Салатные особенности Лондонских туманов...
Тимур Ибатулин (timurmass)
Салатные особенности Лондонских туманов
Дмитрий Анатольевич Обухов вышел из туристического агентства с ощущением выполненного дела. Карман его приятно оттопыривался свеженькими авиабилетами. Сердце было настроено на дальний перелет в красивый английский город со звучным названием – Лондон. Новогоднюю ночь он уже должен встретить в шикарном отеле The Royal Horseguards.
Сразу представились традиционные английские интерьеры в духе XIX столетия, красивые, элегантно оформленные номера с шикарной меблировкой, огромный царский вестибюль с полом из мрамора… все как обещают рекламные проспекты.
А еще воображение сразу нарисовало обещанный прекрасный сервис и учтивых сотрудников, потому что расположение этого отеля как нельзя больше подходит королевской резиденции. И все это благостно ложилось на душу Дмитрия Анатольевича – признанного лучшего сотрудника компании в этом году.
Радость его, наверное, не имела границ, если бы не одно обстоятельство, произошедшее в стенах данного туристического агентства.
Виновником данного обстоятельства была бабуля, она мирно стояла на проходе у стойки кассы. Надо же было ей так неудачно уронить пятак из кошелька, а затем и наклониться к нему опираясь на суковатую клюку.
Она почти загородила проход своим объемным местом пониже спины. Фигура бабули показалась подозрительно знакомой, но времени до конца рабочего дня оставалось совсем мало и Дмитрий Анатольевич торопился. Не задумываясь долго, он сходу ввинтился в узкий проход, оставшийся между бабкиными округлостями и стеной.
Получилось неудачно. Зацепил бабулю замком от молнии на куртке. Послышался треск разрываемой материи.
Бабка взвилась как молодая:
- Да ты же леший!! Куда прешь! Гм… Мужчина… Мужчина, вы, мне юбку, порвали. Мужч… слушайте, вы! Вы мне юбку…
Глаза у старушки секунду назад блестевшие молодым смущением начали наливаться кровью, а мужчина, он…
А Дмитрий Анатольевич даже головы не повернул, для него важны были только окошечко стойки и туропер в нем. Девушка в окошке как раз собирала вещи. Это было главное. Дмитрий Анатольевич уже не слышал слов обиженной бабули, он пулей подлетел к стойке и, обращаясь девушке, возвел в мольбе руки. Она вздохнула длинно, затем улыбнулась и… через двадцать пять минут все было улажено: тур оформлен, гостиница забронирована, билеты куплены…
Он стоял на ступеньках агентства счастливый, и только бабка… эх, только она немного портила его радость. Но самой бабки уже и след простыл.
- Что же, - сказал Дмитрий Анатольевич, - как говорится ?баба с возу – кобыле легче!?
Он спустился с крыльца и пошел по дороге к воротам выхода. Охранник как-то странно на него посмотрел, и Дмитрий Анатольевич тут же поправил шарф на шее.
Справа в скверике, на груде тряпья лежал пьяный бомж. Он смотрел в небо и гнусаво напевал:
?…Был обычный день.
Шестой трамвай шел по своему обычному маршруту.
Вдруг из под колес выкатилась голова…
Кровавое утро вставало над Москвой,
А бабушки все падали, падали, падали…?
Дмитрий Анатольевич поежился, плотнее застегнул куртку и быстро пошел прочь. Перед глазами его маячила суковатая бабкина палка, и ее пронзительные глаза… ?а бабки все падали, падали, падали…?
Он спускался по улице в непонятном смятении. Постепенно напряжение отпустило его. Проглянуло солнце. Дмитрий Анатольевич заметил насколько свежий сегодня воздух. Может все не так уж и плохо? И ведь впереди его ждал Лондон, в кармане лежали билеты на самолет, да и прогноз погоды был хорошим…
Через пять минут он уже забыл обо всех бабках мира и счастливый спускался по тихому переулку, древнему, как сама Москва. Кирпичные стены по бокам, булыжная мостовая и туман в низине…
- Чем не средневековый Лондон, - задумчиво сказал сам себе Дмитрий Анатольевич и мягко улыбнулся.
Ему казалось, что он уже где-то все это видел: и мостовую, и старинные фонари, и это тревожное лицо в окне дома напротив... да и бабку уже казалось видел, и не один раз – как родная стала. Он улыбнулся снова – ?вечно его преследует это чувство: де-жа-вю, и не только его… многих людей. Хорошо шагать вот так… по старинным камням – словно по лестнице времени идешь. Лондон или Париж, какая разница? Сейчас спущусь ниже, и навстречу выйдут четыре бравых молодца со шпагами на перевязи и перьями на шляпах… мушкетеры, однако.
Спускаться было легко. Булыжники мостовой долбили в подошву ботинок округло и мерно. Через пятнадцать шагов Дмитрий Анатольевич уже растворился в нежно-молочном в тумане.
А высоко над переулком кружила одинокая птица. Она давно жила на этом свете, привыкла наблюдать и многое повидала. Полет ее был неспешен и размерен, как сама жизнь.
***
В общении людей часто встречается недопонимание, обычно это приводит к грустным последствиям, а бывает и так, что люди после разговора становятся друг другу вроде как параллельны - словно стеклянной стенкой отгорожены: все видно, все наглядно, и… ничего не понятно. А ведь Душа просит…
А иногда говоришь серьезные вещи серьезным голосом (ну, понимаете, настроение такое – серьезное), а все слушают и смеются. Нет, только вы не смейтесь, это правда! Вот звонит мне, Дмитрию Анатольевичу, вчера по телефону приятель школьный и говорит мне развязано так:
- Здорово Димка, - говорит.
Я молчу. Ну, праздники-то уже прошли, толи поздравить его, а с другой стороны и неудобно уже – спрашивается, почему сразу не поздравил?! В общем, поздоровались мы, и тут же, одновременно, поздравили друг друга с Новым Годом. Получилось это как-то скомкано, и мы оба немного стушевались.
Лешка кашлянул, прочистил горло и спросил:
- Ну, Димка, как дела?
?Не Димка, а Дмитрий Анатольевич?, чуть не ответил я ему, и тут же снова прошедшие праздники вспомнил. Даже поддался ему на встречу с вопросом:
- Что, - говорю, - Славка, хочешь знать - где были, что пили? Этого я тебе так просто брат не скажу…
- А чего так? Мы, например, дома были! А ты как отметил?
- Хорошо, - говорю, - отметил! Из Лондона только очень неудобно письма писать. Погода, понимаешь, у них скверная. И стюардессы, как все бабы, только о праздниках, тряпках всяких, да о подарках думают в это время. Не перелет, а фигня. В общем теснота, скукота и в обслуживании полный провал!
- Но ты бы тоже о праздниках думал – как они - и не унывал!
- Я и не ныва…ю, тьфу ты, не унываю. Пойми, ну что там может быть интересного?! Зима везде, а у них, понимаешь, туман… понимаешь! Тьфу, беда с этим просто. И приезжих - как цыган! Все на русском лопочут, и пьяные в стельку.
Например, к таксисту в машину сядешь: ведь самого интеллигентного, самого выбритого выберешь - и тот русским окажется!
Лешка крякает в трубку. Сквозь телефонные помехи слышится его виноватый голос:
- Ну, так то оно так… а если в карете проехаться? Ты бы, Димка, карету снял праздничную и по старому Лондону на ней…
- Ха, - говорю, - а ты думаешь - местные там по праздникам не пьют? Ну, насмешил, это ирландские-то – возчие и не пьют, ох, по праздникам?! Да, если бы ты только мог видеть, как это выглядело когда из Темзы доставали пьяного возчика! А потом и карету доставали! Ты бы мне такое не предлагал лучше.
Лешка не отвечает. Сопит непонятно, а потом задумчиво так объясняет:
- Хм, что-то с настроением у тебя в этом году не заладилось. Бывает. А знаешь впрочем – глупость все эти поездки на новый год! Всегда лучше праздновать дома, с близкими: под водочку, с салатиком!
Лешка ловит волну, воодушевляется и заканчивает ободряюще – почти весело: ?Вот это по-нашенскому - песни за столом орать, тосты всякие толкать, в салат мордой под утро…?
Это он мне все говорит уже с таким сарказмом, что забрало меня по-черному!
Да ведь и в правду, в кругу друзей и близких новый год самым лучшим праздником бывает!
Осерчал я не в меру. И рублю я ему в сердцах:
- Отметили в общем! Хорошо отметили!! С друзьями между прочим… и между прочим, проснулся я первого утром - за столом, и моська у меня была именно… в салате.
В телефонной трубке ощущалось напряженное молчание и, кажется, еще что-то, может изумление, а возможно недоумение. Я вздохнул, помолчал и, наконец, расставил точки над ?и?:
- Из Лондона очень неудобно письма писать… - сказал я через силу, - я подумал об этом перед новогодней ночью, и… в общем, не поехал я в Лондон. Да, не поехал. Потому и злой с первого числа… слушай не звони мне сегодня больше. И завтра не звони и…
В телефонной трубке послышался шум, стук, и удаляющиеся шаги. Я понял, что Лешка опять забыл нажать отбой: клавиша у него порой в телефоне западает.
А в отдалении уже слышалось:
- Заяц, обхохочешься сейчас! Слыхала, что Димка наш учудил?
- …
- Лондон - на миску салата променял! Представляешь, он такое…
Я дальше слушать не стал, отодвинул трубку от уха и посмотрел на нее как на ядовитую змеюку.
Ну почему надо мной все вечно смеются?!
Я нажал кнопку отбоя, вспомнил в деталях весь разговор, и неожиданно для себя впервые с нового года рассмеялся. Наверное, это были нервы. Я хохотал как ополоумевший. Потом успокоился, но настроение мое оставалось на высоте.
Как говорится, Дмитрий Анатольевич - клин вышибают клином.
Жизнь была прекрасна, и вечером… этим же вечером у меня уже были билеты. Новенькие хрустящие. И Лондон был уже рядом – вот он – в билетах! Мне нравились будущие туманы.
- Ну, Дмитрий Анатольевич, заживем теперь! И пусть снег у них редкость – чепуха! А туманы мне даже нравятся – романтика!
Вот только с бабкой этой зачем-то в сберкассе поссорился… как черт дернул зацепить её объемные формы? Странно знакомое у нее лицо… а палка у нее однако, сучковатая, как у Бабы-Яги… и слова эти: ?…торопишься, милок, беги, беги… протолкнулся сквозь старую, теперь везде успеешь..?
- Да, - сказал сам себе Дмитрий Анатольевич. – Нехорошо получилось с бабкой – надо было извиниться. Ну, да ничего. В следующий раз. Жизнь большая – извиниться всегда успеем.
Через пять минут он уже забыл обо всех бабках мира и счастливый спускался по тихому переулку, древнему, как сама Москва. Кирпичные стены по бокам, булыжная мостовая и молочный туман в низине…
- Чем не средневековый Лондон, - задумчиво сказал сам себе Дмитрий Анатольевич и мягко улыбнулся.
Ему казалось, что он уже где-то все это видел: и мостовую, и старинные фонари, и это тревожное лицо в окне дома напротив, и туман, и птицу одиноко кружащую высоко в небе.
Булыжники мостовой долбили в подошву ботинок округло и мерно.
Он подумал о величественном городе на реке Темзе и улыбнулся снова – ?говорят, что жизнь всегда дает второй шанс, что все в жизни циклично, что гармония правит вселенной, а вот его лично... вечно преследует странное по ощущениям чувство, французы говорят в этих случаях просто - дежавю.
Эх, хорошо шагать вот так…
16.01.2013
Москва - Лондон
Салатные особенности Лондонских туманов
Дмитрий Анатольевич Обухов вышел из туристического агентства с ощущением выполненного дела. Карман его приятно оттопыривался свеженькими авиабилетами. Сердце было настроено на дальний перелет в красивый английский город со звучным названием – Лондон. Новогоднюю ночь он уже должен встретить в шикарном отеле The Royal Horseguards.
Сразу представились традиционные английские интерьеры в духе XIX столетия, красивые, элегантно оформленные номера с шикарной меблировкой, огромный царский вестибюль с полом из мрамора… все как обещают рекламные проспекты.
А еще воображение сразу нарисовало обещанный прекрасный сервис и учтивых сотрудников, потому что расположение этого отеля как нельзя больше подходит королевской резиденции. И все это благостно ложилось на душу Дмитрия Анатольевича – признанного лучшего сотрудника компании в этом году.
Радость его, наверное, не имела границ, если бы не одно обстоятельство, произошедшее в стенах данного туристического агентства.
Виновником данного обстоятельства была бабуля, она мирно стояла на проходе у стойки кассы. Надо же было ей так неудачно уронить пятак из кошелька, а затем и наклониться к нему опираясь на суковатую клюку.
Она почти загородила проход своим объемным местом пониже спины. Фигура бабули показалась подозрительно знакомой, но времени до конца рабочего дня оставалось совсем мало и Дмитрий Анатольевич торопился. Не задумываясь долго, он сходу ввинтился в узкий проход, оставшийся между бабкиными округлостями и стеной.
Получилось неудачно. Зацепил бабулю замком от молнии на куртке. Послышался треск разрываемой материи.
Бабка взвилась как молодая:
- Да ты же леший!! Куда прешь! Гм… Мужчина… Мужчина, вы, мне юбку, порвали. Мужч… слушайте, вы! Вы мне юбку…
Глаза у старушки секунду назад блестевшие молодым смущением начали наливаться кровью, а мужчина, он…
А Дмитрий Анатольевич даже головы не повернул, для него важны были только окошечко стойки и туропер в нем. Девушка в окошке как раз собирала вещи. Это было главное. Дмитрий Анатольевич уже не слышал слов обиженной бабули, он пулей подлетел к стойке и, обращаясь девушке, возвел в мольбе руки. Она вздохнула длинно, затем улыбнулась и… через двадцать пять минут все было улажено: тур оформлен, гостиница забронирована, билеты куплены…
Он стоял на ступеньках агентства счастливый, и только бабка… эх, только она немного портила его радость. Но самой бабки уже и след простыл.
- Что же, - сказал Дмитрий Анатольевич, - как говорится ?баба с возу – кобыле легче!?
Он спустился с крыльца и пошел по дороге к воротам выхода. Охранник как-то странно на него посмотрел, и Дмитрий Анатольевич тут же поправил шарф на шее.
Справа в скверике, на груде тряпья лежал пьяный бомж. Он смотрел в небо и гнусаво напевал:
?…Был обычный день.
Шестой трамвай шел по своему обычному маршруту.
Вдруг из под колес выкатилась голова…
Кровавое утро вставало над Москвой,
А бабушки все падали, падали, падали…?
Дмитрий Анатольевич поежился, плотнее застегнул куртку и быстро пошел прочь. Перед глазами его маячила суковатая бабкина палка, и ее пронзительные глаза… ?а бабки все падали, падали, падали…?
Он спускался по улице в непонятном смятении. Постепенно напряжение отпустило его. Проглянуло солнце. Дмитрий Анатольевич заметил насколько свежий сегодня воздух. Может все не так уж и плохо? И ведь впереди его ждал Лондон, в кармане лежали билеты на самолет, да и прогноз погоды был хорошим…
Через пять минут он уже забыл обо всех бабках мира и счастливый спускался по тихому переулку, древнему, как сама Москва. Кирпичные стены по бокам, булыжная мостовая и туман в низине…
- Чем не средневековый Лондон, - задумчиво сказал сам себе Дмитрий Анатольевич и мягко улыбнулся.
Ему казалось, что он уже где-то все это видел: и мостовую, и старинные фонари, и это тревожное лицо в окне дома напротив... да и бабку уже казалось видел, и не один раз – как родная стала. Он улыбнулся снова – ?вечно его преследует это чувство: де-жа-вю, и не только его… многих людей. Хорошо шагать вот так… по старинным камням – словно по лестнице времени идешь. Лондон или Париж, какая разница? Сейчас спущусь ниже, и навстречу выйдут четыре бравых молодца со шпагами на перевязи и перьями на шляпах… мушкетеры, однако.
Спускаться было легко. Булыжники мостовой долбили в подошву ботинок округло и мерно. Через пятнадцать шагов Дмитрий Анатольевич уже растворился в нежно-молочном в тумане.
А высоко над переулком кружила одинокая птица. Она давно жила на этом свете, привыкла наблюдать и многое повидала. Полет ее был неспешен и размерен, как сама жизнь.
***
В общении людей часто встречается недопонимание, обычно это приводит к грустным последствиям, а бывает и так, что люди после разговора становятся друг другу вроде как параллельны - словно стеклянной стенкой отгорожены: все видно, все наглядно, и… ничего не понятно. А ведь Душа просит…
А иногда говоришь серьезные вещи серьезным голосом (ну, понимаете, настроение такое – серьезное), а все слушают и смеются. Нет, только вы не смейтесь, это правда! Вот звонит мне, Дмитрию Анатольевичу, вчера по телефону приятель школьный и говорит мне развязано так:
- Здорово Димка, - говорит.
Я молчу. Ну, праздники-то уже прошли, толи поздравить его, а с другой стороны и неудобно уже – спрашивается, почему сразу не поздравил?! В общем, поздоровались мы, и тут же, одновременно, поздравили друг друга с Новым Годом. Получилось это как-то скомкано, и мы оба немного стушевались.
Лешка кашлянул, прочистил горло и спросил:
- Ну, Димка, как дела?
?Не Димка, а Дмитрий Анатольевич?, чуть не ответил я ему, и тут же снова прошедшие праздники вспомнил. Даже поддался ему на встречу с вопросом:
- Что, - говорю, - Славка, хочешь знать - где были, что пили? Этого я тебе так просто брат не скажу…
- А чего так? Мы, например, дома были! А ты как отметил?
- Хорошо, - говорю, - отметил! Из Лондона только очень неудобно письма писать. Погода, понимаешь, у них скверная. И стюардессы, как все бабы, только о праздниках, тряпках всяких, да о подарках думают в это время. Не перелет, а фигня. В общем теснота, скукота и в обслуживании полный провал!
- Но ты бы тоже о праздниках думал – как они - и не унывал!
- Я и не ныва…ю, тьфу ты, не унываю. Пойми, ну что там может быть интересного?! Зима везде, а у них, понимаешь, туман… понимаешь! Тьфу, беда с этим просто. И приезжих - как цыган! Все на русском лопочут, и пьяные в стельку.
Например, к таксисту в машину сядешь: ведь самого интеллигентного, самого выбритого выберешь - и тот русским окажется!
Лешка крякает в трубку. Сквозь телефонные помехи слышится его виноватый голос:
- Ну, так то оно так… а если в карете проехаться? Ты бы, Димка, карету снял праздничную и по старому Лондону на ней…
- Ха, - говорю, - а ты думаешь - местные там по праздникам не пьют? Ну, насмешил, это ирландские-то – возчие и не пьют, ох, по праздникам?! Да, если бы ты только мог видеть, как это выглядело когда из Темзы доставали пьяного возчика! А потом и карету доставали! Ты бы мне такое не предлагал лучше.
Лешка не отвечает. Сопит непонятно, а потом задумчиво так объясняет:
- Хм, что-то с настроением у тебя в этом году не заладилось. Бывает. А знаешь впрочем – глупость все эти поездки на новый год! Всегда лучше праздновать дома, с близкими: под водочку, с салатиком!
Лешка ловит волну, воодушевляется и заканчивает ободряюще – почти весело: ?Вот это по-нашенскому - песни за столом орать, тосты всякие толкать, в салат мордой под утро…?
Это он мне все говорит уже с таким сарказмом, что забрало меня по-черному!
Да ведь и в правду, в кругу друзей и близких новый год самым лучшим праздником бывает!
Осерчал я не в меру. И рублю я ему в сердцах:
- Отметили в общем! Хорошо отметили!! С друзьями между прочим… и между прочим, проснулся я первого утром - за столом, и моська у меня была именно… в салате.
В телефонной трубке ощущалось напряженное молчание и, кажется, еще что-то, может изумление, а возможно недоумение. Я вздохнул, помолчал и, наконец, расставил точки над ?и?:
- Из Лондона очень неудобно письма писать… - сказал я через силу, - я подумал об этом перед новогодней ночью, и… в общем, не поехал я в Лондон. Да, не поехал. Потому и злой с первого числа… слушай не звони мне сегодня больше. И завтра не звони и…
В телефонной трубке послышался шум, стук, и удаляющиеся шаги. Я понял, что Лешка опять забыл нажать отбой: клавиша у него порой в телефоне западает.
А в отдалении уже слышалось:
- Заяц, обхохочешься сейчас! Слыхала, что Димка наш учудил?
- …
- Лондон - на миску салата променял! Представляешь, он такое…
Я дальше слушать не стал, отодвинул трубку от уха и посмотрел на нее как на ядовитую змеюку.
Ну почему надо мной все вечно смеются?!
Я нажал кнопку отбоя, вспомнил в деталях весь разговор, и неожиданно для себя впервые с нового года рассмеялся. Наверное, это были нервы. Я хохотал как ополоумевший. Потом успокоился, но настроение мое оставалось на высоте.
Как говорится, Дмитрий Анатольевич - клин вышибают клином.
Жизнь была прекрасна, и вечером… этим же вечером у меня уже были билеты. Новенькие хрустящие. И Лондон был уже рядом – вот он – в билетах! Мне нравились будущие туманы.
- Ну, Дмитрий Анатольевич, заживем теперь! И пусть снег у них редкость – чепуха! А туманы мне даже нравятся – романтика!
Вот только с бабкой этой зачем-то в сберкассе поссорился… как черт дернул зацепить её объемные формы? Странно знакомое у нее лицо… а палка у нее однако, сучковатая, как у Бабы-Яги… и слова эти: ?…торопишься, милок, беги, беги… протолкнулся сквозь старую, теперь везде успеешь..?
- Да, - сказал сам себе Дмитрий Анатольевич. – Нехорошо получилось с бабкой – надо было извиниться. Ну, да ничего. В следующий раз. Жизнь большая – извиниться всегда успеем.
Через пять минут он уже забыл обо всех бабках мира и счастливый спускался по тихому переулку, древнему, как сама Москва. Кирпичные стены по бокам, булыжная мостовая и молочный туман в низине…
- Чем не средневековый Лондон, - задумчиво сказал сам себе Дмитрий Анатольевич и мягко улыбнулся.
Ему казалось, что он уже где-то все это видел: и мостовую, и старинные фонари, и это тревожное лицо в окне дома напротив, и туман, и птицу одиноко кружащую высоко в небе.
Булыжники мостовой долбили в подошву ботинок округло и мерно.
Он подумал о величественном городе на реке Темзе и улыбнулся снова – ?говорят, что жизнь всегда дает второй шанс, что все в жизни циклично, что гармония правит вселенной, а вот его лично... вечно преследует странное по ощущениям чувство, французы говорят в этих случаях просто - дежавю.
Эх, хорошо шагать вот так…
16.01.2013
Москва - Лондон
Метки:
