Что такое не везёт

Неутешительный диагноз врачей
ошарашил и разозлил Оглоблина —
жить оставалось ему недолго.
Всё мгновенно потеряло смысл — жизнь, работа.
Он разом возненавидел друзей и родных —
мир вокруг ехал дальше, а он — нет.
Потом ему стало страшно,
он начал пить, чтобы забыться,
но вот беда — вскоре перестал пьянеть.

Тогда Оглоблин отправился в храм,
зачем-то соврал священнику, что крещён,
за что, наверное, и был лишён благодати,
щедро дарованной иным прихожанам.
Он искренне хотел быть таким же, как они —
благостным, послушным и безвольным,
но так и не смог,
для этого требовалось стать никем, ничем,
смириться, покаяться —
но терять себя не хотелось,
а каяться было не в чем.

Он бродил по городу без маски,
но вирус не брал его,
люди укоризненно смотрели ему вслед,
кассирши и кондукторши осекались,
когда Оглоблин поднимал неживые глаза.
Потеряв интерес ко всему,
он перестал выходить на улицу,
обрюзг, отяжелел, вставал всё реже,
жене приходилось самой ходить по магазинам,
таскать тяжёлые сумки.
Сначала ему было стыдно, потом это прошло.

Каждый день Оглоблин ждал Смерти.
Он просыпался ни свет ни заря,
долго лежал с закрытыми глазами,
слушая, как жена собирается на работу —
шумит вода, шкворчит яичница, рычит кофемашина.
Наконец жена уходила,
оставляя за собой шлейф дешёвых духов.
Оглоблин открывал ноутбук и начинал писать стихи.

Строки лились как мёд,
рифмы приходили на ум сами собой,
на душе было покойно и тепло,
он был счастлив —
он уже давно умер,
стал призраком в безумном мире бытия,
чуждом ему и малоинтересном.

Срок, отпущенный врачами, давно прошёл,
но Смерть не желала его забирать.
Иногда она неслышно появлялась за его плечом,
шевеля губами, читала написанное,
потом презрительно фыркала —
ещё один графоман спятил от страха.
Оглоблин радостно улыбался,
ожидая избавления от земных страданий,
но пресыщенная и недовольная Смерть уходила —
ей были неинтересны социопаты и бездари.

Разочарованный Оглоблин возмущался:

— Да что б ты понимала в поэзии, сука!