Неподдавшийся

В кирзачах на босу ногу
и в солдатских галифе
как-то прибыл я, ей богу,
в заграницу – в Санта-Фе.

Только в этой Санте-Фе
не привыкли к галифе.

Там, на солнечной природе,
что в домах, что на пляжах,
весь народ, согласно моде,
пребывает в неглижах.

Что такое неглижи?
Скинь штаны и… покажи!

В общем, эти штуки-дрюки
словом не обрисовать.
Не кальсоны и не брюки,
а трусы, едрёна мать!

Обкорнав вконец порты,
получаешь ты шорты.
Или шорты. В них слоняются
все – от стара до мала.
У мушшин обрез по яйцы,
бабы – чуть не догола.

Поглядишь, схватясь за шиш,
плюнешь и весь день торчишь.
Потому, как всё наружу,
всё в обтяжку, всё твоё.
Так бы вот за милу душу
и уделал то бабьё!

Вот в деревню ворочусь,
тоже в шорты облачусь.

Галифе по пуп обрежу,
самогонки заглочу,
и всю нашу Пущу-Вежу
к неглижеям приучу.

Но пока я в этом блудном
и занудном Санта-Фе,
то хожу, назло паскудам.
не в шортах, а в галифе.

И меня, как экспоната,
весь гулящий континхент
тащит к фотоаппаратам,
кто за песо, кто за цент.

Чтоб потом, слиняв с курорта,
вспоминать, как в Санте-Фе
их кодло шныряло в шортах
и один я – в галифе.

Непорочный, неподкупный,
честь фамильную храня,
неподдавшийся подлюкам,
совращающим меня.

Хрен им вместо бланманже,
а не Ванька в неглиже!