Властитель слабый и лукавый-10
ВЛАСТИТЕЛЬ СЛАБЫЙ И ЛУКАВЫЙ
Роман в стихах
...ВТОРОЕ ДОПОЛНЕНИЕ
К РОМАНУ
I.
Так что же всё-таки такое
Могло с Барклаем нашим быть?
Душа – она не для покоя,
Но чтобы мучиться, любить.
И если мир земной ты любишь,
Так уж никак и не погубишь,
И даше больше – жизнь отдашь,
Чтоб мир мужал, любимец наш...
Когда в эпоху межвременья
Сползала наша Русь в провал,
Великий Петр у края встал
И страшной силой напряженья
Державу спас от злой судьбы
И дерзко “поднял на дыбы”.
II.
В те времена Петру грозили
Измены, бунты, пули, яд,
Непонимание в России,
Карманный вор и казнокрад,
Лесть бодрых донесений лживых,
Ложь тонких восхвалений льстивых,
Народной жизни нищета,
Церковных звонниц немота,
Нехватка пушек, немощь флота,
Заводов робкие шаги,
Победоносные враги,
К морям закрытые ворота;
Короче, был тот вал невзгод
Похлеще нынешних забот.
III.
Но ход реформ Петра Титана
Для нас стал сказкою почти –
Как широко и неустанно,
И глубоко дела вести;
Как не словами, не указом –
Весь груз проблем единым разом
Из грязи кризиса тащить
И недругов уму учить;
Как у Демидовых проворных
Разжечь к заводам интерес;
Как продавать за морем лес;
Бояр приструнить непокорных;
Собрать налог, – но чтоб налог
Стране и людям был бы впрок.
IV.
Так вот, и части ноши этой
На плечи не взвалить свои
Без проклятой и вновь воспетой
Христом завещанной любви.
И если по указам царским
Ленивым отпрыскам боярским
В Голландии случалось жить
И над компасом слёзы лить;
И если из доходов жалких
С царем делился мещанин,
И брал Орешек властелин, –
То и учёба из-под палки,
И сбор налогов вновь и вновь
Не зло являло, а любовь.
V.
В Петровых муках и бореньях,
В народных муках и трудах
Рождалось новое творенье;
Что было тлен, что было прах –
В железо, в бронзу превратилось;
Садами, мрамором покрылась
Трясина северных болот;
В сраженьях возмужавший флот
Громил голландцев, шведов, турок;
И мужики на полосе
Выкладывали силы все
Похлеще вечных сивок-бурок.
Видать, за эти с них труды
И штраф не брали с бороды.
VI.
Сначала царские заботы
Лишь только злобили народ:
Камзолы, парики, бофорты,
Пальба и ёлки в новый год;
Но эти мелкие потехи
Перековались вдруг в успехи –
Кроншлот, и Нарва, и Азов;
И русских сёл и городов
Невиданное возрожденье;
Звон молотов, мечей и чаш...
“Пожалуй, этот будет наш, –
В народе складывалось мненье. –
И Богом, кажется, любим.
В огонь и в воду можно с ним”.
VII.
И вот сермяжная Россия
Паденья в бездну избежав,
Преодолев пути крутые
Среди враждебных ей держав,
Возглавила их список длинный,
Как славный богатырь былинный
Или невиданный фрегат,
Открывший боевой парад.
Так в любящей семье ребёнок
В кругу родительских забот
Болеет, учится, растет,
Впитав в себя любовь с пелёнок.
И вырастает человек,
А вместе с ним мужает век.
VIII.
Но горе бедному ребёнку,
Когда родители его
За глупой перебранкой звонкой
Уже не видят ничего.
Они друг друга унижают,
Они друг друга презирают,
И чадо в этой из борьбе
Само взрослеет по себе.
Любовь оно и в грош не ценит,
Открыто всем грехам иным,
И пагубным страстям своим
Оно едва ли уж изменит;
И вот вам новый индивид,
Душой и телом инвалид.
IX.
Таким ребенком несчастливым
Мне прежний видится Союз.
Зачатый браком похотливым,
Без искренних, любовных уз,
Он становился с каждым годом
Всё больше нравственным уродом,
Пока, теряя стыд и честь
Не стал таким, каков он есть.
Власть превратилась в проститутку,
Народ без веры сник и скис,
И не поймешь, где верх, где низ,
И кто под чью танцует дудку.
Вот почему, бескрыл и мал,
Барклая наш народ избрал.
X.
По-рабски избранный народом,
Не станет душу он лущить
И час за часом, год за годом
К Христу забытому тащить.
Не станет из столетней лужи,
С которой люд слюбился дюже,
За шкирку брать и поднимать,
А то нарвешься и на “мать”...
Не станет с силою Петровской
Жизнь начинать на новый лад
(Поддержат в этом бюрократ,
И люд, и аппарат кремлёвский).
Всё будет ровно, в самый раз,
Ну, словом, как теперь у нас.
XI.
Но только, не без сожаленья,
Отметить нынче мы должны,
Что дни и годы промедленья –
Мученье для больной страны;
Что низким прихотям потворство –
Не что иное как притворство,
Обман и пошлость вновь и вновь,
А вовсе даже не любовь;
Что затенённые свершенья
Кургузых полицейских дел –
Лишь только власти передел,
А не высокое служенье
Народу, Родине, Творцу
(А только это и к лицу)...
XII.
Друзья мои! Какая жалость,
Что, откровенно говоря,
Души-то и не оказалось
У кэгэбэшного царя.
А нет души, так нет и Бога,
И потому крива дорога,
И в том, что движется страна –
Галлюцинация одна.
Что нам сказать в конце романа?
Дурман народа, ложь властей –
Вот избежать бы нам скорей
Двойного этого обмана!
Страна не двинется вперед,
Покуда это не поймет.
14 апреля 2002 года,
полдень. –
26 сентября 2006 года. –
9 февраля 2007 года.
Роман в стихах
...ВТОРОЕ ДОПОЛНЕНИЕ
К РОМАНУ
I.
Так что же всё-таки такое
Могло с Барклаем нашим быть?
Душа – она не для покоя,
Но чтобы мучиться, любить.
И если мир земной ты любишь,
Так уж никак и не погубишь,
И даше больше – жизнь отдашь,
Чтоб мир мужал, любимец наш...
Когда в эпоху межвременья
Сползала наша Русь в провал,
Великий Петр у края встал
И страшной силой напряженья
Державу спас от злой судьбы
И дерзко “поднял на дыбы”.
II.
В те времена Петру грозили
Измены, бунты, пули, яд,
Непонимание в России,
Карманный вор и казнокрад,
Лесть бодрых донесений лживых,
Ложь тонких восхвалений льстивых,
Народной жизни нищета,
Церковных звонниц немота,
Нехватка пушек, немощь флота,
Заводов робкие шаги,
Победоносные враги,
К морям закрытые ворота;
Короче, был тот вал невзгод
Похлеще нынешних забот.
III.
Но ход реформ Петра Титана
Для нас стал сказкою почти –
Как широко и неустанно,
И глубоко дела вести;
Как не словами, не указом –
Весь груз проблем единым разом
Из грязи кризиса тащить
И недругов уму учить;
Как у Демидовых проворных
Разжечь к заводам интерес;
Как продавать за морем лес;
Бояр приструнить непокорных;
Собрать налог, – но чтоб налог
Стране и людям был бы впрок.
IV.
Так вот, и части ноши этой
На плечи не взвалить свои
Без проклятой и вновь воспетой
Христом завещанной любви.
И если по указам царским
Ленивым отпрыскам боярским
В Голландии случалось жить
И над компасом слёзы лить;
И если из доходов жалких
С царем делился мещанин,
И брал Орешек властелин, –
То и учёба из-под палки,
И сбор налогов вновь и вновь
Не зло являло, а любовь.
V.
В Петровых муках и бореньях,
В народных муках и трудах
Рождалось новое творенье;
Что было тлен, что было прах –
В железо, в бронзу превратилось;
Садами, мрамором покрылась
Трясина северных болот;
В сраженьях возмужавший флот
Громил голландцев, шведов, турок;
И мужики на полосе
Выкладывали силы все
Похлеще вечных сивок-бурок.
Видать, за эти с них труды
И штраф не брали с бороды.
VI.
Сначала царские заботы
Лишь только злобили народ:
Камзолы, парики, бофорты,
Пальба и ёлки в новый год;
Но эти мелкие потехи
Перековались вдруг в успехи –
Кроншлот, и Нарва, и Азов;
И русских сёл и городов
Невиданное возрожденье;
Звон молотов, мечей и чаш...
“Пожалуй, этот будет наш, –
В народе складывалось мненье. –
И Богом, кажется, любим.
В огонь и в воду можно с ним”.
VII.
И вот сермяжная Россия
Паденья в бездну избежав,
Преодолев пути крутые
Среди враждебных ей держав,
Возглавила их список длинный,
Как славный богатырь былинный
Или невиданный фрегат,
Открывший боевой парад.
Так в любящей семье ребёнок
В кругу родительских забот
Болеет, учится, растет,
Впитав в себя любовь с пелёнок.
И вырастает человек,
А вместе с ним мужает век.
VIII.
Но горе бедному ребёнку,
Когда родители его
За глупой перебранкой звонкой
Уже не видят ничего.
Они друг друга унижают,
Они друг друга презирают,
И чадо в этой из борьбе
Само взрослеет по себе.
Любовь оно и в грош не ценит,
Открыто всем грехам иным,
И пагубным страстям своим
Оно едва ли уж изменит;
И вот вам новый индивид,
Душой и телом инвалид.
IX.
Таким ребенком несчастливым
Мне прежний видится Союз.
Зачатый браком похотливым,
Без искренних, любовных уз,
Он становился с каждым годом
Всё больше нравственным уродом,
Пока, теряя стыд и честь
Не стал таким, каков он есть.
Власть превратилась в проститутку,
Народ без веры сник и скис,
И не поймешь, где верх, где низ,
И кто под чью танцует дудку.
Вот почему, бескрыл и мал,
Барклая наш народ избрал.
X.
По-рабски избранный народом,
Не станет душу он лущить
И час за часом, год за годом
К Христу забытому тащить.
Не станет из столетней лужи,
С которой люд слюбился дюже,
За шкирку брать и поднимать,
А то нарвешься и на “мать”...
Не станет с силою Петровской
Жизнь начинать на новый лад
(Поддержат в этом бюрократ,
И люд, и аппарат кремлёвский).
Всё будет ровно, в самый раз,
Ну, словом, как теперь у нас.
XI.
Но только, не без сожаленья,
Отметить нынче мы должны,
Что дни и годы промедленья –
Мученье для больной страны;
Что низким прихотям потворство –
Не что иное как притворство,
Обман и пошлость вновь и вновь,
А вовсе даже не любовь;
Что затенённые свершенья
Кургузых полицейских дел –
Лишь только власти передел,
А не высокое служенье
Народу, Родине, Творцу
(А только это и к лицу)...
XII.
Друзья мои! Какая жалость,
Что, откровенно говоря,
Души-то и не оказалось
У кэгэбэшного царя.
А нет души, так нет и Бога,
И потому крива дорога,
И в том, что движется страна –
Галлюцинация одна.
Что нам сказать в конце романа?
Дурман народа, ложь властей –
Вот избежать бы нам скорей
Двойного этого обмана!
Страна не двинется вперед,
Покуда это не поймет.
14 апреля 2002 года,
полдень. –
26 сентября 2006 года. –
9 февраля 2007 года.
Метки:
