Душа..
В белых снежинках холодного не то января, не то февраля, не то декабря или даже июня, забывшего то, что он лето, и превратившегося в зиму, родилась Эта холодная белоснежная Душа.
Она проросла сквозь серебристо-белые сугробы, местами испорченные желтыми подтёками и следами человеческих ног.
Она пробилась сквозь растрескавшийся лёд бывших грязных луж…
У зимы есть удивительное свойство - все грязное она прячет под своим белым покровом и превращает в первозданную чистоту первого утра нового года… именно она, Зима, предлагает начать нам, людям, все сначала.
Так вот, Душа проклюнулась сквозь лёд, оделась в несколько снежинок и стала расти с невероятной скоростью… ведь главное для Души – вовремя родиться, а вовремя – это когда только начался снегопад, который, укрывая грязь человеческого бытия, окутывает новорожденную Душу в свои нежные, белоснежные одежды.
Под удивленными взглядами звезд, мерцающих на чистом, морозном небе рождественского сочельника (если ты вдруг не знал, то знай, у звезд тоже есть глаза), Душа расправляла хрупкие, прозрачные плечи по которым рассыпались нежные волосы фиолетового цвета. Тоненькие, как веточки руки наливались цветом и приобретали форму.
Душа открыла глаза и звезды задохнулись от восторга. Глаз такого бесконечно холодного глубокого голубого цвета они никогда не видели за миллионы лет своего существования в этой Вселенной.
Душа вздохнула и потянулась к ночному небу своими тоненькими руками, рассматривая звезды сквозь свои полупрозрачные длинные пальцы. Из прекрасных губ нежно розового цвета, изогнутых подобно лепесткам розы, вырвалось облачко воздуха, которое сразу рассыпалось крошечными кристаллами, переливающимися всеми оттенками зимы, и разлетелось по всей Вселенной.
Из уст всех звезд сорвалось легким выдохом на разных языках:
- Прекрасна и холодна…
- Аcя… - произнесла Душа, пробуя слово губами, языком, вслушиваясь в него всем своим холодным и прекрасным телом.
- Ася… Ася… Ася… - подхватили звезды и понесли ее имя по всему свету.
Как только у Души появилось имя (а я думаю, что ты понял, что Ася – это ее имя, так назвали Душу все звезды вселенной, сплетя в одно все звуки света), она, Душа, стала чуть теплее внутри, ее кровь стала алеть и окрашивать ее нежное белое прозрачное тело в теплый чуть розовый цвет. И Душа, или это уже Ася? – стала ощущать холод рождественской ночи… ведь родилась она, как и положено родиться, одетой лишь в саму себя.
Снежинки заключили Асю в свои объятия, заплясав вокруг нее свой сумасшедший и безумно красивый танец…
Через несколько мгновений все стихло. Это было последнее волшебство, превратившее Душу окончательно в прекрасную девушку Асю, одетую снежинками в белоснежные одежды.
Ася осторожно ступала маленькими ступнями обутыми в белые сапожки по пушистому снегу, искрящемуся в первых рассветных лучах холодного зимнего солнца. Она прислушивалась к странным звукам, доносящимся до ее слуха со всех сторон, как ей казалось, из-за каждого дерева (не забывай, ведь Ася впервые в своей жизни видит наш мир, а что Душа, приведшая ее сюда видела раньше, об этом ни я, ни сама Ася не знаем. А если вдруг ты встречал Душу раньше и знаешь откуда она просочилась в наш мир, расскажи мне обязательно).
А тем временем город Х просыпался. Почти все дома светились новогодними огоньками, то в одном, то в другом окошке загорался свет. В приоткрытые форточки просачивались ароматы кофе, чая, свежих булочек с корицей и мандаринов. Ведь какой Новый год без мандаринов?
Город наполнялся звуками открывающихся дверей, поцелуев на дорожку, окриков:
- А ну одень шапку, отморозишь уши!!!
Лишь один дом среди всех этих живых, праздничных домов, грустил… Ни в одном окошке не светилась нарядная елка, ни в одном окошке не было веселых новогодних огоньков. Блеклый свет вырывался сквозь тусклые окна на веселый утренний двор. От дома веяло холодом и бесконечной тоской.
Люди, укутавшись потеплее в огромные шарфы, спешили. Никто не обращал внимания на одинокий, грустный дом, у всех были свои дела.
Вот тот высокий дядечка в черной шубе, в меховой шапке с портфелем в руках спешил в Оперный театр… да, да… он очень известный в своих узких кругах певец; ровно через час у него начинается репетиция ?Тоски? (если ты не знаешь, что это такое, то я конечно тебе поясню - это опера такая, но стоит почаще заглядывать в Википедию и ты точно будешь все, ну или почти все, знать).
А вот та милая дама в шляпке, красном пальто и в ботиночках на высокой шнуровке (она делает вид, что ей совсем не холодно) спешит на автобус, натягивая на ходу тоненькие черные перчатки. Ее ожидает целый класс учеников в маленькой школе на другом конце города. Но не для них она надела эту прекрасную шляпку и целый час завивала волосы, обжигая нежные пальчики о горячую плойку; не для них она нанесла капельку тонких сладко-горьких духов на тонкие запястья и в нежную ямочку на шее… А для кого, возможно мы узнаем, но чуть позже. А сейчас она очень спешит и боится поскользнуться на обледеневшей за ночь дорожке, припорошенной свежим снегом.
Из последнего подъезда дома номер 7 заливаясь смехом выбежал малыш лет четырёх, и, разбрасывая снег маленькими ножками в синих сапожках, дразня догоняющую его бабушку, бросал распадающиеся на лету снежки во всех, кого встречал на тротуаре.
- Ильюша! Ильюша! - тяжело дыша кричала малышу бабушка.
- Погоди, мы так в садик опоздаем! Садись на саночки, я тебя прокачу.
- Только вези меня быстро-быстро!- кричал Ильюша, который убежал от бабушки к соседнему, грустному дому.
- Хорошо, мой милый, прокачу быстрее северного оленя.- вздохнув сказала бабушка и укутав внука в теплый пуховый платок, потащила саночки по скользкой дорожке.
Так, в течение получаса, весь город разошелся по своим делам. Тут и там гудели машины, ехали автобусы, стучали по рельсам колеса поездов, сквозь деревья проглядывали яркие вагончики трамваев и желтые шашечки такси, быстро исчезающие из поля зрения, отвозящие тех кто проспал на работу.
А что же наша Ася? Она дрожа от холода (хоть она и соткана из снежинок, но кровь в ее венках наша, человеческая), с неподдельным любопытством наблюдала за тем, как просыпался город, с вершины холма, который возвышался на городом и с которого каждая улочка была как на ладони.
Ася удивлялась всему (ведь это ее первый день, даже не день, а час, в нашем человеческом мире) – яркому и холодному солнцу, по-зимнему прекрасному; и скрипящему под ногами серебристо-белому снегу мягкому и как ей казалось очень теплому; и искрящимся крошечным снежинкам, похожим на кристаллики серебра; и ровным квадратам улиц.
Город Х сверху был похож на лист тетради по математике для первого класса, такие же ровные и большие клеточки, каждая из которых наполнена каким-то особенным значением. Асе хотелось услышать и увидеть, что же происходит там, внизу.
- Привет. А что ты тут делаешь? - произнес за спиной Аси тоненький голосок.
Ася вздрогнула от неожиданности. До ее руки дотронулась маленькая и очень теплая ручка, которая сжала ее тонкие, холодные пальцы.
- Какие у тебя холодные руки! - удивленно произнес голосок.
- Неужели тебе не холодно? Или может ты Снегурочка? Точно, я так просил у Дедушки Мороза прислать мне Снегурочку… Но я просил игрушечную… А ты – живая и очень-преочень красивая! – голосок дрожал от волнения.
Ася посмотрела вниз и увидела симпатичного мальчика лет восьми. Она знала, что ему около восьми, это знание само появилось в ее голове. У мальчишки были озорные глаза орехового цвета с шоколадными крапинками, ямочка на левой щеке; длинные, пушистые, золотистые ресницы и курносый нос. Чуть лопоухие уши торчали из под надетой набекрень синей шапочки. Тоненькая беззащитная шея торчала из воротника старой заношенной курточки, из карманов которой выглядывали старенькие, но очень теплые варежки. На ногах у мальчика были валенки, в которые заправлены темно-синие, заметно большие, но теплые штаны.
- Нет, я не Снегурочка, я – Ася… - серебристым, нежным голосом произнесла она.
- А меня зовут Ваня, - шмыгая от холода носом, сказал мальчик.
- Пойдем ко мне чай пить, бабушка ушла на работу, а я один остался. Я покажу тебе свои книжки.
- Пойдем - согласилась Ася.
Ваня подхватил в одну руку санки, другой крепко вцепился в руку Аси.
- Ой, держи варежку. Тебе одну и мне одну, так будет честно. А то мороз-то нешуточный. У тебя руки, как ледышки. Не ровен час заболеешь.
Ася взяла одну варежку и натянула ее на свою замерзшую руку и осторожно пошла за Ваней по скрипящему, девственно белому снегу. Если бы Ваня обернулся, то очень удивился бы, потому что следов Аси почти не было видно, тогда как его следы и следы полозьев от санок отчетливо виднелись на протяжении всего спуска.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
А тем времен в школе на окраине города Мария Николаевна проводила перекличку во 2 б классе.
- Ваня Незабудкин? – строго произнесла Мария Николаевна.
- Его еще нет.
- Может снова опаздывает.
- А может заболел.
- А может кошку потерял.
Наперебой одноклассники Вани выкрикивали всевозможные причины, почему его нет на уроке.
- Тише, ребята. Я после урока позвоню его бабушке, а сейчас открывайте учебники на сорок пятой странице, продолжим с вами читать сказку ?Морозко?
Слова Марии Николаевны прервал телефонный звонок. Она посмотрела на экран, хотя могла и не смотреть, на этот вызов у нее стояла особенная мелодия. Дрожащими руками поправила Мария Николаевна идеально накрученные локоны, стряхнула невидимую пылинку с платья.
- Ребята, читаем 45 и 46 страницу. Самостоятельно. - сказала строго детям учительница и вышла из класса на ходу отвечая невидимому абоненту.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Мягкое пиано оркестра прервал резкий звук мобильного телефона. Николай Егорович принес свои извинения оркестру, дирижеру и хору и вышел в холл оперного театра. На этот звонок он не мог не ответить. Барон Скарпиа может и подождать немного, а абонент на том конце сотового сигнала ждать точно не будет.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Ася и Ваня подошли к одной их ровных больших клеточек города Х. Правда снизу, а точнее изнутри, клеточки вовсе были не клеточки… и не казались такими ровными. Улочка изгибалась, то превращаясь в широкий проспект, то в чуть проходимую тропинку-тротуар. Ася с непреходящим восторгом и удивлением смотрела по сторонам, вдыхала морозный воздух, насыщенный запахами города: ароматного кофе и свежих, горячих булочек; нежных женских духов и бензина. Снег, пушистым белоснежным покровом укрывающий лес в городе превратился в грязную, мокрую кашу, чавкающую под ногами.
- Это твой дом? - показала Ася на грустный дом.
- Да, а как ты догадалась? - чуть испуганно спросил Ваня.
- Ты что, волшебница?
- Нет…просто этот дом похож на тебя… - задумчиво произнесла Ася.
- Он такой же грустный и одинокий… и совсем-совсем не нарядный… Как будто его Душа ушла погулять и не вернулась.
Дверь подъезда номер 5 распахнулась и из нее вышел мужчина средних лет. На нем была темно-зеленая куртка, синие джинсы, полосатый шарф и шапочка серого цвета, натянутые на топорщащиеся из под нее уши. Большая черная сумка через плечо из которой торчало горлышко термоса не то с чаем, не то с кофе.
-Доброе утро, дядя Петя! – заглядывая в глаза мужчине, весело сказал Ванечка.
-И тебе привет. - буркнул невнятно дядя Петя, подернув плечами от неудовольствия. Ваня выдернул его своим приветствием из его мрачных мыслей, и теперь ему сложно было вернуться в них обратно.
- А вы спешите на работу? - заискивающе заглядывая в глаза мужчине, произнес Ванечка.
- Да. - коротко ответил Ване мужчина. - Ты что-то хотел?
- Нет, я просто… просто… просто хотел пожелать вам хорошего дня… - почти шепотом произнес Ваня в след удаляющемуся торопливым шагом дяде Пете.
- А кто это? - спросила Ася, все это время с молчаливым удивлением наблюдавшая за всей этой, совсем непонятной ей сценой.
- Пойдем, я по пути все тебе расскажу… - открывая дверь и пропуская Асю вперед, грустно сказал Ваня.
Запах сырости и плесени ворвался в легкие Аси, как только она переступила порог грустного дома. Ей захотелось убежать, но она чувствовала, что не может оставить Ваню и просто должна идти за ним, потому что не просто так она его встретила и не просто так оказалась на этой странной Земле и в этом странном, очень грустном доме.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
- Да, моя любимая. - очень тихо и нежно произнес Николай Егорович. - Что-то случилось? У меня репетиция ?Тоски?, завтра премьера. Ты же знаешь, как это важно для меня.
- У нас… - голос на другом конце города Х дрожал от волнения. - у нас будет… у нас будет ребенок.
- Нет, давай не сейчас. - шепот Николая Егоровича звенел от напряжения. - Ты же знаешь мою ситуацию. И вообще, как, ну вот как ты можешь так волновать меня перед ?Тоской?!!!!!
- Милый… - голос на другом конце провода дрожал, в голосе были слышны чуть сдерживаемые слезы, - я… я… это же наш, мой и твой малыш…
- Все, я больше не могу говорить!!! - голос Николая Егоровича звенел от возмущения. Он решительно положил трубку и взялся за ручку двери концертного зала, где шла репетиция.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
- Да, слушаю… - голос Марии Николаевны дрожал от волнения и ожидания. Вот вот ее жизнь наконец изменится.
- Маша, милая моя Маша. - низкие обертоны щекотали ухо Марии, пробуждая бабочек в ее животе.
- Митя, ну где ты так долго был… - сердце Марии готово было выскочить из груди, руки дрожали. Она совсем забыла от том, что в классе 25 человек почти подростков, готовых разнести всю школу в считанные секунды. - Ты же все решил? Да? - в голосе Марии звучала надежда.
- Машенька, я не могу…я не могу оставить ее, у меня нет сил признаться, что ты мне дороже жизни. И… и мне кажется, что я люблю и тебя и ее одинаково. Я не могу потерять ни одну из вас.
-Нет, Митя… - надежда сменилась отчаянием.- я больше так не могу. Я не имею права… прощай…
Слезы градом покатились из глаз Марии Николаевны. Она подошла к классу, глубоко вздохнула, понимая, что дети не должны видеть отчаяния, накрывшего ее свои черным саваном, натянула дежурную улыбку и взялась за ручку двери.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Она проросла сквозь серебристо-белые сугробы, местами испорченные желтыми подтёками и следами человеческих ног.
Она пробилась сквозь растрескавшийся лёд бывших грязных луж…
У зимы есть удивительное свойство - все грязное она прячет под своим белым покровом и превращает в первозданную чистоту первого утра нового года… именно она, Зима, предлагает начать нам, людям, все сначала.
Так вот, Душа проклюнулась сквозь лёд, оделась в несколько снежинок и стала расти с невероятной скоростью… ведь главное для Души – вовремя родиться, а вовремя – это когда только начался снегопад, который, укрывая грязь человеческого бытия, окутывает новорожденную Душу в свои нежные, белоснежные одежды.
Под удивленными взглядами звезд, мерцающих на чистом, морозном небе рождественского сочельника (если ты вдруг не знал, то знай, у звезд тоже есть глаза), Душа расправляла хрупкие, прозрачные плечи по которым рассыпались нежные волосы фиолетового цвета. Тоненькие, как веточки руки наливались цветом и приобретали форму.
Душа открыла глаза и звезды задохнулись от восторга. Глаз такого бесконечно холодного глубокого голубого цвета они никогда не видели за миллионы лет своего существования в этой Вселенной.
Душа вздохнула и потянулась к ночному небу своими тоненькими руками, рассматривая звезды сквозь свои полупрозрачные длинные пальцы. Из прекрасных губ нежно розового цвета, изогнутых подобно лепесткам розы, вырвалось облачко воздуха, которое сразу рассыпалось крошечными кристаллами, переливающимися всеми оттенками зимы, и разлетелось по всей Вселенной.
Из уст всех звезд сорвалось легким выдохом на разных языках:
- Прекрасна и холодна…
- Аcя… - произнесла Душа, пробуя слово губами, языком, вслушиваясь в него всем своим холодным и прекрасным телом.
- Ася… Ася… Ася… - подхватили звезды и понесли ее имя по всему свету.
Как только у Души появилось имя (а я думаю, что ты понял, что Ася – это ее имя, так назвали Душу все звезды вселенной, сплетя в одно все звуки света), она, Душа, стала чуть теплее внутри, ее кровь стала алеть и окрашивать ее нежное белое прозрачное тело в теплый чуть розовый цвет. И Душа, или это уже Ася? – стала ощущать холод рождественской ночи… ведь родилась она, как и положено родиться, одетой лишь в саму себя.
Снежинки заключили Асю в свои объятия, заплясав вокруг нее свой сумасшедший и безумно красивый танец…
Через несколько мгновений все стихло. Это было последнее волшебство, превратившее Душу окончательно в прекрасную девушку Асю, одетую снежинками в белоснежные одежды.
Ася осторожно ступала маленькими ступнями обутыми в белые сапожки по пушистому снегу, искрящемуся в первых рассветных лучах холодного зимнего солнца. Она прислушивалась к странным звукам, доносящимся до ее слуха со всех сторон, как ей казалось, из-за каждого дерева (не забывай, ведь Ася впервые в своей жизни видит наш мир, а что Душа, приведшая ее сюда видела раньше, об этом ни я, ни сама Ася не знаем. А если вдруг ты встречал Душу раньше и знаешь откуда она просочилась в наш мир, расскажи мне обязательно).
А тем временем город Х просыпался. Почти все дома светились новогодними огоньками, то в одном, то в другом окошке загорался свет. В приоткрытые форточки просачивались ароматы кофе, чая, свежих булочек с корицей и мандаринов. Ведь какой Новый год без мандаринов?
Город наполнялся звуками открывающихся дверей, поцелуев на дорожку, окриков:
- А ну одень шапку, отморозишь уши!!!
Лишь один дом среди всех этих живых, праздничных домов, грустил… Ни в одном окошке не светилась нарядная елка, ни в одном окошке не было веселых новогодних огоньков. Блеклый свет вырывался сквозь тусклые окна на веселый утренний двор. От дома веяло холодом и бесконечной тоской.
Люди, укутавшись потеплее в огромные шарфы, спешили. Никто не обращал внимания на одинокий, грустный дом, у всех были свои дела.
Вот тот высокий дядечка в черной шубе, в меховой шапке с портфелем в руках спешил в Оперный театр… да, да… он очень известный в своих узких кругах певец; ровно через час у него начинается репетиция ?Тоски? (если ты не знаешь, что это такое, то я конечно тебе поясню - это опера такая, но стоит почаще заглядывать в Википедию и ты точно будешь все, ну или почти все, знать).
А вот та милая дама в шляпке, красном пальто и в ботиночках на высокой шнуровке (она делает вид, что ей совсем не холодно) спешит на автобус, натягивая на ходу тоненькие черные перчатки. Ее ожидает целый класс учеников в маленькой школе на другом конце города. Но не для них она надела эту прекрасную шляпку и целый час завивала волосы, обжигая нежные пальчики о горячую плойку; не для них она нанесла капельку тонких сладко-горьких духов на тонкие запястья и в нежную ямочку на шее… А для кого, возможно мы узнаем, но чуть позже. А сейчас она очень спешит и боится поскользнуться на обледеневшей за ночь дорожке, припорошенной свежим снегом.
Из последнего подъезда дома номер 7 заливаясь смехом выбежал малыш лет четырёх, и, разбрасывая снег маленькими ножками в синих сапожках, дразня догоняющую его бабушку, бросал распадающиеся на лету снежки во всех, кого встречал на тротуаре.
- Ильюша! Ильюша! - тяжело дыша кричала малышу бабушка.
- Погоди, мы так в садик опоздаем! Садись на саночки, я тебя прокачу.
- Только вези меня быстро-быстро!- кричал Ильюша, который убежал от бабушки к соседнему, грустному дому.
- Хорошо, мой милый, прокачу быстрее северного оленя.- вздохнув сказала бабушка и укутав внука в теплый пуховый платок, потащила саночки по скользкой дорожке.
Так, в течение получаса, весь город разошелся по своим делам. Тут и там гудели машины, ехали автобусы, стучали по рельсам колеса поездов, сквозь деревья проглядывали яркие вагончики трамваев и желтые шашечки такси, быстро исчезающие из поля зрения, отвозящие тех кто проспал на работу.
А что же наша Ася? Она дрожа от холода (хоть она и соткана из снежинок, но кровь в ее венках наша, человеческая), с неподдельным любопытством наблюдала за тем, как просыпался город, с вершины холма, который возвышался на городом и с которого каждая улочка была как на ладони.
Ася удивлялась всему (ведь это ее первый день, даже не день, а час, в нашем человеческом мире) – яркому и холодному солнцу, по-зимнему прекрасному; и скрипящему под ногами серебристо-белому снегу мягкому и как ей казалось очень теплому; и искрящимся крошечным снежинкам, похожим на кристаллики серебра; и ровным квадратам улиц.
Город Х сверху был похож на лист тетради по математике для первого класса, такие же ровные и большие клеточки, каждая из которых наполнена каким-то особенным значением. Асе хотелось услышать и увидеть, что же происходит там, внизу.
- Привет. А что ты тут делаешь? - произнес за спиной Аси тоненький голосок.
Ася вздрогнула от неожиданности. До ее руки дотронулась маленькая и очень теплая ручка, которая сжала ее тонкие, холодные пальцы.
- Какие у тебя холодные руки! - удивленно произнес голосок.
- Неужели тебе не холодно? Или может ты Снегурочка? Точно, я так просил у Дедушки Мороза прислать мне Снегурочку… Но я просил игрушечную… А ты – живая и очень-преочень красивая! – голосок дрожал от волнения.
Ася посмотрела вниз и увидела симпатичного мальчика лет восьми. Она знала, что ему около восьми, это знание само появилось в ее голове. У мальчишки были озорные глаза орехового цвета с шоколадными крапинками, ямочка на левой щеке; длинные, пушистые, золотистые ресницы и курносый нос. Чуть лопоухие уши торчали из под надетой набекрень синей шапочки. Тоненькая беззащитная шея торчала из воротника старой заношенной курточки, из карманов которой выглядывали старенькие, но очень теплые варежки. На ногах у мальчика были валенки, в которые заправлены темно-синие, заметно большие, но теплые штаны.
- Нет, я не Снегурочка, я – Ася… - серебристым, нежным голосом произнесла она.
- А меня зовут Ваня, - шмыгая от холода носом, сказал мальчик.
- Пойдем ко мне чай пить, бабушка ушла на работу, а я один остался. Я покажу тебе свои книжки.
- Пойдем - согласилась Ася.
Ваня подхватил в одну руку санки, другой крепко вцепился в руку Аси.
- Ой, держи варежку. Тебе одну и мне одну, так будет честно. А то мороз-то нешуточный. У тебя руки, как ледышки. Не ровен час заболеешь.
Ася взяла одну варежку и натянула ее на свою замерзшую руку и осторожно пошла за Ваней по скрипящему, девственно белому снегу. Если бы Ваня обернулся, то очень удивился бы, потому что следов Аси почти не было видно, тогда как его следы и следы полозьев от санок отчетливо виднелись на протяжении всего спуска.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
А тем времен в школе на окраине города Мария Николаевна проводила перекличку во 2 б классе.
- Ваня Незабудкин? – строго произнесла Мария Николаевна.
- Его еще нет.
- Может снова опаздывает.
- А может заболел.
- А может кошку потерял.
Наперебой одноклассники Вани выкрикивали всевозможные причины, почему его нет на уроке.
- Тише, ребята. Я после урока позвоню его бабушке, а сейчас открывайте учебники на сорок пятой странице, продолжим с вами читать сказку ?Морозко?
Слова Марии Николаевны прервал телефонный звонок. Она посмотрела на экран, хотя могла и не смотреть, на этот вызов у нее стояла особенная мелодия. Дрожащими руками поправила Мария Николаевна идеально накрученные локоны, стряхнула невидимую пылинку с платья.
- Ребята, читаем 45 и 46 страницу. Самостоятельно. - сказала строго детям учительница и вышла из класса на ходу отвечая невидимому абоненту.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Мягкое пиано оркестра прервал резкий звук мобильного телефона. Николай Егорович принес свои извинения оркестру, дирижеру и хору и вышел в холл оперного театра. На этот звонок он не мог не ответить. Барон Скарпиа может и подождать немного, а абонент на том конце сотового сигнала ждать точно не будет.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Ася и Ваня подошли к одной их ровных больших клеточек города Х. Правда снизу, а точнее изнутри, клеточки вовсе были не клеточки… и не казались такими ровными. Улочка изгибалась, то превращаясь в широкий проспект, то в чуть проходимую тропинку-тротуар. Ася с непреходящим восторгом и удивлением смотрела по сторонам, вдыхала морозный воздух, насыщенный запахами города: ароматного кофе и свежих, горячих булочек; нежных женских духов и бензина. Снег, пушистым белоснежным покровом укрывающий лес в городе превратился в грязную, мокрую кашу, чавкающую под ногами.
- Это твой дом? - показала Ася на грустный дом.
- Да, а как ты догадалась? - чуть испуганно спросил Ваня.
- Ты что, волшебница?
- Нет…просто этот дом похож на тебя… - задумчиво произнесла Ася.
- Он такой же грустный и одинокий… и совсем-совсем не нарядный… Как будто его Душа ушла погулять и не вернулась.
Дверь подъезда номер 5 распахнулась и из нее вышел мужчина средних лет. На нем была темно-зеленая куртка, синие джинсы, полосатый шарф и шапочка серого цвета, натянутые на топорщащиеся из под нее уши. Большая черная сумка через плечо из которой торчало горлышко термоса не то с чаем, не то с кофе.
-Доброе утро, дядя Петя! – заглядывая в глаза мужчине, весело сказал Ванечка.
-И тебе привет. - буркнул невнятно дядя Петя, подернув плечами от неудовольствия. Ваня выдернул его своим приветствием из его мрачных мыслей, и теперь ему сложно было вернуться в них обратно.
- А вы спешите на работу? - заискивающе заглядывая в глаза мужчине, произнес Ванечка.
- Да. - коротко ответил Ване мужчина. - Ты что-то хотел?
- Нет, я просто… просто… просто хотел пожелать вам хорошего дня… - почти шепотом произнес Ваня в след удаляющемуся торопливым шагом дяде Пете.
- А кто это? - спросила Ася, все это время с молчаливым удивлением наблюдавшая за всей этой, совсем непонятной ей сценой.
- Пойдем, я по пути все тебе расскажу… - открывая дверь и пропуская Асю вперед, грустно сказал Ваня.
Запах сырости и плесени ворвался в легкие Аси, как только она переступила порог грустного дома. Ей захотелось убежать, но она чувствовала, что не может оставить Ваню и просто должна идти за ним, потому что не просто так она его встретила и не просто так оказалась на этой странной Земле и в этом странном, очень грустном доме.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
- Да, моя любимая. - очень тихо и нежно произнес Николай Егорович. - Что-то случилось? У меня репетиция ?Тоски?, завтра премьера. Ты же знаешь, как это важно для меня.
- У нас… - голос на другом конце города Х дрожал от волнения. - у нас будет… у нас будет ребенок.
- Нет, давай не сейчас. - шепот Николая Егоровича звенел от напряжения. - Ты же знаешь мою ситуацию. И вообще, как, ну вот как ты можешь так волновать меня перед ?Тоской?!!!!!
- Милый… - голос на другом конце провода дрожал, в голосе были слышны чуть сдерживаемые слезы, - я… я… это же наш, мой и твой малыш…
- Все, я больше не могу говорить!!! - голос Николая Егоровича звенел от возмущения. Он решительно положил трубку и взялся за ручку двери концертного зала, где шла репетиция.
+++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
- Да, слушаю… - голос Марии Николаевны дрожал от волнения и ожидания. Вот вот ее жизнь наконец изменится.
- Маша, милая моя Маша. - низкие обертоны щекотали ухо Марии, пробуждая бабочек в ее животе.
- Митя, ну где ты так долго был… - сердце Марии готово было выскочить из груди, руки дрожали. Она совсем забыла от том, что в классе 25 человек почти подростков, готовых разнести всю школу в считанные секунды. - Ты же все решил? Да? - в голосе Марии звучала надежда.
- Машенька, я не могу…я не могу оставить ее, у меня нет сил признаться, что ты мне дороже жизни. И… и мне кажется, что я люблю и тебя и ее одинаково. Я не могу потерять ни одну из вас.
-Нет, Митя… - надежда сменилась отчаянием.- я больше так не могу. Я не имею права… прощай…
Слезы градом покатились из глаз Марии Николаевны. Она подошла к классу, глубоко вздохнула, понимая, что дети не должны видеть отчаяния, накрывшего ее свои черным саваном, натянула дежурную улыбку и взялась за ручку двери.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Метки:
