Поход за осенними дарами
Раньше, у меня просто не было времени сходить за шиповником, а он так звал, так звал, ведь он уже давно поспел. И вот вчера ближе к вечеру был мой первый рейд за алыми манящими плодами. Собрал я его быстро, сказался ежегодный опыт по сбору "витамина С". И вот со своим походным полным пятнадцати литровым пластмассовым ведром, я с радостью возвращался домой по заросшим разносортным бурьяном холмам. Рядом с левадой полосой растут заросли густого тёрна. Его посадки длинны и в этом году как никогда богаты своим урожаем. Не знаю как где, а здесь его синие плоды достаточно крупны, и висят словно виноградные кисти. - Ну что же, говорю я сам себе, завтра по утру если жив буду, приду его рвать.
Восемь часов утра, и я уже у подножия холма где меня совсем не ждёт красавец тёрн. На улице тихо и пока нет ветра. Так тихо, словно все ещё спят. Рядом раздался раскатистый выстрел, и из зарослей тернов и бузины напрочь опутанной засохшим хмелем с криком выскочил перепуганный фазан, потом вспорхнул и тарахтя крыльями полетел недовольно голося в неизвестном направлении. Что не говори, а наши фазаны живут в левадах людей, но их не видно пока не спугнёшь своим появлением. А стрелял похоже охотник по зайцу, ведь совсем рядом степная балка, а громкий выстрел это иллюзия что он рядом, просто разряженный утренний осенний воздух и тишина.
Ну вот и тёрн. Подвязываю на пояс белый платок, привязываю к нему ведро. Да, плоды тёрна крупные как никогда, это просто чудо, что за много лет уродился такой сорт, ведь не везде он крупный. Засекаю время за сколько я нарву ведро. Сначала я рвал по ягодке, а потом нагну ветку над ведром и дою её словно корову. Да,да, беру в пригоршню как дойку коровью, прижимаю большим и указательным пальцем, тяну в низ и ягоды обвалом падают в ведро. Хотите верьте, хотите нет, но я нарвал его за 25 минут. Отнёс домой, высыпал на чердак по правую сторону от шиповника, и не удержался, решил идти во второй раз, но взял с собой табурет, перевязал его шпагатом, повесил через плечо как носит сумку почтальон и пошёл. А взял я его потому что с низу максимально оборвал пару кустов, а остальные ягоды висят повыше. Вот и решил взять с собой табурет чтобы встав на него было удобнее рвать. Минут через семь я был на месте. Но табуретом так и не воспользовался. Снова привязал к платку на поясе ведро и за дело, нагибаю ветки и дою словно бурёнку. Бубубум, бубубубубум... тарахтят ягоды по дну ведра. Слышу меня кто то в бок толкает, поворачиваюсь, а это ветка акации просунулась сквозь заросли тёрна и толкает меня.
- Ты чего? - спрашиваю у неё, - что скучно тебе бедненькой да? Засмущалась она, дёрнулась и убралась восвояси. В этот раз тёрн давался мне сложнее, словно испытывал моё терпение, то уколет меня своими толстыми колючками, то веточкой по лицу стеганёт, то плоды норовит за листьями спрятать. Я чтобы поднять себе рабочий дух запел песню:
- Цв?те терен, цв?те терен,
А цв?т опада?.
Хто в любов? не зна?ться,
Той горя не зна?...
Услышав тёрн что про него поют песню присмирел, притих, заслушался, и словно не замечая меня отдал все мне предпочитающиеся ягоды. В этот раз на сбор ушло сорок минут. И того, за 65 минут я собрал три десятилитровых ведра если судить по мере моего пятнадцатилитрового ведра. Придя домой и попив наскоро молока, я вновь отправился в степь, но уже за шиповником. Иду и вижу вышла из ложбинки лиса и идёт в доль грунтовой дороги, по обочине, я громко сказал:
- Привет лиса! Остановилась она, стоит и смотрит в мою сторону.
- Что, курятинки захотелось тебе, на промысел идёшь средь бела дня? Но лиса как ни в чём небывало пошла вновь своим прежним курсом. Я снова говорю:
- Эй лиса, а ты не боишься что прищучат и по мягкому месту получишь?
- Ох и достанется же тебе. Развернулась рыжая и той же тропой какой шла обратно побежала. Неужели она понимает человеческую речь, подумал я.
Вот и родимый шиповник. Снова подвязываю платок на пояс, к нему ведро и подойдя к заветному кусту говорю:
- Здравствуй шиповник, здравствуй красавец, как дела, как ночь прошла спрашиваю, как настроение? Меня учила одна старушка говоря, что с травой и ягодами нужно разговаривать как с живым существом и просить у них помощи, просить чтобы помогали от той или иной хвори, общаться с ними ласково и улыбаться. Травка слышит тебя, говорила она мне. Улыбается мне шиповник в ответ яркой алой улыбкой, значит всё хорошо.
- Дай мне пожалуйста своих плодов, говорю я ему, ну очень надо, и тихонечко приступаю к работе. Одна ягодка, две, три, пять, десять. Шиповник мне спокойно отдаёт свои плоды без единого укола рук и пальцев. Оборвав куст иду к другому, к третьему, четвёртому. За это время проснулся и стал по степи гулять прохладный ветер. Хорошо что я свитер дома не снял после похода за тёрном, а то бы продрог. Вдруг мне стало интересно, а что будет если поговорить с шиповником грубо? Я подошёл к очередному кусту и максимально изменив голос как можно противнее говорю:
- Привет шипан!
- Что качаешься, вырваться из земли и убежать от меня хочешь?
- Не выйдет, надорвёшься и поломаешься.
- Что стоишь свои поганые шипы ощетинил как шерсть драная кошка перед собакой?
- А ну быстро отдавай мне свои плоды.
- Ишь глаза налил кровью и пялишься!
- Чего пялишься, не боишься что зенки лопнут?
- Короче так шипан, а нет, не шипан, а шипун, ты же утка мускусная, а плоды твои это перья, я тебе их сейчас все повыщипываю, и тут же принялся рвать. Но лучше бы я не дразнил кустарник. Оборвать то я его оборвал, даже ветки сами собой ломались, я цеплялся за шипы курткой, пальцами, тыльной стороной ладони, запястьем, свитером и брюками, проткнул старой веткой галош, убирал, а точнее вытаскивал то и дело его малюсенькие кривые колючки из пальцев, кровили царапины. Но я выстоял в этой схватке с ним, так как на нём были очень крупные плоды. Я и прощение у него просил, и обещал что больше не буду, но он всё равно издевался на до мной, мстил за нанесённую обиду. Мало того что оскорблял, я ещё и пред другими кустами не подумав опозорил его. Даже близ стоящие кусты потускнели от моего злого языка и не заслуженных слов к их собрату. Потом, когда уже было доверху наполнено ведро, я уходя домой поблагодарил все кусты, и так же попросил прощения у всех кустарников какие были предоставлены моему обзору. Иду домой, смотрю на пожухлый тысячелистник, а ведь он ещё совсем недавно был бел словно молоко. Так же по пути моего следования я видел дорожки луговых опят, шампиньоны, и где нигде синюю ножку. Как говорится это только её начало, нужен дождь, и пойдёт осенняя грибная пора. Весной те же самые грибы, только плюс ещё сморчки. Летом километровые поляны земляники, вдоль лесополос ряды смородины, за которой поля пшеницы, подсолнечников, кукурузы, и другой злаковой культуры. Байбак, зайцы и разнообразная флора и фауна. Не зря говорят степь кормилица.
Вы не поверите, но придя домой я отправился снова к холмам, но уже собирать на компот ягоды переспевшей бузины. Как говорится охота пуще неволи, а мне так хотелось её нарвать, и я нарвал пятилитровое ведро. Мне хватит. Отправив бузину на чердак, я взял два ведра и пошлёпал снова в леваду, но уже в другую сторону собирать на вечер корове яблоки. Тёща напомнила, иди говорит яблоки Майке на вечерю собирай... И я пошёл. Нынче они насыпом лежат по всей леваде. Если сказать что их полно или много, это значит ничего не сказать. Но так не всегда, просто нынче такой урожайный год для груш и яблок. Раньше возле левад стояли дома, но с годами старики ушли в мир иной, обрушились и исчезли с лица земли саманные дома крытые очарэтом, камышом одним словом и чаканом, и в живых остались лишь вишни, яблоньки и груши, которые от одиночества и тоски переродились в дички.
Восемь часов утра, и я уже у подножия холма где меня совсем не ждёт красавец тёрн. На улице тихо и пока нет ветра. Так тихо, словно все ещё спят. Рядом раздался раскатистый выстрел, и из зарослей тернов и бузины напрочь опутанной засохшим хмелем с криком выскочил перепуганный фазан, потом вспорхнул и тарахтя крыльями полетел недовольно голося в неизвестном направлении. Что не говори, а наши фазаны живут в левадах людей, но их не видно пока не спугнёшь своим появлением. А стрелял похоже охотник по зайцу, ведь совсем рядом степная балка, а громкий выстрел это иллюзия что он рядом, просто разряженный утренний осенний воздух и тишина.
Ну вот и тёрн. Подвязываю на пояс белый платок, привязываю к нему ведро. Да, плоды тёрна крупные как никогда, это просто чудо, что за много лет уродился такой сорт, ведь не везде он крупный. Засекаю время за сколько я нарву ведро. Сначала я рвал по ягодке, а потом нагну ветку над ведром и дою её словно корову. Да,да, беру в пригоршню как дойку коровью, прижимаю большим и указательным пальцем, тяну в низ и ягоды обвалом падают в ведро. Хотите верьте, хотите нет, но я нарвал его за 25 минут. Отнёс домой, высыпал на чердак по правую сторону от шиповника, и не удержался, решил идти во второй раз, но взял с собой табурет, перевязал его шпагатом, повесил через плечо как носит сумку почтальон и пошёл. А взял я его потому что с низу максимально оборвал пару кустов, а остальные ягоды висят повыше. Вот и решил взять с собой табурет чтобы встав на него было удобнее рвать. Минут через семь я был на месте. Но табуретом так и не воспользовался. Снова привязал к платку на поясе ведро и за дело, нагибаю ветки и дою словно бурёнку. Бубубум, бубубубубум... тарахтят ягоды по дну ведра. Слышу меня кто то в бок толкает, поворачиваюсь, а это ветка акации просунулась сквозь заросли тёрна и толкает меня.
- Ты чего? - спрашиваю у неё, - что скучно тебе бедненькой да? Засмущалась она, дёрнулась и убралась восвояси. В этот раз тёрн давался мне сложнее, словно испытывал моё терпение, то уколет меня своими толстыми колючками, то веточкой по лицу стеганёт, то плоды норовит за листьями спрятать. Я чтобы поднять себе рабочий дух запел песню:
- Цв?те терен, цв?те терен,
А цв?т опада?.
Хто в любов? не зна?ться,
Той горя не зна?...
Услышав тёрн что про него поют песню присмирел, притих, заслушался, и словно не замечая меня отдал все мне предпочитающиеся ягоды. В этот раз на сбор ушло сорок минут. И того, за 65 минут я собрал три десятилитровых ведра если судить по мере моего пятнадцатилитрового ведра. Придя домой и попив наскоро молока, я вновь отправился в степь, но уже за шиповником. Иду и вижу вышла из ложбинки лиса и идёт в доль грунтовой дороги, по обочине, я громко сказал:
- Привет лиса! Остановилась она, стоит и смотрит в мою сторону.
- Что, курятинки захотелось тебе, на промысел идёшь средь бела дня? Но лиса как ни в чём небывало пошла вновь своим прежним курсом. Я снова говорю:
- Эй лиса, а ты не боишься что прищучат и по мягкому месту получишь?
- Ох и достанется же тебе. Развернулась рыжая и той же тропой какой шла обратно побежала. Неужели она понимает человеческую речь, подумал я.
Вот и родимый шиповник. Снова подвязываю платок на пояс, к нему ведро и подойдя к заветному кусту говорю:
- Здравствуй шиповник, здравствуй красавец, как дела, как ночь прошла спрашиваю, как настроение? Меня учила одна старушка говоря, что с травой и ягодами нужно разговаривать как с живым существом и просить у них помощи, просить чтобы помогали от той или иной хвори, общаться с ними ласково и улыбаться. Травка слышит тебя, говорила она мне. Улыбается мне шиповник в ответ яркой алой улыбкой, значит всё хорошо.
- Дай мне пожалуйста своих плодов, говорю я ему, ну очень надо, и тихонечко приступаю к работе. Одна ягодка, две, три, пять, десять. Шиповник мне спокойно отдаёт свои плоды без единого укола рук и пальцев. Оборвав куст иду к другому, к третьему, четвёртому. За это время проснулся и стал по степи гулять прохладный ветер. Хорошо что я свитер дома не снял после похода за тёрном, а то бы продрог. Вдруг мне стало интересно, а что будет если поговорить с шиповником грубо? Я подошёл к очередному кусту и максимально изменив голос как можно противнее говорю:
- Привет шипан!
- Что качаешься, вырваться из земли и убежать от меня хочешь?
- Не выйдет, надорвёшься и поломаешься.
- Что стоишь свои поганые шипы ощетинил как шерсть драная кошка перед собакой?
- А ну быстро отдавай мне свои плоды.
- Ишь глаза налил кровью и пялишься!
- Чего пялишься, не боишься что зенки лопнут?
- Короче так шипан, а нет, не шипан, а шипун, ты же утка мускусная, а плоды твои это перья, я тебе их сейчас все повыщипываю, и тут же принялся рвать. Но лучше бы я не дразнил кустарник. Оборвать то я его оборвал, даже ветки сами собой ломались, я цеплялся за шипы курткой, пальцами, тыльной стороной ладони, запястьем, свитером и брюками, проткнул старой веткой галош, убирал, а точнее вытаскивал то и дело его малюсенькие кривые колючки из пальцев, кровили царапины. Но я выстоял в этой схватке с ним, так как на нём были очень крупные плоды. Я и прощение у него просил, и обещал что больше не буду, но он всё равно издевался на до мной, мстил за нанесённую обиду. Мало того что оскорблял, я ещё и пред другими кустами не подумав опозорил его. Даже близ стоящие кусты потускнели от моего злого языка и не заслуженных слов к их собрату. Потом, когда уже было доверху наполнено ведро, я уходя домой поблагодарил все кусты, и так же попросил прощения у всех кустарников какие были предоставлены моему обзору. Иду домой, смотрю на пожухлый тысячелистник, а ведь он ещё совсем недавно был бел словно молоко. Так же по пути моего следования я видел дорожки луговых опят, шампиньоны, и где нигде синюю ножку. Как говорится это только её начало, нужен дождь, и пойдёт осенняя грибная пора. Весной те же самые грибы, только плюс ещё сморчки. Летом километровые поляны земляники, вдоль лесополос ряды смородины, за которой поля пшеницы, подсолнечников, кукурузы, и другой злаковой культуры. Байбак, зайцы и разнообразная флора и фауна. Не зря говорят степь кормилица.
Вы не поверите, но придя домой я отправился снова к холмам, но уже собирать на компот ягоды переспевшей бузины. Как говорится охота пуще неволи, а мне так хотелось её нарвать, и я нарвал пятилитровое ведро. Мне хватит. Отправив бузину на чердак, я взял два ведра и пошлёпал снова в леваду, но уже в другую сторону собирать на вечер корове яблоки. Тёща напомнила, иди говорит яблоки Майке на вечерю собирай... И я пошёл. Нынче они насыпом лежат по всей леваде. Если сказать что их полно или много, это значит ничего не сказать. Но так не всегда, просто нынче такой урожайный год для груш и яблок. Раньше возле левад стояли дома, но с годами старики ушли в мир иной, обрушились и исчезли с лица земли саманные дома крытые очарэтом, камышом одним словом и чаканом, и в живых остались лишь вишни, яблоньки и груши, которые от одиночества и тоски переродились в дички.
Метки:
