Репетиция

На сцену выползают две балерины. На потрёпанных костылях, ноги по шею в гипсе. Начинают знакомиться.
– Ты кто?
– Лебедь!
– Вижу, что не павлин. А как зовут тебя, лебедь?
– Одетта. А ты кто?
– Одиллия.
– Так это мы с тобой вчера в ?Лебедином озере? воду мутили? Не узнала, подруга. Никак богатого продюсера подцепишь! Ох, как я тебе завидую!
– Твои бы слова, да …. Впрочем, зачем нас вызвали, случайно не ведаешь? А то, я прямо с постели сорвалась!
– Ведать не ведаю, а знать знаю. Репетиция. Будь она неладна! Про того, что в твоей постели, потом расскажешь, подробно.
– Расскажу, ну, зачем снова эта репетиция? Мы же вчера премьеру отыграли!
– Наш, мной любимый, я это подчёркиваю, продюсер, решил внести новые нюансы в прочтение этого нетленного шедевра.
– Что, опять на сцену с парашютом прыгать? Или, как вчера, экстремальное упражнение?
– А, что было вчера?
– Неужели забыла или головой сильно стукнулась?
– Не помню.
– Воду в бассейн только во втором акте налили, а нырять в него заставили ужу в первом!
– А, что сегодня?
– Понятия не имею! Он такой неугомонный придумщик!
– Ничего, подруга. Вытерпим. Не сдадимся. Не в таких передрягах бывали!
Медленными шажочками, прихрамывая слегка и качая во все стороны головой, входит щупленький старичок, с козлиной бородкой и тросточкой. Трико не по размеру, заправлено аккуратно в лакированные галоши. На острые плечи накинут модный непромокаемый плащ, как у только что явившегося с рыбалки довольного Бэтмана. Вокруг него юрким волчком кружится неописуемо крашеная секретарша неопределённых лет и записывает в свой блокнот каждое случайно выроненное продюсером слово.
Продюсер артистично прокашлялся, чихнул на лебедей, высморкался и деловито, с достоинством выдал, давно заученный почти наизусть, монолог.
– Все в сборе? Кого нет, отзовись! Что, опять чёрный лебедь запил по-чёрному? Уволю! Всех уволю к той самой бабушке! Или женюсь!
Лебеди приободрились и вытянули тоненькие шейки.
– На мне?
– Уйди, у тебя ноги кривые. На мне он женится! Сама же говорила про продюсера!
– Я пошутила. Юмор не понимаешь, селёдка на диете!
– Зато, под шубой! А у тебя и телогрейки приличной нет! Ходишь с голым пупком нараспашку!
– Ты мой пупок не трогай! Сходи сначала руки вымой!
– Успокойтесь девочки, успокойтесь! И не надо пылить на сцене. Фу! Дышать нечем! К вашему сведению, у меня более достойная невеста будет, не чета вам.
Вбегает радостная дородная уборщица со шваброй огромных размеров и малюсеньким ведёрком. Бросается обнимать и, остервенело целовать продюсера.
– Я так и знала! Я догадывалась, что вы меня любите! Ох, шалунишка! И скрывал зачем-то! Каков гусь! Каков гусь!
– Стоп, стоп! Только не это! Да не слюнявьте меня! Вы мне определённо не подходите?
– Почему?
– По весовой категории! Уберите, лучше, тут. А то эти шустрые лебеди крыльями махали-махали и изрядно напылили.
– Всегда так, сначала обнадёжат, а потом ….
Уборщица сплюнула. И в порыве неудовлетворённого экстаза решительно переломила через колено швабру, а, наступив на ведро, смяла его в тонкую лепёшку.
Лебеди, выронив костыли и впитав в себя немножко набросившегося на них страха, заикаясь, продолжили с пристрастием допрос продюсера.
– Тогда на ком же вы собираетесь жениться? Буфетчица замужем, билетёрша пол сменила! В квартире.
– Мне, не на раз проверенная сваха, подыскивает невесту в далёких дебрях алтайских гор. Единственный экземпляр ищет, не испорченный прогрессом цивилизации! Чуете?
– Пока ещё нет. Вроде не пахнет ничем.
– А я чую! Всей своей возвышенной натурой чую!
Входит сваха. Тощая, длиннющая и не в меру рыжая. На голове очень маленькая шляпка с воробьиным пёрышком.
– Нашла уже. Красавица писаная!
– Как писаная! Не надо! Не пугайте меня!
– Это, в смысле, красивая очень невеста.
– Ух, ты! И когда же она предстанет перед моими заранее влюблёнными прекрасными очами?
– В четверг. Местный синоптик как раз дождичек обещал. Челюсть говорит, в залог любви и верности предвидению своему кладу! А он, всегда своё слово держит, если не обманет. Порядочный и щедрый человек. Не то, что вы!
– Буду с нетерпением ждать эту радостную минуту! Сладостные мысли уже сейчас дерутся в моей черепной коробке! И слюнки текут бурным, стремительным потоком!
Торжественно входит опрятно одетый молодой человек, с перекинутым через руку свежевыглаженным полотенцем.
– Кушать подано!
Лебеди вспорхнули и, гремя костылями, улетели за кулисы.
– Это кто такой? Почему не знаю!
Пролепетал удивлённо продюсер.
– Практикант из театрального училища. Зелёный совсем. Вчера подослали. Репетирует то, что осталось!
Секретарша знала, что говорила.
Из-за кулис вернулись недовольные лебеди.
– Не хорошо обманывать бедных калек! Уф! Злыдень!
– Может его из списка вычеркнуть? Не велика потеря.
Шепнула на ухо главному его подпевала.
– Оставьте! Пусть покажет, что ещё умеет.
Продюсер был в хорошем расположении духа.
– Могу язык показать! Вот!
И практикант изобразил ужасную рожицу.
– Это банально. Покажи-ка мне, дружок, что-нибудь другое. Такое, чтобы меня глубоко поразило, как возвышенную и утончённую натуру, да и заинтересовало.
Похлопал по плечу главный.
– Я стесняюсь. Очень. Хотя…. Если….
Проглотив комок слюнок, практикант расстегнул застёжку на брюках.
– Нет, нет, нет! Не надо. Спой лучше.
– Хорошо. Я исполню песенку про бурундука!
– А, это из какого леса, то есть оперы?
– Я не в курсе, просто где-то слышал.
Молодой человек, набрал как можно больше воздуха в лёгкие. Громко запел слезливую песенку про то, как умирал в холодной степи, потерявший норку несчастный в своём горе бурундук.
Слёзки льются, замерзаю!
Зиму лютую ругаю.
В стужу вышел я без шубы.
И стучат ритмично зубы.
Норку не могу найти я
Дует лютая стихия.
Ветер злой, совсем холодный.
Мёрзну я в степи, голодный!
Ой! Ой! Ой! Спасите несчастного!
Все присутствующие дружно прослезились. А продюсер не на шутку разрыдался, упал на колени и принялся так звонко стучать головой об измятое ведёрко уборщицы, что его насилу остановили.
Вытирая застиранным носовым платком слёзы, продюсер деликатно и основательно высморкался. Нежно, по-отечески, обнял практиканта и облобызал его дрожащими слюнявыми губами. Вытер губы и ещё раз облазал.
– Какой талантище! Наш человек! На главную роль его, в следующий спектакль! Пусть поёт! Соловей наш голосистый!
– Извините, шеф, но у нас балет!
– Точно балет?
– Век роли не видать!
– А как же быть? Я слово дал. Придётся что-то придумать. Решено, пусть в прыжке поёт! А что, оригинально…. Да я, просто гений! Сегодня же приступить к репетиции!
– Финансово не потянем. Лишний рот, лишняя ставка.
– Ничего, выкрутимся. Будем, например, музыкантов наших в аренду сдавать. Из похоронного бюро давно просят….
Входят двое. Она, довольно крупная дама с концертино в мощных руках. И он, низенький, хилый мужичок с огромным контрабасом и развязавшимися шнурками на ботинках. Дама сходу берёт инициативу за горло и зычным басом кричит.
– Мы готовы, на всё готовы. Только накормите, хотя бы меня. Муж обойдётся, он привычный.
Дама подталкивает мужичка вперёд. Тот поскальзывается и падает. Быстро вскакивает, не давая упасть контрабасу и, целует протянутую дамой ручку.
Вбегает взъерошенная билетёрша. На носу огромные очки и застарелая бородавка, под носом элегантные усики.
– Без билетов хотели прошмыгнуть! Я всё вижу! Жулики! Ловите их, в наручники заковать и в острог отправить!
– Что вы, что вы, это же наши музыканты!
– Верно. Теперь вижу. А всё равно, на жуликов похожи! И немножко на продюсера! Одна шайка-лейка!
– Стоп машина! На сегодня с меня хватит. Да и с вас тоже! Уморили совсем! Закончена репетиция.
Все по норам! Нет, я хотел сказать по домам!
По домам!