Перчатка фаворитки. гл. 15
15
В отстроенный замок всей царской фамилии
Прошёл переезд, наконец-то, зимой (1801),
Дворец, как жильё, был далёк от идиллии,
В нём холод гулял и он был весь сырой.
Следы разрушающей сырости в зале,
Где серия ценных висела картин,
Хотя обогрев и огнём создавали,
Не мог победить он холодных причин.
В них полосы льда по углам галереи,
Нехватка нормального в жизни тепла,
У Анны чахотка уже тихо тлела,
Бояться дворца надо пуще огня.
Но без Благодати – не быть новоселью,
Княгиня Гагарина – как член семьи,
Дом мужа покинула по повеленью,
Чтоб быть с императором в ложе любви.
Она разместилась под спальнею Павла,
Особая лестница к Анне вела,
Интим без препятствий для русского мавра,
Природа любви чтоб вершиться могла.
Любимейшей комнатой спальня являлась,
Она – одновременно и кабинет,
Обширная, скромно она обставлялась,
Всегда в ней царил яркий солнечный свет.
Панели – из дерева белого цвета,
Кровать небольшая и кресла вдоль стен,
Стол, стулья, как признаки все кабинета,
Так выглядел царский не вычурный ?плен?.
Красу придавали полотна на стенах,
Пол весь покрывал в ней чудесный ковёр,
Все окна – в завесках, почти гобеленах,
Вот краткий, нехитрый жилища обзор.
Обманчив покой был прибежища Павла,
В семейных делах его – полный разлад,
Устроил жене настоящую травлю,
Путь в спальню закрыт, подтверждая сей ад.
Но двери в покои своей Благодати
Открыты всё чаще, желанней других,
Она всегда рядом, с удобной кроватью,
Что надо для счастья влюблённых, двоих.
Покои отделаны с нужным удобством,
По вкусу хозяйки подобран и цвет,
Отделка, как символ её превосходства,
Должна озарять всю их жизнь словно свет.
Ни громкие титулы, даже богатство
Не есть настоящего счастья залог,
В душе зародились черты святотатства,
Тоски и болезни – как важный предлог.
Растаяли чувства спокойствия, счастья,
К нему, императору все;я Руси,
Таилась тревога большого ненастья,
Что явно вставало на этом пути.
Дышать было трудно и сырость, и холод
Забрали жильцов словно в вражеский плен,
Дворец не просох, он ещё ?слишком молод?,
И льдом покрывались поверхности стен.
Уже проявлялись симптомы болезни,
И кашель, и слабость мешали ей жить;
?Не часто могла уже петь она песни?,
Ей надо мужчин своих нежно любить.
О ней в своё время писали немного,
Старалась не быть чтоб у всех на виду,
И жизнь во дворце проводила убого,
Интриг не любила и кляла судьбу.
Ума не великого, но понимала
Двусмысленность лично своей лишь судьбы,
Цену всех интриг – ей ума-то хватало,
Быть ей в стороне от дворцовой борьбы.
Соседом её был наследник престола
С женой своей Лизой, его старший сын,
У Анны и Лизы одна была доля,
Мужья им неверны, у них велик чин.
И сблизило женщин на этой их почве,
Других подруг Анна найти не могла,
Хоть ей и ровесницы Павловы дочки,
Но круг интересов у них – словно мгла.
Её с Павлом ссоры теперь стали чаще,
Во время размолвок привычным был жест,
Ладонь по лицу, сверху вниз, как бы тащит,
Казалось, как будто бы он её съест.
Лицо – некрасиво, курносо и плоско,
При этом, ещё закрывая глаза,
И рост его мал, и похож он на мопса,
Казалось, в ладонь попадает слеза.
Что заговор зреет, так многие знали,
И Анна, конечно же, в том же числе,
Тот самый Уваров, которого звали,
Примкнул к заговорщикам, в том же ключе.
Не раз говорила об этом монарху,
Но Павел не при;дал значенье словам,
Не верил он что ли, наводят мол ?страху?,
Не принял он мер по горячим следам.
Любовь его к Анне была неизменной,
Хотелось ответного проблеска чувств,
Свою благодарность за акт беспримерный,
Улыбку, как раньше, из сладостных уст.
Он всё понимал, и её состояние:
Она уже замужем, ждёт её муж,
Она потеряла к нему обаяние,
Ей стал неуютен любовный с ним гуж.
Столичная жизнь ей становится в тягость,
Порадовать Павел решил Благодать,
Подарок – вот средство доставить ей радость,
Душевную боль её просто унять.
Именье Ясе;нево куплено Павлом,
Когда-то владела им эта семья,
Он вновь возвращал его символом славным,
И всё оказалось в том вовсе не зря.
Теперь одна Анна – хозяйка именья,
Второе оно и опять под Москвой;
И надо ж случиться сему совпаденью,
Как раз к годовщине их свадьбы, перво;й.
В отстроенный замок всей царской фамилии
Прошёл переезд, наконец-то, зимой (1801),
Дворец, как жильё, был далёк от идиллии,
В нём холод гулял и он был весь сырой.
Следы разрушающей сырости в зале,
Где серия ценных висела картин,
Хотя обогрев и огнём создавали,
Не мог победить он холодных причин.
В них полосы льда по углам галереи,
Нехватка нормального в жизни тепла,
У Анны чахотка уже тихо тлела,
Бояться дворца надо пуще огня.
Но без Благодати – не быть новоселью,
Княгиня Гагарина – как член семьи,
Дом мужа покинула по повеленью,
Чтоб быть с императором в ложе любви.
Она разместилась под спальнею Павла,
Особая лестница к Анне вела,
Интим без препятствий для русского мавра,
Природа любви чтоб вершиться могла.
Любимейшей комнатой спальня являлась,
Она – одновременно и кабинет,
Обширная, скромно она обставлялась,
Всегда в ней царил яркий солнечный свет.
Панели – из дерева белого цвета,
Кровать небольшая и кресла вдоль стен,
Стол, стулья, как признаки все кабинета,
Так выглядел царский не вычурный ?плен?.
Красу придавали полотна на стенах,
Пол весь покрывал в ней чудесный ковёр,
Все окна – в завесках, почти гобеленах,
Вот краткий, нехитрый жилища обзор.
Обманчив покой был прибежища Павла,
В семейных делах его – полный разлад,
Устроил жене настоящую травлю,
Путь в спальню закрыт, подтверждая сей ад.
Но двери в покои своей Благодати
Открыты всё чаще, желанней других,
Она всегда рядом, с удобной кроватью,
Что надо для счастья влюблённых, двоих.
Покои отделаны с нужным удобством,
По вкусу хозяйки подобран и цвет,
Отделка, как символ её превосходства,
Должна озарять всю их жизнь словно свет.
Ни громкие титулы, даже богатство
Не есть настоящего счастья залог,
В душе зародились черты святотатства,
Тоски и болезни – как важный предлог.
Растаяли чувства спокойствия, счастья,
К нему, императору все;я Руси,
Таилась тревога большого ненастья,
Что явно вставало на этом пути.
Дышать было трудно и сырость, и холод
Забрали жильцов словно в вражеский плен,
Дворец не просох, он ещё ?слишком молод?,
И льдом покрывались поверхности стен.
Уже проявлялись симптомы болезни,
И кашель, и слабость мешали ей жить;
?Не часто могла уже петь она песни?,
Ей надо мужчин своих нежно любить.
О ней в своё время писали немного,
Старалась не быть чтоб у всех на виду,
И жизнь во дворце проводила убого,
Интриг не любила и кляла судьбу.
Ума не великого, но понимала
Двусмысленность лично своей лишь судьбы,
Цену всех интриг – ей ума-то хватало,
Быть ей в стороне от дворцовой борьбы.
Соседом её был наследник престола
С женой своей Лизой, его старший сын,
У Анны и Лизы одна была доля,
Мужья им неверны, у них велик чин.
И сблизило женщин на этой их почве,
Других подруг Анна найти не могла,
Хоть ей и ровесницы Павловы дочки,
Но круг интересов у них – словно мгла.
Её с Павлом ссоры теперь стали чаще,
Во время размолвок привычным был жест,
Ладонь по лицу, сверху вниз, как бы тащит,
Казалось, как будто бы он её съест.
Лицо – некрасиво, курносо и плоско,
При этом, ещё закрывая глаза,
И рост его мал, и похож он на мопса,
Казалось, в ладонь попадает слеза.
Что заговор зреет, так многие знали,
И Анна, конечно же, в том же числе,
Тот самый Уваров, которого звали,
Примкнул к заговорщикам, в том же ключе.
Не раз говорила об этом монарху,
Но Павел не при;дал значенье словам,
Не верил он что ли, наводят мол ?страху?,
Не принял он мер по горячим следам.
Любовь его к Анне была неизменной,
Хотелось ответного проблеска чувств,
Свою благодарность за акт беспримерный,
Улыбку, как раньше, из сладостных уст.
Он всё понимал, и её состояние:
Она уже замужем, ждёт её муж,
Она потеряла к нему обаяние,
Ей стал неуютен любовный с ним гуж.
Столичная жизнь ей становится в тягость,
Порадовать Павел решил Благодать,
Подарок – вот средство доставить ей радость,
Душевную боль её просто унять.
Именье Ясе;нево куплено Павлом,
Когда-то владела им эта семья,
Он вновь возвращал его символом славным,
И всё оказалось в том вовсе не зря.
Теперь одна Анна – хозяйка именья,
Второе оно и опять под Москвой;
И надо ж случиться сему совпаденью,
Как раз к годовщине их свадьбы, перво;й.
Метки:
