А. Никитин. Рождественская история

Моей милой Алиночке посвящается

Однажды, в самый канун Рождества, Маша сидела дома совершенно одна. Проболев все новогодние праздники из-за того, что решила попробовать сосульку на вкус, она пропустила и ёлку в школе, и поездку в цирк с классом, и ещё много чего интересного и весёлого. ?Вот так, - думала с грустью Маша. – Весь год ведёшь себя просто отлично и в дневнике только ?пять? и ?четыре?, а из-за какой-то одной крохотной сосулечки весь Новый год насмарку. А, например, Мишка Дерюгин, озорник и задира, и тот побывал в цирке. А как, наверное, весело было на школьной ёлке! Девчонки все в нарядных костюмах – кто фея, кто снежинка!? Вспомнив о своём костюме принцессы, Маша смахнула со щеки предательскую слезинку. Мама, когда шила платье, всё приговаривала: ?Ты у меня будешь самая красивая, доченька!? И вот, на тебе…

?Не нравится мне твой кашель, дочка, - говорила мама, собираясь сегодня к тёте Гале. – После праздников сходим к врачу, а сейчас выпей микстуру и не скучай. Мы скоро вернёмся. Поиграй, посмотри мультики?. А папа взял Машу на руки и поцеловал в курносый нос: ?Не грусти, Машуль! Мы ненадолго?.

?Успокаивают, как маленькую?, - думала Маша.

- А я и не собираюсь грустить! – проговорила она уже вслух, так, чтобы слышали все куклы и огромный плюшевый медведь, сидящий в кресле возле ёлки. Папа принёс его под Новый год и незаметно для дочки усадил в кресло. Так он и сидел там все праздничные дни и, конечно, скучал.

- Так, Мишка, прекращаем киснуть! – Маша поправила на шее тёплый шарф и потрепала медведя по плюшевой макушке. – Сейчас мы устроим настоящий новогодний бал. Девочки, за мной!

Собрав в спальне всех кукол и зверюшек, Маша рассадила их возле ёлки и зажгла гирлянду. Весёлые разноцветные огоньки побежали среди пушистых ветвей, отражаясь в шариках и мишуре.

- Как красиво! – восхищённо выдохнула Маша. – Но какой же бал без принцессы? Сейчас мы это исправим.

Девочка побежала в свою комнату, на ходу отбросив надоевший шарф. Минута, другая – и вот уже из зеркала на Машу смотрела настоящая сказочная принцесса. Прикрепив заколкой маленькую сверкающую корону, юная принцесса торжественно вошла в зал. ?Игрушки замерли в восхищении!? - так потом рассказывала Маша.

- Оркестр, музыку! – воскликнула она и потянулась за пультом музыкального центра, но тут…

Тут в окно кто-то постучал. Стук был торопливый и еле слышный. Сначала Маша, естественно, испугалась – ведь их квартира была на четвёртом этаже. Но стук повторился, и любопытство перебороло страх. Девочка отодвинула штору и увидела синичку, метавшуюся по карнизу и безуспешно пытавшуюся попасть в дом. Желтогрудая птичка явно замерзала и искала помощи у людей.

- Бедная! – воскликнула Маша. – Сейчас я тебе помогу!

Но до форточки было высоко. Маша бросилась за стулом, но когда вернулась к окну, синицы уже не было. ?Ой, мамочки! Она, наверное, замёрзла и упала вниз!? - мелькнуло в голове у маленькой принцессы. Забыв все запреты и предостережения, Маша, как была – в карнавальном костюме и домашних тапочках, вихрем вылетела из квартиры и понеслась вниз по лестнице, не видя, как дверь за ней захлопнулась.

А мороз лютовал! Окна домов все были разрисованы сказочными узорами, деревья время от времени потрескивали, а дым из заводской трубы столбом поднимался в сумеречное небо. Выбежав из подъезда, девочка тут же почувствовала обжигающий холод, но желание спасти бедную птичку было сильнее. Маша, не раздумывая, бросилась к сугробу на газоне – именно туда выходило окно, в которое стучала синица. Ещё издали увидела она серенький безжизненный комочек, схватила его и стала отогревать своим дыханием. Но птичка не шевелилась. Почувствовав, наконец, что и сама замерзает, Маша заплакала. Вся обида, всё сожаление, накопившиеся в её душе, будто прорвались и хлынули горькими слезами.

- Что же ты плачешь, Машенька? – услышала девочка рядом голос, от которого, как будто, стало теплее. Она подняла голову и сквозь пелену слёз увидела старичка, совершенно обычного, в зимнем пальто и меховой шапке. Седая борода его и усы были покрыты инеем. Даже не подумав о том, откуда незнакомый человек знает её имя и забыв о своём необычном наряде, девочка смогла лишь проговорить: ?Вот!? - и протянула старичку ладонь, на которой лежала замёрзшая синичка.

- Ай-яй-яй! Как нехорошо! – пробормотал старичок, принимая в свои руки окоченевшее тельце. – Значит, птичку пожалела? Похвально, умница! А и сама-то, небось, замёрзла в таком наряде?

Вспомнив о своём платье, Маша честно призналась:

- Совсем замёрзла, дедушка.

- Ну, этому горю мы поможем, - старик зажал птичку в ладони, дохнул на неё и – чудо! – живая синица вспорхнула и уселась на его плече. – Ведь сегодня Рождество и поэтому никому не должно быть плохо и одиноко.

- А вы, верно, волшебник, дедушка? – спросила Маша, чувствуя, что и ей стало теплее.

- Волшебник не волшебник, а кое-что умею! – улыбнулся старичок и его ясные, не по возрасту, глаза (Маша запомнила их на всю жизнь) просияли. – Пойдём-ка, я тебя провожу домой, а то ты совсем замёрзнешь.

Они зашли в подъезд и стали подниматься по лестнице. Четвёртый этаж – и Маша в замешательстве остановилась у запертой двери.

- Ой, а как же я домой попаду? Дверь-то захлопнулась, когда я выбежала, - девочка с испугом посмотрела на своего спутника.

- Перед добрыми людьми, да в Рождество все двери отворяются, Машенька! – старичок даже не коснулся ручки, как замок щелкнул, и дверь тихо открылась. – Коли ты пичужку малую пожалела и, забыв о своей болезни, от смерти спасла, значит, душа у тебя добрая и чистая. Оставайся такой всегда, деточка, тогда и любое несчастье тебе ни почём будет!

- Спасибо, дедушка! А как вас зовут? – Маша обернулась, но на лестничной площадке уже никого не было. Только спасённая синичка сидела на перилах и смотрела на Машу, склонив головку набок.

Маша ещё раз осмотрелась и закрыла дверь. ?Вот так чудеса!? - думала она, входя в гостиную. Всё так же мерцали ёлочные огни, всё так же сидели вокруг ёлки игрушки.

- Вот, Мишка, скажу я тебе, какая история со мной произошла! – Маша обняла медведя и усадила его себе на колени.

Спящей в кресле с медвежонком и в костюме принцессы застали Машу вернувшиеся родители. Папа осторожно перенёс дочку на кровать, а мама аккуратно сняла корону и укрыла Машу одеялом.

На следующее утро Маша, проснувшись, почувствовала себя совершенно здоровой. Не было кашля, в горле больше не першило. И это после прогулки в лёгеньком платьице и домашних тапочках в лютый мороз! ?Кто же был этот дедушка? – всё время думала Маша. – Откуда он мог знать моё имя и то, что я болею?? Маше вдруг показалось, что она где-то уже видела этот ясный взгляд, эту седую бороду. Но где?

Она всё вспоминала и вспоминала. Вдруг издалека, как будто с неба, послышался звон колоколов. Он разливался над городом, плыл, окутывая заснеженный парк, заиндевевшие тополя и устремлялся вдаль, в бескрайние зимние просторы. ?Сегодня же Рождество! – вспомнила Маша. – Мама испечёт мой любимый яблочный пирог. А папа, папа, наверное, с утра покупает подарки и сладости?.

Маша тихо встала с постели. ?Хороша!? - оглядела она в зеркале порядком измятое платье. Из кухни действительно пахло яблочным пирогом, а мама, что-то напевая, убирала в спальне постель. Папы не было.

- С Рождеством, мамочка! – Маша с разбега влетела в комнату родителей и вдруг остановилась, как вкопанная. В углу спальни – ну как же она могла забыть! – украшенном вышитыми занавесочками, под потолком висела старинная, ещё прабабушкина икона. Маша как-то спросила у мамы: ?Это Бог?? ?Нет, дочка, - ответила мама. – Это Николай Чудотворец. Был такой добрый и святой человек, который помогал людям. И по сей день помогает?. Машу тогда очень удивили мамины слова. Но теперь-то она всё поняла. С иконы на Машу смотрел ясными и чуть строгими глазами тот самый дедушка, который помог ей вчера, только одежда у него была красивая, как у священника в церкви, а в руке он держал книгу. И, как бы, в подтверждение Машиным мыслям, за окном радостно и звонко, совсем по-весеннему, защебетала синица: ?С Рождеством! С Рождеством!? И ей весело вторили колокола: ?Дили-бом! Дили-бом! Дили-бом!?.

Алексей НИКИТИН
30 октября 2010 г.