Отрывок из одного рассказа 6-я глава
Долгая бессонная ночь. Бесконечное ожидание и волнение при каждом телефонном звонке, при каждом окрике за окном, как будто ночное бдение, где молчание как закон и разглядывание неровной полоски света во время полнолуния, задерживающей взгляд, притягивающей какой-то магической силой и бессмысленно длящей минуты, становится тягостным и бесполезным занятием. Она поставила мобильный на беззвучный режим и, завернувшись в плед, услышала биение сердца в ушах. Он бывал во многих горячих точках, выезжая с друзьями и коллегами в разрушенные или бедные районы, чтобы восстанавливать и воздвигать, пытаясь сделать пострадавший район более цивилизованным, но на этот раз вышло не так, как запланировал его босс.
Мир настолько хрупок при всей многогранности и доступности посредством интернета и других коммуникационных услуг, но есть люди, оказывающиеся именно в самый нужный момент почему-то недоступными.
Мы недоступны и на пол падает цветочный горшок. Человек пропал из виду и потеряно портмоне. Девочка перебежала дорогу в неположенном месте и на завтра хлынули дожди. Почему никто этого не замечает?
Она вспомнила юность и то, как реагировала на многие вещи, несмотря на веселый нрав окружения. Но сын, находящийся в десяти тысячах километров отсюда, не давал никаких вестей о себе, прервав тем самым нить, связующую их обоих больше чем она когда-либо могла себе представить.
На следующий день она звонит мужу и половине родственников, друзьям и знакомым из дипломатических кругов, всем кто может, что-либо знать, всем, у кого есть возможность ПОЛУЧЕНИЯ ПЕРВОЙ И ПРАВДИВОЙ ИНФОРМАЦИИ, всем, кто не равнодушен, всем, кто по первому зову кинется на помощь. Из всех побеспокоенных откликнутся только трое. Друг мужа, тетя и ее кузина. И не потому, что никто не захотел и конец весны перед летним отдыхом, и собственное благополучие дороже. Нет, не поэтому.
Мир так устроен, что кому-то ты нужен, а кому-то нет. Мир так устроен, что у кого-то не срабатывает будильник, а кто-то торопится и опережает самого себя на час. Мир так устроен, что все, что делают люди - повторится в нескольких поколениях позже. Мир так устроен, мир так устроен…
Но она рукой отмахивается от мыслей, потому что не мир так устроен, а люди его устроили и все никак не могут поделить ни минуты, проведенные с любимыми, ни часы при прослушивании концерта органной музыки, ни выслушать роптания близких или уличенные в чем-то постыдном скрыть секунды неловкого замирания перед судьей - временем. Не мир так устроен, а сами люди.
Он выехал утром из отеля в ***, где остановился на ночь, перед тем как ровно в 06:30 успеть на прямой авиарейс в Марокко, оттуда на вездеходах через пустынную местность и далее через Нигер и Нигерию в местечко под странным названием – без какого-либо названия.
Она позвонила в отель и минут десять ждала, пока ответят. Тщетно. Потом пришлось звонить в посольство и объяснять, спрашивать и уточнять. В конце концов, она раскричалась на растягивающего как щупальца осьминога слова посольского новичка и дело пошло. Выяснили, когда он был, где, куда заезжал, во сколько вылетел. Из Марокко он выехал вдвоем с другом и, о какое чудо, сотворенное человеческим умом и руками! спутниковая связь, как она могла забыть – у него же в мобильном телефоне навигация и прочие функции, по которым можно обнаружить, где он был. Либо он оставался там до сих пор в одном из городков либо направился в сторону, совершенно другую от места назначения. Что могло побудить его так поступить? Ведь он был всегда, почти всегда пунктуален. ЧЕЛОВЕК СЛОВА и больше ничего тут не скажешь.
Мир с его возникающими переменами и катаклизмами, с его невероятной сменой политического настроения и амбиций, с его усложненной группой лиц схемой, с его преступлениями и поздним наказанием, с его как у архитекторов планами на будущее, в выстраивающихся замыслах, взятых из прошлого, с его беспрецедентной роскошью и бедностью духа, с его невероятно талантливыми людьми и такими же бездарностями, которые нет-нет, изредка понимая друг друга, становятся чуть ближе, с его замкнутостью, когда в двери стучатся, но их никто не открывает и распахнутыми дверьми настежь в день, когда никто не придет - мир, который Елена боялась, и который был известен многим молодым людям, мужчинам и женщинам, во многих странах, пережившим войны, страдания, болезни.
И вот на кроваво-красном горизонте уже завершающегося мирного дня поблескивает надежда на примирение. Месть, боль от перенесенных мук, раздражение, злоба, желание садизма, какое находишь в молодых людях, подвергшихся такой же жестокости или имеющих наклонности и отклонения в умственном развитии и недостатке воспитания, либо, наоборот, желая поставить жесткие границы морали, жестокостью отпугнувшие тысячи граждан и приковавшие к мониторам миллионы людей. Эта игра столкновений мнениями известна давно, это переработка людских и политических интересов старо как мир, старо как смысл изречения одного древнеримского сенатора*, старо как желание войны, а после всего мира, старо как то поколение, которое, не узнаешь в молодых.
Елена боялась этого мира, потому что она не знала каково это просыпаться после наркоза и, сжимая челюсти, мычать от слабости мышц, не имея возможности позвать на помощь, когда не в силах произнести даже слово, мычать и снова проваливаться в сон, каково это видеть истекающие из раны собственную кровь, ужасаться при мысли что вот-вот задохнешься и снова проваливаться в сон.
Однажды его друг, миссионер, рассказал ему об ужасах, творящихся как по Ветхому Завету ?око за око, кровь за кровь? в тех странах, где они так привыкли говорить о милосердии, а он пытался рассказать ей. Она отмахивалась ?не хочу слушать!? и только теперь поняла, что ужасы рядом с ее домом, в ее постели, обнимающие ее и тянущие вниз, они рядом. Она просыпалась в поту от ужаса, что все, что ей снится – сбудется в реальности. Позвонила подруге и не знала, как начать разговор, что спросить, что сказать, что ответить. Подруга приехала через час. Войдя в комнату, застала ее в ужасном состоянии. Она сидела в ЖЕЛТОМ КРЕСЛЕ, осунувшаяся и растерянная, вокруг валялись фотоальбомы, на столе в лэптопе на рабочем столе раскрытые окна с семейными фотографиями, которые она просматривала целый день.
После длительного молчания и немалого количества еле сдерживаемых слез – провал в сон. Она заставила ее выпить снотворное, несмотря на то, что та не любила искусственно вызываемый сон. Взяла одеяло и укрыла ее. Всматривалась в ее лицо и понимала, что завтра надо ехать. Надо упаковать чемоданы, чтобы не возиться. Она знает, что у нее в шкафу всегда чистое проглаженное белье, теплые вещи пахнут фруктовыми натюрмортами, верхняя одежда просушена и на любой сезон. Вещей немного, но необходимые. Не так много косметики, но духи с мягким освежающим ароматом морского бриза, не так много средств, но у нее всегда все посчитано и запланировано, и приблизительные цены узнаны и цель поездки тоже. Не так много посещений, она никогда не претендовала на звание ?культурной особы? и не делала вид, что ей интересны вещи, которые интересны кому-то из ее окружения. Под рукой всегда канцелярия и лэптоп, фотоаппарат, ежедневник и аптечка. Она упаковала чемоданы и с жалостью смотрела на ее спящее лицо. К полуночи заснула сама, предварительно поставив будильник.
Ровно в 07:00 утра под музыку, напоминающую ранние ноктюрны и опусы ее подруга вскочила и, подойдя к креслу, не обнаружила ее.
По ногам прошелся прохладный ветер, и она поняла, что открыт балкон. Забежав в спальню, обнаружила ее, опершуюся об перила и обреченно глядящую вниз. Она схватила ее за плечи и потянула в комнату. ?Елена, отойди от перил!? - крик Ирен и матери привел ее в чувства. Она вздрогнула и, резко обернувшись, увидела Ирен, бегущую к ней навстречу и позади нее встревоженную долгим отсутствием мать. Иногда на нее находило стоять и смотреть вниз то на омывающую морской берег волну, то вниз на лестничный пролет. Опасные желания, подталкивающие броситься вниз, какая-то тяга и непреодолимое чувство без какой-либо продуманной цели и стресса. Слабая девочка без борьбы за себя, без крика, отгоняющего от себя плохое.
Да, Елена боялась этого мира, потому что он возвращал ее к однажды увиденным в детстве в чужом доме темным силуэтам на стенах. Ее долго успокаивали, но она бежала и пряталась в кровати матери, уткнувшись и вся в слезах, крепко обнимая ее за шею, как спасительный круг от всех бед. Мать, нежно обнимая ее содрогающееся от слез тельце, прижимала к себе и укачивала, убеждая ее что то, что она видела это игра воображения. Она, всхлипывая, спрашивала, что такое воображение и мать раскрывала перед ней секреты взрослого мира. Разные и одинаковые тайны. Одинаковые и запоминающиеся события. И под тихий и успокаивающий грудной голос матери двухлетняя девочка засыпает. Засыпает, потому что и воображение старо как мир. Засыпает, потому что рядом нежность. Нежность стара как мир.
(2015 - 2016)
Мир настолько хрупок при всей многогранности и доступности посредством интернета и других коммуникационных услуг, но есть люди, оказывающиеся именно в самый нужный момент почему-то недоступными.
Мы недоступны и на пол падает цветочный горшок. Человек пропал из виду и потеряно портмоне. Девочка перебежала дорогу в неположенном месте и на завтра хлынули дожди. Почему никто этого не замечает?
Она вспомнила юность и то, как реагировала на многие вещи, несмотря на веселый нрав окружения. Но сын, находящийся в десяти тысячах километров отсюда, не давал никаких вестей о себе, прервав тем самым нить, связующую их обоих больше чем она когда-либо могла себе представить.
На следующий день она звонит мужу и половине родственников, друзьям и знакомым из дипломатических кругов, всем кто может, что-либо знать, всем, у кого есть возможность ПОЛУЧЕНИЯ ПЕРВОЙ И ПРАВДИВОЙ ИНФОРМАЦИИ, всем, кто не равнодушен, всем, кто по первому зову кинется на помощь. Из всех побеспокоенных откликнутся только трое. Друг мужа, тетя и ее кузина. И не потому, что никто не захотел и конец весны перед летним отдыхом, и собственное благополучие дороже. Нет, не поэтому.
Мир так устроен, что кому-то ты нужен, а кому-то нет. Мир так устроен, что у кого-то не срабатывает будильник, а кто-то торопится и опережает самого себя на час. Мир так устроен, что все, что делают люди - повторится в нескольких поколениях позже. Мир так устроен, мир так устроен…
Но она рукой отмахивается от мыслей, потому что не мир так устроен, а люди его устроили и все никак не могут поделить ни минуты, проведенные с любимыми, ни часы при прослушивании концерта органной музыки, ни выслушать роптания близких или уличенные в чем-то постыдном скрыть секунды неловкого замирания перед судьей - временем. Не мир так устроен, а сами люди.
Он выехал утром из отеля в ***, где остановился на ночь, перед тем как ровно в 06:30 успеть на прямой авиарейс в Марокко, оттуда на вездеходах через пустынную местность и далее через Нигер и Нигерию в местечко под странным названием – без какого-либо названия.
Она позвонила в отель и минут десять ждала, пока ответят. Тщетно. Потом пришлось звонить в посольство и объяснять, спрашивать и уточнять. В конце концов, она раскричалась на растягивающего как щупальца осьминога слова посольского новичка и дело пошло. Выяснили, когда он был, где, куда заезжал, во сколько вылетел. Из Марокко он выехал вдвоем с другом и, о какое чудо, сотворенное человеческим умом и руками! спутниковая связь, как она могла забыть – у него же в мобильном телефоне навигация и прочие функции, по которым можно обнаружить, где он был. Либо он оставался там до сих пор в одном из городков либо направился в сторону, совершенно другую от места назначения. Что могло побудить его так поступить? Ведь он был всегда, почти всегда пунктуален. ЧЕЛОВЕК СЛОВА и больше ничего тут не скажешь.
Мир с его возникающими переменами и катаклизмами, с его невероятной сменой политического настроения и амбиций, с его усложненной группой лиц схемой, с его преступлениями и поздним наказанием, с его как у архитекторов планами на будущее, в выстраивающихся замыслах, взятых из прошлого, с его беспрецедентной роскошью и бедностью духа, с его невероятно талантливыми людьми и такими же бездарностями, которые нет-нет, изредка понимая друг друга, становятся чуть ближе, с его замкнутостью, когда в двери стучатся, но их никто не открывает и распахнутыми дверьми настежь в день, когда никто не придет - мир, который Елена боялась, и который был известен многим молодым людям, мужчинам и женщинам, во многих странах, пережившим войны, страдания, болезни.
И вот на кроваво-красном горизонте уже завершающегося мирного дня поблескивает надежда на примирение. Месть, боль от перенесенных мук, раздражение, злоба, желание садизма, какое находишь в молодых людях, подвергшихся такой же жестокости или имеющих наклонности и отклонения в умственном развитии и недостатке воспитания, либо, наоборот, желая поставить жесткие границы морали, жестокостью отпугнувшие тысячи граждан и приковавшие к мониторам миллионы людей. Эта игра столкновений мнениями известна давно, это переработка людских и политических интересов старо как мир, старо как смысл изречения одного древнеримского сенатора*, старо как желание войны, а после всего мира, старо как то поколение, которое, не узнаешь в молодых.
Елена боялась этого мира, потому что она не знала каково это просыпаться после наркоза и, сжимая челюсти, мычать от слабости мышц, не имея возможности позвать на помощь, когда не в силах произнести даже слово, мычать и снова проваливаться в сон, каково это видеть истекающие из раны собственную кровь, ужасаться при мысли что вот-вот задохнешься и снова проваливаться в сон.
Однажды его друг, миссионер, рассказал ему об ужасах, творящихся как по Ветхому Завету ?око за око, кровь за кровь? в тех странах, где они так привыкли говорить о милосердии, а он пытался рассказать ей. Она отмахивалась ?не хочу слушать!? и только теперь поняла, что ужасы рядом с ее домом, в ее постели, обнимающие ее и тянущие вниз, они рядом. Она просыпалась в поту от ужаса, что все, что ей снится – сбудется в реальности. Позвонила подруге и не знала, как начать разговор, что спросить, что сказать, что ответить. Подруга приехала через час. Войдя в комнату, застала ее в ужасном состоянии. Она сидела в ЖЕЛТОМ КРЕСЛЕ, осунувшаяся и растерянная, вокруг валялись фотоальбомы, на столе в лэптопе на рабочем столе раскрытые окна с семейными фотографиями, которые она просматривала целый день.
После длительного молчания и немалого количества еле сдерживаемых слез – провал в сон. Она заставила ее выпить снотворное, несмотря на то, что та не любила искусственно вызываемый сон. Взяла одеяло и укрыла ее. Всматривалась в ее лицо и понимала, что завтра надо ехать. Надо упаковать чемоданы, чтобы не возиться. Она знает, что у нее в шкафу всегда чистое проглаженное белье, теплые вещи пахнут фруктовыми натюрмортами, верхняя одежда просушена и на любой сезон. Вещей немного, но необходимые. Не так много косметики, но духи с мягким освежающим ароматом морского бриза, не так много средств, но у нее всегда все посчитано и запланировано, и приблизительные цены узнаны и цель поездки тоже. Не так много посещений, она никогда не претендовала на звание ?культурной особы? и не делала вид, что ей интересны вещи, которые интересны кому-то из ее окружения. Под рукой всегда канцелярия и лэптоп, фотоаппарат, ежедневник и аптечка. Она упаковала чемоданы и с жалостью смотрела на ее спящее лицо. К полуночи заснула сама, предварительно поставив будильник.
Ровно в 07:00 утра под музыку, напоминающую ранние ноктюрны и опусы ее подруга вскочила и, подойдя к креслу, не обнаружила ее.
По ногам прошелся прохладный ветер, и она поняла, что открыт балкон. Забежав в спальню, обнаружила ее, опершуюся об перила и обреченно глядящую вниз. Она схватила ее за плечи и потянула в комнату. ?Елена, отойди от перил!? - крик Ирен и матери привел ее в чувства. Она вздрогнула и, резко обернувшись, увидела Ирен, бегущую к ней навстречу и позади нее встревоженную долгим отсутствием мать. Иногда на нее находило стоять и смотреть вниз то на омывающую морской берег волну, то вниз на лестничный пролет. Опасные желания, подталкивающие броситься вниз, какая-то тяга и непреодолимое чувство без какой-либо продуманной цели и стресса. Слабая девочка без борьбы за себя, без крика, отгоняющего от себя плохое.
Да, Елена боялась этого мира, потому что он возвращал ее к однажды увиденным в детстве в чужом доме темным силуэтам на стенах. Ее долго успокаивали, но она бежала и пряталась в кровати матери, уткнувшись и вся в слезах, крепко обнимая ее за шею, как спасительный круг от всех бед. Мать, нежно обнимая ее содрогающееся от слез тельце, прижимала к себе и укачивала, убеждая ее что то, что она видела это игра воображения. Она, всхлипывая, спрашивала, что такое воображение и мать раскрывала перед ней секреты взрослого мира. Разные и одинаковые тайны. Одинаковые и запоминающиеся события. И под тихий и успокаивающий грудной голос матери двухлетняя девочка засыпает. Засыпает, потому что и воображение старо как мир. Засыпает, потому что рядом нежность. Нежность стара как мир.
(2015 - 2016)
Метки:
