Свет мой Чудотворец
По укатанной полозьями саней большой дороге несется тройка лошадей, оставляя позади себя, веселый праздник Масленицы. Из саней за забавами сельской молодежи с изумлением наблюдает греческий епископ. Все ему в диковинку: запряженные тройкой лошади, колокольчики под дугой, скользящие полозья саней, вместо скрипучих колес, влекущие его в Спасо-Троицкий монастырь.
Изумление, брезгливость, презрение и высокомерие написаны на худом и желчном лице епископа: ?Как вообще в этой варварской языческой стране существует православная вера?! И уж, конечно, здесь не могут рождаться и жить великие праведники!?
Он затем и едет в монастырь, чтобы поглядеть на игумена, о котором много наслышан, и убедиться, что все рассказы об этом игумене-чудотворце – вымысел: ?Говорили, что он и грамоте-то с трудом научился! Как же такой человек может постичь мудрость Божью? Вот он, сам епископ свободно говорит на пяти языках, включая русский, прочитал сотни священных книг, писанных многими знаменитыми христианскими богословами. Однако никакими способностями епископ Господом не одарен. А этому-то благодать за что ниспослана?!?
Село остается позади. Дорожную колею снова обступают заснеженные ели.
Дорога идет в гору. Слева по ходу быстро растут, приближаются монастырские постройки. По мере их приближения на епископа нападает беспокойство, а потом безотчетный страх. Когда же тройка въезжает в темный зев монастырских ворот, греческий епископ замечает, что наступившая темнота длится что-то очень долго (вокруг погожий солнечный зимний день), а потом приходит понимание, что это слепота.
Растерянного и напуганного человека ведут под руки два монаха. Трудно признать сейчас в нем того важного и надменного епископа, что недавно ехал в санях на тройке. Только византийские одежды священника напоминают об этом.
Слепой чувствует, что монахи усаживают его куда-то. Он ощупывает руками место, куда сел. Похоже на скамью. Чей-то голос ласковый и проникновенный произносит:
- Теперь ступайте, чада мои. Оставьте нас наедине, - епископ слышит шаги удаляющихся монахов и легкий стук закрываемой двери, - мир Вам, Ваше Преосвященство, Владыка Аркадий. Наслышаны о Вашем приезде, ожидали Вас.
- С кем я говорю? – хрипло произносит слепой.
- Игумен монастыря сего, рекомый Сергием.
- Мир Вам Ваше Высокопреподобие!
- Ну вот, стало быть, и познакомились. Давай теперь, свет мой, по-простому, иначе разговора доброго у нас с тобой не получится. Поведай, жаль моя, что ноне с тобой приключилось? – рука слепого оказывается в теплой ладони собеседника, а ласковый голос, будто бы уносит его в далекое детство.
Он был единственным сыном епископа, высокого властного и сурового человека. Судьба мальчика была расписана заранее: учеба, получение сана и далее вверх по карьерной лестнице. Но в возрасте семи лет он со своей мамой поехал погостить на ее родину во Фракию.
Маленький домик, окруженный фисташковыми и оливковыми деревьями, маленькая сельская церковь, маленький улыбчивый священник, к которому мальчика привели на исповедь.
Священник искренне радовался тому, что семилетний Аркадий очистился от грехов. Он глядел на ребенка счастливыми добрыми глазами. Вот кому Аркадий доверял безгранично. Жаль, что через месяц они вернулись обратно к отцу и больше в те края не заезжали. Но потом в течение своей жизни Аркадий неоднократно вспоминал то прекрасное время и маленького доброго священника, чей голос, голос из детства был так схож с голосом этого игумена…
Вдруг слезы потекли из слепых глаз, и он стал торопливо рассказывать все, как приехал в Москву и, слушая многие рассказы о чудотворениях игумена Спасо-Троицкого монастыря, не хотел им верить. Он считал, что такой светильник веры просто не может явиться в диких русских странах. И вот, наконец, решил убедиться в том воочию. За свое неверие, высокомерие, зависть и был наказан слепотой:
- Прости меня, Господи, прости неразумного раба твоего Аркадия, - произносит епископ с надрывом, глядя вверх незрячими глазами, - прости мне грех гордыни!
- Не печалься, свет мой! Давай-ка я очи твои омою святой водицей. Из ключа целебного она взята и освящена по всем правилам, - отец Сергий подходит к рыдающему беззвучно слепцу с кружкой. Он капает святой водой на лицо и глаза епископа и тому кажется, будто с его глаз, как будто спадают чешуйки.
- Вот так, свет мой. Водица наша зело целебна. ?Царю Небесный, Утешителю Душе истины, Иже везде сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша?!
Исцели, Господи, раба Божия Аркадия, дабы мог он зрить чудесный свет Твой! Раскаялся он в грехах своих. Новая душа ноне у сего человека. По милости и человеколюбию твоему дай ему, Господи, и новое зрение, ибо спала с очей его пелена бесовская и в душе его ноне одна любовь христианская, раскаяние и печаль о грехах им совершенных. Не остави молитвы моей, Благо мое!
Епископ вдруг видит два больших синих пятна, выделяющихся среди остальной темноты. Он смахивает с глаз слезы и капельки святой воды. Светлеет. Два пятна превращаются в два синих глаза отца Сергия. За ним смутное очертание не очень просторного храма, икон и горящих свечей. Свет из окна озаряет счастливое и добродушное лицо игумена.
Епископ сползает со скамьи на пол, становится перед чудотворцем на колени. Тот произносит быстрым шепотом:
- Не мне, не мне, - отходит в сторону, за ним – большая икона Иисуса Христа, - вот образ Спаса, его и благодари!
Прозревший начинает горячо молиться.
Неожиданно за дверью раздается шум, громкие голоса и в двери храма сначала протискивается инок, лепечущий:
- Ваше Высокопреподобие, я молвил, дескать, занят игумен, - тут дверь распахивается уже широко и вслед за иноком в храм решительно заходит Прозор, держащий на руках запеленутого и закутанного в одеяла ребенка:
- Никак нельзя ждать, отче! Сынок мой занедужил зело. На тебя, батюшка, вся надежда моя отцовская! Помоги, за ради Христа (в проем двери испуганно заглядывают несколько иноков)!
Он, широко шагая, идет к игумену, но пройдя полпути, резко останавливается, склоняется и испугано всматривается в лицо сына. После начинает лихорадочно разматывать пеленки и, прижав ухо к груди младенца, слушает биение сердца. Прозор растеряно подходит к отцу Сергию, протягивает ему младенца. Тот осторожно принимает его. Прозор, вдруг, пятится, глядит на игумена безумными глазами:
- Нет, - вскрикивает он отчаянно, - не может того быть! Как же так!? Сыночек мой! Горе, горе-то какое! Эх, отче, отче, посрамил ты мои упования на тебя! Как же, как же мне жить-то теперь? Что сказать жене? Он, вдруг, падает ничком и начинает биться головой об пол в истерике. Два монаха подходят, молча, берут под руки, Он затихает, никнет и виснет на их руках. Убитого горем отца уводят из зала.
Епископ, все так же стоя на коленях, глядит на отца Сергия, раскрыв рот. Тот идет к иконе Богородицы. Опустившись перед образом на колени, и все так же держа на руках мертвого мальчика, начинает говорить: Богородица Дево – радуйся! Благодатная Мария – Господь с тобою! Благословенна ты в женах и благословен плод чрева твоего – яко Спаса родила еси душ наших!
Матушка заступница, Пресвятая Богородица, Пресвятая, Пречистая дева Мария, не остави нас своею милостью, не остави нас своими молитвами! Ты сама мать, ты ведаешь какого сие, когда дитя покидает мир сей допреж родителей. И ростом, и ликом сие чадо, что покоится ноне на дланях моих, зело схоже с твоим сыном, с сыном Божьим, коего зрю пред собою, покоящимся на Твоих руках.
Царица Небесная, по беспредельной милости своей, умоли Божественного сына своего, Господа нашего, спасти дитя!
Умоляю тебя, Преблагая, будь предстательницей сего дитяти и отца его – раба Божия Прозора перед Господом нашим! По великой любви своей к роду людскому, по любви, которую Он сам нам заповедал, помолись о явлении Великой милости Христовой для нас недостойных рабов Божьих! Помолись, Пречистая, о возвращении в мир сей чада оного!
Внезапно раздается слабый детский плач. Епископ, услышав, вздрагивает, зрячие глаза его расширяются, он истово крестится и шепчет: ?Велик Господь и все его дела…прославим Творца за его чудеса!?
Игумен поворачивается к нему. Лицо его сияет, лучится счастьем. Ребенок замолкает, обхватив ручонками отца Сергия за шею, и кладет головку ему на плечо.
В дверь заходит угрюмый Прозор. Говорит, глядя в пол:
- Отче Сергие, надо мерку с покойного снять, дабы гробик сделать, - радостный голос игумена ему отвечает:
- А дитя и не умирало вовсе! Оно закоченело в холоде и сделалось недвижно. А ноне отогрелось и ожило!
Прозор хватается за дверной косяк – вдруг слабеют ноги, все плывет у него перед глазами. Он близок к обмороку:
- Как же сие, отче? Я же сам видел, слышал – сердечко-то не билось…, - шепчет он хрипло, кашляет, сглатывает ком в горле и выкрикивает восстановившимся голосом, -Мишанюшка, сыночек! – отец ребенка делает движение броситься к сыну.
- Не тревожь его – пусть почивает, - мгновенно переполнившийся радостью и счастьем отец, словно услышав строгий приказ командира, застывает на месте. Судорожные рыдания начинают сотрясать его сильное тело.
- Отче, прости меня! Я тут накричал на тебя, свово спасителя! Эх, кабы загладить вину! Чтобы этакое сделать?! Ты только скажи, отче, а я уж умру за тебя!
- Добро, свет мой, смерти твоей мне не надо, а вот коли спросит кто, что здесь было, сказывай, дескать, дитя на морозе закоченело, так, что уж я подумал, будто и померло! Однако потом в тепле отогрелось и ожило, а потом молитвами Предстательницы нашей Пресвятой Богородицы выздоровело! Уразумел, Прозоре, свет мой?
- Ураз…умел…
Епископ Аркадий, все еще стоя на коленях, думает: ?Что же за человек такой, этот игумен, что даже и людей воскрешать способен?! Нет не так…По молитвам которого Господь людей воскрешает…??
Иллюстрация: Яндекс.Картинки
Изумление, брезгливость, презрение и высокомерие написаны на худом и желчном лице епископа: ?Как вообще в этой варварской языческой стране существует православная вера?! И уж, конечно, здесь не могут рождаться и жить великие праведники!?
Он затем и едет в монастырь, чтобы поглядеть на игумена, о котором много наслышан, и убедиться, что все рассказы об этом игумене-чудотворце – вымысел: ?Говорили, что он и грамоте-то с трудом научился! Как же такой человек может постичь мудрость Божью? Вот он, сам епископ свободно говорит на пяти языках, включая русский, прочитал сотни священных книг, писанных многими знаменитыми христианскими богословами. Однако никакими способностями епископ Господом не одарен. А этому-то благодать за что ниспослана?!?
Село остается позади. Дорожную колею снова обступают заснеженные ели.
Дорога идет в гору. Слева по ходу быстро растут, приближаются монастырские постройки. По мере их приближения на епископа нападает беспокойство, а потом безотчетный страх. Когда же тройка въезжает в темный зев монастырских ворот, греческий епископ замечает, что наступившая темнота длится что-то очень долго (вокруг погожий солнечный зимний день), а потом приходит понимание, что это слепота.
Растерянного и напуганного человека ведут под руки два монаха. Трудно признать сейчас в нем того важного и надменного епископа, что недавно ехал в санях на тройке. Только византийские одежды священника напоминают об этом.
Слепой чувствует, что монахи усаживают его куда-то. Он ощупывает руками место, куда сел. Похоже на скамью. Чей-то голос ласковый и проникновенный произносит:
- Теперь ступайте, чада мои. Оставьте нас наедине, - епископ слышит шаги удаляющихся монахов и легкий стук закрываемой двери, - мир Вам, Ваше Преосвященство, Владыка Аркадий. Наслышаны о Вашем приезде, ожидали Вас.
- С кем я говорю? – хрипло произносит слепой.
- Игумен монастыря сего, рекомый Сергием.
- Мир Вам Ваше Высокопреподобие!
- Ну вот, стало быть, и познакомились. Давай теперь, свет мой, по-простому, иначе разговора доброго у нас с тобой не получится. Поведай, жаль моя, что ноне с тобой приключилось? – рука слепого оказывается в теплой ладони собеседника, а ласковый голос, будто бы уносит его в далекое детство.
Он был единственным сыном епископа, высокого властного и сурового человека. Судьба мальчика была расписана заранее: учеба, получение сана и далее вверх по карьерной лестнице. Но в возрасте семи лет он со своей мамой поехал погостить на ее родину во Фракию.
Маленький домик, окруженный фисташковыми и оливковыми деревьями, маленькая сельская церковь, маленький улыбчивый священник, к которому мальчика привели на исповедь.
Священник искренне радовался тому, что семилетний Аркадий очистился от грехов. Он глядел на ребенка счастливыми добрыми глазами. Вот кому Аркадий доверял безгранично. Жаль, что через месяц они вернулись обратно к отцу и больше в те края не заезжали. Но потом в течение своей жизни Аркадий неоднократно вспоминал то прекрасное время и маленького доброго священника, чей голос, голос из детства был так схож с голосом этого игумена…
Вдруг слезы потекли из слепых глаз, и он стал торопливо рассказывать все, как приехал в Москву и, слушая многие рассказы о чудотворениях игумена Спасо-Троицкого монастыря, не хотел им верить. Он считал, что такой светильник веры просто не может явиться в диких русских странах. И вот, наконец, решил убедиться в том воочию. За свое неверие, высокомерие, зависть и был наказан слепотой:
- Прости меня, Господи, прости неразумного раба твоего Аркадия, - произносит епископ с надрывом, глядя вверх незрячими глазами, - прости мне грех гордыни!
- Не печалься, свет мой! Давай-ка я очи твои омою святой водицей. Из ключа целебного она взята и освящена по всем правилам, - отец Сергий подходит к рыдающему беззвучно слепцу с кружкой. Он капает святой водой на лицо и глаза епископа и тому кажется, будто с его глаз, как будто спадают чешуйки.
- Вот так, свет мой. Водица наша зело целебна. ?Царю Небесный, Утешителю Душе истины, Иже везде сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша?!
Исцели, Господи, раба Божия Аркадия, дабы мог он зрить чудесный свет Твой! Раскаялся он в грехах своих. Новая душа ноне у сего человека. По милости и человеколюбию твоему дай ему, Господи, и новое зрение, ибо спала с очей его пелена бесовская и в душе его ноне одна любовь христианская, раскаяние и печаль о грехах им совершенных. Не остави молитвы моей, Благо мое!
Епископ вдруг видит два больших синих пятна, выделяющихся среди остальной темноты. Он смахивает с глаз слезы и капельки святой воды. Светлеет. Два пятна превращаются в два синих глаза отца Сергия. За ним смутное очертание не очень просторного храма, икон и горящих свечей. Свет из окна озаряет счастливое и добродушное лицо игумена.
Епископ сползает со скамьи на пол, становится перед чудотворцем на колени. Тот произносит быстрым шепотом:
- Не мне, не мне, - отходит в сторону, за ним – большая икона Иисуса Христа, - вот образ Спаса, его и благодари!
Прозревший начинает горячо молиться.
Неожиданно за дверью раздается шум, громкие голоса и в двери храма сначала протискивается инок, лепечущий:
- Ваше Высокопреподобие, я молвил, дескать, занят игумен, - тут дверь распахивается уже широко и вслед за иноком в храм решительно заходит Прозор, держащий на руках запеленутого и закутанного в одеяла ребенка:
- Никак нельзя ждать, отче! Сынок мой занедужил зело. На тебя, батюшка, вся надежда моя отцовская! Помоги, за ради Христа (в проем двери испуганно заглядывают несколько иноков)!
Он, широко шагая, идет к игумену, но пройдя полпути, резко останавливается, склоняется и испугано всматривается в лицо сына. После начинает лихорадочно разматывать пеленки и, прижав ухо к груди младенца, слушает биение сердца. Прозор растеряно подходит к отцу Сергию, протягивает ему младенца. Тот осторожно принимает его. Прозор, вдруг, пятится, глядит на игумена безумными глазами:
- Нет, - вскрикивает он отчаянно, - не может того быть! Как же так!? Сыночек мой! Горе, горе-то какое! Эх, отче, отче, посрамил ты мои упования на тебя! Как же, как же мне жить-то теперь? Что сказать жене? Он, вдруг, падает ничком и начинает биться головой об пол в истерике. Два монаха подходят, молча, берут под руки, Он затихает, никнет и виснет на их руках. Убитого горем отца уводят из зала.
Епископ, все так же стоя на коленях, глядит на отца Сергия, раскрыв рот. Тот идет к иконе Богородицы. Опустившись перед образом на колени, и все так же держа на руках мертвого мальчика, начинает говорить: Богородица Дево – радуйся! Благодатная Мария – Господь с тобою! Благословенна ты в женах и благословен плод чрева твоего – яко Спаса родила еси душ наших!
Матушка заступница, Пресвятая Богородица, Пресвятая, Пречистая дева Мария, не остави нас своею милостью, не остави нас своими молитвами! Ты сама мать, ты ведаешь какого сие, когда дитя покидает мир сей допреж родителей. И ростом, и ликом сие чадо, что покоится ноне на дланях моих, зело схоже с твоим сыном, с сыном Божьим, коего зрю пред собою, покоящимся на Твоих руках.
Царица Небесная, по беспредельной милости своей, умоли Божественного сына своего, Господа нашего, спасти дитя!
Умоляю тебя, Преблагая, будь предстательницей сего дитяти и отца его – раба Божия Прозора перед Господом нашим! По великой любви своей к роду людскому, по любви, которую Он сам нам заповедал, помолись о явлении Великой милости Христовой для нас недостойных рабов Божьих! Помолись, Пречистая, о возвращении в мир сей чада оного!
Внезапно раздается слабый детский плач. Епископ, услышав, вздрагивает, зрячие глаза его расширяются, он истово крестится и шепчет: ?Велик Господь и все его дела…прославим Творца за его чудеса!?
Игумен поворачивается к нему. Лицо его сияет, лучится счастьем. Ребенок замолкает, обхватив ручонками отца Сергия за шею, и кладет головку ему на плечо.
В дверь заходит угрюмый Прозор. Говорит, глядя в пол:
- Отче Сергие, надо мерку с покойного снять, дабы гробик сделать, - радостный голос игумена ему отвечает:
- А дитя и не умирало вовсе! Оно закоченело в холоде и сделалось недвижно. А ноне отогрелось и ожило!
Прозор хватается за дверной косяк – вдруг слабеют ноги, все плывет у него перед глазами. Он близок к обмороку:
- Как же сие, отче? Я же сам видел, слышал – сердечко-то не билось…, - шепчет он хрипло, кашляет, сглатывает ком в горле и выкрикивает восстановившимся голосом, -Мишанюшка, сыночек! – отец ребенка делает движение броситься к сыну.
- Не тревожь его – пусть почивает, - мгновенно переполнившийся радостью и счастьем отец, словно услышав строгий приказ командира, застывает на месте. Судорожные рыдания начинают сотрясать его сильное тело.
- Отче, прости меня! Я тут накричал на тебя, свово спасителя! Эх, кабы загладить вину! Чтобы этакое сделать?! Ты только скажи, отче, а я уж умру за тебя!
- Добро, свет мой, смерти твоей мне не надо, а вот коли спросит кто, что здесь было, сказывай, дескать, дитя на морозе закоченело, так, что уж я подумал, будто и померло! Однако потом в тепле отогрелось и ожило, а потом молитвами Предстательницы нашей Пресвятой Богородицы выздоровело! Уразумел, Прозоре, свет мой?
- Ураз…умел…
Епископ Аркадий, все еще стоя на коленях, думает: ?Что же за человек такой, этот игумен, что даже и людей воскрешать способен?! Нет не так…По молитвам которого Господь людей воскрешает…??
Иллюстрация: Яндекс.Картинки
Метки:
