Наконец, мы увидели стоявший на просеке КРАЗ с водителем, из кузова размахивавшим красной тряпкой.
Командир сказал мне, что он пошел на заход (ну и шёл бы без нас), а мы должны быть готовы по красному сигналу светофорчика (есть такой в АН-2 в салоне над дверью кабины пилотов), сбросить колесо и домкрат.
Второй пилот распахнул дверь грузового салона и широким жестом указал на дверь, действуйте мол, соколы!
Я пошел в грузовой салон к моим соколам и сказал, что наступило их время готовится к сбросу колеса.
Сергей, до сей поры сидевший с лицом тибетского ламы, познавшего свою карму, мгновенно вышел из сеанса самосозерцания и сразу сказал, что я могу его по прилету, уволить с работы, но он к распахнутой настежь двери, не подойдет (не те мол времена ныне!
Николай-ВДВэшник, попросил не губить его, поскольку он тоже боится распахнутых в полете дверей и вообще, по какому такому праву я его сподвигают на погибель в расцвете лет!?
А самолет уже второй раз прошелся над машиной и второй пилот вышел спросить, долго ли мы еще будем рядиться?.
Я уже упоминал о том, что на этом самолете недавно возили моторное масло и весь металлический пол грузового салона, был обильно смазан, отчего ноги в сапогах расползались в стороны.
Ну а что делать?
Стал я примеряться к двери и колесу. В салоне валялась промасленная пеньковая веревка, которой, по всей видимости, увязывались бочки с маслом, угадившим весь пол салона.
Обмотался я окрест пояса верьвью той, примерился по длине, чтобы вперед колеса не вывалиться из аэроплана, привязал второй конец накрепко к скобе в полу салона и стал поднимать колесо, чтобы в нужный момент, катнуть его на выход (тоже мне, боулинг нашли).
Дверь грузового салона в АН-2 отворяется во внутрь и получилось так, что Сергей - отказник стоял за дверью, спиною к задней переборке, и через иллюминатор в двери лицезрел на меня бессмысленно выпученным немигающим глазами.
А Коля-эксВДВэшник (вот гаденыш, когда только успел) привязался насмерть другой веревкой к лавке сидения и всем своим видом выражал готовность в нужный момент, морально поддержать меня в поединке с колесом.
Самолет, меж тем, уже на третий заход пошел и второй пилот передал обещание командира, на четвертом круге, вышвырнуть нас самолично всех троих из самолета и сверху сдобрить триаду колесом с домкратом, благоукрашенныи красным вымпелом (а без вымпела могут и не заметить сброс . Домкрата, разумеется)!
И что он (пилот) на чадородном органе не желал бы далее, видеть таких колесометателей, каковыми предстали мы.
Я к тому времени, трижды присев на шпагат на маслянистом полу, все -таки сдюжил подъём колеса и нацелил его на дверь в ожидании сигнала.
Сам я, будучи на привязи, стоял лицом к распахнутой двери, а спиной, соответственно, к светофору. А потому я и не мог лицезреть сигналы этого светофора, лихорадка бы его побрала вместе с его создателем…
И тут мой взгляд встретился со взглядом Сергея, бестолково по-рачьи, лупевшего своими оловяшками на меня через мутное стекло иллюминатора,
Сергей мне закивал головой и я, подумав, что он увидел красный сигнал светофора, подает мне знак к сбросу, начал выкатывать колесо и тут Коля-эксВДВэшник, полагая, что мне несподручно одному справляться с колесом и желая мне помочь не только морально, уперся ногами мне в зад и начал меня подталкивать к выходу совместно с колесом.
Сергей тоже, некстати, вышел из своего ступора и, упёршись спиной в переборку, начал дверью давить на меня и колесо, выдавливая нас наружу.
Ситуация, - более чем критическая.
Расклад и соотношение сил, оборачивались не мою пользу.
Мне неведомо, что такое, бои без правил, я представления не имел о приемах Каратэ, но мне кажется, что в тот момент, я в совершенстве и в комплексе, применял и те, и другие приемы в жестких условиях полной замасленности пола!
Отражая натиск двери, движимой Сергеем, отдрыгиваясь ногами от ВДВэшника,. не видя его, но достигая цели, о чем свидетельствовали его вопли: ?Егорыч, чо пинаешься??, присаживаясь на шпагат на масляном полу, я явил яркий пример троеборья и низверг колесо за борт самолета.
Вот уж, воистину сказано: ?Жить захочешь, не так раскорячишься?.
А жить мне хотелось, вот я и корячился!
Вослед колесу, как завершающий аккорд, я выбросил из салона домкрат с привязанным к нему в качестве вымпела, полотнищем транспоранта, призывающего трудящихся к претворению решений какого то по счету ХХ-съезда, в жизнь!
Самолет, облегченно качнулся и пошел в набор высоты. Сергей к тому времени, все -таки, додавил дверь до положения ?Закрыто?, благо, я больше ему не препятствовал в этом.
А Коля- ВДВэшник, не встречая сопротивления с моей стороны, тупо продолжал мне давить ногами в зад! Знамо дело- десантура!
Распахнулась дверь пилотской кабины и второй пилот, покрутив пальцем у виска, этим же пальцем, поманил меня к себе.
Я стал развязывать веревку, чтобы подойти к кабине пилотов, и с ужасом обнаружил, что развязывать то и нечего.
Верьвь была порвана (видимо, в ходе сеанса многоборья) и сиротливо –растоптано, валялась на промасленном полу салона аки поверженная гидра.
Ну а пилот мне на языке, максимально приближенном к цензурному, объяснил, что мы (то есть,-я) произвели сброс с недолетом в три километра на лед озера Оморо.
Потом был осуществлен четвертый, показательный пролет и я увидел в зеленом ледовом покрове озера одно большое отверстие неправильной геометрической формы (дыру) от колеса, и метров через двести, второе поменьше,- от домкрата.
Пилот в доступных пониманию, выражениях, из которых единственным печатным словом оказалось слово ?Задница? да и то, в иной транскрипции, охарактеризовал ложившуюся ситуацию и взял курс на подбазу, где нас на льду реки, ждали водители.
Посадка водителей в самолет, напоминала посадку белоэмигрантов на последний пароход, уходящий из осажденной красногвардейскими войсками Керчи, в Константинополь.
Я, как и обещал водителям, улетел последним рейсом, вместе с моими ?помощниками?.
Пока мы ждали своего рейса, я пытаясь прояснить ситуацию, спросил Сергея, мол, ты зачем мне кивнул раньше времени?
Сергей мне ответил, что кивнул мне, желая меня подбодрить, мол, все в порядке, шеф!
А когда я начал выкатывать колесо, Сергей подумал, что я лучше знаю что , когда и куда выкатывать (дураков то в механиках почти не держат) и стал мне помогать в меру своего понимания текущего момента.
Спросил я и Николая – эксВДВэшника, а ты мол, десантник хренов, чего не стал колесо выкатывать, это же твоя стихия, высота…?
Николай, потупившись, поведал о том, что да, он действительно служил два года в воздушно-десантной дивизии, но только в качестве газоэлектросварщика в автомобильном батальоне…!.
Ну что ж, сварщики, они всегда и везде в спросе, в том числе и в ВДВ.
Куда же без них!
Колесо для того несчастного КРАЗа-бедолаги, было доставлено на следующий день на подвеске вертолета МИ-8 и аккуратно было уложено вертолетом же, рядышком с машиной.
Утопленные колесо и домкрат, были впоследствии благополучно списаны.
Самолет, на котором я прилетел со своими соколами, приземлившись в Байките, не дотянул до рулежки (выгнало масло из двигателя).
Водителям я, как и обещал, по прилете в Байкит, вернул ранее конфискованные пять бутылок спирта.
Не знаю, что они с ними сделали (не исключено, что выпили).
Ну а сам я стал готовиться к вылету в командировку в Красноярск на подготовку весеннего каравана.
Но об этом я напишу в следующей рассказе.
===***===
Метки:
