Жемчужины детства. Комуналка
-Бабця Франя, на, поешь свежего борщика , только сварила на свеженине.
Бабушка смущается, отказывается, но соседка даже обижается: "Так я ж от души!" Тётя Маруся была легендой нашего дома. Сама - из деревни, и муж деревенский. Просыпалась в пять утра по деревенской привычке и сразу начинала греметь кастрюлями - весь дом страдал. К восьми-девяти утра у тёти Маруси было идеально убрано, приготовлено, дорожки вытрясены. Гости к ним не ходили. Хозяйственные, зажиточные, скуповатые. Но бабушку тётя Маруся любила - её все любили, она умудрялась никогда ни с кем не ссориться и не сплетничать. Готовила тётя Маруся так, как готовят в деревнях - щедро и много, а жили они вдвоём с мужем, Валерка, их сын учился в специальном интернате. У Валерки были проблемы с речью, но он всех взрослых обыгрывал в шашки. И меня тоже - выиграть у Валерки было счастьем, а играли мы на его каникулах подолгу. Вот тётя Маруся и таскала всё самое вкусное нам - свежие вареники с вишнями, пироги с маком, струдли с яблоками ... Бабушке, когда мама была на работе. Бабушка краснела, отказывалась, потом принимала и тоже таскала тёте Марусе свои вкусности: "Светуля, отнеси пирожков тёте Марусе". В квартиру к тёте Марусе входить было нельзя - там царила Идеальная Чистота. Я звонила, соседка открывала и расплывалась в улыбке, обнажая все свои металлические зубы: "А, Светочка, заходи" Сняв в общем корридоре тапочки, я несмело переступала порог и ждала, когда мне вернут пустую тарелку. Это была квартира, целиком застеленная ковровыми дорожками, увешанная большими коврами на стенах, с высокими подушками двумя горками на кровати, укрытыми нарядными накидками, с множеством красивой посуды и фарфоровых статуэток в шкафах и на полках. Полновластными хозяивами двухкомнатной квартиры они стали, когда то ли умерла, то ли уехала куда-то их одинокая пожилая соседка, к которой никто никогда не приезжал, но все знали, что у неё внучка-красавица. Впрочем, однажды внучка всё-же появилась, но ненадолго.
Я не знала, не осознавала, что живу в комунальном доме. Мой дедушка был единственным, кто с самого начала, со сдачи дома получил отдельную двухкомнатную квартиру от управления - он был главным бухгалтером. В остальных семи квартирах жили по две семьи. Пятнадцать семей в восьмиквартирном доме. Двери не запирали - никто и никогда. Впрочем, нет, запиралась тётя Маруся, у остальных зимой двери были просто закрыты, а летом - открыты настежь. Запирались на ключ только на ночь, да и то не знаю, всегда ли. Уходя куда-то, ключ клали под коврик - практически все.
-Марусь, мы со Светулей сходим на огород, ты чуть позже зайди, выключь плиту, у меня там еда тушится.
Это было нормально.
Жизнь каждого была у всех на виду.
-Ой, беда-то какая, Мишка в увольнении испортил девку, она понесла, дядя её приезжал, теперь после армии надо жениться.
Да, молодые, так в прошлом бывало - испортил девку - женись.
Семьи, живущие в одной квартире, особо не дружили, оно и понятно. Приспосабливались, как могли. Помню, с какой гордостью и восторгом нам с мамой показывали недостроенную халтурщиками ванную, превращённую в спальню, хозяин прихвастывал: Теперь у меня двухкомнатная квартира!" и обнимал смеющуюся жену. Проще тогда были и люди, и их радости, и помогали друг другу запросто.
- Бабця Франя, посидишь с Аллочкой часик?
И мы с бабушкой забавляем маленькую Аллочку.
Андрюшку оставляли по необходимости у нас, меня - у них.
На большой перемене я бегала обедать домой - близко было.
-Света, иди сюда! Бабушка пошла за хлебом, сказала тебя покормить, если не успеет.
И я наворачивала у Люды в летней кухне вареники с картошкой, окуная их в воду с чесноком.
Летние кухни - это тоже попытки советского человека уйти от навязанных кем-то квадратных метров на человека. Их строили по краю двора, обустраивали, как комнаты - кровать, стол, плита - хоть живи там. Я любила ночевать в летней кухне и одна, и с подружками, но это уже позже, когда комуналка постепенно рассосалась - кто-то умер, кто-то перехал. Мама моего друга Андрюшки, тётя Лариса, сошлась с мужем и переселилась к нему, крёстная, жившая напротив, тётя Зеля с мужем достроили дом. Как-то незаметно в квартирах осталось по одной семье, но так же распахивали настежь летом двери, угощали друг друга, присматривали друг дружке за детьми, делились радостями и печалями. Весь дом - как одна семья. Ругались, мирились, но никогда никого не бросали в беде. Всем домом выдавали замуж, женили, провожали в армию, даже копали картошку - у некоторых были большие огороды. Кто придумал этот штамп, что комуналки маленькие, тесные? В нашем доме были большие светлые комнаты, высокие потолки, корридоры, в которых мы катались на детских велосипедах.
Мужики тоже не чурались друг друга. Во дворе ими был сооружен стол со скамейками - там резались в карты, домино, шашки - и мужики, и мы, дети. А женщины днём сидели на скамейках и делились радостями, горестями и кулинарными рецептами.С удивлением сейчас вспоминаю, как много было нас, детей, как играли в массовые игры - компания из двух-трёх двухэтажек и моя подружка из частного дома. А просто дети тогда были в каждой семье - по двое-трое. В нашем доме единственными детьми были только я и мой друг Андрюшка. У нас первых появился цветной телевизор - советский. Старый, с трёхцветной плёнкой перед ним был отправлен на пенсию. Комната превратилась в домашний кинотеатр - мамины подруги приходили смотреть цветные фильмы. Потом у нас первых появился телефон - звонить прибегали с двух домов. А забежать к соседке за луковицей или морковкой было и вовсе делом обычным.
В двадцать два года я получила однокомнатную квартиру. Я знала живущих в доме коллег, не сразу, но стали общаться с соседками напротив и соседкой в квартире рядом. С остальными соседями мы, попав случайно вместе в лифт, стояли истуканами, стараясь не смотреть друг на друга. У больших городов свои законы, в них не принято улыбаться соседу просто потому, что он сосед, а случись беда - никто и не заметит твоей беды в девятиэтажном доме с тремя подъездами.
Вы скажете, мы жили бедно? Нет, мы жили дружно.
31.03.2021
Бабушка смущается, отказывается, но соседка даже обижается: "Так я ж от души!" Тётя Маруся была легендой нашего дома. Сама - из деревни, и муж деревенский. Просыпалась в пять утра по деревенской привычке и сразу начинала греметь кастрюлями - весь дом страдал. К восьми-девяти утра у тёти Маруси было идеально убрано, приготовлено, дорожки вытрясены. Гости к ним не ходили. Хозяйственные, зажиточные, скуповатые. Но бабушку тётя Маруся любила - её все любили, она умудрялась никогда ни с кем не ссориться и не сплетничать. Готовила тётя Маруся так, как готовят в деревнях - щедро и много, а жили они вдвоём с мужем, Валерка, их сын учился в специальном интернате. У Валерки были проблемы с речью, но он всех взрослых обыгрывал в шашки. И меня тоже - выиграть у Валерки было счастьем, а играли мы на его каникулах подолгу. Вот тётя Маруся и таскала всё самое вкусное нам - свежие вареники с вишнями, пироги с маком, струдли с яблоками ... Бабушке, когда мама была на работе. Бабушка краснела, отказывалась, потом принимала и тоже таскала тёте Марусе свои вкусности: "Светуля, отнеси пирожков тёте Марусе". В квартиру к тёте Марусе входить было нельзя - там царила Идеальная Чистота. Я звонила, соседка открывала и расплывалась в улыбке, обнажая все свои металлические зубы: "А, Светочка, заходи" Сняв в общем корридоре тапочки, я несмело переступала порог и ждала, когда мне вернут пустую тарелку. Это была квартира, целиком застеленная ковровыми дорожками, увешанная большими коврами на стенах, с высокими подушками двумя горками на кровати, укрытыми нарядными накидками, с множеством красивой посуды и фарфоровых статуэток в шкафах и на полках. Полновластными хозяивами двухкомнатной квартиры они стали, когда то ли умерла, то ли уехала куда-то их одинокая пожилая соседка, к которой никто никогда не приезжал, но все знали, что у неё внучка-красавица. Впрочем, однажды внучка всё-же появилась, но ненадолго.
Я не знала, не осознавала, что живу в комунальном доме. Мой дедушка был единственным, кто с самого начала, со сдачи дома получил отдельную двухкомнатную квартиру от управления - он был главным бухгалтером. В остальных семи квартирах жили по две семьи. Пятнадцать семей в восьмиквартирном доме. Двери не запирали - никто и никогда. Впрочем, нет, запиралась тётя Маруся, у остальных зимой двери были просто закрыты, а летом - открыты настежь. Запирались на ключ только на ночь, да и то не знаю, всегда ли. Уходя куда-то, ключ клали под коврик - практически все.
-Марусь, мы со Светулей сходим на огород, ты чуть позже зайди, выключь плиту, у меня там еда тушится.
Это было нормально.
Жизнь каждого была у всех на виду.
-Ой, беда-то какая, Мишка в увольнении испортил девку, она понесла, дядя её приезжал, теперь после армии надо жениться.
Да, молодые, так в прошлом бывало - испортил девку - женись.
Семьи, живущие в одной квартире, особо не дружили, оно и понятно. Приспосабливались, как могли. Помню, с какой гордостью и восторгом нам с мамой показывали недостроенную халтурщиками ванную, превращённую в спальню, хозяин прихвастывал: Теперь у меня двухкомнатная квартира!" и обнимал смеющуюся жену. Проще тогда были и люди, и их радости, и помогали друг другу запросто.
- Бабця Франя, посидишь с Аллочкой часик?
И мы с бабушкой забавляем маленькую Аллочку.
Андрюшку оставляли по необходимости у нас, меня - у них.
На большой перемене я бегала обедать домой - близко было.
-Света, иди сюда! Бабушка пошла за хлебом, сказала тебя покормить, если не успеет.
И я наворачивала у Люды в летней кухне вареники с картошкой, окуная их в воду с чесноком.
Летние кухни - это тоже попытки советского человека уйти от навязанных кем-то квадратных метров на человека. Их строили по краю двора, обустраивали, как комнаты - кровать, стол, плита - хоть живи там. Я любила ночевать в летней кухне и одна, и с подружками, но это уже позже, когда комуналка постепенно рассосалась - кто-то умер, кто-то перехал. Мама моего друга Андрюшки, тётя Лариса, сошлась с мужем и переселилась к нему, крёстная, жившая напротив, тётя Зеля с мужем достроили дом. Как-то незаметно в квартирах осталось по одной семье, но так же распахивали настежь летом двери, угощали друг друга, присматривали друг дружке за детьми, делились радостями и печалями. Весь дом - как одна семья. Ругались, мирились, но никогда никого не бросали в беде. Всем домом выдавали замуж, женили, провожали в армию, даже копали картошку - у некоторых были большие огороды. Кто придумал этот штамп, что комуналки маленькие, тесные? В нашем доме были большие светлые комнаты, высокие потолки, корридоры, в которых мы катались на детских велосипедах.
Мужики тоже не чурались друг друга. Во дворе ими был сооружен стол со скамейками - там резались в карты, домино, шашки - и мужики, и мы, дети. А женщины днём сидели на скамейках и делились радостями, горестями и кулинарными рецептами.С удивлением сейчас вспоминаю, как много было нас, детей, как играли в массовые игры - компания из двух-трёх двухэтажек и моя подружка из частного дома. А просто дети тогда были в каждой семье - по двое-трое. В нашем доме единственными детьми были только я и мой друг Андрюшка. У нас первых появился цветной телевизор - советский. Старый, с трёхцветной плёнкой перед ним был отправлен на пенсию. Комната превратилась в домашний кинотеатр - мамины подруги приходили смотреть цветные фильмы. Потом у нас первых появился телефон - звонить прибегали с двух домов. А забежать к соседке за луковицей или морковкой было и вовсе делом обычным.
В двадцать два года я получила однокомнатную квартиру. Я знала живущих в доме коллег, не сразу, но стали общаться с соседками напротив и соседкой в квартире рядом. С остальными соседями мы, попав случайно вместе в лифт, стояли истуканами, стараясь не смотреть друг на друга. У больших городов свои законы, в них не принято улыбаться соседу просто потому, что он сосед, а случись беда - никто и не заметит твоей беды в девятиэтажном доме с тремя подъездами.
Вы скажете, мы жили бедно? Нет, мы жили дружно.
31.03.2021
Метки:
