Видение

Странноватая девушка в белой рубашке поверх безукоризненно выглаженного платья посмотрела на меня, как будто что-то выдавало во мне безумца. Со стороны, безумцем был отнюдь не я, я казался лишь смеющимся наблюдателем.
Нежно приподняв край своего платья, она приоткрыла часть своих загорелых ног. Мягкий материал скользил по телу этой великолепной девушки, определяя изгибы стройной, чуть угловатой, совсем юной фигурки.
Весь её вид напоминал мне цветущие в июньской теплоте оранжевые бархатцы. Яркие цвета её наряда подчеркивали индивидуальность в чертах её милого личика. Она была похожа на иностранку, остановившуюся ненадолго в приютной Латвии. Но, к счастью, она приехала в Юрмалу надолго. Теперь я буду видеть её часто, сидящую на веранде этой кофейни с чашкой крепкого напитка. Она-нечто отдаленное от реальности, она невероятна.
Я не мог перестать думать об этом кадре на берегу Балтийского моря. О её спутанных с благодарностью ветру локонах, о её худых ручках, о модных солнечных очках, которые она то и дело теребила трогательными тонкими пальцами, о строгой кожаной куртке выцветавшего тёмно-коричневого цвета. О сигарах, которые остались на её столе от прошлого посетителя. Образ лёгкой невинности, детской смелости. Легкая как струи шелкового пара, зудящая как противная муха над моим ухом. Безысходная свежесть утренней росы.
Милейшее совпадение. Я снова пересекся с ней взглядом. Со взглядом, скрывающем внутреннюю хищность и страсть до всякого рода эмоций. Она содержала в себе и беспокойство ветра и размеренное сияние утреннего света, как бывает утром бабьего лета. Она осветила меня словно солнце, но покрыла холодом весенней ночи. Верно, она любила ездить по горам, я угадал. Наверняка усаживалась ближе к двери, чтобы разглядеть все сиреневые облака, придумать из них картины, описать какой-нибудь сюжет в своей смышленой голове.
Синяя кошка пробежала по моим мыслям, успокоить которые мне было удивительно трудно. Я не понимал, что вообще происходит, что я забыл рядом с нею. Удивительное чудо, произошедшее с моим телом (окрещённым новым слоем религиозных помех), не давало мне покоя думать о женщине со спутанными мягкими волосами, которая макала меня в потусторонние миры, высовывая со смехом мою голову, а затем запускающую ее обратно, во мрак. Дурная натура моя хохотала, а я стремился стать с секунду покоен. Неразрешимая передача желаний, как удивительно, что все мы здесь, сегодня собрались.
Глотни воды, глотну воды. ПОДУМАЛ я, весело сгущая веретено страданий, и запустил руку в карман, за верным мне бумажником. Он был как всегда на месте, он меня не покинет, точно. Я оставался предан началу, оставался непоколебим перед собой. Действие чёрного напитка давно прекратилось, а мне казалось, что все как во мне: красиво и сказочно. Но я и вправду был во сне.
Неприличное явление. Прелюбодействуя стадиону, я отправился в путь-дорогу. Тьма с желтой пальмой отпустила меня, я снова очутился в сумраке ночи, куда так тщетно старалась запихнуть меня затянувшаяся навязчивая мысль. Что ж, она победила. Какой страшный укор, как будто кто-то просунул мою руку в мешок, неприглядные носки мои высовывались из-за ушей. Что, прости, кровь с чем? С элементами? Плевал я на эти элементы!
Это ещё что такое! Очутившись в спальне своего товарища, я понял, что несу сущий бред. Какой кошмар! Вот только мне не плохо, а решительно тепло.
Тепло, да…