Старшина
И один у поле воин!
Это реальные события,
которые происходили на
земле Немировского р-на,
Винницкой обл.(Украина),
в июле 1941 года. Кто был
этот смелый военный,
автору рассказа в стихах
"Старшина" - неизвестно.
Автор слушал воспоминания
трех пожилых людей, о
начале войны, в автобусе,
в день 22 июня,
несколько лет назад.
К сожалению, автор не
расспросил у стариков,
где точно происходил
бой и какова судьба
этого отважного человека. . .
Сорок первый. Июль,
Дым пожарищ. Война.
Отступал ты со всеми,
Мой друг – старшина.
Отступал ты со всеми,
Глотал пыль дорог.
Топтал землю родную,
Но привыкнуть не мог.
От границы с Днестра,
Шел мой друг – командир.
Пыльный весь и немного,
Запачкав мундир.
Верный друг я твой был,
Зовут просто – ?максим?.
И тащил ты меня,
Из последних всех сил.
А застава родная,
Двадцать второго – слегла.
Мы остались лишь двое,
Мой друг – старшина.
Закипал часто я,
А ты все строчил.
Врагов ты не мало,
Тогда положил.
Что нам делать с тобою,
Мы остались одни?
Бесконечными стали,
Казаться нам дни.
Лишь вдали догорал,
Тихий солнца закат.
А ты, стиснув зубы,
?Ни шагу назад?!
?Ни шагу назад?,
Я с тобой командир.
Лежишь на земле ты,
Запачкав мундир.
Последнюю ленту,
В меня зарядил.
Стреляя короткими,
Что было сил.
Вот выпустил я,
Свой последний патрон.
В ушах у тебя,
Стоял только звон.
Горела вокруг,
Родная земля.
Поднявшись с нее,
Ты не бросил меня.
И взяв за тележку,
За собой поволок.
Темно уже было,
Не видно дорог.
Но месяц на небе,
Наш путь осветил.
Как будто Всевышний,
Тебя освятил.
Коснулся же просто,
Тебя он в чело.
Что бы память твою,
Совсем не свело.
. . . . . . . . . . . . . . .
Старшина ты был строгий,
Как командир.
Гонял всех солдат,
За грязный мундир.
Гонял всю заставу,
Всегда чистый был я.
Служил по уставу,
И любил ты меня.
Кадровым был,
И все ты умел.
А еще – был веселый,
И чертовски был смел.
Спуску себе,
Ты не давал.
И жил по уставу,
Иного не знал.
За это тебя,
Любили бойцы.
И многим из них,
Ты годился в отцы.
Лишь только семью,
Ты так не сложил.
Стал военным давно,
Все служил, да служил.
А когда вот пришла,
На землю беда.
Её ты врагу,
Не отдашь никогда.
Пока отступаем,
Мы с тобой командир.
Ничего, даст нам Бог,
Наберемся мы сил.
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Под утро кажись,
Мы вышли в село.
Смотрю над рекою,
Туманы свело.
Тихо вокруг,
Словно нету войны.
Но нервы твои,
Напряжены.
Когда рассвело,
Ты встретил своих.
Полегче пошло,
У нас, у двоих.
Тебя накормили,
Выдав паек.
Ел ты все молча,
Глядел в котелок.
И видел заставу,
Которой уж нет.
Почему так случилось,
И кто даст ответ?
И плакал без слез,
Ты мой командир.
Быть может, боялся,
Запачкать мундир.
Два ?цинка? тогда,
И я получил.
Патроны, как золото,
Ну, я бы застрочил.
Ведь знаю я точно,
Придет мой черед.
Врагов то поляжет,
Не один тогда взвод
В умелых руках,
Я грозным стаю.
И враги чувствуют,
Силу мою.
Отсекая пехоту,
Не даю даже встать.
Кому же охота,
Пули глотать.
. . . . . . . . . . . . . . .
Уходил с чужой ротой,
Мой командир.
Не бросив меня,
Лишь поправив мундир.
И было мне с ним,
Просто и легко.
Но хмур командир,
А мне нелегко.
Грустно мне так,
Не идем мы у бой.
Но я командир,
Иду за тобой.
Неделю отходим,
Смотрю уже две.
Подолье родное,
Что скажешь, родне?
Что ответишь ты им,
Ведь родная земля.
Под ногами твоими,
Здесь пролегла.
Ее ты родимую,
С детства любил.
И кровью своею,
Здесь окропил.
. . . . . . . . . . . . . . .
Первый снаряд,
Он внезапно упал.
А командный состав,
Сразу сбежал.
В кусты побежали,
И простые бойцы.
На вид были бравые,
Ну, все молодцы.
Видно у страха,
Есть страшная весть.
Овладеет тобою,
Не встать и не сесть.
Не можешь стрелять,
Тогда ты в врага.
Не твои уже будто,
Рука и нога.
Не дрогнул совсем,
Лишь мой командир.
А с брошенной пушкой,
Он стал бомбардир.
Развернул быстро нас,
Он стволами к врагу.
Укрыв за деревьями,
Я не могу.
Смотрел на тебя я,
И любил – командир.
Ты собранный был,
И поправил мундир.
Фуражку со звездочкой,
Скинул с себя.
И каску надел,
Зубами скрепя.
Не было времени,
Вырыть окоп.
Себя защитить,
Сделав подкоп.
Пушку навел ты,
Выбрал лишь цель.
Смотри старшина,
Ты точно в прицел.
Первым же выстрелом,
Сразил ты врага.
И победа за нами,
Она нелегка.
Сделал ты все,
Как задумал боец.
Какой ты умелый,
И точный стрелец.
Роту фашистов,
В упор расстрелял.
Ты строчил только мною,
Нет, то я стрелял...
Вытерев пот ты,
На пушку присел.
Смотрю - уж седой,
А только лишь сел.
Седина, та твоя,
Пыль - наших дорог.
Седина у тебя,
От частых тревог...
Не можешь смирится,
Враг у наших ворот,
Закрыл бы навеки,
Его бы, ты рот!
Я тоже всадил,
Врагу в пасть свинца.
А то у войны,
Так не будет конца.
Кто знать мог тогда,
Что у нашей страны.
Еще впереди - 1400 дней,
Этой страшной войны.
Тогда старшина,
Закурил ты махорку.
Двоим после боя,
Было нам горько.
Лишь только,
Чужая ?сорокапятка?.
Счастливой была,
С нее взятки то гладки.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Потом танки пошли,
Ты стрелял в них в упор.
В глазах твоих видел,
Я только укор.
Смотри ка дружок,
Не подведи.
Горячим стволом,
Ты води, лишь води.
И вот взрыв снаряда,
Разбит в пушки прицел.
Через ствол наводил,
Пока ты был цел.
Снаряды из пушки,
Легли точно в цель.
Пять танков горели,
Но и ты был не цел.
И тебя зацепило,
Мой командир.
Обагрился кровью,
Твой защитный мундир.
Устал ты смертельно,
Врага добивать.
За землю родную,
За отца и за мать.
Лежал под сосною,
Ты мой командир.
И горевал от того,
Что в крови твой мундир.
Скупая слеза,
По небритой щеке.
Бежала предательски,
Прямо к руке.
Ты матушку вспомнил,
Ее нежные руки.
За них ты готов был,
Идти и на муки.
Возможно Господь,
Твои раны укрыл.
Привел к тебе мать,
Тебя сон и сморил.
. . . . . . . . . . . . . . . .
Недолго ты спал,
А я все глядел.
И врага твоего,
Увидел в прицел.
Где силы взялись,
Ты мной управлял.
Мы с тобою слились,
Я стрелял и стрелял.
Стрелял я в упор,
Не жалея свинца.
Нам вместе с тобой,
Идти до конца.
Когда стреляный был,
Последний патрон.
Старшина мой затих,
Издав только стон.
Не знаю чего,
Один я живой?
Вся пушка разбитая,
И командир неживой!
Что делать то мне,
Сам стрелять не умею?
Стою под сосною,
И тебя вот жалею.
Жалею тебя,
Мой командир.
И мокрый от крови,
Твой рваный мундир.
Подвиг бессмертный,
Ты совершил.
Но грустно мне так,
И нет больше сил.
Жалею тебя, я,
Мой командир.
Что мало на свете,
Ты дел сотворил!
Но подвиг бессмертный,
Ты со мной совершил.
А грустно то как,
У меня нет больше сил...!
. . . . . . . . . . . . . . .
Под утро нашли,
Наши сделав поклон.
Ещё армейскую книжку,
и твой медальон.
Там записаны были,
И отец твой, и мать,
Устименко Тарас,
И сын их Иван...
Но врагу не открыли,
Они твою мать.
И лежишь ты в могиле,
Как неизвестный солдат...
Твой подвиг - великий,
Все, помнят они.
Пришли, на Подолье,
Победные дни!
Только зарос лишь травою,
Могильный твой крест.
И лежим, мы с тобою,
Не зная невест...
Вокруг нас, весною,
Поют соловьи...
И просят покоя,
Они для земли...
Чтобы, никогда, больше,
Не довелось воевать!
А нам, только в граните,
Их покой охранять...!!!
август, 2011;
Это реальные события,
которые происходили на
земле Немировского р-на,
Винницкой обл.(Украина),
в июле 1941 года. Кто был
этот смелый военный,
автору рассказа в стихах
"Старшина" - неизвестно.
Автор слушал воспоминания
трех пожилых людей, о
начале войны, в автобусе,
в день 22 июня,
несколько лет назад.
К сожалению, автор не
расспросил у стариков,
где точно происходил
бой и какова судьба
этого отважного человека. . .
Сорок первый. Июль,
Дым пожарищ. Война.
Отступал ты со всеми,
Мой друг – старшина.
Отступал ты со всеми,
Глотал пыль дорог.
Топтал землю родную,
Но привыкнуть не мог.
От границы с Днестра,
Шел мой друг – командир.
Пыльный весь и немного,
Запачкав мундир.
Верный друг я твой был,
Зовут просто – ?максим?.
И тащил ты меня,
Из последних всех сил.
А застава родная,
Двадцать второго – слегла.
Мы остались лишь двое,
Мой друг – старшина.
Закипал часто я,
А ты все строчил.
Врагов ты не мало,
Тогда положил.
Что нам делать с тобою,
Мы остались одни?
Бесконечными стали,
Казаться нам дни.
Лишь вдали догорал,
Тихий солнца закат.
А ты, стиснув зубы,
?Ни шагу назад?!
?Ни шагу назад?,
Я с тобой командир.
Лежишь на земле ты,
Запачкав мундир.
Последнюю ленту,
В меня зарядил.
Стреляя короткими,
Что было сил.
Вот выпустил я,
Свой последний патрон.
В ушах у тебя,
Стоял только звон.
Горела вокруг,
Родная земля.
Поднявшись с нее,
Ты не бросил меня.
И взяв за тележку,
За собой поволок.
Темно уже было,
Не видно дорог.
Но месяц на небе,
Наш путь осветил.
Как будто Всевышний,
Тебя освятил.
Коснулся же просто,
Тебя он в чело.
Что бы память твою,
Совсем не свело.
. . . . . . . . . . . . . . .
Старшина ты был строгий,
Как командир.
Гонял всех солдат,
За грязный мундир.
Гонял всю заставу,
Всегда чистый был я.
Служил по уставу,
И любил ты меня.
Кадровым был,
И все ты умел.
А еще – был веселый,
И чертовски был смел.
Спуску себе,
Ты не давал.
И жил по уставу,
Иного не знал.
За это тебя,
Любили бойцы.
И многим из них,
Ты годился в отцы.
Лишь только семью,
Ты так не сложил.
Стал военным давно,
Все служил, да служил.
А когда вот пришла,
На землю беда.
Её ты врагу,
Не отдашь никогда.
Пока отступаем,
Мы с тобой командир.
Ничего, даст нам Бог,
Наберемся мы сил.
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Под утро кажись,
Мы вышли в село.
Смотрю над рекою,
Туманы свело.
Тихо вокруг,
Словно нету войны.
Но нервы твои,
Напряжены.
Когда рассвело,
Ты встретил своих.
Полегче пошло,
У нас, у двоих.
Тебя накормили,
Выдав паек.
Ел ты все молча,
Глядел в котелок.
И видел заставу,
Которой уж нет.
Почему так случилось,
И кто даст ответ?
И плакал без слез,
Ты мой командир.
Быть может, боялся,
Запачкать мундир.
Два ?цинка? тогда,
И я получил.
Патроны, как золото,
Ну, я бы застрочил.
Ведь знаю я точно,
Придет мой черед.
Врагов то поляжет,
Не один тогда взвод
В умелых руках,
Я грозным стаю.
И враги чувствуют,
Силу мою.
Отсекая пехоту,
Не даю даже встать.
Кому же охота,
Пули глотать.
. . . . . . . . . . . . . . .
Уходил с чужой ротой,
Мой командир.
Не бросив меня,
Лишь поправив мундир.
И было мне с ним,
Просто и легко.
Но хмур командир,
А мне нелегко.
Грустно мне так,
Не идем мы у бой.
Но я командир,
Иду за тобой.
Неделю отходим,
Смотрю уже две.
Подолье родное,
Что скажешь, родне?
Что ответишь ты им,
Ведь родная земля.
Под ногами твоими,
Здесь пролегла.
Ее ты родимую,
С детства любил.
И кровью своею,
Здесь окропил.
. . . . . . . . . . . . . . .
Первый снаряд,
Он внезапно упал.
А командный состав,
Сразу сбежал.
В кусты побежали,
И простые бойцы.
На вид были бравые,
Ну, все молодцы.
Видно у страха,
Есть страшная весть.
Овладеет тобою,
Не встать и не сесть.
Не можешь стрелять,
Тогда ты в врага.
Не твои уже будто,
Рука и нога.
Не дрогнул совсем,
Лишь мой командир.
А с брошенной пушкой,
Он стал бомбардир.
Развернул быстро нас,
Он стволами к врагу.
Укрыв за деревьями,
Я не могу.
Смотрел на тебя я,
И любил – командир.
Ты собранный был,
И поправил мундир.
Фуражку со звездочкой,
Скинул с себя.
И каску надел,
Зубами скрепя.
Не было времени,
Вырыть окоп.
Себя защитить,
Сделав подкоп.
Пушку навел ты,
Выбрал лишь цель.
Смотри старшина,
Ты точно в прицел.
Первым же выстрелом,
Сразил ты врага.
И победа за нами,
Она нелегка.
Сделал ты все,
Как задумал боец.
Какой ты умелый,
И точный стрелец.
Роту фашистов,
В упор расстрелял.
Ты строчил только мною,
Нет, то я стрелял...
Вытерев пот ты,
На пушку присел.
Смотрю - уж седой,
А только лишь сел.
Седина, та твоя,
Пыль - наших дорог.
Седина у тебя,
От частых тревог...
Не можешь смирится,
Враг у наших ворот,
Закрыл бы навеки,
Его бы, ты рот!
Я тоже всадил,
Врагу в пасть свинца.
А то у войны,
Так не будет конца.
Кто знать мог тогда,
Что у нашей страны.
Еще впереди - 1400 дней,
Этой страшной войны.
Тогда старшина,
Закурил ты махорку.
Двоим после боя,
Было нам горько.
Лишь только,
Чужая ?сорокапятка?.
Счастливой была,
С нее взятки то гладки.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Потом танки пошли,
Ты стрелял в них в упор.
В глазах твоих видел,
Я только укор.
Смотри ка дружок,
Не подведи.
Горячим стволом,
Ты води, лишь води.
И вот взрыв снаряда,
Разбит в пушки прицел.
Через ствол наводил,
Пока ты был цел.
Снаряды из пушки,
Легли точно в цель.
Пять танков горели,
Но и ты был не цел.
И тебя зацепило,
Мой командир.
Обагрился кровью,
Твой защитный мундир.
Устал ты смертельно,
Врага добивать.
За землю родную,
За отца и за мать.
Лежал под сосною,
Ты мой командир.
И горевал от того,
Что в крови твой мундир.
Скупая слеза,
По небритой щеке.
Бежала предательски,
Прямо к руке.
Ты матушку вспомнил,
Ее нежные руки.
За них ты готов был,
Идти и на муки.
Возможно Господь,
Твои раны укрыл.
Привел к тебе мать,
Тебя сон и сморил.
. . . . . . . . . . . . . . . .
Недолго ты спал,
А я все глядел.
И врага твоего,
Увидел в прицел.
Где силы взялись,
Ты мной управлял.
Мы с тобою слились,
Я стрелял и стрелял.
Стрелял я в упор,
Не жалея свинца.
Нам вместе с тобой,
Идти до конца.
Когда стреляный был,
Последний патрон.
Старшина мой затих,
Издав только стон.
Не знаю чего,
Один я живой?
Вся пушка разбитая,
И командир неживой!
Что делать то мне,
Сам стрелять не умею?
Стою под сосною,
И тебя вот жалею.
Жалею тебя,
Мой командир.
И мокрый от крови,
Твой рваный мундир.
Подвиг бессмертный,
Ты совершил.
Но грустно мне так,
И нет больше сил.
Жалею тебя, я,
Мой командир.
Что мало на свете,
Ты дел сотворил!
Но подвиг бессмертный,
Ты со мной совершил.
А грустно то как,
У меня нет больше сил...!
. . . . . . . . . . . . . . .
Под утро нашли,
Наши сделав поклон.
Ещё армейскую книжку,
и твой медальон.
Там записаны были,
И отец твой, и мать,
Устименко Тарас,
И сын их Иван...
Но врагу не открыли,
Они твою мать.
И лежишь ты в могиле,
Как неизвестный солдат...
Твой подвиг - великий,
Все, помнят они.
Пришли, на Подолье,
Победные дни!
Только зарос лишь травою,
Могильный твой крест.
И лежим, мы с тобою,
Не зная невест...
Вокруг нас, весною,
Поют соловьи...
И просят покоя,
Они для земли...
Чтобы, никогда, больше,
Не довелось воевать!
А нам, только в граните,
Их покой охранять...!!!
август, 2011;
Метки:
