Брачная ночь в конце апреля... 1945-го
В бункере фюрера. Вечер 29 апреля.
Венчание Евы Браун и Адольфа Гитлера уже закончилось. Праздника, конечно, не было.Теперь уже законные супруги уединились в одной из личных комнат. Через некоторое время Гитлеру стало хуже.
- Ева!.. Подойди ко мне, - попросил он.
Тишина.
- Зачем? - после паузы спросила она.
Фюрер подумал над ответом.
- В Германии цветут вишни. Там, над нами... - И он показал средним полусогнутым пальцем вверх, не смог выровнять его, не чувствуя в себе воодушевления. - Над этим бункером... буйство белого цвета! Я это вижу... сквозь эти стены.. А в Японии благоухает сакура. У наших союзников. Но белый цвет - цвет арийской расы. Хочу видеть твои белые пряди лицом к лицу. Может, в последний раз. Подойди ближе, родная...
Но она этого не сделала, оставшись в кресле. Сидела в нем, сжавшись в комок.
- Ближе?.. - наконец, повторила Ева. - Ближе меня... у тебя сейчас никого нет. Что ты хочешь еще? Какая близость тебе нужна?..
Пауза.
- Я хотел... - начал, но не договорил Адольф.
- Чего ты хотел?.. Не могу понять, что еще можно хотеть в такие минуты?
И, обратив внимание на пистолет на столике в углу, указала на него. - Вот предел твоего хотения... Как и всех мужчин. Стрелять, угрожать...
Фюрер полуразрушенной Германии смотрел на жену неподвижными остекленевшими глазами.
- Я хотел... победы! Победы Германии над безумием марксизма. Победы Германии над всевластием Британии!
- Адольф!.. Можешь хотеть этого и сейчас... Никто не мешает. Мы с тобой одни в этих стенах. Никто нам не мешает... кроме нашего страха!
Гитлер искоса посмотрел на нее без симпатии. Сказал сурово, безнадежно:
- Да, это конец.
Ее мрачный взгляд в его сторону.
- Конец?! - угрюмо воскликнула она. - Нет...
Адольф, удивясь неожиданному возражению жены и понуро склонившись, сам подошел к ней.
- Да, Ева, да!.. Посмотрим правде в глаза. Все! Конец. Меня предали мои фельдмаршалы.
- Ты сам толкнул их к этому. Своим безумием!
Фюрер с трудом перевел дыхание, наклонил голову, чтобы она не увидела вдруг появившуюся ненависть в его глазах.
- Приехала из Бергхофа... унизить меня?
Ева закрыла узкими ладонями свое лицо, чтоб не смотреть на него сейчас, когда он впервые был полон ненависти к ней. Потом разомкнула руки и старательно перекрестилась по католическому обряду. После этого сказала достаточно спокойно:
- Не поймешь, почему я приехала в логово загнанного волка... Никогда! У тебя уже не будет такого шанса - понять меня. Если не понял это до сих пор... Как жаль...
И снова разочарованно прикрыла лицо ухоженными ладонями. Ненадолго.
- Может быть, ни за что не скажу тебе всего... Кроме одного: приехала, чтоб тебя не унизили... перед Сталиным. Вспомни судьбу его жены. Она не захотела быть рядом с ним. А я, теперь твоя жена, остаюсь с тобой до последнего... Кто из вас хуже?! Победитель или побежденный? Над этим задумаются... его союзники и его народ.
Гитлер всматривался в нее, пытаясь вдуматься в прозвучавшие слова.
- Зачем же... ты жила... с безумцем все это время? - с трудом выдавил из себя.
- Когда я жила с тобой, ты не был безумным. Тобой восторгалась нация! И я гордилась...
- Да? - все-таки безрадостно, но воскликнул он. - Это утешает.
Ева, вытянув кверху сомкнутые в ладонях руки, вытянулась в кресле. В его глазах она стала похожа на обезжиренную мумию.
- Но и сейчас мы еще живем, - выразительно сказал он. - Пока живем.
- Я - нет! - прошипела она. - Я просто жду.
Гитлер угрюмо кивнул пару раз головой, промолвив:
- Теперь нечего ждать. Это - конец...
Ева вглядывалась в мужа с ужасом.
- Не обманывай себя, мой фюрер! - последние слова она произнесла с мрачной иронией. - Ты обманул всю Германию - тебе этого мало? Хочешь обмануть и себя?
Он смотрел на нее мрачно, с непониманием.
- Я не обманывал свой народ, но хотел его спасти. И у меня сначала получалось.
- Но какой ценой?
- Чрезмерной, да. По-другому было нельзя. Страна разлагалась. Вернее, ее разлагали. Ввергли в нищету. Знаешь, кто?.. Знаешь, конечно. Вот к ним я был жесток. А честных немцев любил. Дал им работу.
- На своей работе они создавали оружие. Но его надо когда-либо использовать. Иначе работы снова не будет. И ты этой хитростью втянул Германию в войну. Теперь пожинай ее результаты. Война коснулась и тебя!
- Не утешай себя концом. Его не будет!.. - пояснила жена свои последние слова,
- О чем ты?.. - угрюмо удивился он. - Берлин окружен!
- Это не самое худшее - для нас!
- Ева! - мягко произнес он. - Ты тоже сошла с ума.
Она покривилась, произнеся:
- Тебе так хочется думать. Знаешь, почему? Двоим безумцам легче, чем одному... Да. Но: ты здесь один безумный. Я этим не страдаю.
- Что?.. - воскликнул он. - Тоже предаешь меня!..
Мрачно вглядывался в нее. А потом перевел взгляд на пистолет на столике. Тяжело вздохнув, встал и направился к этому столику. Взяв пистолет в руку, направил его на жену.
- Все Евы одинаковы? От первой.. до последней! Все зло от них... то есть от вас, женщин... даже ариек! - произнес он и взвел затвор. - Сейчас одним источником зла станет меньше!
Пристально смотрел ей в глаза. Указательный палец прижал к курку.
- Ну, родная... Упрашивай меня не стрелять... Умоляй о пощаде...
Ева встала из кресла во весь рост.
Стало тихо.
Ева без страха смотрела на ствол пистолета, направленного на нее.
- Будешь стрелять - не промахнись! - глухо произнесла она. - У тебя рука дрожит...
Долгая пауза.
Потом раздался выстрел...
Перед тем, как нажать на курок, Гитлер отвел руку вправо вверх, успел прицелиться и пуля
попала в одну из статуэток с его головой из бронзы.
Ева после паузы обернулась к стене, где были полочки с похожими статуэтками. Подошла к упавшей и подняла ее. Поставила на место.
- Стрелять... в самого себя... - плохая примета, - угрюмо сказала мужу.
Адольф промолчал, положив пистолет на то же место. Потом произнес нечетко:
- В приметы не верю... Я хозяин своей судьбы!
Жена возразила ему рассудительно:
- Дьявол - хозяин твоей судьбы... Давно уже!
Адольф поперхнулся, закашлялся. Позже произнес негоромко:
- Может быть... Но я... раньше его уже все решил. Завтра об этом узнаешь...
Ева, удивясь услышанному, все-таки не показала свое удивление. Но спросила подавленно:
- Да неужели?.. Перехитрил самого черта?!
- А почему нет?.. Ведь Бог еще меня терпит. Значит, я способен к действиям в защиту себя... и
тебя.
После этого Ева, плюхнувшись в кресло, несколько секунд не могла что-либо произнести. Потом, набравшись сил, решила вернуться к незаконченному разговору. Но говорить ей было трудно. После каждого слова делала паузу:
- Кого... считаешь... первой... Евой?.. Любопытно.
Гитлер, чтобы снять излишнее напряжение, сразу откликнулся на ее слова:
- Вот!.. Кроме любопытства у вас, женщин, больше ничего нет! Ни в душе... ни под юбкой... Первая Ева была от ребра Адама. Забыла о своей тезке? Ее тоже погубило любопытство. Возжелала вкусить от древа познания и познала зло, потом подсунала плод Адаму в виде своего внимания к мужу! Испортила этим все человечество.
- Хочешь оправдать свою личную испорченность?.. Да, все мужчины одинаковы: кто-то в ваших грехах всегда виноват. Плохому танцору гульфик мешает...
Гитлер поднял голову, произнес безразлично:
- Гульфик - наше достоинство!
Недолгое молчание Евы.
- Да пошел ты с ним... - вдруг вспылила она и сделала вид, что хочет сплюнуть. - Сейчас твой гульфик неактуален! Куда бы тебя с ним послать подальше?.. В тобой "любимую" Россию?! Молчи! Захотел спасти ее от коммунистов... Кто бы тебя самого от них теперь спас! Россия уже рядом... стоит выйти из бункера... Русская речь, русские мундиры! Им твой гульфик не нужен. У них - свои! На наших дам нацелены! Ть-фу, мужичье!
Фюрер закатил глаза, у него затряслись суховатые пальцы.
- Ева! - вдруг мягче произнес он. - Прекрати истерику! Надо достойно принять свой конец...
Она порывисто встала с кресла.
- Я сказала: конца не будет! Не слышишь меня?.. Оглох?! Сочувствую.
Помолчала. Потом объяснила:
- Канонады русской артиллерии помогли тебе стать глухим. Теперь ты похож на себя. Не слышал здравых советов столько лет! С самого начала был глухарем, но этого тебе не говорили
вслух. Кто из страха, а кто в угоду тебя. Теперь канононады русских, которых ты ни во что не ставил, поставили точку: не фюрер ты, а глухарь!
Гитлер ушел в дальний угол. И оттуда послышалось:
- О, проведение! Что она говорит?! Даже сейчас я один! В такие минуты. Один, потому что возле меня ненормальная женщина... потому я один!
- Нормальная я, Адольф, нормальная. Все понимаю. Даже то, что не хочешь усвоить ты! У нас
не будет конца!.. Не будет! Понял, наконец?
Адольф судорожно вертел головой.
- Нас ждет ад! - наконец, объяснила она. - АД!.. Он конца не имеет. Если в аду мучаются, то только живые. Значит, мы туда живыми попадем. Это больше чем ужас! Как ты не поймешь!
Гитлер вздрогнул. И впервые испугался. В первый раз за годы после пришествия к власти.
- За что - ад?! - вскричал он. - Я хотел блага Германии...
Ева кивнула с кривой улыбкой, сказав сдержанно:
- Вот, вот: благими намерениями вымощена дорога в ад. Правильно усвоил. Но во вред себе.
Фюрер вернулся ближе к Еве.
- Германия недостойна моего гения!
- Кто так решил? - поморщившись, спросила измученная женщина. - Германия? Скажи ей это сейчас. Но кто тебя послушает?
Гитлер, ожесточаясь, сдерживал себя, сказал как бы рассуждая:
- Немцы не хотят воевать за свое благополучие!
- У них уже было благополучие! С твоей помощью. Зачем им еще столько благополучия... за счет других?
- Другие - это кто?.. - прошипел он. - Недочеловеки?
Еву передернуло. В ней проснулась женщина. Взмахнув юбкой, она выпалила:
- Эти твои недочеловеки сейчас кроют берлинских женщин... Не только берлинских. Всех подряд. И у них получается!
- Прекрати!
- Нет, слушай! Берлин и Германия станут полуславянскими, полубританскими, полуамериканскими. Наши женщины нарожают от них... полукровок... Ты этого хотел? Такую чистоту расы предвидел?
- Замолчи, Ева!
- Нет, слушай!.. Слушай, лжец искусный! Правду, которую сеял... вместе с плевелами... возвращается к тебе твоя полуправда... Хотя... - вдруг осеклась она, - вижу выход.
- Какой еще выход? В политику есть только вход... выхода нет!
Жена настойчиво продолжила:
- Ты же лучше недочеловеков?.. Таким себя считаешь, верно? Докажи это сейчас! Останься таким в моей памяти. Возьми меня сейчас. В последний раз... и навечно. В аду мы будем вдвоем. Навсегда! Пример арийского единения!
Фюрер молчал, забыв, что он умеет говорить.
Продолжила Ева:
- Ты сказал, у женщин под юбкой ничего нет. Почему же это "ничего" влечет вас, мужчин? Опять соврал... Привык врать всей Германии. Мне не соврешь. Сейчас сделаешь то, чего хочу я. А перед этим скажи... кто я тебе - только жена? Скажи... если знаешь...
- Ева, прекрати! Не ко времени... твои головоломки!
- Не скажешь! - шепнула ему в лицо. - А я - душа Германии. Ты этого не понял. Я не бросила тебя при твоем поражении... И ты сейчас не устоишь перед чистотой арийской души... и тела.
Она стала перед ним на расстоянии полшага.
- Иди ко мне... Иди, Адольф... В аду нам будет легче вдвоем. А сейчас мы испытаем в последний раз земную радость... Чтоб тебе не быть в аду одному, сделай это сейчас: соединись со мной... Думай о цветущих вишнях, да, сейчас цветущий апрель, белый апрель там, где не стреляют пушки. Для нормальных людей наступило время любви... И нашей последней любви... тоже. Сможешь меня сейчас любить, значит, нормальным был и ты, когда тебе рукоплескала Германия. Я этого не забыла. Потому приехала к тебе из Бергхофа. Но... не только поэтому... Думаешь, туда не придут русские... американцы?.. французы? И я стала бы не только твоей... Ты об этом подумал?! А здесь я останусь только твоей. Навсегда!
Венчание Евы Браун и Адольфа Гитлера уже закончилось. Праздника, конечно, не было.Теперь уже законные супруги уединились в одной из личных комнат. Через некоторое время Гитлеру стало хуже.
- Ева!.. Подойди ко мне, - попросил он.
Тишина.
- Зачем? - после паузы спросила она.
Фюрер подумал над ответом.
- В Германии цветут вишни. Там, над нами... - И он показал средним полусогнутым пальцем вверх, не смог выровнять его, не чувствуя в себе воодушевления. - Над этим бункером... буйство белого цвета! Я это вижу... сквозь эти стены.. А в Японии благоухает сакура. У наших союзников. Но белый цвет - цвет арийской расы. Хочу видеть твои белые пряди лицом к лицу. Может, в последний раз. Подойди ближе, родная...
Но она этого не сделала, оставшись в кресле. Сидела в нем, сжавшись в комок.
- Ближе?.. - наконец, повторила Ева. - Ближе меня... у тебя сейчас никого нет. Что ты хочешь еще? Какая близость тебе нужна?..
Пауза.
- Я хотел... - начал, но не договорил Адольф.
- Чего ты хотел?.. Не могу понять, что еще можно хотеть в такие минуты?
И, обратив внимание на пистолет на столике в углу, указала на него. - Вот предел твоего хотения... Как и всех мужчин. Стрелять, угрожать...
Фюрер полуразрушенной Германии смотрел на жену неподвижными остекленевшими глазами.
- Я хотел... победы! Победы Германии над безумием марксизма. Победы Германии над всевластием Британии!
- Адольф!.. Можешь хотеть этого и сейчас... Никто не мешает. Мы с тобой одни в этих стенах. Никто нам не мешает... кроме нашего страха!
Гитлер искоса посмотрел на нее без симпатии. Сказал сурово, безнадежно:
- Да, это конец.
Ее мрачный взгляд в его сторону.
- Конец?! - угрюмо воскликнула она. - Нет...
Адольф, удивясь неожиданному возражению жены и понуро склонившись, сам подошел к ней.
- Да, Ева, да!.. Посмотрим правде в глаза. Все! Конец. Меня предали мои фельдмаршалы.
- Ты сам толкнул их к этому. Своим безумием!
Фюрер с трудом перевел дыхание, наклонил голову, чтобы она не увидела вдруг появившуюся ненависть в его глазах.
- Приехала из Бергхофа... унизить меня?
Ева закрыла узкими ладонями свое лицо, чтоб не смотреть на него сейчас, когда он впервые был полон ненависти к ней. Потом разомкнула руки и старательно перекрестилась по католическому обряду. После этого сказала достаточно спокойно:
- Не поймешь, почему я приехала в логово загнанного волка... Никогда! У тебя уже не будет такого шанса - понять меня. Если не понял это до сих пор... Как жаль...
И снова разочарованно прикрыла лицо ухоженными ладонями. Ненадолго.
- Может быть, ни за что не скажу тебе всего... Кроме одного: приехала, чтоб тебя не унизили... перед Сталиным. Вспомни судьбу его жены. Она не захотела быть рядом с ним. А я, теперь твоя жена, остаюсь с тобой до последнего... Кто из вас хуже?! Победитель или побежденный? Над этим задумаются... его союзники и его народ.
Гитлер всматривался в нее, пытаясь вдуматься в прозвучавшие слова.
- Зачем же... ты жила... с безумцем все это время? - с трудом выдавил из себя.
- Когда я жила с тобой, ты не был безумным. Тобой восторгалась нация! И я гордилась...
- Да? - все-таки безрадостно, но воскликнул он. - Это утешает.
Ева, вытянув кверху сомкнутые в ладонях руки, вытянулась в кресле. В его глазах она стала похожа на обезжиренную мумию.
- Но и сейчас мы еще живем, - выразительно сказал он. - Пока живем.
- Я - нет! - прошипела она. - Я просто жду.
Гитлер угрюмо кивнул пару раз головой, промолвив:
- Теперь нечего ждать. Это - конец...
Ева вглядывалась в мужа с ужасом.
- Не обманывай себя, мой фюрер! - последние слова она произнесла с мрачной иронией. - Ты обманул всю Германию - тебе этого мало? Хочешь обмануть и себя?
Он смотрел на нее мрачно, с непониманием.
- Я не обманывал свой народ, но хотел его спасти. И у меня сначала получалось.
- Но какой ценой?
- Чрезмерной, да. По-другому было нельзя. Страна разлагалась. Вернее, ее разлагали. Ввергли в нищету. Знаешь, кто?.. Знаешь, конечно. Вот к ним я был жесток. А честных немцев любил. Дал им работу.
- На своей работе они создавали оружие. Но его надо когда-либо использовать. Иначе работы снова не будет. И ты этой хитростью втянул Германию в войну. Теперь пожинай ее результаты. Война коснулась и тебя!
- Не утешай себя концом. Его не будет!.. - пояснила жена свои последние слова,
- О чем ты?.. - угрюмо удивился он. - Берлин окружен!
- Это не самое худшее - для нас!
- Ева! - мягко произнес он. - Ты тоже сошла с ума.
Она покривилась, произнеся:
- Тебе так хочется думать. Знаешь, почему? Двоим безумцам легче, чем одному... Да. Но: ты здесь один безумный. Я этим не страдаю.
- Что?.. - воскликнул он. - Тоже предаешь меня!..
Мрачно вглядывался в нее. А потом перевел взгляд на пистолет на столике. Тяжело вздохнув, встал и направился к этому столику. Взяв пистолет в руку, направил его на жену.
- Все Евы одинаковы? От первой.. до последней! Все зло от них... то есть от вас, женщин... даже ариек! - произнес он и взвел затвор. - Сейчас одним источником зла станет меньше!
Пристально смотрел ей в глаза. Указательный палец прижал к курку.
- Ну, родная... Упрашивай меня не стрелять... Умоляй о пощаде...
Ева встала из кресла во весь рост.
Стало тихо.
Ева без страха смотрела на ствол пистолета, направленного на нее.
- Будешь стрелять - не промахнись! - глухо произнесла она. - У тебя рука дрожит...
Долгая пауза.
Потом раздался выстрел...
Перед тем, как нажать на курок, Гитлер отвел руку вправо вверх, успел прицелиться и пуля
попала в одну из статуэток с его головой из бронзы.
Ева после паузы обернулась к стене, где были полочки с похожими статуэтками. Подошла к упавшей и подняла ее. Поставила на место.
- Стрелять... в самого себя... - плохая примета, - угрюмо сказала мужу.
Адольф промолчал, положив пистолет на то же место. Потом произнес нечетко:
- В приметы не верю... Я хозяин своей судьбы!
Жена возразила ему рассудительно:
- Дьявол - хозяин твоей судьбы... Давно уже!
Адольф поперхнулся, закашлялся. Позже произнес негоромко:
- Может быть... Но я... раньше его уже все решил. Завтра об этом узнаешь...
Ева, удивясь услышанному, все-таки не показала свое удивление. Но спросила подавленно:
- Да неужели?.. Перехитрил самого черта?!
- А почему нет?.. Ведь Бог еще меня терпит. Значит, я способен к действиям в защиту себя... и
тебя.
После этого Ева, плюхнувшись в кресло, несколько секунд не могла что-либо произнести. Потом, набравшись сил, решила вернуться к незаконченному разговору. Но говорить ей было трудно. После каждого слова делала паузу:
- Кого... считаешь... первой... Евой?.. Любопытно.
Гитлер, чтобы снять излишнее напряжение, сразу откликнулся на ее слова:
- Вот!.. Кроме любопытства у вас, женщин, больше ничего нет! Ни в душе... ни под юбкой... Первая Ева была от ребра Адама. Забыла о своей тезке? Ее тоже погубило любопытство. Возжелала вкусить от древа познания и познала зло, потом подсунала плод Адаму в виде своего внимания к мужу! Испортила этим все человечество.
- Хочешь оправдать свою личную испорченность?.. Да, все мужчины одинаковы: кто-то в ваших грехах всегда виноват. Плохому танцору гульфик мешает...
Гитлер поднял голову, произнес безразлично:
- Гульфик - наше достоинство!
Недолгое молчание Евы.
- Да пошел ты с ним... - вдруг вспылила она и сделала вид, что хочет сплюнуть. - Сейчас твой гульфик неактуален! Куда бы тебя с ним послать подальше?.. В тобой "любимую" Россию?! Молчи! Захотел спасти ее от коммунистов... Кто бы тебя самого от них теперь спас! Россия уже рядом... стоит выйти из бункера... Русская речь, русские мундиры! Им твой гульфик не нужен. У них - свои! На наших дам нацелены! Ть-фу, мужичье!
Фюрер закатил глаза, у него затряслись суховатые пальцы.
- Ева! - вдруг мягче произнес он. - Прекрати истерику! Надо достойно принять свой конец...
Она порывисто встала с кресла.
- Я сказала: конца не будет! Не слышишь меня?.. Оглох?! Сочувствую.
Помолчала. Потом объяснила:
- Канонады русской артиллерии помогли тебе стать глухим. Теперь ты похож на себя. Не слышал здравых советов столько лет! С самого начала был глухарем, но этого тебе не говорили
вслух. Кто из страха, а кто в угоду тебя. Теперь канононады русских, которых ты ни во что не ставил, поставили точку: не фюрер ты, а глухарь!
Гитлер ушел в дальний угол. И оттуда послышалось:
- О, проведение! Что она говорит?! Даже сейчас я один! В такие минуты. Один, потому что возле меня ненормальная женщина... потому я один!
- Нормальная я, Адольф, нормальная. Все понимаю. Даже то, что не хочешь усвоить ты! У нас
не будет конца!.. Не будет! Понял, наконец?
Адольф судорожно вертел головой.
- Нас ждет ад! - наконец, объяснила она. - АД!.. Он конца не имеет. Если в аду мучаются, то только живые. Значит, мы туда живыми попадем. Это больше чем ужас! Как ты не поймешь!
Гитлер вздрогнул. И впервые испугался. В первый раз за годы после пришествия к власти.
- За что - ад?! - вскричал он. - Я хотел блага Германии...
Ева кивнула с кривой улыбкой, сказав сдержанно:
- Вот, вот: благими намерениями вымощена дорога в ад. Правильно усвоил. Но во вред себе.
Фюрер вернулся ближе к Еве.
- Германия недостойна моего гения!
- Кто так решил? - поморщившись, спросила измученная женщина. - Германия? Скажи ей это сейчас. Но кто тебя послушает?
Гитлер, ожесточаясь, сдерживал себя, сказал как бы рассуждая:
- Немцы не хотят воевать за свое благополучие!
- У них уже было благополучие! С твоей помощью. Зачем им еще столько благополучия... за счет других?
- Другие - это кто?.. - прошипел он. - Недочеловеки?
Еву передернуло. В ней проснулась женщина. Взмахнув юбкой, она выпалила:
- Эти твои недочеловеки сейчас кроют берлинских женщин... Не только берлинских. Всех подряд. И у них получается!
- Прекрати!
- Нет, слушай! Берлин и Германия станут полуславянскими, полубританскими, полуамериканскими. Наши женщины нарожают от них... полукровок... Ты этого хотел? Такую чистоту расы предвидел?
- Замолчи, Ева!
- Нет, слушай!.. Слушай, лжец искусный! Правду, которую сеял... вместе с плевелами... возвращается к тебе твоя полуправда... Хотя... - вдруг осеклась она, - вижу выход.
- Какой еще выход? В политику есть только вход... выхода нет!
Жена настойчиво продолжила:
- Ты же лучше недочеловеков?.. Таким себя считаешь, верно? Докажи это сейчас! Останься таким в моей памяти. Возьми меня сейчас. В последний раз... и навечно. В аду мы будем вдвоем. Навсегда! Пример арийского единения!
Фюрер молчал, забыв, что он умеет говорить.
Продолжила Ева:
- Ты сказал, у женщин под юбкой ничего нет. Почему же это "ничего" влечет вас, мужчин? Опять соврал... Привык врать всей Германии. Мне не соврешь. Сейчас сделаешь то, чего хочу я. А перед этим скажи... кто я тебе - только жена? Скажи... если знаешь...
- Ева, прекрати! Не ко времени... твои головоломки!
- Не скажешь! - шепнула ему в лицо. - А я - душа Германии. Ты этого не понял. Я не бросила тебя при твоем поражении... И ты сейчас не устоишь перед чистотой арийской души... и тела.
Она стала перед ним на расстоянии полшага.
- Иди ко мне... Иди, Адольф... В аду нам будет легче вдвоем. А сейчас мы испытаем в последний раз земную радость... Чтоб тебе не быть в аду одному, сделай это сейчас: соединись со мной... Думай о цветущих вишнях, да, сейчас цветущий апрель, белый апрель там, где не стреляют пушки. Для нормальных людей наступило время любви... И нашей последней любви... тоже. Сможешь меня сейчас любить, значит, нормальным был и ты, когда тебе рукоплескала Германия. Я этого не забыла. Потому приехала к тебе из Бергхофа. Но... не только поэтому... Думаешь, туда не придут русские... американцы?.. французы? И я стала бы не только твоей... Ты об этом подумал?! А здесь я останусь только твоей. Навсегда!
Метки:
