Амазонка. Часть I. Туризм - дело добровольное
***
Я с трудом передвигаюсь через бурелом. Курс – на поляну в лесу, где проходит туристический слёт в Пасху. Ноги вязнут в уже подтаявшем снегу, кроссовки, не предназначенные для таких вылазок, промокли насквозь. Я еле волоку уставшее тело по прозрачному пролеску. Ветви деревьев с набухающими почками переплетаются над головой, образуя сеть, в которую попалось солнце – светит россыпью бледных лучей, бликует. Несмотря на физическую усталость, мне приятна эта прогулка: я поняла, что только вдали от дома, измотанная телом и отдохнувшая душой, я могу познать себя. Мысли утихают, всё житейское отходит вдаль, как в храме. Поход – своего рода паломничество. Единение с природой и прикосновение к тайнам Творца.
И вот наконец, мы сбрасываем рюкзаки, начинаем обустраивать лагерь.
- Тебе не тяжело? – заботливо спрашивает Дима, мой новый товарищ.
- Совсем нет, - лгу я, хотя ноги слегка дрожат, суставы похрустывают, как у старушки, а от избытка кислорода кружится голова.
Дима отходит к костру и подбрасывает дрова. Я невольно восхищаюсь. Худой, в куртке, кажется, на размер больше, он одной рукой сваливает засохшую сосёнку и меткими ударами каратиста разрубает её на куски. Раздался треск, пламя взвилось вверх. Поплыл аромат смолы.
- Тихо, тент прожжёшь! – крикнул руководитель.
Я подхожу к костру и устраиваюсь на бревне, вытягиваю замёрзшие ноги. Поскольку в весеннем лесу сыро, моя куртка вся в мокрых опилках: прижмёшься на узкой тропе к дереву – и готово. Ух, тяжело придётся – сутки без ванны, да ещё и холодно. А я так люблю полежать в горячей душистой пене! Но мне хорошо, потому что можно сидеть, ни о чём не думать и только дышать, дышать, дышать…
- Она ещё и улыбается! – шутливо возмущается проводник. – Девчонку-поэтессу завели непонятно куда, в глухой лес, и сидит она с первобытными людьми у костра, чумазая, голодная, с мозолями! И улыбается!!!
Все смеются, и я тоже. Но мне неловко и как-то стыдно перед собравшимися людьми: они-то туристы со стажем, сильные, ловкие и отважные. У каждого в загашнике – куча удивительных историй, по которым хоть романы пиши, хоть блокбастеры снимай. А я – мямля-поэтесса. Кому такая нужна?..
- Пойдём в мою палатку, у меня есть копчёная курица, - ближе к вечеру предложил Дима.
- Пошли, - радостно соглашаюсь я, не задумываясь о том, что меня ждёт ночь наедине с малознакомым молодым мужчиной.
Мы ещё немного послушали песни под гитару, перемежающиеся с весёлыми байками, и отправились чревоугодничать втайне ото всех. Было стыдно и очень вкусно.
Потом Дима помог мне запихнуться в спальник – одетой, в грязной куртке – укрыл сверху своим пуховиком, влез в мешок и уснул. Я вырубилась раньше него – помнится, парень рассказывал что-то о своей работе, связанной с физикой и космическими технологиями.
Несколько раз я просыпалась. Я чувствовала спиной живую землю, влажную и плодородную. Слышала её дыхание. И каким дивным, каким крепким стал неудобный, прерывистый сон!
Окончательно я проснулась свежей и бодрой, в шесть утра. Сосед уже проснулся и вылез из спальника.
- Доброе утро.
- Доброе утро.
Мы помолчали.
- Христос воскресе, - добавила я.
Мы выбрались из палатки.
- Сходите в деревню за водой, - велел руководитель.
Мы подхватили бутыли и ушли. Идти не так уж много, около двух километров.
Мне нестерпимо хотелось умыться. Воды в лагере осталось немного, и она заледенела – ночью случились заморозки. Родник находился около небольшой деревянной крытой купели.
- Хочу умыть лицо, - сказала я и зашла внутрь. Перекрестилась. Перецеловала иконки.
- Прости, Боженька, что провела ночь не в храме, - виновато сказала я. Бог смотрел без укора.
Конечно, и святая вода была ледяная. Мне ничего не оставалось, как… раздеться догола и с головой нырнуть в прорубь!
Как ни странно, холода я не ощутила ни в воде, ни потом, когда натянула на мокрое посиневшее тело три слоя походной одежды и вышла наружу. С моих волос на куртку стекали ручьи. На Диму это произвело неизгладимое впечатление.
- Надень шапку, простудишься!
- Шапку? У меня от неё кудри некрасиво сваляются, - фыркнула я и продефилировала по просёлку, подхватив полный пятилитровый баллон.
Возможно, в тот момент я не осознавала случившееся. Но ОНО произошло.
В Пасхальную ночь родилась какая-то новая я. Сильная, смелая, крепкая телом и духом.
Я с трудом передвигаюсь через бурелом. Курс – на поляну в лесу, где проходит туристический слёт в Пасху. Ноги вязнут в уже подтаявшем снегу, кроссовки, не предназначенные для таких вылазок, промокли насквозь. Я еле волоку уставшее тело по прозрачному пролеску. Ветви деревьев с набухающими почками переплетаются над головой, образуя сеть, в которую попалось солнце – светит россыпью бледных лучей, бликует. Несмотря на физическую усталость, мне приятна эта прогулка: я поняла, что только вдали от дома, измотанная телом и отдохнувшая душой, я могу познать себя. Мысли утихают, всё житейское отходит вдаль, как в храме. Поход – своего рода паломничество. Единение с природой и прикосновение к тайнам Творца.
И вот наконец, мы сбрасываем рюкзаки, начинаем обустраивать лагерь.
- Тебе не тяжело? – заботливо спрашивает Дима, мой новый товарищ.
- Совсем нет, - лгу я, хотя ноги слегка дрожат, суставы похрустывают, как у старушки, а от избытка кислорода кружится голова.
Дима отходит к костру и подбрасывает дрова. Я невольно восхищаюсь. Худой, в куртке, кажется, на размер больше, он одной рукой сваливает засохшую сосёнку и меткими ударами каратиста разрубает её на куски. Раздался треск, пламя взвилось вверх. Поплыл аромат смолы.
- Тихо, тент прожжёшь! – крикнул руководитель.
Я подхожу к костру и устраиваюсь на бревне, вытягиваю замёрзшие ноги. Поскольку в весеннем лесу сыро, моя куртка вся в мокрых опилках: прижмёшься на узкой тропе к дереву – и готово. Ух, тяжело придётся – сутки без ванны, да ещё и холодно. А я так люблю полежать в горячей душистой пене! Но мне хорошо, потому что можно сидеть, ни о чём не думать и только дышать, дышать, дышать…
- Она ещё и улыбается! – шутливо возмущается проводник. – Девчонку-поэтессу завели непонятно куда, в глухой лес, и сидит она с первобытными людьми у костра, чумазая, голодная, с мозолями! И улыбается!!!
Все смеются, и я тоже. Но мне неловко и как-то стыдно перед собравшимися людьми: они-то туристы со стажем, сильные, ловкие и отважные. У каждого в загашнике – куча удивительных историй, по которым хоть романы пиши, хоть блокбастеры снимай. А я – мямля-поэтесса. Кому такая нужна?..
- Пойдём в мою палатку, у меня есть копчёная курица, - ближе к вечеру предложил Дима.
- Пошли, - радостно соглашаюсь я, не задумываясь о том, что меня ждёт ночь наедине с малознакомым молодым мужчиной.
Мы ещё немного послушали песни под гитару, перемежающиеся с весёлыми байками, и отправились чревоугодничать втайне ото всех. Было стыдно и очень вкусно.
Потом Дима помог мне запихнуться в спальник – одетой, в грязной куртке – укрыл сверху своим пуховиком, влез в мешок и уснул. Я вырубилась раньше него – помнится, парень рассказывал что-то о своей работе, связанной с физикой и космическими технологиями.
Несколько раз я просыпалась. Я чувствовала спиной живую землю, влажную и плодородную. Слышала её дыхание. И каким дивным, каким крепким стал неудобный, прерывистый сон!
Окончательно я проснулась свежей и бодрой, в шесть утра. Сосед уже проснулся и вылез из спальника.
- Доброе утро.
- Доброе утро.
Мы помолчали.
- Христос воскресе, - добавила я.
Мы выбрались из палатки.
- Сходите в деревню за водой, - велел руководитель.
Мы подхватили бутыли и ушли. Идти не так уж много, около двух километров.
Мне нестерпимо хотелось умыться. Воды в лагере осталось немного, и она заледенела – ночью случились заморозки. Родник находился около небольшой деревянной крытой купели.
- Хочу умыть лицо, - сказала я и зашла внутрь. Перекрестилась. Перецеловала иконки.
- Прости, Боженька, что провела ночь не в храме, - виновато сказала я. Бог смотрел без укора.
Конечно, и святая вода была ледяная. Мне ничего не оставалось, как… раздеться догола и с головой нырнуть в прорубь!
Как ни странно, холода я не ощутила ни в воде, ни потом, когда натянула на мокрое посиневшее тело три слоя походной одежды и вышла наружу. С моих волос на куртку стекали ручьи. На Диму это произвело неизгладимое впечатление.
- Надень шапку, простудишься!
- Шапку? У меня от неё кудри некрасиво сваляются, - фыркнула я и продефилировала по просёлку, подхватив полный пятилитровый баллон.
Возможно, в тот момент я не осознавала случившееся. Но ОНО произошло.
В Пасхальную ночь родилась какая-то новая я. Сильная, смелая, крепкая телом и духом.
Метки:
