Последняя рифма Ильича
Он лежал в чужом коридоре на жёсткой кушетке, не в силах пошевелиться и пытаясь удержать голову в рабочем состоянии: важно было припомнить, как он тут оказался. Сквозь приоткрытую дверь в кухню ему слышались лишь звяканье стеклопосуды и чем-то знакомые приглушённые голоса. Осмысление ситуации долго не наступало. Говорят, что при усталости памяти легче всего возвращаются события давних лет, а вчерашние припоминаются лишь после энергичной умственной зарядки. В качестве таковой человек на кушетке начал упражнения с мысленного воспроизведения приятных картин минувших дней. Первой к нему зачем-то вернулась песня ?Не забуду мать родную? *. Где-то он её слышал, при чём совсем недавно, но где? Впрочем, ответ наверняка придёт к нему позже. Для начала следует вспомнить его собственную ?мать родную?: кто она?
Это оказалось легче лёгкого: мать свою он забыть не мог уже хотя бы потому, что не каждую маму звали Электрификация. Дело в том, что его родная мама родилась 22 декабря 1920 года в семье специалиста-энергетика, одного из тех, кто был привлечён тогда правительством к созданию исторического проекта ?План ГОЭЛРО?. Это был первый в Советской России план развития народного хозяйства, на который возлагались самые радужные надежды. И именно в тот день, когда малышка заявила о своих гражданских правах первым требовательным криком, означавшим, по-видимому, ?Есть хочу!?, кумир её отца Владимир Ильич Ленин предъявил народу со сцены Большого театра только что отпечатанный толстенный том с планом ГОЭЛРО. Делегаты VIII Всероссийского съезда Советов, сидевшие в зале, затаив дыхание слушали его убедительную речь о том, что электрификация - будущее России. Среди них был и счастливый отец, будущим которого была также и новорождённая дочка, только что озарившая его личную жизнь. Так что вопрос о выборе имени даже и не стоял.
Дочка пошла по стопам отца и стала энергетиком. Именем своим она гордилась, хотя в быту все называли её только Элиной. Впрочем, и полное её имя никого не удивляло, потому что такое же индустриальное имя носили в ту пору сотни родившихся в двадцатых годах девочек. Вполне логично, что и свою собственную дочку она назвала Электриной, а появившегося только через десять лет после этого сына – Энергием. Таких имён нет в святцах, но в те годы, когда страну надо было вытаскивать из разрухи, некоторые родители имели свои представления о достойных именах для их отпрысков.
Однако, Электрина, дождавшись совершеннолетия, немедленно сменила своё имя на самое обычное имя Ольга, не зовущее никого в освещённые электричеством дали, чем глубоко огорчила свою преданную делу электрификации мать. Помня разочарование последней, Энергий решил маму больше не расстраивать и паспорт получил на данное ему при рождении имя. Впрочем, оно ему жить не мешало, потому что и в школе, и дома все звали его лишь по отчеству – Ильич. Так было удобнее и забавнее - с намёком на отчество основателя советского государства. Его имя неизменно вызывало ухмылку только у администраторов, которые были вынуждены интересоваться им по долгу службы. Таким образом, в коридоре чужой квартиры на узком топчане лежал обесточенный Энергий Ильич, который достаточно быстро припомнил все свои анкетные данные. Но это не проливало дополнительного света на вопрос, как он туда попал, и Ильич продолжил продвижение вперёд по ленте времени.
По настоянию матери Ильич честно отсидел положенный срок в аудиториях энергетического института, но энергетиком так и не стал. Уже на первом курсе его включили в команду КВН, и там вдруг раскрылся его ранее неизвестный даже ему самому талант рифмовать всё, что угодно и на любую тему, причём поразительно ловко и быстро. Ему было глубоко безразлично, что именно требовалось зарифмовать – надо, так надо, а поэтому, в глазах комсомольских вожаков и администрации института, цены ему не было. Требуются ли рифмованные поздравления к знаменательной дате или юбилею, нужен ли гимн факультета или команды КВН, частушки для капустников, рифмованные лозунги для бесконечных партийных конференций – получите без промедления! И вот его опусы начали печатать сначала в студенческой многотиражке, потом в городских газетах, ну, а затем и... Стоп! Рифмы... Он же рифмач по профессии!
Тут в отяжелевшей от напряжения голове Ильича зазвучали престранные рифмы, и он вспомнил, где он работает: в одной из престижных рекламных фирм. Правда, рифмы, которые неожиданно всплыли в его памяти, не имели никакого отношения к его непосредственным производственным обязанностям. Одна из его молодых коллег начала часто приходить на работу с опухшими от слёз глазами, всячески избегая прямых расспросов сослуживцев. Наконец стало ясно, что её любимый муж решил начать свою жизнь ?с чистого листа?. Маша – так звали молодую женщину – видела эту ситуацию лишь сквозь слёзы и не была способна ни к каким конструктивным шагам по обломкам своего рухнувшего счастья.
Всем коллегам было её очень жалко, тем более что её муженёк решительно никому не нравился. Он не был полным, но каким-то непостижимым образом казался абсолютно круглым: круглые глаза с округлёнными пухлыми губами в обрамлении абсолютно круглой головы с притороченными к ней круглыми ушками. Но дело было не только в его внешности, а в лаконичных, закруглённых и ровным счётом ничего не значащих фразах, которые он изрекал время от времени. Впрочем, его личный посреднический бизнес также приносил ему кругленькие суммы. Что ни говори, для того чтобы своевременно встрять между клиентом и продавцом и не дать им договориться напрямую, нужен особый талант, которым муж Маши явно обладал в полном объёме. Все эти круглые черты внешности, характера и банковского капитала чем-то напоминали мячик - так его и прозвали Машины коллеги. Возможно, она об этом и догадывалась.
В очередной раз увидев зарёванную Машу, Ильич неожиданно для себя пробормотал вслух: ?Наша Маша часто плачет: укатился её Мячик?. ?Что-что? - очнулась Маша. – Что вы там себе под нос шепчете?? ?Да это не я: Агния Барто вдруг вспомнилась?. ?Ну уж нет, - настаивала Маша, - у неё там другие слова. Начали, так продолжайте!? Продолжать было особо нечего, поэтому Ильич начал импровизировать:
?Наша Маша тихо плачет: не сыскать пропавший Мячик:
Поиграла пару лет, вдруг его простыл и след.
Горю не поможет плач: лишь добавит неудач.
Нос утри, не хнычь напрасно – он найдётся, это ясно,
Если, подобрав слова, чётко покачать права:
Претендуй и на машину, и на дом, где погреб винный –
На Лазурном берегу. Тут долги и набегут!
Подсчитав, коль не тупой, Мячик вечно будет твой!?
Маша слушала, не шелохнувшись. Слёзы на её глазах к концу этой декламации окончательно высохли. После того, как смолкли последние фразы, интонационно обрамлённые восклицательными знаками, она внезапно начала хохотать. Смех её был так заразителен, что Ильич не смог не составить ей в этом компании. Единственное, что Маше удалось вымолвить сквозь хохот, это: ?Ну, удружили!?. А уже на следующий день Маша подала иск о разделе имущества, и Мячик возник откуда ни возьмись, подкатившись к ней для выяснения отношений. Но, похоже, Маше это было больше не интересно. Вот такую забавную историю припомнил Ильич, но и она не давала ему ответа, как же всё-таки он оказался в чужом коридоре?
А из-за приоткрытой кухонной двери раздался мелодичный звук, на этот раз похожий на перезвон двух соединённых для тоста бокалов. Он сопровождался словами: ?Вот это юбилей, так юбилей!? Последние слова странным образом подключили к мозгу Ильича музыкальное оформление, и зазвучала знакомая мелодия советского эстрадного шлягера ?Топ, топ, топает малыш? **, которую кто только не пел во времена его юности. Но текст в песне был совсем иной, и, к своему изумлению, Ильич понял, что это его собственные слова, которые он не так давно бубнил себе под нос, пытаясь как можно аккуратней ставить одну ногу перед другой:
?Хлоп-хлоп – хлопнулся алкаш
На крутой дорожке, бедный наш:
Ножки не послушны, но спешат
К дому, где его распотрошат?.
К этому запеву примыкал и не менее странный припев:
Хлоп-хлоп, хлоп-хлоп – вовсе не легки,
Хлоп-хлоп, хлоп-хлоп – до дому шаги.
Пам-парару...
Так это же юбилей его был вчера, да ещё какой: круглый-прекруглый! Вот где он слышал песню и про ?мать родную?, и про ?шаги?: во время банкета периодически звучала музыка. Какой-то молодёжный оркестрик, решив ублажить виновника торжества, составил программу с учётом его юбилейного возраста – то есть из хитов советской эстрады, в числе которых и оказались уже упомянутые песенки. Юбилейные торжества были организованы по инициативе нового зам. директора по работе с кадрами, то бишь человеческими ресурсами. Инновационно настроенный кадровик благоразумно решил, что ни к чему каждому отдельному ресурсу выделять бонусы на его или её юбилей: лучше совместить персонализированный подход к кадрам с программой по созданию сплочённого и сфокусированного на цели организации коллектива. Таким образом не нужно будет устраивать дополнительных корпоративов и, в то же время, можно безобидно сэкономить на материальных поощрениях юбиляров. Первым по графику новой юбилейной политики (сокращённо – НЮП) и стал Энергий Ильич.
Сначала всё шло по плану: было много уважительных речей, плавно переходивших в тосты, в каждом из которых предполагалось участие виновника торжества. К слову сказать, Ильич пить умел, хотя и пользовался этим навыком не так часто, потому что для чисто коммерческого вида творчества, которому он посвятил свою жизнь, особого вдохновения ему не требовалось. А значит, и пить на брудершафт с его Музой было ни к чему – и так всё само собой рифмовалось по заказу. Но в данном случае вялое отнекивание не вызвало никакого сочувствия у тостующих, и юбиляр мужественно проглотил всё, что поступало к нему в принудительном порядке. При этом, закусить Энергий Ильич часто не успевал, так как торжество начало набирать обороты и тосты посыпались один за другим. Юбиляр уже не задавался вопросом, что именно вызывало шквал восторженных отзывов о нём во всех аспектах его социальной активности: его личные качества или любовь коллег к содержимому в поднимаемых во славу его талантов бокалов. Какая, в сущности, разница, что конкретно вскружило им голову? Прожитая трудовая жизнь начала представляться Ильичу в самых радужных красках.
Настало время расходиться, и можно было бы заказать такси, но Энергий Ильич решил, что он должен прогуляться по бульварам, чтобы проветрить мозги и привести себя в чувство перед встречей с супругой. Её, как и других членов семей сотрудников, на это мероприятие не пригласили, поскольку оно классифицировалось руководством фирмы как так называемый ?тимбилдинг?, то есть формирование дееспособной команды бойцов современного рекламного бизнеса. Так что домочадцам сотрудников фирмы пришлось провести весь вечер дома у своих телевизоров.
И вот он на бульваре. Песня о первых шагах (в собственной редакции) зазвучала в ушах сразу же после первого столкновения с недавно застелившим аллею плиточным покрытием. Плитка была уложена неровно, как бы приглашая прохожих споткнуться и растянуться, что Ильич периодически и делал на протяжении всего пути к дому. Этот нетрадиционный способ перемещения нанёс непоправимый ущерб специально приобретённому по случаю юбилея весьма презентабельному костюму. Не удивительно, что на подходе к подъезду своего дома, всё ещё работоспособный мозг Ильича выдал ему следующую песенную вариацию на ту же мелодию:
Вот он ждёт, родной порог,
Лишь бы до двери добраться смог –
Ждут разборки, крепче, чем коньяк –
Не предотвратить беду никак.
При этом процитированный выше припев пристегнулся к куплету автоматически. Предстать перед супругой в таком непривычном для её глаз виде он не решался. Галина была ?женщина-динамит?: сначала взрывалась, а потом с изумлением созерцала плоды разрушения, не понимая, как всё это могло случиться. Поэтому, как опытный сапёр с более, чем двадцатилетним стажем семейной жизни, Ильич всегда искал возможность своевременно разминировать объект. В случаях, когда это было уже нереально, он в последний момент умудрялся перерезать горящий шнур, ведущий к заминированному модулю. Альтернативные меры безопасности непроизвольно оформились в мыслях Ильича в очередную рифмовку:
Хлоп-хлоп, может быть свернуть,
Менее опасный выбрав путь?
Завернуть к соседке – та поймёт:
Побранит немного и нальёт.
Далее, как и положено, последовал припев. Обычно при упоминании ?соседки? на лицах слушателей возникают понимающие улыбки: ?Знаем мы, мол, этих соседок!? Но Наташка, ровесница Ильича, была самой настоящей соседкой со стопроцентным юбилейным стажем: их родители жили в одной коммунальной квартире ведомственного дома. Не удивительно, что Наташка и Энергий родились в одном и том же ближайшем роддоме и ходили в один и тот же детсад, что находился во дворе. Вскоре старый дом был поставлен на капремонт, и семьи переселили в другой ведомственный дом в соседнем микрорайоне, предоставив каждой по отдельной квартире. Так Энергий и Наташка снова оказались соседями, но уже по подъезду: её семья жила на первом этаже, а его – на третьем. Не стоит и говорить, что они ходили одну и ту же школу через дорогу, хотя и учились в параллельных классах. А позже Наташка стала первой учительницей сына Ильича в их же родной школе. Так что она всегда была ?своим парнем?, и он нередко использовал её в критических ситуациях для обрыва горящего шнура, отправляя на мирные переговоры с достигшей взрывоопасного состояния женой Галиной.
Собрав в кулак остатки воли, Ильич дёрнул ручку подъезда и сразу же качнулся налево – туда, где располагалась спасительная дверь Наташкиной квартиры. Нажать кнопку звонка уже не удалось, так как его тело решило сползти по стене вниз и устроиться на отдых на пористом коврике, заботливо расстеленном у двери. Последняя рифма, которую зафиксировало его сознание была такая:
Пусть всё за него решат,
Выпив рюмки три на брудершафт,
Как его исправить, чем лечить,
Лишь бы поскорей им всем остыть.
Припева за этим куплетом уже не последовало: автор мирно похрапывал, развалившись на уютном коврике.
Вот так Ильич всё и вспомнил: это же он в Наташкином коридоре притулился на кушетке! Он не сразу узнал этот коридор, потому что никаких кушеток в нём никогда не было. Видимо, специально для него выставили лежанку из одной из комнат, где спали Наташкины внуки, которых ей снова подкинули. А звон бокалов и знакомые голоса – это они с Галиной его юбилей на кухне отмечают шампанским, которое так и не дождалось его прихода с корпоративного юбилейного тимбилдинга. Уф, гроза миновала, и посуду сегодня бить не будут. Вроде бы, всё замечательно, но Ильичу отчего-то стало очень грустно. Так же грустно, как ему было на днях, когда, получив приличный гонорар за очередной заказной гимн для крупной частной энергосбытовой компании, он вдруг вспомнил энтузиазм мамы по поводу осуществлённого плана ГОЭЛРО, своё имя Энергий, а также и неутомимого коллегу по цеху, поэта-многостаночника Никифора Ляпис-Трубецкого, литературного халтурщика из романа ?Двенадцать стульев?. Тогда он внезапно, впервые после детства, расплакался, да ещё на глазах у ошарашенной этим эмоциональным всплеском Галины.
На кухне вновь забулькало шампанское, и под очередной перезвон хрусталя Ильичу на ум пришла свежая рифма, жёсткая, но честная. Энергий Ильич догадался, что она прощальная.
В понедельник, придя на работу, он молча подал боссу заявление об увольнении. Без объяснения причин.
* Мелодия песни ?Помню, помню, помню я...?, в которой есть слова ?не забуду мать родную?, была сочинена после 1861 года студентами-народовольцами, заключёнными в Петропавловскую крепость за участие в антиправительственных выступлениях. Её текст, естественно, резко отличался от того, с котором песня вошла впоследствии в историю русского блатного шансона.
** ?Первые шаги?. Музыка Станислава Пожлакова, слова Алексея Ольгина.
Illustration: Nicdupont from Pixabay
Это оказалось легче лёгкого: мать свою он забыть не мог уже хотя бы потому, что не каждую маму звали Электрификация. Дело в том, что его родная мама родилась 22 декабря 1920 года в семье специалиста-энергетика, одного из тех, кто был привлечён тогда правительством к созданию исторического проекта ?План ГОЭЛРО?. Это был первый в Советской России план развития народного хозяйства, на который возлагались самые радужные надежды. И именно в тот день, когда малышка заявила о своих гражданских правах первым требовательным криком, означавшим, по-видимому, ?Есть хочу!?, кумир её отца Владимир Ильич Ленин предъявил народу со сцены Большого театра только что отпечатанный толстенный том с планом ГОЭЛРО. Делегаты VIII Всероссийского съезда Советов, сидевшие в зале, затаив дыхание слушали его убедительную речь о том, что электрификация - будущее России. Среди них был и счастливый отец, будущим которого была также и новорождённая дочка, только что озарившая его личную жизнь. Так что вопрос о выборе имени даже и не стоял.
Дочка пошла по стопам отца и стала энергетиком. Именем своим она гордилась, хотя в быту все называли её только Элиной. Впрочем, и полное её имя никого не удивляло, потому что такое же индустриальное имя носили в ту пору сотни родившихся в двадцатых годах девочек. Вполне логично, что и свою собственную дочку она назвала Электриной, а появившегося только через десять лет после этого сына – Энергием. Таких имён нет в святцах, но в те годы, когда страну надо было вытаскивать из разрухи, некоторые родители имели свои представления о достойных именах для их отпрысков.
Однако, Электрина, дождавшись совершеннолетия, немедленно сменила своё имя на самое обычное имя Ольга, не зовущее никого в освещённые электричеством дали, чем глубоко огорчила свою преданную делу электрификации мать. Помня разочарование последней, Энергий решил маму больше не расстраивать и паспорт получил на данное ему при рождении имя. Впрочем, оно ему жить не мешало, потому что и в школе, и дома все звали его лишь по отчеству – Ильич. Так было удобнее и забавнее - с намёком на отчество основателя советского государства. Его имя неизменно вызывало ухмылку только у администраторов, которые были вынуждены интересоваться им по долгу службы. Таким образом, в коридоре чужой квартиры на узком топчане лежал обесточенный Энергий Ильич, который достаточно быстро припомнил все свои анкетные данные. Но это не проливало дополнительного света на вопрос, как он туда попал, и Ильич продолжил продвижение вперёд по ленте времени.
По настоянию матери Ильич честно отсидел положенный срок в аудиториях энергетического института, но энергетиком так и не стал. Уже на первом курсе его включили в команду КВН, и там вдруг раскрылся его ранее неизвестный даже ему самому талант рифмовать всё, что угодно и на любую тему, причём поразительно ловко и быстро. Ему было глубоко безразлично, что именно требовалось зарифмовать – надо, так надо, а поэтому, в глазах комсомольских вожаков и администрации института, цены ему не было. Требуются ли рифмованные поздравления к знаменательной дате или юбилею, нужен ли гимн факультета или команды КВН, частушки для капустников, рифмованные лозунги для бесконечных партийных конференций – получите без промедления! И вот его опусы начали печатать сначала в студенческой многотиражке, потом в городских газетах, ну, а затем и... Стоп! Рифмы... Он же рифмач по профессии!
Тут в отяжелевшей от напряжения голове Ильича зазвучали престранные рифмы, и он вспомнил, где он работает: в одной из престижных рекламных фирм. Правда, рифмы, которые неожиданно всплыли в его памяти, не имели никакого отношения к его непосредственным производственным обязанностям. Одна из его молодых коллег начала часто приходить на работу с опухшими от слёз глазами, всячески избегая прямых расспросов сослуживцев. Наконец стало ясно, что её любимый муж решил начать свою жизнь ?с чистого листа?. Маша – так звали молодую женщину – видела эту ситуацию лишь сквозь слёзы и не была способна ни к каким конструктивным шагам по обломкам своего рухнувшего счастья.
Всем коллегам было её очень жалко, тем более что её муженёк решительно никому не нравился. Он не был полным, но каким-то непостижимым образом казался абсолютно круглым: круглые глаза с округлёнными пухлыми губами в обрамлении абсолютно круглой головы с притороченными к ней круглыми ушками. Но дело было не только в его внешности, а в лаконичных, закруглённых и ровным счётом ничего не значащих фразах, которые он изрекал время от времени. Впрочем, его личный посреднический бизнес также приносил ему кругленькие суммы. Что ни говори, для того чтобы своевременно встрять между клиентом и продавцом и не дать им договориться напрямую, нужен особый талант, которым муж Маши явно обладал в полном объёме. Все эти круглые черты внешности, характера и банковского капитала чем-то напоминали мячик - так его и прозвали Машины коллеги. Возможно, она об этом и догадывалась.
В очередной раз увидев зарёванную Машу, Ильич неожиданно для себя пробормотал вслух: ?Наша Маша часто плачет: укатился её Мячик?. ?Что-что? - очнулась Маша. – Что вы там себе под нос шепчете?? ?Да это не я: Агния Барто вдруг вспомнилась?. ?Ну уж нет, - настаивала Маша, - у неё там другие слова. Начали, так продолжайте!? Продолжать было особо нечего, поэтому Ильич начал импровизировать:
?Наша Маша тихо плачет: не сыскать пропавший Мячик:
Поиграла пару лет, вдруг его простыл и след.
Горю не поможет плач: лишь добавит неудач.
Нос утри, не хнычь напрасно – он найдётся, это ясно,
Если, подобрав слова, чётко покачать права:
Претендуй и на машину, и на дом, где погреб винный –
На Лазурном берегу. Тут долги и набегут!
Подсчитав, коль не тупой, Мячик вечно будет твой!?
Маша слушала, не шелохнувшись. Слёзы на её глазах к концу этой декламации окончательно высохли. После того, как смолкли последние фразы, интонационно обрамлённые восклицательными знаками, она внезапно начала хохотать. Смех её был так заразителен, что Ильич не смог не составить ей в этом компании. Единственное, что Маше удалось вымолвить сквозь хохот, это: ?Ну, удружили!?. А уже на следующий день Маша подала иск о разделе имущества, и Мячик возник откуда ни возьмись, подкатившись к ней для выяснения отношений. Но, похоже, Маше это было больше не интересно. Вот такую забавную историю припомнил Ильич, но и она не давала ему ответа, как же всё-таки он оказался в чужом коридоре?
А из-за приоткрытой кухонной двери раздался мелодичный звук, на этот раз похожий на перезвон двух соединённых для тоста бокалов. Он сопровождался словами: ?Вот это юбилей, так юбилей!? Последние слова странным образом подключили к мозгу Ильича музыкальное оформление, и зазвучала знакомая мелодия советского эстрадного шлягера ?Топ, топ, топает малыш? **, которую кто только не пел во времена его юности. Но текст в песне был совсем иной, и, к своему изумлению, Ильич понял, что это его собственные слова, которые он не так давно бубнил себе под нос, пытаясь как можно аккуратней ставить одну ногу перед другой:
?Хлоп-хлоп – хлопнулся алкаш
На крутой дорожке, бедный наш:
Ножки не послушны, но спешат
К дому, где его распотрошат?.
К этому запеву примыкал и не менее странный припев:
Хлоп-хлоп, хлоп-хлоп – вовсе не легки,
Хлоп-хлоп, хлоп-хлоп – до дому шаги.
Пам-парару...
Так это же юбилей его был вчера, да ещё какой: круглый-прекруглый! Вот где он слышал песню и про ?мать родную?, и про ?шаги?: во время банкета периодически звучала музыка. Какой-то молодёжный оркестрик, решив ублажить виновника торжества, составил программу с учётом его юбилейного возраста – то есть из хитов советской эстрады, в числе которых и оказались уже упомянутые песенки. Юбилейные торжества были организованы по инициативе нового зам. директора по работе с кадрами, то бишь человеческими ресурсами. Инновационно настроенный кадровик благоразумно решил, что ни к чему каждому отдельному ресурсу выделять бонусы на его или её юбилей: лучше совместить персонализированный подход к кадрам с программой по созданию сплочённого и сфокусированного на цели организации коллектива. Таким образом не нужно будет устраивать дополнительных корпоративов и, в то же время, можно безобидно сэкономить на материальных поощрениях юбиляров. Первым по графику новой юбилейной политики (сокращённо – НЮП) и стал Энергий Ильич.
Сначала всё шло по плану: было много уважительных речей, плавно переходивших в тосты, в каждом из которых предполагалось участие виновника торжества. К слову сказать, Ильич пить умел, хотя и пользовался этим навыком не так часто, потому что для чисто коммерческого вида творчества, которому он посвятил свою жизнь, особого вдохновения ему не требовалось. А значит, и пить на брудершафт с его Музой было ни к чему – и так всё само собой рифмовалось по заказу. Но в данном случае вялое отнекивание не вызвало никакого сочувствия у тостующих, и юбиляр мужественно проглотил всё, что поступало к нему в принудительном порядке. При этом, закусить Энергий Ильич часто не успевал, так как торжество начало набирать обороты и тосты посыпались один за другим. Юбиляр уже не задавался вопросом, что именно вызывало шквал восторженных отзывов о нём во всех аспектах его социальной активности: его личные качества или любовь коллег к содержимому в поднимаемых во славу его талантов бокалов. Какая, в сущности, разница, что конкретно вскружило им голову? Прожитая трудовая жизнь начала представляться Ильичу в самых радужных красках.
Настало время расходиться, и можно было бы заказать такси, но Энергий Ильич решил, что он должен прогуляться по бульварам, чтобы проветрить мозги и привести себя в чувство перед встречей с супругой. Её, как и других членов семей сотрудников, на это мероприятие не пригласили, поскольку оно классифицировалось руководством фирмы как так называемый ?тимбилдинг?, то есть формирование дееспособной команды бойцов современного рекламного бизнеса. Так что домочадцам сотрудников фирмы пришлось провести весь вечер дома у своих телевизоров.
И вот он на бульваре. Песня о первых шагах (в собственной редакции) зазвучала в ушах сразу же после первого столкновения с недавно застелившим аллею плиточным покрытием. Плитка была уложена неровно, как бы приглашая прохожих споткнуться и растянуться, что Ильич периодически и делал на протяжении всего пути к дому. Этот нетрадиционный способ перемещения нанёс непоправимый ущерб специально приобретённому по случаю юбилея весьма презентабельному костюму. Не удивительно, что на подходе к подъезду своего дома, всё ещё работоспособный мозг Ильича выдал ему следующую песенную вариацию на ту же мелодию:
Вот он ждёт, родной порог,
Лишь бы до двери добраться смог –
Ждут разборки, крепче, чем коньяк –
Не предотвратить беду никак.
При этом процитированный выше припев пристегнулся к куплету автоматически. Предстать перед супругой в таком непривычном для её глаз виде он не решался. Галина была ?женщина-динамит?: сначала взрывалась, а потом с изумлением созерцала плоды разрушения, не понимая, как всё это могло случиться. Поэтому, как опытный сапёр с более, чем двадцатилетним стажем семейной жизни, Ильич всегда искал возможность своевременно разминировать объект. В случаях, когда это было уже нереально, он в последний момент умудрялся перерезать горящий шнур, ведущий к заминированному модулю. Альтернативные меры безопасности непроизвольно оформились в мыслях Ильича в очередную рифмовку:
Хлоп-хлоп, может быть свернуть,
Менее опасный выбрав путь?
Завернуть к соседке – та поймёт:
Побранит немного и нальёт.
Далее, как и положено, последовал припев. Обычно при упоминании ?соседки? на лицах слушателей возникают понимающие улыбки: ?Знаем мы, мол, этих соседок!? Но Наташка, ровесница Ильича, была самой настоящей соседкой со стопроцентным юбилейным стажем: их родители жили в одной коммунальной квартире ведомственного дома. Не удивительно, что Наташка и Энергий родились в одном и том же ближайшем роддоме и ходили в один и тот же детсад, что находился во дворе. Вскоре старый дом был поставлен на капремонт, и семьи переселили в другой ведомственный дом в соседнем микрорайоне, предоставив каждой по отдельной квартире. Так Энергий и Наташка снова оказались соседями, но уже по подъезду: её семья жила на первом этаже, а его – на третьем. Не стоит и говорить, что они ходили одну и ту же школу через дорогу, хотя и учились в параллельных классах. А позже Наташка стала первой учительницей сына Ильича в их же родной школе. Так что она всегда была ?своим парнем?, и он нередко использовал её в критических ситуациях для обрыва горящего шнура, отправляя на мирные переговоры с достигшей взрывоопасного состояния женой Галиной.
Собрав в кулак остатки воли, Ильич дёрнул ручку подъезда и сразу же качнулся налево – туда, где располагалась спасительная дверь Наташкиной квартиры. Нажать кнопку звонка уже не удалось, так как его тело решило сползти по стене вниз и устроиться на отдых на пористом коврике, заботливо расстеленном у двери. Последняя рифма, которую зафиксировало его сознание была такая:
Пусть всё за него решат,
Выпив рюмки три на брудершафт,
Как его исправить, чем лечить,
Лишь бы поскорей им всем остыть.
Припева за этим куплетом уже не последовало: автор мирно похрапывал, развалившись на уютном коврике.
Вот так Ильич всё и вспомнил: это же он в Наташкином коридоре притулился на кушетке! Он не сразу узнал этот коридор, потому что никаких кушеток в нём никогда не было. Видимо, специально для него выставили лежанку из одной из комнат, где спали Наташкины внуки, которых ей снова подкинули. А звон бокалов и знакомые голоса – это они с Галиной его юбилей на кухне отмечают шампанским, которое так и не дождалось его прихода с корпоративного юбилейного тимбилдинга. Уф, гроза миновала, и посуду сегодня бить не будут. Вроде бы, всё замечательно, но Ильичу отчего-то стало очень грустно. Так же грустно, как ему было на днях, когда, получив приличный гонорар за очередной заказной гимн для крупной частной энергосбытовой компании, он вдруг вспомнил энтузиазм мамы по поводу осуществлённого плана ГОЭЛРО, своё имя Энергий, а также и неутомимого коллегу по цеху, поэта-многостаночника Никифора Ляпис-Трубецкого, литературного халтурщика из романа ?Двенадцать стульев?. Тогда он внезапно, впервые после детства, расплакался, да ещё на глазах у ошарашенной этим эмоциональным всплеском Галины.
На кухне вновь забулькало шампанское, и под очередной перезвон хрусталя Ильичу на ум пришла свежая рифма, жёсткая, но честная. Энергий Ильич догадался, что она прощальная.
В понедельник, придя на работу, он молча подал боссу заявление об увольнении. Без объяснения причин.
* Мелодия песни ?Помню, помню, помню я...?, в которой есть слова ?не забуду мать родную?, была сочинена после 1861 года студентами-народовольцами, заключёнными в Петропавловскую крепость за участие в антиправительственных выступлениях. Её текст, естественно, резко отличался от того, с котором песня вошла впоследствии в историю русского блатного шансона.
** ?Первые шаги?. Музыка Станислава Пожлакова, слова Алексея Ольгина.
Illustration: Nicdupont from Pixabay
Метки:
