На верески в Топосе
http://www.topos.ru/article/poeziya/na-vereski-i-ostrolisty
На верески и остролисты
Дождю, подснежнику, волнам,
Полету бражника молиться,
Смотреть, как падает луна
На верески и остролисты.
Как падают лицом в траву,
Руками землю обнимая.
Такое счастьем назовут.
Такое смертью называют.
Их будут звать Она и Он
В церковных книгах всех столетий,
В трагедии любых времен
И человеческих комедий,
Где безымянные слова
Еще плывут по океану
И ловят ветер рукава
И прячут бабочек в карманы.
………
Она однажды упадет,
Она склоняется все ниже.
Ясней глаза, бледнее рот,
И каменный, и неподвижный.
Блестят холодные виски,
Но это все уже не важно,
Что разобьется на куски,
Лишь губы разомкнет однажды.
Гиперборея
Стоит высокая луна,
Уже тепло, еще не пыльно.
На бабочках дневные крылья
Из набивного полотна.
Знакомый до утка узор,
До птиц, охваченных закатом,
До крика в небе: ?Por favor!
Не возвращай меня обратно…?
Им никогда не повезет
Найти свою Гиперборею.
Чужая родина не ждет,
Звезда небесная не греет.
Они глядят из-под крыла
На атлантические волны,
И та, которая была,
Со дна вздыхает грудью полной.
Трамонтана
Потом от хохота гагар
Родятся лодочка и рыбка,
И жизнь, метнувшись на пожар,
Предпримет новую попытку.
Я полюблю ее другой,
Беспамятной и безымянной,
Кораблик подхвачу рукой,
Двоих найду из океана.
Двух рыбок положу в ладонь –
Серебряную, золотую,
Ее лицо, его огонь –
И ветром северным подую.
И назову луну луной,
А солнце именем испанским,
Где разлученные землей
Над Кадисом кружатся в танце.
Белые бабочки лета (Перигрины)
А. Д.
И мотылек, и мотылек –
Пусть совершится непременно,
Как жизнь, которой невдомек,
Что только бабочка бесценна.
На двух бумажных лепестках –
И паруса, и звездопады,
Все остальное пух и прах –
Одно мгновение крылато.
Всё тяжелее – пустяки,
Когда от ветра и заката
Родятся мцыри-мотыльки,
А ты проходишь безвозвратно.
Им, перигринам бытия –
Бежать до головокруженья.
А впрочем, это только я
Совпала с ними как мгновенье.
На расстоянии руки,
На фоне облака и пиний,
По нитке ветки и реки
Мы проходили рядом с ними.
Необъяснимо
Я падаю спиной на листья –
Летят деревья в облака.
Я не могу остановиться,
Я повторяю путь листка.
Круженье крон необъяснимо,
Всё – танец, вихрь, хоровод.
Летят земля и небо мимо,
Он умирает. Он живет.
О чем танцует он, зачем же
Ему повсюду высота?
Необъяснимая надежда,
Безжалостная красота.
Земная вечность
И все-таки я вечный человек,
Каким бы словом смерть ни обрывала,
Она глядит из-под закрытых век –
Та женщина бескрайнего начала,
Отдавшая эдемские сады,
Прошедшая по всем библейским водам.
Кто был, кто будет морем немоты –
Земною связан пуповиной рода.
Который раз ребенка акушер
Приводит в чувство над открытой бездной
И пеной наполняется фужер
За тех, кто откричатся и исчезнут.
И я кричала в месяц рождества,
Как будто шли за мною все печали.
И это были первые слова.
И только туже няньки пеленали.
Равняется трем (Соседи)
Звенит посудою молочник.
?А на дворе начало века?, –
Во сне трезвонит колокольчик
И не тревожит человека.
Сам человек еще зачаток –
Там во дворе всего начало.
Он старше будущего брата.
Ему уже вселенной мало.
Как двух колес велосипеду.
Как места для набитых шишек.
Как для бессонного соседа
Слепого облака над крышей.
Они на пару делят имя,
Обложку времени и реку –
А то, что пишется над ними,
Прочесть другому человеку.
Его никто из них не знает.
Не знать его – всего вернее.
О нем один уже мечтает.
Другой печально сожалеет.
Джек под дождем
Край моего неба
Пахнет прелой листвою.
Флуера свадьбы соек
Ветер седой не вспомнит.
Дождь обошел землю
И не нашел солнца.
В пальцах лозы древней
Дойною перельется.
Встав под луной спелой,
Дерево голосует.
Тыквою по дороге
Катится жизнь впустую
Полем молитв к дому.
Зреют в земле тыквы.
Те, кто со мной знакомы,
И без меня привыкнут.
Выплачет дом стекла,
С поля дохнет гарью.
Там за судьбой легкой
В небе поплыл шарик –
В море, клевера полном,
Голь-перекати-горе,
Серп-раскрои-небо,
Крик-не-буди-спящих.
Вдаль идет по дороге,
Не дождавшись попутки,
Через-тебя-смотрящий
С тыквенной головою,
Вырвав с землей корни,
Дымя сигаретой сырою.
Помнишь его? – вспомни
Желудем над рекою.
Вот он несет плечи –
Спят на плечах птицы.
Долгая ночь встречный,
Идущий-через-границу.
Мой любимый уснул
Мой любимый уснул на вечерней заре.
Колокольчик над ним звенит:
?Ты успеешь за долгую ночь постареть?.
Пусть мой любимый спит.
Мой любимый уснул при большой луне.
До утра сверчок стрекотал:
?Он успеет тебя разлюбить во сне?.
Не буди сверчок, он устал.
Мой любимый уснул на чужом берегу,
Не зовите его домой,
Колокольчик поет у открытых губ.
Спит там любимый мой.
Тихо лодку качает у ног волна,
Тихо ветер травой бежит.
Не тревожь и ты, пересмешник, сна,
Пусть мой любимый спит.
Как в море лодочка
Э. В.
Подожди, я хочу насмотреться
На начало последнего моря.
У него еще летнее детство
И бездонная синька во взоре.
Оставляют крылатые крики
Тишину и царапины в ухе.
Оставайся большим и великим,
Синева – это имя разлуки.
Это то, что звенит по соседству,
На ветру, на слепом расстоянье,
Обнимает, и некуда деться –
Синева до обрыва дыханья.
Это было когда-то – и где-то
Повторится в волнах Ланжерона.
И кружит как большая ворона
Стая чаек над старой ?Жанеттой?.
Решето
И станет день похож на решето.
Мука и море, время и песок –
В нем больше не задержится ничто.
Останется упавший волосок.
Я посмотрю на облако и небо,
Не спрашивая, был Ты или не был.
Ни здесь ни там и Ты меня не спрашивай,
Была Наташа, не было Наташи…
В карманах ничего не пропадет –
Штаны подтянет облако седое
И побежит по небу не со мною.
Лишь именем знакомым назовет.
Поле
Перейти через дорогу –
Рядом поле. В поле конь.
Ты теперь в ладони Бога,
Широка его ладонь.
Облака на белом свете,
Лошадь-черные-бока.
Ты мой север, ты мой ветер,
Позовешь издалека,
Я уйду по доброй воле.
Только сыну передам
Это утро, это поле,
Небо с горем пополам.
Лихорадка
А тень росла до потолка
Сквозь речь людей широкоскулых
Далекого материка
Ходили волны…
Всего росла температура
И жизнь не стоила глотка
И ни снотворных
………
Рыдал кузнечик от бессилья
На звук цветок перелагая
Я что взаправду умираю
Смеялась скрипка в белом платье
Смешалось розовое утро
С горячим снегом и ванилью
И то что билось рядом с курткой
Хотело булочку и счастья
………
В бреду слепого ночника
Затих гортанный переулок
Ко лбу прохладная рука
Ладонью детской прикоснулась
Но так ладонь была легка
Что различалось наяву
На ноготке мизинца яви
Как бормоча и шепелявя
Роняли бабочки в траву
Скорее лепестки чем крылья
Как непослушно говорили
На человеческом наречье
Как выпал месяц из скворечни
Валяя с ними дурака
Как раскололся от щелчка…
Уснул отплакавший кузнечик
…И две луны плывут навстречу
В глубоком озере зрачка
И лодочка плывет
И ты, всевидящий рассвет,
Храни видения в тумане.
В краю потерянных желаний
Есть лодочка, которой нет.
………
И лодочник придумал Хлое…
Там дом на виноградном склоне,
В нем светится окно ночами
На берегу потустороннем.
Но мы встречались, мы встречались…
Кто вспомнит, наяву, во сне ли –
Любовь мертва, туманно утро.
Но мы желали и хотели
И вместе умерли как будто.
Старик спускается на берег,
Его глаза слепы от света.
Ты догадаешься об этом,
Но можно верить и не верить…
………
Он лампу в комнате зажжет,
Оставит литься свет на реку.
Он был похож на человека,
А бремя вечности не в счет.
………
Любовь, что долго не живет,
В руке кувшинок не считая…
Там на земле любовь земная.
Там на реке любовь речная
И лодочка, которая плывет.
И лодочка плывет, плывет, плывет…
Побег Фридриха Иеронима и Марты
Они бежали, вечные скитальцы.
Он призрака из рук не выпускал,
Когда, целуя собственные пальцы,
Ее в пустой карете обнимал.
Неслись по следу звери и деревья,
Пришпоривали всадники коней.
?С цепей спустили люди суеверья –
Не верю в суеверья и людей!?
Они сожгли змеиную деревню,
Передавили выводок цыплят.
?Я сею смерть, спаси меня!? – ?Мой верный,
Ты никогда ни в чем не виноват?.
?Ты от меня одна не отвернешься
И не покинешь больше никогда?.
?Да, – отвечала призрак, – мой хороший?.
И целовали губы это ?да?.
И черные охранники отстали,
И опустили ветки дерева.
Лежала смерть во всех краях печали
И задыхалась желтая трава.
Ни капли небо вниз не уронило,
Не опустилось облако с водой.
?Мы добрались. Все умерли, мой милый.
Мы наконец приехали домой?.
Долгая осень
А я только вижу луну над мостом,
Забытую лодку на речке.
А мы всё идем, мы куда-то идем,
Как будто за берегом вечность,
Где долгая осень платки развернет,
С царевыми выйдет дарами.
А я только вспомню, как небо течет
И тонет у нас под ногами.
Куда мы, зачем мы, откуда пришли,
Под ветром и под листопадом
Стояли на маленькой точке земли…
Да ладно.
Но пели цикады
Всю ночь
И не петь не могли.
На крыше в четыре крыла
На крыше в четыре крыла,
На поле молочных початков
Хранятся мои отпечатки,
И я никуда не ушла.
Пусть в доме растет виноград,
Пусть голуби ходят по детской –
Нетрудное это соседство,
Мы просто вернулись назад.
Стоим под куриным дождем,
Качаемся в лодке разбитой.
Я знаю, что нет нас. Что двери открыты.
Что мы никогда не уйдем.
******************
На верески и остролисты
Дождю, подснежнику, волнам,
Полету бражника молиться,
Смотреть, как падает луна
На верески и остролисты.
Как падают лицом в траву,
Руками землю обнимая.
Такое счастьем назовут.
Такое смертью называют.
Их будут звать Она и Он
В церковных книгах всех столетий,
В трагедии любых времен
И человеческих комедий,
Где безымянные слова
Еще плывут по океану
И ловят ветер рукава
И прячут бабочек в карманы.
………
Она однажды упадет,
Она склоняется все ниже.
Ясней глаза, бледнее рот,
И каменный, и неподвижный.
Блестят холодные виски,
Но это все уже не важно,
Что разобьется на куски,
Лишь губы разомкнет однажды.
Гиперборея
Стоит высокая луна,
Уже тепло, еще не пыльно.
На бабочках дневные крылья
Из набивного полотна.
Знакомый до утка узор,
До птиц, охваченных закатом,
До крика в небе: ?Por favor!
Не возвращай меня обратно…?
Им никогда не повезет
Найти свою Гиперборею.
Чужая родина не ждет,
Звезда небесная не греет.
Они глядят из-под крыла
На атлантические волны,
И та, которая была,
Со дна вздыхает грудью полной.
Трамонтана
Потом от хохота гагар
Родятся лодочка и рыбка,
И жизнь, метнувшись на пожар,
Предпримет новую попытку.
Я полюблю ее другой,
Беспамятной и безымянной,
Кораблик подхвачу рукой,
Двоих найду из океана.
Двух рыбок положу в ладонь –
Серебряную, золотую,
Ее лицо, его огонь –
И ветром северным подую.
И назову луну луной,
А солнце именем испанским,
Где разлученные землей
Над Кадисом кружатся в танце.
Белые бабочки лета (Перигрины)
А. Д.
И мотылек, и мотылек –
Пусть совершится непременно,
Как жизнь, которой невдомек,
Что только бабочка бесценна.
На двух бумажных лепестках –
И паруса, и звездопады,
Все остальное пух и прах –
Одно мгновение крылато.
Всё тяжелее – пустяки,
Когда от ветра и заката
Родятся мцыри-мотыльки,
А ты проходишь безвозвратно.
Им, перигринам бытия –
Бежать до головокруженья.
А впрочем, это только я
Совпала с ними как мгновенье.
На расстоянии руки,
На фоне облака и пиний,
По нитке ветки и реки
Мы проходили рядом с ними.
Необъяснимо
Я падаю спиной на листья –
Летят деревья в облака.
Я не могу остановиться,
Я повторяю путь листка.
Круженье крон необъяснимо,
Всё – танец, вихрь, хоровод.
Летят земля и небо мимо,
Он умирает. Он живет.
О чем танцует он, зачем же
Ему повсюду высота?
Необъяснимая надежда,
Безжалостная красота.
Земная вечность
И все-таки я вечный человек,
Каким бы словом смерть ни обрывала,
Она глядит из-под закрытых век –
Та женщина бескрайнего начала,
Отдавшая эдемские сады,
Прошедшая по всем библейским водам.
Кто был, кто будет морем немоты –
Земною связан пуповиной рода.
Который раз ребенка акушер
Приводит в чувство над открытой бездной
И пеной наполняется фужер
За тех, кто откричатся и исчезнут.
И я кричала в месяц рождества,
Как будто шли за мною все печали.
И это были первые слова.
И только туже няньки пеленали.
Равняется трем (Соседи)
Звенит посудою молочник.
?А на дворе начало века?, –
Во сне трезвонит колокольчик
И не тревожит человека.
Сам человек еще зачаток –
Там во дворе всего начало.
Он старше будущего брата.
Ему уже вселенной мало.
Как двух колес велосипеду.
Как места для набитых шишек.
Как для бессонного соседа
Слепого облака над крышей.
Они на пару делят имя,
Обложку времени и реку –
А то, что пишется над ними,
Прочесть другому человеку.
Его никто из них не знает.
Не знать его – всего вернее.
О нем один уже мечтает.
Другой печально сожалеет.
Джек под дождем
Край моего неба
Пахнет прелой листвою.
Флуера свадьбы соек
Ветер седой не вспомнит.
Дождь обошел землю
И не нашел солнца.
В пальцах лозы древней
Дойною перельется.
Встав под луной спелой,
Дерево голосует.
Тыквою по дороге
Катится жизнь впустую
Полем молитв к дому.
Зреют в земле тыквы.
Те, кто со мной знакомы,
И без меня привыкнут.
Выплачет дом стекла,
С поля дохнет гарью.
Там за судьбой легкой
В небе поплыл шарик –
В море, клевера полном,
Голь-перекати-горе,
Серп-раскрои-небо,
Крик-не-буди-спящих.
Вдаль идет по дороге,
Не дождавшись попутки,
Через-тебя-смотрящий
С тыквенной головою,
Вырвав с землей корни,
Дымя сигаретой сырою.
Помнишь его? – вспомни
Желудем над рекою.
Вот он несет плечи –
Спят на плечах птицы.
Долгая ночь встречный,
Идущий-через-границу.
Мой любимый уснул
Мой любимый уснул на вечерней заре.
Колокольчик над ним звенит:
?Ты успеешь за долгую ночь постареть?.
Пусть мой любимый спит.
Мой любимый уснул при большой луне.
До утра сверчок стрекотал:
?Он успеет тебя разлюбить во сне?.
Не буди сверчок, он устал.
Мой любимый уснул на чужом берегу,
Не зовите его домой,
Колокольчик поет у открытых губ.
Спит там любимый мой.
Тихо лодку качает у ног волна,
Тихо ветер травой бежит.
Не тревожь и ты, пересмешник, сна,
Пусть мой любимый спит.
Как в море лодочка
Э. В.
Подожди, я хочу насмотреться
На начало последнего моря.
У него еще летнее детство
И бездонная синька во взоре.
Оставляют крылатые крики
Тишину и царапины в ухе.
Оставайся большим и великим,
Синева – это имя разлуки.
Это то, что звенит по соседству,
На ветру, на слепом расстоянье,
Обнимает, и некуда деться –
Синева до обрыва дыханья.
Это было когда-то – и где-то
Повторится в волнах Ланжерона.
И кружит как большая ворона
Стая чаек над старой ?Жанеттой?.
Решето
И станет день похож на решето.
Мука и море, время и песок –
В нем больше не задержится ничто.
Останется упавший волосок.
Я посмотрю на облако и небо,
Не спрашивая, был Ты или не был.
Ни здесь ни там и Ты меня не спрашивай,
Была Наташа, не было Наташи…
В карманах ничего не пропадет –
Штаны подтянет облако седое
И побежит по небу не со мною.
Лишь именем знакомым назовет.
Поле
Перейти через дорогу –
Рядом поле. В поле конь.
Ты теперь в ладони Бога,
Широка его ладонь.
Облака на белом свете,
Лошадь-черные-бока.
Ты мой север, ты мой ветер,
Позовешь издалека,
Я уйду по доброй воле.
Только сыну передам
Это утро, это поле,
Небо с горем пополам.
Лихорадка
А тень росла до потолка
Сквозь речь людей широкоскулых
Далекого материка
Ходили волны…
Всего росла температура
И жизнь не стоила глотка
И ни снотворных
………
Рыдал кузнечик от бессилья
На звук цветок перелагая
Я что взаправду умираю
Смеялась скрипка в белом платье
Смешалось розовое утро
С горячим снегом и ванилью
И то что билось рядом с курткой
Хотело булочку и счастья
………
В бреду слепого ночника
Затих гортанный переулок
Ко лбу прохладная рука
Ладонью детской прикоснулась
Но так ладонь была легка
Что различалось наяву
На ноготке мизинца яви
Как бормоча и шепелявя
Роняли бабочки в траву
Скорее лепестки чем крылья
Как непослушно говорили
На человеческом наречье
Как выпал месяц из скворечни
Валяя с ними дурака
Как раскололся от щелчка…
Уснул отплакавший кузнечик
…И две луны плывут навстречу
В глубоком озере зрачка
И лодочка плывет
И ты, всевидящий рассвет,
Храни видения в тумане.
В краю потерянных желаний
Есть лодочка, которой нет.
………
И лодочник придумал Хлое…
Там дом на виноградном склоне,
В нем светится окно ночами
На берегу потустороннем.
Но мы встречались, мы встречались…
Кто вспомнит, наяву, во сне ли –
Любовь мертва, туманно утро.
Но мы желали и хотели
И вместе умерли как будто.
Старик спускается на берег,
Его глаза слепы от света.
Ты догадаешься об этом,
Но можно верить и не верить…
………
Он лампу в комнате зажжет,
Оставит литься свет на реку.
Он был похож на человека,
А бремя вечности не в счет.
………
Любовь, что долго не живет,
В руке кувшинок не считая…
Там на земле любовь земная.
Там на реке любовь речная
И лодочка, которая плывет.
И лодочка плывет, плывет, плывет…
Побег Фридриха Иеронима и Марты
Они бежали, вечные скитальцы.
Он призрака из рук не выпускал,
Когда, целуя собственные пальцы,
Ее в пустой карете обнимал.
Неслись по следу звери и деревья,
Пришпоривали всадники коней.
?С цепей спустили люди суеверья –
Не верю в суеверья и людей!?
Они сожгли змеиную деревню,
Передавили выводок цыплят.
?Я сею смерть, спаси меня!? – ?Мой верный,
Ты никогда ни в чем не виноват?.
?Ты от меня одна не отвернешься
И не покинешь больше никогда?.
?Да, – отвечала призрак, – мой хороший?.
И целовали губы это ?да?.
И черные охранники отстали,
И опустили ветки дерева.
Лежала смерть во всех краях печали
И задыхалась желтая трава.
Ни капли небо вниз не уронило,
Не опустилось облако с водой.
?Мы добрались. Все умерли, мой милый.
Мы наконец приехали домой?.
Долгая осень
А я только вижу луну над мостом,
Забытую лодку на речке.
А мы всё идем, мы куда-то идем,
Как будто за берегом вечность,
Где долгая осень платки развернет,
С царевыми выйдет дарами.
А я только вспомню, как небо течет
И тонет у нас под ногами.
Куда мы, зачем мы, откуда пришли,
Под ветром и под листопадом
Стояли на маленькой точке земли…
Да ладно.
Но пели цикады
Всю ночь
И не петь не могли.
На крыше в четыре крыла
На крыше в четыре крыла,
На поле молочных початков
Хранятся мои отпечатки,
И я никуда не ушла.
Пусть в доме растет виноград,
Пусть голуби ходят по детской –
Нетрудное это соседство,
Мы просто вернулись назад.
Стоим под куриным дождем,
Качаемся в лодке разбитой.
Я знаю, что нет нас. Что двери открыты.
Что мы никогда не уйдем.
******************
Метки:
