Приключение сельского врача. Глава 29
Ярослав оглянулся на удивлённый возглас деда, спросил.
– Чем ты так удивлён дед? – И уже от крыльца вернулся у деду. Продолжил.
Дед, ох, ты! И как летели пули в спины сыновей, и лились рекою слёзы матерей. Дед не успели, моё промедление. Но радость-то какая! Что сейчас буде-е-ет, дед.
– Ты видишь, стихотворец? У меня самого сердце в радости забилось, знать не зря видения последние дни виделись, вот именно это. Но не думал, что так близко.
– Я и сам, что-то упустил этот миг появления.
Властимир подошёл к забору, взялся за него и убрал пролёт вообще.
– Дед ты, что делаешь? Сам восстанавливать будешь, я не буду.
– Для чего заборы между близкими людьми?
– Он всегда стоял, ещё тётя Таня и Людмила не были нам родственницами. А позже не придавали этому значения. Вот и услышали, как осень шепчет ласковой мелодией дождя, и счастье спешит в этот дом, зацепившись за осенние дни, радость всем обещает сбыться.
– Что делать будем? Стихотворец? Здесь думать надо, а ты стихами сказываешь.
– Да-а-а! Когда-то я не хотел разговаривать, мысленно быстрее и мощнее.
– Это так, мысленно и легче, но не все умеют мыслить так и читать, что им говоришь мысленно.
– Да, дед, верно, вот меня Любочка заставляла разговаривать вслух, боялась, что дауном будут считать. Теперь же получайте, слова стихами сами вылетают у меня.
– Понимаю, но сейчас-то что делать?
– Не волнуйся, выдержит, она сильная. Исток Творящий ежеминутно сеет новые творения радости в наших сердцах. Но я думал, он задержится, ан нет, спешил, ещё несколько дней назад был далеко и вот он уже.
Ярослав и Властимир зашли на участок Людмилы и стояли, наблюдали, что же будет происходить.
Они увидели Людмилу, она стояла возле яблони, и собирала яблоки осеннего сорта, осторожно укладывала в корзину. И не видела, как возле её калитки остановился мужчина. Он постоял, вглядываясь в нее, затем открыл калитку, шагнул во двор и тихо произнес
– Милая Мила, Мила Людмила, ЛюдаМила. Я вернулся, здравствуй родная,
Людмила услышала знакомый голос вздрогнула. Тихо прошептала, не отрываясь от работы.
– Ох, что же это он мне всегда теперь будет слышаться?
Этот голос и слышался ей часто, и во сне, и на яву, с самого первого дня, как погиб Никита, а последнее время, как выздоровела от Тимура, постоянно. И вновь услышала, своё имя, так её называл только Никита.
– Милочка. – Голос произнёс уже громко и повторил. – Мила.
В голове у Людмилы помутилось, в груди начало колоть, не хватает воздуха, и нет сил, его вздохнуть. Пространство поплыло перед глазами, она ухватилась за ствол яблони, и стряхнув с себя наваждение, резко обернулась, и вновь всё поплыло перед глазами.
В белой пелене она увидела Никиту. Он стоял в открытой калитке, затем быстрым шагом пошёл к ней. Волоски на всём её теле приподнимаются, и мурашки веером помчались врассыпную по всему телу. Воздух потрескивает от напряжения, от придвигающего к ней человека, он становится гуще и насыщеннее с каждым шагом Никиты, передвигающегося в её направлении.
Никита остановился ещё, не доходя до неё несколько шагов, а её руки сами потянулись к нему, а ноги, отчего резко слабеют, теряется сцепление с землёй, и очевидно с реальностью тоже. Она стала опускаться на землю, едва произнесла.
– Никита-а-а-а. –
Но упасть она не успела, он подхватил её, подхватил крепкими руками и прижал её крепко к себе, к своей груди. А она вздохнув, утонула в его запахе. Ничего не слышала, ей лишь казалось, всё, как во сне, сквозь далекое далёко её счастье вернулось, почувствовала его обжигающие губы блуждают по её лицу, задевают её губы, в голову ударяет коктейль из взвинченных эмоций. А их слишком много произошло за последнее время.
То, что происходило с ней, самой Людмиле разобраться в этом невероятно трудно и ещё не успела всё полностью осознать, а здесь Никита.
А в этом состоянии нет возможности вообще понять, осознать. Её уносило и уносило от его прикосновений. Горячие руки, губы, от его тихой, спокойной речи, хоть и чувствовалось волнение.
– Всё не так, как было задумано, не думал, что я так резко выйду из строя. Из равновесия вывел тот бой. Долго мы были каждый по-своему и в одиночестве, так было горько. Но ты в моей крови, и течешь во мне, и я чувствовал, тебя постоянно, а по ночам прижимал к себе, но ты исчезала, а значит, так было надо. Милая, ничего не стоит на месте, всё изменилось и вот мы вновь вместе.
Он держал её в объятиях, гладил её по лицу, целовал закрытые глаза, продолжил.
– Не волнуйся, никто не идеален и мы никого не обвиняем, и никто не виноват, так получилось. А сейчас мы вновь вместе, наша кровь давно в слиянии, а души никогда не разлучались. Милая Люда открой же глаза, я не призрак, я живой. И давно понял, мы нужны друг другу, как солнечные лучики. Долго пробирался домой. И это ни чья-то вина, а обычные испытания, я это понял, уже осознал.
– Но, я их не прошла, не прошла испытания. Никита. Бог ты мой! Никита, живой. Если бы я могла изменить хоть что-то из прошлого, я бы это сделала, не раздумывая, но как это сделать?
– Не думай о прошлом. Его не изменить. Лучше сосредоточиться на настоящем, Мила.
Он снова смотрит своим влюблённым взглядом, таким же, как в первый раз посмотрел ей в глаза, перепрыгнув через забор. Смотрел, создавая настолько прочную зрительную связь, что воздух напитывается его чистой энергетикой.
И в это время пошёл сильный дождь, вроде бы ничего не предвещало дождя, а он полился. Не осенний холодный, а по-летнему тёплый.
– Плачет небо, плачет от счастья за нас, Мила, мы вместе
Людмила пришла в себя, и уткнула своё лицо у него на груди, вдыхая его аромат, такой родной, что вновь полёт из реальности. От него веет исконно мужской харизмой, в которую хочется завернуться с головой. И она испытывает необъяснимо сильное желание спрятаться у него на груди.
От всего, всего, и от того, что за все года происходило с ней, может и счастливые были минуты, но ей хочется в данный момент, чтобы не было всего того, что стояло между ней и Никитой. Не было никакого Тимура.
Но он был и что делать, она не знает. А так хочется вновь быть на груди Никиты, за его широкой спиной и внутри него, за фасадом его непробиваемой уверенности. Хоть для того, чтобы собрать свой рассыпавшийся мир.
– Ой, надо же! Дождик, пошёл и закончился. Настя в халате и в полотенце подходила туда, где стояли Властимир и Ярослав. Довольная, распаренная, чуть смутилась, с улыбкой, добавила. – Извини свек, я в халате. А, что это вы здесь стоите? Отчего не заходите в дом? А Оля, где? Свек? А что здесь?
– Мама, какое видение видела сегодня? Посмотри. – Ярослав указал сторону, где стояла Людмила в объятиях Никиты.
– Никита!??? – В удивлении произнесла Настя. – Никита! –
Уже громче произнесла. Настя заволновалась, сердце её заколотилось, эмоции наплывали, потекли слёзы и вновь произнесла. –
Живой, братик, живой. Ох, не зря мне часто показывался город азиатский, и звучало ?Эль Медина? Почему? Как? Никита!
Но они стояли и не пошевельнулись на окрик. Настя шагнула, но Властимир остановил её за руку.
– Богиня, остановись.
– Мам, подожди, они всё равно не слышат.
– Мамочка моя! – Произнесла Настя. – Да пусть они наслаждаются, Алёнка с Данилкой где? Где дети?
– В школе, в спортзале Данил и Алёнка на танцах, а может на гимнастике, не помню. Ответил Ярослав. – Я уходил, они там оставались.
– Ты тёте сообщил? Ярослав? Надо позвонить всем. – И повернулась к дому.
– Мамуль, подожди.
– Как это, подожди? Ты в своём уме?
– В своём, мамуль, конечно в своём.
– Мамочка, не волнуйся, я позвала бабушек к нам в гости. –
Произнесла подошедшая Любочка. – Я им сказала, у нас семейный ужин, есть повод. А я в окно увидела. Ярославка, я так удивлена, проказник, знал и молчал. Ах, баловник, вот трепку тебе задам. Мам, ты его разбаловала совсем. У, папин сыночек. – Замахнулась на него Любочка.
– А сама-то папина дочка. – Рассмеялся Ярослав, поймав Любочкину руку.
– Ой, никого я не баловала, я благодарна вселенной, что у меня такие дети.
Сами себя разбаловали и меня заодно разбаловали. Ой, что со мной? Во мне всё трясётся. Такой мандраж, такого со мной не было, даже когда со Славой встречалась во вневременье.
– Мамочка, может тебе ещё раз по лужам попрыгать? –
Рассмеялся Ярослав. – И успокоишься. Пап, поцелуй маму, успокой.
– Ярославка! – Строго произнесла Любочка. – Я вот тоже волнуюсь. Столько лет прошло, прямо так и слышу бабушки Нюры слова. –
И Любочка изменив голос, подражая бабушке, хлопнув в ладоши, сложив руки на груди, произнесла. – Да, ёжкино мыло, и гдеж ты был-то?
Все рассмеялись.
– А я пойду встречу Алёнушку с Данилкой. Их не трогайте, Людмила выплачется, он всё принимает. Пусть стоят так, мы сейчас придём. Им это надо, вот в этом миге пусть и остаются. Дед доверяю тебе их сохранность, а лучше закрой их. Мир и время не остановить и им не сойти, планета наша продолжает плыть.
Ярослав ушёл.
– И что сказал? Свек, ты что-нибудь понял?
– Этого юного мага не так легко понять, шутки у него или серьёзно, но в данный момент говорит серьёзно, хоть и с лукавой улыбкой.
Они вновь познают друг друга. К приходу детей и старшего поколения они придут в себя. Людочке трудно и больно, что Тимур был между ними. Но она всего не знает, да и не стоит пока знать.
– Свек, у внука, что ли набрался таинственности? Я обычный человек, осознать сразу, то о чём ты хочешь донести до меня намёками, мне ещё не подвластно. Скажи лучше прямо.
– Прямо, так прямо. Где-то в далёких далях, в ущелье пламенем объятым, шёл бой, и очень жестокий, когда подоспела подмога, в живых никого не осталось, даже камни расплавились от такого жара.
А реальность бывает разной, даже в один и тот же миг. Их всех погибшими посчитали, так было не узнать никого в тех искорёженных телах. Была пещера, и ту закопало, засыпало, что ни щелки не осталось, в неё не приникнуть.
Настя посмотрела на Властимира, тот стоял, устремил взгляд в пространство.
?Куда он смотрит?? – Подумала Настя и проследила за его взглядом, и ей открылось.
Горы, звучат выстрелы, и как бы с неба течёт огонь сизый, он всё плавит и корёжит. И видит, три человека успели забежать в пещеру, и её тут же завалило и запаяло.
– Све-е-ек, что это? – С удивлением в низком диапазоне голоса и как-то даже хрипло спросила Настя.
– Это, тот прошлый кошмар Никиты, он и ещё двое успели забежать в пещеру, вот и остались живы. Сказка? Богиня? Сказка. Я тоже так думаю, но реальная сказка. Остаться в живых в таком огне, действительно сказка, выигрышный билет в новую жизнь. Это не простой огонь, не земной. Не так выразился.
Он уже стал земной, но им завладели не те люди, которым можно было доверить его. Но это уже в прошлом, такое грозное оружие убрали с земли. Скажу ещё в группе той, был Славий.
– Что-о-о!?? В том кошмаре? Как он туда попал?
– Он был в группе ликвидаторов. –
Властимир посмотрел на Настю, увидел её в страхе. –
Настенька, успокойся, они приходили ликвидировать это оружие. Да. Не успели. Так и никто не дремлет. Все на стороже, все силы, что есть во вселенной. они все в противостоянии. Бывает перемирие, а на земле их скопилось уйма противоположных добру. Настенька, но ведь успели, с реакцией чуть замедленной, но это не их вина, наблюдатели просмотрели. И всё же, планета осталась целой.
– Ой, свек, не продолжай мне плохо уже от того, не могу даже подумать, что могло произойти с нашей планетой и всем народом.
– Всё начинать надо было с нуля. Не волнуйся, планета может разрушиться, лишь в том случае, если великий дух из неё исчезнет. Но этого никогда не произойдёт.
– Ох, вот это миссия, даже не знаю, как и назвать. Какой-то танец в стратегии и тактики. Меня прям так и трясёт.
– Богиня, я думал, ты в большей степени жеще всё воспринимаешь, привыкла, ведь ты всё знаешь. Знаешь, для чего мы все здесь. И ты тоже.
– Всё, да не всё, я всё же на земле родилась, это ты и Славочка мечетесь по вселенной. А я земная.
Властимир рассмеялся и ответил.
– Нас много таких на земле, а твой сын, хоть и рожден тобою вообще феномен, да и дочка тоже, пока не проявляет себя, и пусть. Пусть понежится в юности, встретит любовь свою, вот тогда засветится вовсю мощь.
– Свек, я пить хочу и продрогла, даже не знаю, от чего меня трясёт больше, от всего неожиданного или замёрзла.
– Мама, чай готов. – Любочка показалась в раскрытом окне кухни. Мамочка переоденься, сейчас бабушки уже придут.
– Да, я пойду, свек, согреюсь. Это называется я в бане попарилась. А они? Настя показала рукой на Никиту с Людмилой, они продолжали стоять в объятиях. – Они ведь тоже мокрые.
– С ними ничего не случится, они в жаре своей любви.
– Свек, но почему Эль Медина? Как он туда попал?
– Настенька иди, грейся, позже всё узнаешь. У тебя губки посинели. Что я скажу Славию, когда спросит, почему не досмотрел.
– А-а-а! – Махнула рукой Настя и побежала в дом.
***
– Прости, пожалуйста, я оступилась. –
Услышал Никита шепот Людмилы, и почувствовал, как слёзы одна за другой горячие слезинки пропитывали его грудь. Он ещё крепче прижал её к себе. Поцеловал в темечко, ответил.
– Не волнуйся милая. Не стоит думать о прошлом, какое бы оно не было. Я знаю всё. Я видел каждый твой шаг, не могу тебе пояснить, как видел, и как это происходило, но мои глаза видели издалека, оттуда, где я оказался. Мне было больно лишь от того, что я помочь ничем тебе не мог. А остальное, ерунда, ведь мы по-прежнему любим друг друга. Я знаю, ты искала меня в нём, ведь в образе мы схожи.
Мы балансировали на грани, и надо было жить. А ты хотела счастья, после стольких лет одиночества, тем более ты видела перед собой мертвого, как считается, меня.
– А кто тогда там был? – Спросила она тихо.
– Не знаю, может с нашей стороны, а может с их ней, а может и вообще мираж. Не будем об этом думать, вспоминать. Мы здесь, мы вместе. –
Никита опустил руку на живот, погладил, почувствовал, еле ощутимый толчок, улыбнулся. Людмила, вздрогнула и сжалась, а он произнёс. –
Это мой ребенок, Мила, мой. Не волнуйся. Всё прекрасно. Когда родится, ты удивишься. Мы его будем любить, как и Алёнушку и Данилку. Где они? Мне их не терпится обнять. Алёна была ещё крохотной, младенцем, сейчас уж выросла.
– В школе у них секции, тренировки, Данил уж взрослым становится, Ярослава догоняет, борьбой увлекается. Алёнушка гимнастикой и танцами.
– Это прекрасно. Туман рассеялся и наступила явь, всё стало ясно, и мы не сбились с курса. Вперёд в счастье, Мила.
Он отстранился от неё, взяв её лицо в свои ладони, приник к губам. она хватается за его широкие плечи, как будто боится упасть. Но больше всего на свете боится, что вдруг он исчезнет, вдруг это наваждение мираж, но нет, ощущается всё явно.
И небывалое удовольствие, которые было когда-то, когда Никита так вот целовал её, в том далёком времени. И вот сейчас, что происходит?
Забытый жар возвращается, и уже покалывает кончики пальцев. Оно расползается по телу сильным жаром и концентрируется там, где тела сливаются друг с другом. Прибывающая эйфория размывает остатки разумных мыслей, смазывая всё в слепящий, полный удовольствия фон, как словно водой окатили, голос тётушки Нюры.
– Властимир милок, а чё у вас здеся происходит? Что за праздник наметился? Лид ты поглянь стоит и улыбается. Чё скажешь мил человек?
Властимир уже стоял возле калитки и встречал тётушек, ответил.
– Проходите, милые дамы, для вас есть сюрприз.
– Чё? Никак Славка, поди, возвернулся? Неужто? Ну, я ему вот задам, хребетник то намылю, пусть гематоза знает, как мою племянницу обижать.
– Кто? – Удивленно спросил Властимир. – Гематоза? Это что?
– Паразит такой.
Властимир рассмеялся.
– Ха-ха-ха. Ох, и рассмешила ты меня вновь, Анна Григорьевна, так рассмешила. Нет милые дамы мы вам другой сюрприз приготовили. Лидия Петровна, дайте-ка я вас подержу за локоточки ваши прелестные.
– Чёй-то с тобой, Властимир? – Спросила тётя Нюра. Чёй-то ты такой вежливый к нам? А? чё случилось?
– Пойдём, пойдёмте со мной. Вы не волнуйтесь, такое бывает. –
Властимир повёл Лидию от калитки богини в сад Людмилы. – Люди возвращаются и с того света, а тем более, он там не был. Пришлось ему поскитаться. Смотрите.
Он почувствовал, как Лидия вздрогнула, послышалось тихое ?ой? и тело обмякло.
– Любочка! – Позвал Властимир. – Где мама?
– Идёт, идёт. – Подбегая со стаканом воды, произнесла Люба и набрала в рот воды, брызнула в лицо, и осторожно поднесла ближе к носу смоченный в нашатыре ватный тампон.
– Как вы здесь? – Спросила Настя.
– Мама, нормально, я думала, хуже будет. Бабушка Лида в сознание приходит, вот уже и взгляд нормальным становиться. Дедушка, положи руку ей на голову, я за руку подержу, сейчас успокоится. Вот пульс забился, немного учащённый, но сейчас… Мам, ты лучше возьми её, у тебя лучше получается приводить в сознание.
Люба отошла от Лидии, и взглянула на бабушку Нюру, та облокотилась на остатки забора, не моргая смотрела на Никиту с открытым ртом.
– Бабушка, а ты как? – Подошла к ней Любочка, подсовывая ей поближе к носу тампон с нашатырём. Попав запах в ноздри тётушки, она вздрогнула.
– Любанька, убери ты эту дрянь, лучше бы наливочки принесла, для сердца радость. И всплеснув руками, продолжила плачущим голосом. –
Ой, да родёмый ты на-а-а-аш, да гдеж ты был-то-о-о-а-а-а. – И пошла раскинув руки к Никите. – Да ёжкино мыло и гдеж тебя носило-то-о-о? Людк, пусти, ещё успеешь, намилуешься. Дай-ка обниму тебя, племянничек ты мой любимы-ы-ы-и-и-й. Дык какжесь? Живой, родной, живой! Слава тебе пресвятая Богородица!
Видать не зря язык у меня не поднимался молиться за упокой. Чуяло, чуяло сердце и матери твоей и моё. Молились за здравие, супротив всякошного рассудка здравого Лидк, приходи в себя, потом лечиться будем, сын вернулся-я-а-а-а. Лидка-а-а-а
И заголосила в голос, обнимая племянника.
– Тёть Лид, как ты? Ну вот пульс нормализовался почти, глазки хорошенькие стали, можно её теперь и не держать. Свек.
?Дед подуй ей на голову? Услышал Властимир в мыслях голос внука.
Властимир проделал, что посоветовал внук, Лидия ожила и тихо произнесла.
– Пустите меня. Сыночек, родной мой!
Никита вырвался из рук тётушки, обнял мать.
Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.
– Чем ты так удивлён дед? – И уже от крыльца вернулся у деду. Продолжил.
Дед, ох, ты! И как летели пули в спины сыновей, и лились рекою слёзы матерей. Дед не успели, моё промедление. Но радость-то какая! Что сейчас буде-е-ет, дед.
– Ты видишь, стихотворец? У меня самого сердце в радости забилось, знать не зря видения последние дни виделись, вот именно это. Но не думал, что так близко.
– Я и сам, что-то упустил этот миг появления.
Властимир подошёл к забору, взялся за него и убрал пролёт вообще.
– Дед ты, что делаешь? Сам восстанавливать будешь, я не буду.
– Для чего заборы между близкими людьми?
– Он всегда стоял, ещё тётя Таня и Людмила не были нам родственницами. А позже не придавали этому значения. Вот и услышали, как осень шепчет ласковой мелодией дождя, и счастье спешит в этот дом, зацепившись за осенние дни, радость всем обещает сбыться.
– Что делать будем? Стихотворец? Здесь думать надо, а ты стихами сказываешь.
– Да-а-а! Когда-то я не хотел разговаривать, мысленно быстрее и мощнее.
– Это так, мысленно и легче, но не все умеют мыслить так и читать, что им говоришь мысленно.
– Да, дед, верно, вот меня Любочка заставляла разговаривать вслух, боялась, что дауном будут считать. Теперь же получайте, слова стихами сами вылетают у меня.
– Понимаю, но сейчас-то что делать?
– Не волнуйся, выдержит, она сильная. Исток Творящий ежеминутно сеет новые творения радости в наших сердцах. Но я думал, он задержится, ан нет, спешил, ещё несколько дней назад был далеко и вот он уже.
Ярослав и Властимир зашли на участок Людмилы и стояли, наблюдали, что же будет происходить.
Они увидели Людмилу, она стояла возле яблони, и собирала яблоки осеннего сорта, осторожно укладывала в корзину. И не видела, как возле её калитки остановился мужчина. Он постоял, вглядываясь в нее, затем открыл калитку, шагнул во двор и тихо произнес
– Милая Мила, Мила Людмила, ЛюдаМила. Я вернулся, здравствуй родная,
Людмила услышала знакомый голос вздрогнула. Тихо прошептала, не отрываясь от работы.
– Ох, что же это он мне всегда теперь будет слышаться?
Этот голос и слышался ей часто, и во сне, и на яву, с самого первого дня, как погиб Никита, а последнее время, как выздоровела от Тимура, постоянно. И вновь услышала, своё имя, так её называл только Никита.
– Милочка. – Голос произнёс уже громко и повторил. – Мила.
В голове у Людмилы помутилось, в груди начало колоть, не хватает воздуха, и нет сил, его вздохнуть. Пространство поплыло перед глазами, она ухватилась за ствол яблони, и стряхнув с себя наваждение, резко обернулась, и вновь всё поплыло перед глазами.
В белой пелене она увидела Никиту. Он стоял в открытой калитке, затем быстрым шагом пошёл к ней. Волоски на всём её теле приподнимаются, и мурашки веером помчались врассыпную по всему телу. Воздух потрескивает от напряжения, от придвигающего к ней человека, он становится гуще и насыщеннее с каждым шагом Никиты, передвигающегося в её направлении.
Никита остановился ещё, не доходя до неё несколько шагов, а её руки сами потянулись к нему, а ноги, отчего резко слабеют, теряется сцепление с землёй, и очевидно с реальностью тоже. Она стала опускаться на землю, едва произнесла.
– Никита-а-а-а. –
Но упасть она не успела, он подхватил её, подхватил крепкими руками и прижал её крепко к себе, к своей груди. А она вздохнув, утонула в его запахе. Ничего не слышала, ей лишь казалось, всё, как во сне, сквозь далекое далёко её счастье вернулось, почувствовала его обжигающие губы блуждают по её лицу, задевают её губы, в голову ударяет коктейль из взвинченных эмоций. А их слишком много произошло за последнее время.
То, что происходило с ней, самой Людмиле разобраться в этом невероятно трудно и ещё не успела всё полностью осознать, а здесь Никита.
А в этом состоянии нет возможности вообще понять, осознать. Её уносило и уносило от его прикосновений. Горячие руки, губы, от его тихой, спокойной речи, хоть и чувствовалось волнение.
– Всё не так, как было задумано, не думал, что я так резко выйду из строя. Из равновесия вывел тот бой. Долго мы были каждый по-своему и в одиночестве, так было горько. Но ты в моей крови, и течешь во мне, и я чувствовал, тебя постоянно, а по ночам прижимал к себе, но ты исчезала, а значит, так было надо. Милая, ничего не стоит на месте, всё изменилось и вот мы вновь вместе.
Он держал её в объятиях, гладил её по лицу, целовал закрытые глаза, продолжил.
– Не волнуйся, никто не идеален и мы никого не обвиняем, и никто не виноват, так получилось. А сейчас мы вновь вместе, наша кровь давно в слиянии, а души никогда не разлучались. Милая Люда открой же глаза, я не призрак, я живой. И давно понял, мы нужны друг другу, как солнечные лучики. Долго пробирался домой. И это ни чья-то вина, а обычные испытания, я это понял, уже осознал.
– Но, я их не прошла, не прошла испытания. Никита. Бог ты мой! Никита, живой. Если бы я могла изменить хоть что-то из прошлого, я бы это сделала, не раздумывая, но как это сделать?
– Не думай о прошлом. Его не изменить. Лучше сосредоточиться на настоящем, Мила.
Он снова смотрит своим влюблённым взглядом, таким же, как в первый раз посмотрел ей в глаза, перепрыгнув через забор. Смотрел, создавая настолько прочную зрительную связь, что воздух напитывается его чистой энергетикой.
И в это время пошёл сильный дождь, вроде бы ничего не предвещало дождя, а он полился. Не осенний холодный, а по-летнему тёплый.
– Плачет небо, плачет от счастья за нас, Мила, мы вместе
Людмила пришла в себя, и уткнула своё лицо у него на груди, вдыхая его аромат, такой родной, что вновь полёт из реальности. От него веет исконно мужской харизмой, в которую хочется завернуться с головой. И она испытывает необъяснимо сильное желание спрятаться у него на груди.
От всего, всего, и от того, что за все года происходило с ней, может и счастливые были минуты, но ей хочется в данный момент, чтобы не было всего того, что стояло между ней и Никитой. Не было никакого Тимура.
Но он был и что делать, она не знает. А так хочется вновь быть на груди Никиты, за его широкой спиной и внутри него, за фасадом его непробиваемой уверенности. Хоть для того, чтобы собрать свой рассыпавшийся мир.
– Ой, надо же! Дождик, пошёл и закончился. Настя в халате и в полотенце подходила туда, где стояли Властимир и Ярослав. Довольная, распаренная, чуть смутилась, с улыбкой, добавила. – Извини свек, я в халате. А, что это вы здесь стоите? Отчего не заходите в дом? А Оля, где? Свек? А что здесь?
– Мама, какое видение видела сегодня? Посмотри. – Ярослав указал сторону, где стояла Людмила в объятиях Никиты.
– Никита!??? – В удивлении произнесла Настя. – Никита! –
Уже громче произнесла. Настя заволновалась, сердце её заколотилось, эмоции наплывали, потекли слёзы и вновь произнесла. –
Живой, братик, живой. Ох, не зря мне часто показывался город азиатский, и звучало ?Эль Медина? Почему? Как? Никита!
Но они стояли и не пошевельнулись на окрик. Настя шагнула, но Властимир остановил её за руку.
– Богиня, остановись.
– Мам, подожди, они всё равно не слышат.
– Мамочка моя! – Произнесла Настя. – Да пусть они наслаждаются, Алёнка с Данилкой где? Где дети?
– В школе, в спортзале Данил и Алёнка на танцах, а может на гимнастике, не помню. Ответил Ярослав. – Я уходил, они там оставались.
– Ты тёте сообщил? Ярослав? Надо позвонить всем. – И повернулась к дому.
– Мамуль, подожди.
– Как это, подожди? Ты в своём уме?
– В своём, мамуль, конечно в своём.
– Мамочка, не волнуйся, я позвала бабушек к нам в гости. –
Произнесла подошедшая Любочка. – Я им сказала, у нас семейный ужин, есть повод. А я в окно увидела. Ярославка, я так удивлена, проказник, знал и молчал. Ах, баловник, вот трепку тебе задам. Мам, ты его разбаловала совсем. У, папин сыночек. – Замахнулась на него Любочка.
– А сама-то папина дочка. – Рассмеялся Ярослав, поймав Любочкину руку.
– Ой, никого я не баловала, я благодарна вселенной, что у меня такие дети.
Сами себя разбаловали и меня заодно разбаловали. Ой, что со мной? Во мне всё трясётся. Такой мандраж, такого со мной не было, даже когда со Славой встречалась во вневременье.
– Мамочка, может тебе ещё раз по лужам попрыгать? –
Рассмеялся Ярослав. – И успокоишься. Пап, поцелуй маму, успокой.
– Ярославка! – Строго произнесла Любочка. – Я вот тоже волнуюсь. Столько лет прошло, прямо так и слышу бабушки Нюры слова. –
И Любочка изменив голос, подражая бабушке, хлопнув в ладоши, сложив руки на груди, произнесла. – Да, ёжкино мыло, и гдеж ты был-то?
Все рассмеялись.
– А я пойду встречу Алёнушку с Данилкой. Их не трогайте, Людмила выплачется, он всё принимает. Пусть стоят так, мы сейчас придём. Им это надо, вот в этом миге пусть и остаются. Дед доверяю тебе их сохранность, а лучше закрой их. Мир и время не остановить и им не сойти, планета наша продолжает плыть.
Ярослав ушёл.
– И что сказал? Свек, ты что-нибудь понял?
– Этого юного мага не так легко понять, шутки у него или серьёзно, но в данный момент говорит серьёзно, хоть и с лукавой улыбкой.
Они вновь познают друг друга. К приходу детей и старшего поколения они придут в себя. Людочке трудно и больно, что Тимур был между ними. Но она всего не знает, да и не стоит пока знать.
– Свек, у внука, что ли набрался таинственности? Я обычный человек, осознать сразу, то о чём ты хочешь донести до меня намёками, мне ещё не подвластно. Скажи лучше прямо.
– Прямо, так прямо. Где-то в далёких далях, в ущелье пламенем объятым, шёл бой, и очень жестокий, когда подоспела подмога, в живых никого не осталось, даже камни расплавились от такого жара.
А реальность бывает разной, даже в один и тот же миг. Их всех погибшими посчитали, так было не узнать никого в тех искорёженных телах. Была пещера, и ту закопало, засыпало, что ни щелки не осталось, в неё не приникнуть.
Настя посмотрела на Властимира, тот стоял, устремил взгляд в пространство.
?Куда он смотрит?? – Подумала Настя и проследила за его взглядом, и ей открылось.
Горы, звучат выстрелы, и как бы с неба течёт огонь сизый, он всё плавит и корёжит. И видит, три человека успели забежать в пещеру, и её тут же завалило и запаяло.
– Све-е-ек, что это? – С удивлением в низком диапазоне голоса и как-то даже хрипло спросила Настя.
– Это, тот прошлый кошмар Никиты, он и ещё двое успели забежать в пещеру, вот и остались живы. Сказка? Богиня? Сказка. Я тоже так думаю, но реальная сказка. Остаться в живых в таком огне, действительно сказка, выигрышный билет в новую жизнь. Это не простой огонь, не земной. Не так выразился.
Он уже стал земной, но им завладели не те люди, которым можно было доверить его. Но это уже в прошлом, такое грозное оружие убрали с земли. Скажу ещё в группе той, был Славий.
– Что-о-о!?? В том кошмаре? Как он туда попал?
– Он был в группе ликвидаторов. –
Властимир посмотрел на Настю, увидел её в страхе. –
Настенька, успокойся, они приходили ликвидировать это оружие. Да. Не успели. Так и никто не дремлет. Все на стороже, все силы, что есть во вселенной. они все в противостоянии. Бывает перемирие, а на земле их скопилось уйма противоположных добру. Настенька, но ведь успели, с реакцией чуть замедленной, но это не их вина, наблюдатели просмотрели. И всё же, планета осталась целой.
– Ой, свек, не продолжай мне плохо уже от того, не могу даже подумать, что могло произойти с нашей планетой и всем народом.
– Всё начинать надо было с нуля. Не волнуйся, планета может разрушиться, лишь в том случае, если великий дух из неё исчезнет. Но этого никогда не произойдёт.
– Ох, вот это миссия, даже не знаю, как и назвать. Какой-то танец в стратегии и тактики. Меня прям так и трясёт.
– Богиня, я думал, ты в большей степени жеще всё воспринимаешь, привыкла, ведь ты всё знаешь. Знаешь, для чего мы все здесь. И ты тоже.
– Всё, да не всё, я всё же на земле родилась, это ты и Славочка мечетесь по вселенной. А я земная.
Властимир рассмеялся и ответил.
– Нас много таких на земле, а твой сын, хоть и рожден тобою вообще феномен, да и дочка тоже, пока не проявляет себя, и пусть. Пусть понежится в юности, встретит любовь свою, вот тогда засветится вовсю мощь.
– Свек, я пить хочу и продрогла, даже не знаю, от чего меня трясёт больше, от всего неожиданного или замёрзла.
– Мама, чай готов. – Любочка показалась в раскрытом окне кухни. Мамочка переоденься, сейчас бабушки уже придут.
– Да, я пойду, свек, согреюсь. Это называется я в бане попарилась. А они? Настя показала рукой на Никиту с Людмилой, они продолжали стоять в объятиях. – Они ведь тоже мокрые.
– С ними ничего не случится, они в жаре своей любви.
– Свек, но почему Эль Медина? Как он туда попал?
– Настенька иди, грейся, позже всё узнаешь. У тебя губки посинели. Что я скажу Славию, когда спросит, почему не досмотрел.
– А-а-а! – Махнула рукой Настя и побежала в дом.
***
– Прости, пожалуйста, я оступилась. –
Услышал Никита шепот Людмилы, и почувствовал, как слёзы одна за другой горячие слезинки пропитывали его грудь. Он ещё крепче прижал её к себе. Поцеловал в темечко, ответил.
– Не волнуйся милая. Не стоит думать о прошлом, какое бы оно не было. Я знаю всё. Я видел каждый твой шаг, не могу тебе пояснить, как видел, и как это происходило, но мои глаза видели издалека, оттуда, где я оказался. Мне было больно лишь от того, что я помочь ничем тебе не мог. А остальное, ерунда, ведь мы по-прежнему любим друг друга. Я знаю, ты искала меня в нём, ведь в образе мы схожи.
Мы балансировали на грани, и надо было жить. А ты хотела счастья, после стольких лет одиночества, тем более ты видела перед собой мертвого, как считается, меня.
– А кто тогда там был? – Спросила она тихо.
– Не знаю, может с нашей стороны, а может с их ней, а может и вообще мираж. Не будем об этом думать, вспоминать. Мы здесь, мы вместе. –
Никита опустил руку на живот, погладил, почувствовал, еле ощутимый толчок, улыбнулся. Людмила, вздрогнула и сжалась, а он произнёс. –
Это мой ребенок, Мила, мой. Не волнуйся. Всё прекрасно. Когда родится, ты удивишься. Мы его будем любить, как и Алёнушку и Данилку. Где они? Мне их не терпится обнять. Алёна была ещё крохотной, младенцем, сейчас уж выросла.
– В школе у них секции, тренировки, Данил уж взрослым становится, Ярослава догоняет, борьбой увлекается. Алёнушка гимнастикой и танцами.
– Это прекрасно. Туман рассеялся и наступила явь, всё стало ясно, и мы не сбились с курса. Вперёд в счастье, Мила.
Он отстранился от неё, взяв её лицо в свои ладони, приник к губам. она хватается за его широкие плечи, как будто боится упасть. Но больше всего на свете боится, что вдруг он исчезнет, вдруг это наваждение мираж, но нет, ощущается всё явно.
И небывалое удовольствие, которые было когда-то, когда Никита так вот целовал её, в том далёком времени. И вот сейчас, что происходит?
Забытый жар возвращается, и уже покалывает кончики пальцев. Оно расползается по телу сильным жаром и концентрируется там, где тела сливаются друг с другом. Прибывающая эйфория размывает остатки разумных мыслей, смазывая всё в слепящий, полный удовольствия фон, как словно водой окатили, голос тётушки Нюры.
– Властимир милок, а чё у вас здеся происходит? Что за праздник наметился? Лид ты поглянь стоит и улыбается. Чё скажешь мил человек?
Властимир уже стоял возле калитки и встречал тётушек, ответил.
– Проходите, милые дамы, для вас есть сюрприз.
– Чё? Никак Славка, поди, возвернулся? Неужто? Ну, я ему вот задам, хребетник то намылю, пусть гематоза знает, как мою племянницу обижать.
– Кто? – Удивленно спросил Властимир. – Гематоза? Это что?
– Паразит такой.
Властимир рассмеялся.
– Ха-ха-ха. Ох, и рассмешила ты меня вновь, Анна Григорьевна, так рассмешила. Нет милые дамы мы вам другой сюрприз приготовили. Лидия Петровна, дайте-ка я вас подержу за локоточки ваши прелестные.
– Чёй-то с тобой, Властимир? – Спросила тётя Нюра. Чёй-то ты такой вежливый к нам? А? чё случилось?
– Пойдём, пойдёмте со мной. Вы не волнуйтесь, такое бывает. –
Властимир повёл Лидию от калитки богини в сад Людмилы. – Люди возвращаются и с того света, а тем более, он там не был. Пришлось ему поскитаться. Смотрите.
Он почувствовал, как Лидия вздрогнула, послышалось тихое ?ой? и тело обмякло.
– Любочка! – Позвал Властимир. – Где мама?
– Идёт, идёт. – Подбегая со стаканом воды, произнесла Люба и набрала в рот воды, брызнула в лицо, и осторожно поднесла ближе к носу смоченный в нашатыре ватный тампон.
– Как вы здесь? – Спросила Настя.
– Мама, нормально, я думала, хуже будет. Бабушка Лида в сознание приходит, вот уже и взгляд нормальным становиться. Дедушка, положи руку ей на голову, я за руку подержу, сейчас успокоится. Вот пульс забился, немного учащённый, но сейчас… Мам, ты лучше возьми её, у тебя лучше получается приводить в сознание.
Люба отошла от Лидии, и взглянула на бабушку Нюру, та облокотилась на остатки забора, не моргая смотрела на Никиту с открытым ртом.
– Бабушка, а ты как? – Подошла к ней Любочка, подсовывая ей поближе к носу тампон с нашатырём. Попав запах в ноздри тётушки, она вздрогнула.
– Любанька, убери ты эту дрянь, лучше бы наливочки принесла, для сердца радость. И всплеснув руками, продолжила плачущим голосом. –
Ой, да родёмый ты на-а-а-аш, да гдеж ты был-то-о-о-а-а-а. – И пошла раскинув руки к Никите. – Да ёжкино мыло и гдеж тебя носило-то-о-о? Людк, пусти, ещё успеешь, намилуешься. Дай-ка обниму тебя, племянничек ты мой любимы-ы-ы-и-и-й. Дык какжесь? Живой, родной, живой! Слава тебе пресвятая Богородица!
Видать не зря язык у меня не поднимался молиться за упокой. Чуяло, чуяло сердце и матери твоей и моё. Молились за здравие, супротив всякошного рассудка здравого Лидк, приходи в себя, потом лечиться будем, сын вернулся-я-а-а-а. Лидка-а-а-а
И заголосила в голос, обнимая племянника.
– Тёть Лид, как ты? Ну вот пульс нормализовался почти, глазки хорошенькие стали, можно её теперь и не держать. Свек.
?Дед подуй ей на голову? Услышал Властимир в мыслях голос внука.
Властимир проделал, что посоветовал внук, Лидия ожила и тихо произнесла.
– Пустите меня. Сыночек, родной мой!
Никита вырвался из рук тётушки, обнял мать.
Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из интернета.
Метки:
