Однажды в Евпатории

Было это давно, ровно десять лет назад. Тогда еще не было новогодних каникул, просто мой отпуск совпал с празднованием Нового Года, который я решил отметить на берегу Черного моря. На работе в отделе социального развития я взял путевку в ведомственный санаторий ?Оренкрым? и накануне праздника на самолете чартерным рейсом с группой отдыхающих газовиков прилетел в Симферополь.
Приятно было после тридцатиградусного оренбургского мороза очутиться на зеленой травке и вдохнуть полной грудью целительный крымский воздух.
Это была моя первая поездка в Таврию и я с любопытством смотрел на мелькающую за окном автобуса степь и возвышающие в ней изредка курганы.Когда до Евпатории осталось километра четыре и дорога пошла вдоль моря, я заметил на берегу гранитный памятник,на котором были изображены матросы с гранатами в руках, поднимающиеся в атаку.
- Памятник Евпаторийскому десанту, - коротко пояснил сидящий рядом со мной мой новый знакомый Владимир Иванович. Мы познакомились с ним в самолете, несмотря на разницу в возрасте, быстро нашли общий язык и решили во время отдыха поддерживать дружеские отношения.Владимир Иванович был уже пенсионером, но выглядел достаточно молодо, так как ушел на заслуженный отдых по горячей сетке.
- Я начал работать на промысле с первого колышка, - рассказывал мне он, - участвовал в строительстве и пуске почти всех установок.
У Кравцова , такую фамилию носит мой новый друг, была в недавнем прошлом довольно редкая специльность дефектоктопист, то есть все сварочные работы были под его неусыпным контролем.
Надо отдать должное Владимиру Ивановичу, но он не мучил меня разговорами о работе, а больше рассказывал о своей довольно интересной жизни.
- Родился я в Амурской области, - рассказывал Владимир Иванович, - рано осиротел, отца убили на реке Халхин Гол.Хотя детство было трудным, но интересным. В местах я родился удивительно красивых, можно сказать сказочных. Особенно много было рыбы, на которую ставили закидушки. За раз попадалось по два – три ведра. В войну только рыбалкой и спасались.
Жили мы на довольно крупном железнодорожном узле, через который везли очень много трофейной техники. Когда состав останавливался, мы мальчишки, налетали на него со всех сторон, в надежде найти что –нибудь интересное и ценное. Однажды я в танке , под мотором, нашел оторванную руку и в ней зажатый парабеллум. Я взял пистолет себе, набил патронами карманы и все это отнес домой и спрятал.
Вся это безнаказанность продолжалась до тех пор, пока забравшись в один из танков, любопытная ребятня нечаянно не произвела из орудия из выстрел в сторону леса.Все видели, как снаряд разорвался на опушке.С той поры хмурые охранники, как воробьев, отгоняли нас от составов.
Я любил слушать рассказы бывалых людей, так как с недавних пор почувствовал необъяснимую тягу к перу и бумаге и мне хотелось обо всем услышанном поведать своим читателям.
Интересная штука творчество! Оно как омут, захватывает человека с головой, целиком и полностью, подчиняет все мысли и чувству одному стремлению, рассказать о том, что было давным – давно…
Рассказывать о пребывании в санатории ?Орен – Крым? я не буду, так как почти весь день был расписан по часам, во время которых необходимо было выполнять предписанные врачом процедуры. Откровенно говоря, через три дня стал тяготиться таким времяпровождением и после завтрака до обеда уходил на красивую набережную, которая тянулась вдоль Каламитского Залива.
Стоял январь. По ночам подмораживало, но с утра крымское солнце так ярко светило,
что спустя некоторое время лед в лужах таял и вода начинала морщиться от ветра, который дул со стороны моря.
Однажды устав от часовой ходьбы, я уселся на скамейку, которых довольно много вдоль набережной. На скамейке сидел преклонных лет старичок. Я с ним поздоровался. Часы я забыл в номере и, боясь опоздать на обед, я спросил у незнакомца время.
Он мне ответил. Как – то сам собой возник разговор и Василий Федорович, так звали старика, рассказал о трагедии, которая разыгралась в начале января 1942 года на берегу Каламитского Залива.
- Разгром немцев под Москвой стал сигналом для командования , что надо активизировать вылазки против немцев на всем театре боевых действий. Не стал исключением и Крым, где решили провести несколько десантных операций, в том числе и в Евпатории, - начал свой рассказ Василий Федорович.
Где – то минут сорок он вел свое повествование о храбрости советских моряков – десантников, которые под прикрытием январской ночи высадились на Пассажирской пристани, в Старой части города.
За давностью лет я не могу припомнить все факты услышанного, но одна деталь поразила больше всего меня. Высадившийся десант по распоряжению какого – то штабного умника был одет в белые маскировочные халаты, хотя в тот военный год зима в Крыму выдалась бесснежной.
- Эти масхалаты стали причиной гибели многих десантников, - продолжал свое повествование Василий Федорович, - так как опомнившиеся немцы хорошо различали белые силуэты в темноте январской ночи и стреляли по ним без промаха как по куропаткам.
Как я прочитал позднее в книге об Евпатории, почти весь десант был обречен на гибель, так как поднявшийся семибальный шторм не позволил катерам прийти на помощь участникам неравного боя.
Евпаторийский десант… Одна из самых трагических страниц в летописи Великой Отечественной войны.
Вот такую историю я услышал на набережной Каламитского Залива.


На снимке: Памятник Евпаторийскому десанту. Фото из Интернета