Унесённые жизнью

***
А грудь её была кругла, -
Казалось, ранняя зима
Своим дыханьем намела
Два этих маленьких холма...
Роберт Бернс



Осень, это- такое время года, когда хочется плакать, а слёз нет. Они высохли на холодном ветру, имя которому – жизнь.
Мы черствеем. Ещё вчера лепестки губ сливались с лепестками цветов. Мы шагали по лесной тропинке с гадальной колодой ромашек, и нас интересовало главное – любим ли мы друг друга. В бездонных глазах отражалось небо. Учащённо билось сердце. Его сложный и непонятный механизм запускался восторгом. Дыхание сбивалось, но не от преодоления лестничных маршей, а от наших желаний.
Наши разгорячённые и упругие тела обдувались потоками неги и ласки, в волосы вплеталась трава, мохнатые ресницы гудели подобно пчёлам, собирая нектар с летающих пушинок мечтаний и фантазий.
Но всё проходит..
Вчера я встретил во дворе женщину в странных белых одеждах. Ей было много лет.
Она кормила ворон. Я никогда не видел, чтобы эти птицы так близко подлетали к людям. Они брали пищу прямо из рук этой женщины, а потом проводили её до самого подъезда.
Женщина забыла на скамье томик стихов Роберта Бернса. Когда я взял его в руки, он случайно раскрылся, и из него выпала пожелтевшая чёрно-белая фотография. На ней я узнал себя, ещё очень молодого, улыбающегося, с букетом полевых цветов.
А строчки в томике стихов хранили карандашную отметку напротив слов "Мелькают дни, идут года, цветы цветут, метёт метель…"

Вся – молодость, вся – страсть,
и чувства без названья
Сжимают сердце мне пленительной тоской,
И потерять тебя – боязнь моя безмерна…
И вот другая ты, вся – осень, вся – покой…

Когда я хотел догнать эту женщину и расспросить об этом снимке, дверь подъезда уже захлопнулась, а цифрового кода я, конечно же, не знал… Да, наверное, и нет этого кода, чтобы вернуться в прошлую жизнь.