Поздравительная речь

Поздравительная речь.
писанная на день ангела
любимого шефа и начальника
в окружении цветника
очаровательных подруг
и сотрудниц
недостойнейшим пиитом
и мели-оратором
О. Радибогой
20 – 23 марта 1978 года
( с вставками и добавлениями)

Посвящение

По порученью ЛАПИОЗЗ
И наущениям народа
Хотел сложить я Шефу оду:
Уж так издревле повелось
Подарки в этот день дарить.
Но шире оказалась тема
И, что там долго говорить,
Из оды выросла поэма,
Ну а она, как на дрожжах,
Переросла в роман в стихах.

I

Тому не так уж много лет
Под пепелящим солнцем юга
В одной заброшенной округе
Явился наш герой на свет.
Пришёл на редкость молодым,
Глазами ясными моргая,
Без лысины, без бороды,
Но всё же, как всегда бывает,
Немало умилённых слез
Своим явлением принёс.

II

Его папаша сеял лук,
Растил пшеницу при морозе,
Бывал директором совхоза,
А ныне Д.С.Х. наук
И сыну подарил гараж
(В рассрочку, впрочем, на три лета),
Но Шеф не упускает наш
Возможность написать в анкетах,
Что происходит их семья
Из всех, что ни на есть, крестьян.

III

Ему, конечно, лучше знать
И близких, и далёких предков,
И лучше знать, какие метки
В своих анкетах отмечать –
Жираф большой, ему видней!
Но мы здесь не анкеты пишем,
И до таких его кровей
Дойдём, коль тщательно поищем,
Что, как сказал один поэт:
– Четыре сбоку – ваших нет!

IV

Доныне Шеф в кругу друзей,
Поднять стараясь настроенье,
Кавказским хвастает рожденьем,
Для пущей важности своей
Акцент вплетая в разговор.
Но нам известно и прекрасно,
Что цепи соплеменных гор
К его рожденью непричастны
(Вот, разве, ссыльный карабах
Тогда бывал у них в гостях!)

V

Нет, Шефа породила мать
В далёком кишлаке Арыси
(Ползут под рифму "крысы", "брыси",
Противно даже рифмовать!)
С тех пор он сын степи родной,
Певец простора и свободы!
Вот только жалко, что давно
Его загнали в кресло годы
И ныне, чтоб его поднять,
Кран-балку надо применять!

VI

Ребёнок рос и резв, и мил,
И хулиганист был едва ли,
Но все коты в округе знали,
Когда гулять он выходил,
Он всё предвидел, загодя
Себя готовя к жарким схваткам
И уж конечно и тогда
Не раз использовал рогатку,
Чтоб выверить, как ватерпас.
И без того нормальный глаз.

VI a

Легко и преданно, шутя,
Ходила мать за карапузом,
Но вот убогого француза
Для обучения дитя
Не отыскали в тех краях
(Ещё бы! Дикий край нерусский!)
И потому в его устах
Его познания в французском
К коротким сводятся словам
И трем всего: "Шерше ля Фам"!

VII

Но жизнь мелькает чередой,
Летит от альфы до омеги.
И вот в краю блаженной неги
Непревзойдённый наш герой.
О, Крым, о, радость бытия!
О, счастья шаткая основа!..
Но что там делал Шеф, друзья?
Не догадаться ни за что вам!
В оскале черноморских скал
Он в мины гвозди забивал!

VIII

Говаривают, в те года
Немало этих штук валялось,
И из-за них понамоталось
Кишок людских на провода.
Но Шеф, как будущий пророк,
Был любознателен с рожденья!
(Когда-нибудь за сей порок
В одном нехитром заведенье
Ему же, не сочтя за труд,
Возьмут и голову сорвут!)

IX

И, то ли испугавшись вдруг
Его подобных начинаний,
А может просто от желанья
Ещё подальше слезть на юг,
Оставив лучезарный Крым,
Его семейство всей деревней
Со всем имуществом своим
Ушло в восточный город древний
И там уже – какой вопрос?! –
Осело твёрдо и всерьёз.

X

Не просто нам в тринадцать лет
Слоняться целый день без проку,
Когда в печёнках все уроки,
И удивить охота свет,
Когда в глазах горит мечта
О жутких подвигах прекрасных,
Когда доступна высота
И впереди всё в жизни ясно.
Вот так пришло само собой:
Решил заняться Шеф стрельбой.

XI

Ища призванья своего,
Он занимался со стараньем,
И не сказать, что без вниманья
Его осталось мастерство.
Его узрели, как всегда.
(Здесь, впрочем, тёмного немало –
Ведь в это время борода
Его ещё не украшала!)
И он, до полусмерти рад,
Стрелять поехал в Ленинград!

XII

О, это было лето грёз!
Шальными белыми ночами
Гонял он скверами, садами,
С цепи сорвавшийся барбос!
Вставал, чуть тронет окна свет,
С зарёй вздыхал тревожно-нежно,
Встречал полуночный рассвет
В кустах прекрасных бульдонежей,
И по кому он там стрелял
Один лишь чёрт лукавый знал.

XIII

В науках Шеф преуспевал,
Всегда учился на отлично
(По крайней мере, как обычно,
Детей он в ютом уверял)
Тут, правда, был один слушок,
Что всё ему давалось туго,
И всё, чего он в жизни смог –
Железной задницы заслуга,
Но, право, очень уж крута
Дурная эта клевета!

XIV

А если даже и пришлось
С ним репетитору возиться,
То это всё, как говорится,
От жизни горькой повелось.
Он слышал много языков:
От соплеменников Абая,
От вислоухих крымчаков,
От самаркандского бабая –
Да где же за короткий миг
Узнать и свой родной язык!?

XV

Года – вода, летят-бегут,
Как звуки песенки весёлой,
И наш герой, закончив школу,
Решил податься в институт.
Понятно, выбор был широк –
Такая уж система наша,
Но Шеф, как истинный сынок,
Решил послушаться папаши,
Тем паче, что такой пострел
И сам не знал, чего хотел,

XVI

Папаша дожил до седин
И знал, куда воткнуть сынулю.
Ещё б не знать, когда Сашуля
В седьмом колене крестьянин,
Рождённый в кишлаке Арысь
Среди безбрежного безводья,
Любитель ветра и жары
И диких прелестей природы –
С подобным атрибутом всем
Куда же, если не в "гэ-эм"?

XVII

Но, жаждой знания горя,
Учился наш студент с охотой,
Систему даже разработал,
Чтоб не растратить время зря.
Он не спешил за будь здоров
Смахнуть с себя зачётов бремя
И не искал профессоров,
А ждал, покуда выйдет время,
И с злой решимостью в лице
Зачёты все сдавал в конце!

XVIII

Конечно, злые языки
Болтают, и довольно смело,
Как будто здесь не в этом дело,
Заслуги здесь не велики,
Не от великого ума
Система эта процветала
И, совершенствуясь сама,
Учиться Шефу помогала,
А будто было Шефу лень
Искать доцентов каждый день!

XIX

Но не одной учёбой был
Он сыт в шальные эти годы!
Вдохнув студенческой свободы,
И он немало что творил!
И сам по молодости лет,
Не изучив ещё науку,
Дал чёрту палец, но в ответ
Забрали у него всю руку
И – убедительный конец –
Проволокли через венец!

XX

И, видно, чувствуя вперёд,
Что в будущих своих скитаньях
Он, несмотря на все старанья,
Продолжить свой не сможет род,
Решил потомка завести.
И заимел, такая штука!
А дальше всё – прощай-прости,
Ведь в нашей праведной науке
Не каждый, но любой второй
С алиментарной бородой!

XX а

В войсках герой наш не служил,
Себя другому посвящая,
И в чём тут дело – мы не знаем –
В то время он не с нами был.
И это – тёмненький вопрос:
Ведь в наше золотое время
Для службы праведной всерьёз
Залечат вам любое бремя,
А уж в заслуженный стройбат
И так пихают всех подряд!

XXI

Себя стараясь проявить,
Закончив, наконец, ученье,
Попал он по распределенью
В совхоз Аврору соли мыть.
Не знаем, сколько там солей
Промыто им с Николой было,
Но точно, что своих бровей
Он не щадил, и приходилось
Ему, отняв их от земли,
Искать своё жильё вдали!

XXII

Тогда-то в буре прочих дел
Шеф отхватил невесту с гаком.
Повторный брак пошёл без брака,
Хоть Шеф в нём – явный бракодел.
Тут, видно, важно различать,
В каком из этих браков счастье.
Они нашли и, так сказать,
Живут в покое и согласье
И, как положено мечтать,
Мечтают тёщей с тестем стать.

XXIII

И снова годы, как ручьи
Журчат привычно и знакомо,
И Шеф опять вдали от дома
Пожитки волокёт свои.
Куда теперь? Ещё южней,
В дыру, в забытую округу!
Сказалась тут уже, ей-ей,
Потомственная тяга к югу,
А, может, свыше кто решил.
Короче, Шеф попал в Карши.

XXIV

Прелестный, впрочем, уголок!
И можно вспомнить без бахвальства:
Вдали от центров и начальства
Там каждый делал всё, что мог.
Там вновь нас ждут давным-давно
Рыбалка, горы и охота,
И самодельное вино…
Но о проделанной работе
Отчёт наш Шеф готовил свой
Невероятный толщиной!

XXV

Но всё проходит под луной,
А уж тем паче, что приятно
И Шефа вызвали обратно,
Чтоб был всё время под рукой.
(А вправду, что греха таить:
Там так верхи "трудились" славно,
Что невозможно стало жить,
А уж работать и подавно,
И Шеф решил – греха не ждать,
Пока не поздно, когти рвать)

XXVI

Итак, Ташкент, Ташкент опять
И дел – не край, а там, за краем
И, как всегда, никто не знает,
С чего положено начать,
Как отвести от дела блеф
И дело довести до роста…
Но Шеф – на то ведь он и Шеф –
Он подошёл к работе просто:
Взял и построил этот дом,
В котором мы теперь живём.

XXVII

Пока рождалась тьма идей
И сверху утверждалась тема,
Возникла новая проблема:
Где и каких искать людей?
Вопрос подобный ох не прост
И здесь есть разные подходы
Для выявленья ярких звёзд,
И, умудрившийся за годы,
Был Шеф в вопросе этом строг
И не хватал он всё, что мог.

XXVIII

Вот так сложился коллектив
И спетый, и, тем паче, спитый,
В котором всё для всех открыто,
Как при коммуне, Бог прости!
И тут не скрыться от молвы:
О нас болтают очень кратко:
Мол, рыба тухнет с головы!
Но Голова у нас в порядке,
И мы в сплочённости своей
Не признаём таких речей!

XXIX

Веленьям времени подстать,
А так же, чтоб авторитетом
Давить противников при этом,
Решил наш Шеф учёным стать.
Своих идей расширил круг,
Но непонятно – то ли сдуру,
А то ли с перепою вдруг
Попал в сельхозаспирантуру,
Как будто мало до того
Учили, чёрт возьми, его!

XXX

И он, как буровой станок,
Загрыз научные каменья.
В народе, правда, ходит мненье,
Что этот аспирантский срок
Ему был нужен, как броня,
Чтоб лишний отпуск выдавался,
Но скажем мы, что всё – брехня
И Шеф действительно старался,
Трудился, не жалея сил,
…Пока машину не купил.

XXXI

О, этот верный лимузин,
Восьмое в нашем свете чудо,
Гибрид ослицы и верблюда,
Совсем не зря сосёт бензин!
И что с того, что Шеф под ним
Бывает чаще, чем в дороге?!
Как только нам нужны самим
Его резиновые ноги,
В минуту и без лишних слов
И лимузин, и Шеф готов!

XXXII

Да, лимузин неповторимый,
Силён и крепок, как медведь!
Но в эту сумрачную зиму
Машина стала леденеть,
Всех без зазрения возя,
И мы боимся, нам неловко:
О****енеет донельзя
И уж тогда без остановки,
Поэтому мы ищем путь,
Чтоб ей порядочность вернуть.

XXXIII

Вот перед нами Шеф сидит,
Таков, каков он в наше время,
Не то, что нынешнее племя –
Вы посмотрите, что за вид!
Он на работе – Шеф, башка!
В семье – глава (пока вторая,
У них ещё матриархат
И всем супруга управляет)
Но это не должно мешать
Нам почести ему воздать.


XXXIII а

Семья – семьёй, жена – женой,
Работа, чёрт возьми, работой,
Но как приятно, всё же, что-то
И для души иметь порой!
И Шеф, как пионер, готов! –
Прости нам Бог такую грубость!
Вот жаль – на это нет зубов,
Но обещают вставить зубы,
Вот вставят, и тогда – пошёл,
Дрожи от счастья, слабый пол!

XXXIV

Но кто там что ни говорит,
Мы знаем вот такую штуку;
Без Шефа наша вся наука
Имела б слишком жалкий вид!
И это даже ничего,
Что кругловато-яйцевидный
Уже животик у него –
С ним Шеф наш смотрится солидно.
А где, скажите, видел свет
Без живота авторитет?!

XXXV

Глубины Шефова ума
Пока ещё никто не мерил,
И если пишет он, то верим –
Родится умных мыслей тьма.
Болтать же Шефу не резон
И не дал Бог, как говорится.
Прости же, древний Цицерон,
Что он не мог с тобой сравниться
И если открывает рот,
Жди гадость или анекдот!

XXXVI

Всё, я кончаю. Видит Бог:
Не зряшен труд в холодном поте.
Подобной адовой работе
Приятно подвести итог.
Уверен я и знаю – прав,
Что может тыща лет протопать,
Но археологи в раскопе
Беззубый череп отыскав
И осмотрев со всех сторон
В волненье скажут: "Это он!"

Ташкент, 20-23.03.1978