Военврач

Пальцы пропитаны хиною папиросной.
Спирт как вода, чтобы временно выключить звук,
чтобы не слышать немых /и других/ вопросов.
Нервы давно уже вытянулись в тетиву…
Морфий кончается. Жернов мелет.
На передовой уже даже не ад.
Черти озлились! …и как с похмелья –
кем-то приказно: ?Ни шагу назад!?
Сестринский держится из последнего,
к вечеру некуда будет воткнуть копьё.
Все мы клялись когда-то за дело Ленина.
Вот и настало… и большинство – в жнивьё.
Мыслилось ли, в далёком 39-м
/и наизнанку, наружу, беззвучный плач…/
шинель и погоны, и всем понятно –
Галина Васильевна, товарищ врач.
Сколько их было – стошнило бы Данте!
Но первый раз перед ней – настоящий враг.
Herr offizier …из того же, рядом вон, ада.
Нквд-шник щерится и чему-то рад.
Шла к столу на ногах ватных, как в валенках
/Ленинград, мама с папой замёрзли в блокаду/
и кроила из фрица ?лоскутное одеяло?
и морфий использовала, как было надо…
…выжил немец. А её – ?помотали? в гебе,
мол ?продукт, столь необходимый для фронта?.
И всё остальное… ну, и те.де.
Но вступился комдив, пусть списали потом до роты.
Мыслилось ли, в далёком 39-м
/и наизнанку, наружу, беззвучный плач…/
шинель и погоны, и всем понятно –
Галина Васильевна, товарищ врач.
***
Было ей, наверное, уже под семьдесят.
И в День Победы пришло послание.
/зёрна нами однажды посеяны…/
Видно Бог простёр – свои длани.
…перечисления пунктов она опустила,
там были фото, нескоро но вспомнила.
/нет, никогда ни за что никого не простила/
Просто как будто взяла и опомнилась…
Herr offizier …из того же, рядом вон, ада.
Враг. Бывший враг под окном с цветами.
Кончилось всё… наконец-то. Рада?
Она вышла из дома навстречу. Святая…
Мыслилось ли, в далёком 39-м
/и наизнанку, наружу, беззвучный плач…/
шинель и погоны, и всем понятно –
Галина Васильевна, товарищ врач.