Мама
Смысл всего земного бытия мы вкладываем в это слово: МАМА. Магия волшебства. Самая нежная забота, самая крепкая опора, самое любящее сердце мамино. Как велика материнская любовь! А жертвенность матери безгранична. Не задумываясь, отдаст она свою жизнь за ребёнка, которого носила под сердцем.
Как важно оценить ещё при жизни матери её нежность и заботу, любовь и самоотдачу. Хотя мама любит нас такими, какие мы есть, не ожидая от нас благодарности, до самых своих последних дней. А мы всё это начинаем понимать только тогда, когда мама уйдёт навсегда. И то, что ничтожно мало её любили, и то, что недостаточно проявляли свою заботу и нежность в ответ.
— Милая моя, добрая, единственная и неповторимая, незабвенная моя мамочка! Столько тревог я принесла твоему сердцу. Как и все в молодые годы, я переживала собственные огорчения и неудачи и жалела лишь себя, не понимая, что ты страдаешь гораздо больше. И каждая моя беда рубцом оставалась на твоём сердце.
Сама, такая тонкая и романтичная, ты всегда поддерживала мои робкие шаги в искусстве. Прививала любовь к литературе, рисованию и рукоделию. Ты гордилась мною, видя мои успехи в танце. Мне всегда доставляло особенную радость оставаться с тобой наедине. Я чувствовала твою любовь. Ты называла меня: "Детка золотая". И до четырёх лет я думала, что это моё имя. А когда через четыре года после моего рождения появилась на свет моя младшая сестрёнка Аллочка, и я стала ревновать, ты сумела мне объяснить, что не стала любить меня меньше: "Любой пальчик на руке поранив, больно одинаково".
Ты научила меня чувствовать жизнь, как её чувствовала сама. Сквозь призму твоего восприятия я познавала мир. И он открывался для меня с самой лучшей стороны. Никогда в нашем доме не было никакой брани. Уважение и любовь царили в нём. Я боялась, что не научусь любить так, как любила ты. Папа был единственным и самым желанным мужчиной в твоей жизни.
Никакие, даже самые прекрасные литературные героини не могли сравниться с тобой в умении любить. В детстве я мечтала написать о вас книгу, но всегда боялась, что у меня не хватит таланта описать твоё восторженное чувство, преисполненное чистотой и верностью. Ты боготворила папу, смотрела на него всегда с трепетом и нежностью. А если и случались какие-то размолвки, то исключительно по работе, и это вызывало улыбку у окружающих.
Всегда весёлый и заводной, папа делал твою жизнь насыщенной и интересной.
В 1951 году, когда он приехал к тебе из Австрии, где служил целых шесть лет после войны, проехав родные места, ты, не раздумывая, на вторые сутки очного знакомства вышла за него замуж и уехала с ним на Украину. В дороге папа всё сокрушался от тяжести твоего приданного. И удивлению не было конца, когда, по приезду, в чемоданах оказались только книги. И на Донбасс ты поехала за ним не сомневаясь. И в горе и в радости ты была с ним рядом. Все его успехи и твои тоже. Вы дополняли друг друга. Папа доверял тебе, как самому себе. Ваше чувство проверяло время. Вам можно было позавидовать: зимой уходили в лес на лыжах; пешие прогулки по грибы и пробежки по утрам; летом, вместо моря - турпоходы в горы. Приезжали весёлые и счастливые. До сих пор помню отрывок вашей походной песенки у костра: "...Чайничек с крышечкой, крышечка с шишечкой, шишечка с дырочкой и пар идёт...". В детстве я не понимала смысл этих слов. А теперь у меня есть такой заварной чайник с дырочкой в шишечке. А вашу песенку я напеваю, угощая гостей чаем.
Однажды, возвращаясь из такого путешествия, отец обнаружил чемодан неподъёмным. Спрашивает:
— Ты, что, в него камней наложила?
— Угу, — кивнула ты.
Раскрыв чемодан, ахнул. До краёв он был набит белыми бочонками, отшлифованных водой камней из Терека. Папа их выбрасывал, а ты плакала и собирала их в сумку. Дома мы их раздарили своим друзьям. Ни одного из них не осталось на память.
Теперь-то я понимаю в кого я такая. Камни - моя стихия. У меня коллекция минералов. А, вспоминая рассказ про твою любимую куклу Лупетку*, появилась любовь ко всем куклам. Их у меня 65. И у каждой есть своё место в квартире. И стихи я пишу, потому что их писала ты. А когда я стихи читаю, все слушают меня, затаив дыхание, потому что так читать научила меня ты.
Имея педагогическое образование, ты не состоялась, как учитель, хотя твои знания тебе пригодились, воспитывая нас троих. На Украине со второго класса изучают украинский язык, которого ты не изучала, живя в России. Но ни одного дня ты не просидела дома: детсад, детский дом, профтехучилище — везде ты работала воспитателем. И тысячи детей благодарны тебе за твою доброту. А ради отца ты посвятила себя стрелковому спорту. Добившись своих собственных высоких результатов, ты перешла на тренерскую работу.
С тех пор вы с папой стали неразлучными и на работе, и дома.
Как я горда вами! И беспредельна моя благодарность за всё, что вы для меня сделали.
Когда папы не стало — счастье ушло из твоей жизни. Радость больше не заглядывала в твой дом. Я попыталась оставить с тобой пожить 13-летнего сынишку, чтобы помогал по хозяйству и отвлекал от одиночества. Но уже через пару дней ты попросила его забрать, потому что боялась испугать внука. Когда ты причитала в плаче, то срывалась на крик.
За год одиночества ты записала в толстую тетрадку много стихов, все они были посвящены папе**.
(Потом, я долго не могла их прочесть, потому что мне не хватало воздуха. Слёзы слепили глаза и я, как и ты, долго кричала, а муж прятал тетрадь. А когда я её находила, всё повторялось снова).
После смерти папы ты замкнулась на работе, хотя она уже не приносила тебе радость. Жила, как в прострации. Помню, через неделю после похорон ты спросила: "А кто готовил поминальный обед?". И была удивлена, когда узнала, что готовила я.
Помню, ты пыталась купить себе обновки, но, стесняясь своего желания, прятала их в шкаф, так ни разу и не надев. Глаза твои начинали светиться только, когда ты говорила об отце. И когда он тебе снился, ты была счастлива недолго и зыбко...
(Болела сильно и продолжительно. После операции (рак молочной железы) ты прожила 5 лет и пережила папу ровно на один год и двадцать один день).
25-го мая 1989 года утром ты рассказала мне свой сон. Будто бегом бежала вслед за отцом по снегу и так торопилась, чтобы не упустить его из виду. Ты была такой спокойной:
— Зимой умру, — сказала, вздохнув. А потом ты долго кричала от страшной боли, не замолкая ни на минуту.
***
Соседка по койке в палате бесцеремонно произнесла, что кто-то там так же, как мама, кричал весь день, а на утро помер. Я готова была прибить ту тётку.
Ничем я не могла помочь своей мамочке. И только после очередного укола морфия, она прикрыла глаза. Медсестра мне шепнула, чтобы я сходила домой. Но домой я не пошла. Взяла какие-то вещи, чтобы отнести к маме на квартиру. По дороге встретившаяся соседка спросила:
— Как дела у матери? — и, наверно, пожалела об этом. Потому что я рыдала так, как не плакала никогда, оглашая всю окрестность душераздирающим криком.
На квартире у мамы я что-то мыла, тёрла механически, сквозь страшный хрип и рыдания. Опухшая, вернулась в больницу. Муж принёс свежий супчик. Все эти дни домашние хлопоты, дети, работа в шахте, готовка и походы в больницу были на нём.
Мама, на удивление, покушала с удовольствием. Я кормила её, приговаривая, как маленькой:
— Вот молодец, моя хорошая, моё Солнышко, родненькая моя...
Она, поблагодарив меня, сказала, что поспит. И мне велела отдохнуть.
Я занимала кровать напротив. Сначала прилегла. Всё завертелось перед глазами. Я ни за что не допускала мысли уснуть. Всё время поднималась, чтобы посмотреть на маму. Сидела, прикладывалась к подушке, снова вскакивала. За окном была глубокая майская ночь...
И тут, я услышала, как она меня позвала. Оказывается я всё-таки провалилась в сон.
— Сейчас, мамочка...
Дотронулась до рук, они были холодными.
Тихонько выйдя из палаты, сказала дежурной медсестре, что мама умерла. Она велела мне идти домой.
До самых похорон я не плакала, удивляясь спокойствию моих эмоций. Приехали сестра и брат. Похоронили на том месте, где наметила для себя мама — рядом с папой и её мамой.
Месяц май родителей соединил, потом разъединил и снова воссоединил на небесах.
Помню, в детстве моя подружка говорила: "Нельзя наступать на трещинки на асфальте, а то мама умрёт".
***
Мамочка! Я ведь до сих пор перешагиваю все трещинки, подбирая шаг.
Верю, что ты смотришь на меня с небес и улыбаешься моему чудачеству.
Я грущу за тобой и папой. Навещая вас, прибирая могилки, на душе становится спокойнее, а возвращаясь домой, радостно от встречи с Вами.***
* - http://www.stihi.ru/2016/03/30/4424;
** - http://www.stihi.ru/2016/03/04/8776;
*** - http://www.stihi.ru/2016/09/07/6497.
Как важно оценить ещё при жизни матери её нежность и заботу, любовь и самоотдачу. Хотя мама любит нас такими, какие мы есть, не ожидая от нас благодарности, до самых своих последних дней. А мы всё это начинаем понимать только тогда, когда мама уйдёт навсегда. И то, что ничтожно мало её любили, и то, что недостаточно проявляли свою заботу и нежность в ответ.
— Милая моя, добрая, единственная и неповторимая, незабвенная моя мамочка! Столько тревог я принесла твоему сердцу. Как и все в молодые годы, я переживала собственные огорчения и неудачи и жалела лишь себя, не понимая, что ты страдаешь гораздо больше. И каждая моя беда рубцом оставалась на твоём сердце.
Сама, такая тонкая и романтичная, ты всегда поддерживала мои робкие шаги в искусстве. Прививала любовь к литературе, рисованию и рукоделию. Ты гордилась мною, видя мои успехи в танце. Мне всегда доставляло особенную радость оставаться с тобой наедине. Я чувствовала твою любовь. Ты называла меня: "Детка золотая". И до четырёх лет я думала, что это моё имя. А когда через четыре года после моего рождения появилась на свет моя младшая сестрёнка Аллочка, и я стала ревновать, ты сумела мне объяснить, что не стала любить меня меньше: "Любой пальчик на руке поранив, больно одинаково".
Ты научила меня чувствовать жизнь, как её чувствовала сама. Сквозь призму твоего восприятия я познавала мир. И он открывался для меня с самой лучшей стороны. Никогда в нашем доме не было никакой брани. Уважение и любовь царили в нём. Я боялась, что не научусь любить так, как любила ты. Папа был единственным и самым желанным мужчиной в твоей жизни.
Никакие, даже самые прекрасные литературные героини не могли сравниться с тобой в умении любить. В детстве я мечтала написать о вас книгу, но всегда боялась, что у меня не хватит таланта описать твоё восторженное чувство, преисполненное чистотой и верностью. Ты боготворила папу, смотрела на него всегда с трепетом и нежностью. А если и случались какие-то размолвки, то исключительно по работе, и это вызывало улыбку у окружающих.
Всегда весёлый и заводной, папа делал твою жизнь насыщенной и интересной.
В 1951 году, когда он приехал к тебе из Австрии, где служил целых шесть лет после войны, проехав родные места, ты, не раздумывая, на вторые сутки очного знакомства вышла за него замуж и уехала с ним на Украину. В дороге папа всё сокрушался от тяжести твоего приданного. И удивлению не было конца, когда, по приезду, в чемоданах оказались только книги. И на Донбасс ты поехала за ним не сомневаясь. И в горе и в радости ты была с ним рядом. Все его успехи и твои тоже. Вы дополняли друг друга. Папа доверял тебе, как самому себе. Ваше чувство проверяло время. Вам можно было позавидовать: зимой уходили в лес на лыжах; пешие прогулки по грибы и пробежки по утрам; летом, вместо моря - турпоходы в горы. Приезжали весёлые и счастливые. До сих пор помню отрывок вашей походной песенки у костра: "...Чайничек с крышечкой, крышечка с шишечкой, шишечка с дырочкой и пар идёт...". В детстве я не понимала смысл этих слов. А теперь у меня есть такой заварной чайник с дырочкой в шишечке. А вашу песенку я напеваю, угощая гостей чаем.
Однажды, возвращаясь из такого путешествия, отец обнаружил чемодан неподъёмным. Спрашивает:
— Ты, что, в него камней наложила?
— Угу, — кивнула ты.
Раскрыв чемодан, ахнул. До краёв он был набит белыми бочонками, отшлифованных водой камней из Терека. Папа их выбрасывал, а ты плакала и собирала их в сумку. Дома мы их раздарили своим друзьям. Ни одного из них не осталось на память.
Теперь-то я понимаю в кого я такая. Камни - моя стихия. У меня коллекция минералов. А, вспоминая рассказ про твою любимую куклу Лупетку*, появилась любовь ко всем куклам. Их у меня 65. И у каждой есть своё место в квартире. И стихи я пишу, потому что их писала ты. А когда я стихи читаю, все слушают меня, затаив дыхание, потому что так читать научила меня ты.
Имея педагогическое образование, ты не состоялась, как учитель, хотя твои знания тебе пригодились, воспитывая нас троих. На Украине со второго класса изучают украинский язык, которого ты не изучала, живя в России. Но ни одного дня ты не просидела дома: детсад, детский дом, профтехучилище — везде ты работала воспитателем. И тысячи детей благодарны тебе за твою доброту. А ради отца ты посвятила себя стрелковому спорту. Добившись своих собственных высоких результатов, ты перешла на тренерскую работу.
С тех пор вы с папой стали неразлучными и на работе, и дома.
Как я горда вами! И беспредельна моя благодарность за всё, что вы для меня сделали.
Когда папы не стало — счастье ушло из твоей жизни. Радость больше не заглядывала в твой дом. Я попыталась оставить с тобой пожить 13-летнего сынишку, чтобы помогал по хозяйству и отвлекал от одиночества. Но уже через пару дней ты попросила его забрать, потому что боялась испугать внука. Когда ты причитала в плаче, то срывалась на крик.
За год одиночества ты записала в толстую тетрадку много стихов, все они были посвящены папе**.
(Потом, я долго не могла их прочесть, потому что мне не хватало воздуха. Слёзы слепили глаза и я, как и ты, долго кричала, а муж прятал тетрадь. А когда я её находила, всё повторялось снова).
После смерти папы ты замкнулась на работе, хотя она уже не приносила тебе радость. Жила, как в прострации. Помню, через неделю после похорон ты спросила: "А кто готовил поминальный обед?". И была удивлена, когда узнала, что готовила я.
Помню, ты пыталась купить себе обновки, но, стесняясь своего желания, прятала их в шкаф, так ни разу и не надев. Глаза твои начинали светиться только, когда ты говорила об отце. И когда он тебе снился, ты была счастлива недолго и зыбко...
(Болела сильно и продолжительно. После операции (рак молочной железы) ты прожила 5 лет и пережила папу ровно на один год и двадцать один день).
25-го мая 1989 года утром ты рассказала мне свой сон. Будто бегом бежала вслед за отцом по снегу и так торопилась, чтобы не упустить его из виду. Ты была такой спокойной:
— Зимой умру, — сказала, вздохнув. А потом ты долго кричала от страшной боли, не замолкая ни на минуту.
***
Соседка по койке в палате бесцеремонно произнесла, что кто-то там так же, как мама, кричал весь день, а на утро помер. Я готова была прибить ту тётку.
Ничем я не могла помочь своей мамочке. И только после очередного укола морфия, она прикрыла глаза. Медсестра мне шепнула, чтобы я сходила домой. Но домой я не пошла. Взяла какие-то вещи, чтобы отнести к маме на квартиру. По дороге встретившаяся соседка спросила:
— Как дела у матери? — и, наверно, пожалела об этом. Потому что я рыдала так, как не плакала никогда, оглашая всю окрестность душераздирающим криком.
На квартире у мамы я что-то мыла, тёрла механически, сквозь страшный хрип и рыдания. Опухшая, вернулась в больницу. Муж принёс свежий супчик. Все эти дни домашние хлопоты, дети, работа в шахте, готовка и походы в больницу были на нём.
Мама, на удивление, покушала с удовольствием. Я кормила её, приговаривая, как маленькой:
— Вот молодец, моя хорошая, моё Солнышко, родненькая моя...
Она, поблагодарив меня, сказала, что поспит. И мне велела отдохнуть.
Я занимала кровать напротив. Сначала прилегла. Всё завертелось перед глазами. Я ни за что не допускала мысли уснуть. Всё время поднималась, чтобы посмотреть на маму. Сидела, прикладывалась к подушке, снова вскакивала. За окном была глубокая майская ночь...
И тут, я услышала, как она меня позвала. Оказывается я всё-таки провалилась в сон.
— Сейчас, мамочка...
Дотронулась до рук, они были холодными.
Тихонько выйдя из палаты, сказала дежурной медсестре, что мама умерла. Она велела мне идти домой.
До самых похорон я не плакала, удивляясь спокойствию моих эмоций. Приехали сестра и брат. Похоронили на том месте, где наметила для себя мама — рядом с папой и её мамой.
Месяц май родителей соединил, потом разъединил и снова воссоединил на небесах.
Помню, в детстве моя подружка говорила: "Нельзя наступать на трещинки на асфальте, а то мама умрёт".
***
Мамочка! Я ведь до сих пор перешагиваю все трещинки, подбирая шаг.
Верю, что ты смотришь на меня с небес и улыбаешься моему чудачеству.
Я грущу за тобой и папой. Навещая вас, прибирая могилки, на душе становится спокойнее, а возвращаясь домой, радостно от встречи с Вами.***
* - http://www.stihi.ru/2016/03/30/4424;
** - http://www.stihi.ru/2016/03/04/8776;
*** - http://www.stihi.ru/2016/09/07/6497.
Метки:
