Раненное сердце, больше не боится пуль
Виниловые пластинки пылятся на шкафу,
Аквариумные рыбки съедены с пивом.
Завернутый в газету аппендикс леща,
Консервная банка с рваными краями крышки.
Треснувшая гитара висит на стене,
Телефон повесился на своем шнуре.
Шторы пожелтели засижены мухами,
Телевизор надо стукнуть, чтобы посмотреть.
Зеленная бутыль непонятного пойла,
Батарея вчерашних и на столе "бычки".
На стене палас и коричневые обои,
На балконе лыжи и велосипед.
За стеной сосед читает газету,
Об этом известно по крикам его жены.
Снизу играет громкая музыка,
Отчего-то дети все живут наверху.
В серванте торжественно звякает посуда,
Подписные издания редких книг.
Признаки мещанства и дурного вкуса,
Сгладили кружевные салфетки и на окне герань.
В холодильнике повесилась лампочка и мышь,
В каждой квартире дома единый стиль.
Все так живут - все так жили,
Попробуй жить как-то иначе!
В газетах статьи о счастливой жизни,
Фотографии в ванной печатаем с отцом.
Девушка в мини ушла к другому,
Мое израненное сердце не боится пуль...
Аквариумные рыбки съедены с пивом.
Завернутый в газету аппендикс леща,
Консервная банка с рваными краями крышки.
Треснувшая гитара висит на стене,
Телефон повесился на своем шнуре.
Шторы пожелтели засижены мухами,
Телевизор надо стукнуть, чтобы посмотреть.
Зеленная бутыль непонятного пойла,
Батарея вчерашних и на столе "бычки".
На стене палас и коричневые обои,
На балконе лыжи и велосипед.
За стеной сосед читает газету,
Об этом известно по крикам его жены.
Снизу играет громкая музыка,
Отчего-то дети все живут наверху.
В серванте торжественно звякает посуда,
Подписные издания редких книг.
Признаки мещанства и дурного вкуса,
Сгладили кружевные салфетки и на окне герань.
В холодильнике повесилась лампочка и мышь,
В каждой квартире дома единый стиль.
Все так живут - все так жили,
Попробуй жить как-то иначе!
В газетах статьи о счастливой жизни,
Фотографии в ванной печатаем с отцом.
Девушка в мини ушла к другому,
Мое израненное сердце не боится пуль...
Метки: