Война пятая глава Откровения

В тот год, когда беда сошла на землю,
Зорган двенадцать минуло едва.
И замела по Грозному метелью
Сожженная снарядами листва.

И строгая Нура, не пряча слезы,
Ждала вестей от всех своих сынов.
Студили сердце лютые морозы,
И не спасал людей родимый кров.

Не женщине влезать в дела мужские,
Не ей советовать, как строить дом,
И рассуждать о войнах в этом мире,
И зло карать, и падать под огнем.

Но как молчать Нуре? Ну, как не спорить,
Когда в опале вся ее семья?
И можно ли терпеть, не прекословить,
Коль в дом пришла проклятая война!

Все тяжелей усталый взгляд Эльмурда,
И нет доверия в глазах людей.
И кто-то слышал, что в России будто
Какой-то страшный кризис у властей.

Когда ?нельзя? необратимо много,
Любая суть найдет свой антипод.
И если нет согласья на дорогу,
Идут на ощупь и находят ход.

Рвала стоп-кран великая держава,
А буфером стал собственный народ.
Терпела крах…
Так на стремнине ржавой
Идет ко дну пробитый кем-то плот.

У матерей их сыновей любимых,
Как на закланье, брал военкомат.
И не хватало сил дозваться милых.
И крика, чтобы выплеснуть весь мат,

Отцам мальчишек тех не доставало,
Хоть за плечами был Афганистан.
Ну, а теперь бедою запылала
Своя земля…
Из сопредельных стран

Сюда слетелись праведников стаи.
И разберись — кто прав? кто виноват?
А вскоре разбираться перестали,
И прав остался, как всегда, солдат.


Ввек не забыть Нуре тот ужас ночи,
Когда Эльмурда с поля принесли
Убитого, растерзанного в клочья…
А кто стрелял, того и не нашли.

Хоть говорят — свои его убили
За то, что сам он не хотел стрелять.
Но кто – свои? И кто теперь – чужие?
О, бедная Нура – вдова и мать.

Похоронила мужа до заката,
Так поступать велит обычай гор.
Ну, а беда, известно ведь, крылата,
И снова смерть стучится в этот двор.

Накрыло сына бешеным снарядом,
Когда он гнал овец на водопой.
Как тяжело, что нет Эльмурда рядом.
Как трудно смерть детей встречать одной!

Нет, не дает Аллах Нуре ответа.
И русский Бог не может все сказать.
Сбирается со всех отрогов света
На поединок призванная рать,

Чтоб в битве всех крестов и серполуний,
Всех марок стали, мнений и огня,
Быстрей клинка, быстрее рыжей пули
Спустить с цепи библейского коня.

Коня, что призван одиозной силой
Все истребить, разрушить и отнять,
Чтоб не осталось на земле остылой
Следов любви…
Что можно тут сказать?

И школа, страшная в своем сиротстве,
Подруга и ровесница Зорган,
Еще пыталась силой превосходства
Не духа даже, а душевных ран,

Смягчить волну военного разврата...
Но ждал ее трагический конец --
В один из дней два боевых снаряда
Пронзили школу...
?Бабушка!.. Отец...?

Зорган с той черной вестью прибежала,
Упала старой женщине на грудь.
И света белого в глазах не стало.
Ну, помогите же хоть кто-нибудь!

?Отец мой!.. Мама!.. Мама с ним!..
И брат мой!..?
Зорган кричала… Корчилась земля.
?Стеклили окна!.. Бегала домой я,
Чтоб принести поесть им... Принесла...?

Хеди пришла — жена Аслана, внука.
Прижала бережно Зорган к груди:
?Поплачь, поплачь, родная...?
Но ни звука, ни стона не услышала Хеди.

Идет война… И год, и два, и третий...
Жестокая! — Пощады не проси.
И кто за смерть сынов Нуры ответит?
Кто пожалеет матерей Руси?

Нура все беды к сердцу принимает.
Но как прикрыть от той войны детей?
Как?.. Если рук и сердца не хватает,
Чтобы достать их души из сетей

Остервенелой ненависти к русским?
Но можно ль ей страшиться тех людей,
С которыми жила в любви и дружбе
И в Казахстане, и в Чечне своей.

Как уберечь семью ей от раздора?
Детей и внуков как прикрыть собой?
И смыть пятно вселенского позора,
Что названо чеченскою войной?

Семь сыновей у славного Эльмурда...
Эльмурда нет... Нет рядом сыновей...
И пять камней могильных —
серых, трудных --
Нура воздвигла в памяти своей.

А может быть, камней тех будет боле?..
Раскиданы по свету сыновья.
Досталась им совсем иная доля.
О ней ли думала моя Нура?