Пока ты врал

Я пишу вот это вот все с конца до начала.
?Вот это вот все? - ты даже не улыбнешься.
От начала к концу тем более. Мама кончала.
Ты смеялся. А я любил – и не придерешься.

Я любил, пока жил, и немножечко после.
Я ругал и хвалил – и взвесишь ли ярость?
Ты мой конь, а я твой благородный ослик.
Как ни странно, я все, что с тобою осталось.
Моя хворь – твоя жизнь, исключая стоимость.
Потому что ты сын. А я типа взрослый.

Потому что Москва нам не дом, и ничто нам не дом.
И соседи не люди, а разве что судьи.
И растущие люди – что чин чинарем.
Значит, будем? Пожалуй, что будем.
Но давай открывать. Даже если простудим.
Потому что окно это рот, и ты сам себе в нем.

Тавтология, тавтология, тавтология.
Рифма, рифма, не рифма. Не пишет, зараза.
Я не дед, но я тоже, по своему, йога.
Я любил до того, как ты был виден глазу.
Пусть меня очертят вийевато и мразью –
но ты веришь в меня: без меня нету бога.

Я стою на краю твоей жизни с другой стороны.
Ты сидишь на моем языке и немножко на шее.
Я хотел бы ударить тебя пониже спины,
но люблю – и не смею.
Где-то прежде ублюдками были скины.
Где-то дальше – зубные феи.

Но и те, и другие как будто нужны
(восемнадцать плюс) не говоря о геях.

Завтра мы садимся на поезд.
Послезавтра привычный быт
обматерит нашу стоимость
и у кого из нас как стоит.

Ты не конь, раз тебя не поят.
Даже если ведут к ручью.
Моя жизнь ничего не стоит.
Разве только продать твою.