Рожденный героем Рубен Гальего

Как часто сетуем на жизнь-
что дача выше у соседа,
ЗИМ у него, а не "Победа"
музейной редкостью отца,
причины вески, без конца-
от "девушки меня не любят"
иль Пушкинв талана нет-
на миг впишитесь в сей портрет:
судьбу сумевшего взять в руки,
а не умершего от скуки

***

"Я — герой. Быть героем легко. Если у тебя нет рук или ног — ты герой или покойник. Если у тебя нет родителей — надейся на свои руки и ноги. И будь героем. Если у тебя нет ни рук, ни ног, а ты к тому же ухитрился появиться на свет сиротой, — всё. Ты обречён быть героем до конца своих дней. Или сдохнуть. Я герой. У меня просто нет другого выхода."

Рубен Гальего. "Белое на Чёрном"


Из интернета

Автор, к сожалению, не указан
..............................

Рожденный героем Рубен Гальего
17 июня 2019


История писателя Рубена Гонсалеса Гальего — это история не совсем об испанце и совсем не об Испании, несмотря на его характерную фамилию. Испанец по матери и венесуэлец по отцу, Гальего родился и вырос в СССР. Тем ни менее, сам Рубен не отождествляет себя ни с понятием ?русский?, ни с понятием ?испанец?, и даже не с понятием ?детдомовец?, несмотря на свое детство в системе советских сиротских учреждений. Скорее с понятием ?инвалид?. Это для него — основа его личности, все три романа Гальего - про инвалидность. И, как объясняет сам Рубен, ?от этого не сбежишь...если я не напишу про инвалидов, то напишет кто-то, во-первых, не инвалид, во-вторых, не разбирающийся в проблеме?.

Как так получилось, что ребенок-инвалид с экзотическим происхождением рождается в СССР и попадает в детский дом при живых родителях?

Его полное имя - Рубен Давид Гонсалес Гальего. А его дедом по материнской линии был генеральный секретарь Коммунистической партии народов Испании Игнасио Гальего, чья дочь Аурора училась в МГУ, где у нее случился роман со студентом из Венесуэлы.

Аурора забеременела и ждала близнецов. 20 сентября 1968 г. один из братьев погиб при родах, а второй — сам Рубен, появился на свет с целым ?букетом? врожденных заболеваний. ДЦП — главное и основное из них.

Игнасио Гальего — дед писателя (второй слева)
Игнасио Гальего — дед писателя (второй слева)
Конец 60-х гг. было временем напряженных отношений между СССР и компартией Испании ввиду разногласий по поводу Пражской весны. Испанскую студентку, близкую компартии, постарались поскорее вернуть домой. При этом ребенок-инвалид был лишней помехой и постыдной деталью. И когда Рубену исполнилось полтора года, матери объявили, что мальчик умер (как было на самом деле, сложно сказать). Аурору отправили в Испанию, Рубена — в детский дом.

Парализованного малыша, у которого, по большому счету, нормально двигался только один палец одной руки, переводили из учреждения в учреждение. Обреченный на неподвижность, он не действовал, но наблюдал. Времени было достаточно.

В 10 лет мальчик уже знал, что к 15 годам попадет в дом престарелых. Однако в те же 10 лет мальчик знал и множество других вещей, которые были ему куда интереснее своей дальнейшей судьбы — имена великих людей, даты великих событий, обычаи дальних народов. У Рубена была прекрасная память и интерес к наукам. Ему нравилось учиться, он с увлечением осваивал языки. И дело не столько в амбициях. Думал ли ребенок с ДЦП о будущем или стремился сделать максимально интересным настоящее?

А может быть и о будущем. Может быть, это был его собственных путь к его собственному ?героизму?. Из книг Рубен знал, что героем стать не легко. Люди идут к этому, превозмогают себя, совершают подвиги. Но в случае Рубена, по его собственным словам, быть героем оказалось легко. Собственно с этого и начинается его первый автобиографический роман ?Белое на черном? - с произведения ?Я герой?. Гальего размышляет, как одни мечтают стать героями, а другим приходится, выбора нет. У самого Гальего выбора как-раз не было, для него каждое движение — вынужденный героизм. ?Когда у тебя нет ни рук, ни ног, да ты к тому же еще и сирота (в детстве он не знал, что мать жива), ты обречен быть героем до конца своих дней?.

Книги о героях учат нас как стать героем, как быть достойным, как жить и действовать. Гальего это удивляет: ?я и так знаю, что делать, когда ты ходячий. А что делать для того, чтобы стать ходячим — мне никто не говорил?.

Рубен в детстве
Рубен в детстве
Вероятно, так юноша пришел к тому, что нужно использовать то, что не парализовано. В его случае это — мозг. И единственный палец чтобы печатать текст. Так и рождается Гальего-писатель.

?Белое на черном? - воспоминание о детстве в сиротских учреждениях СССР. Роман стал одним из литературных событий 2002 г., а в 2003 г. ему была присвоена премия ?Русский Букер?.

Кто-то задумывался о том, чем может быть занят ребенок в детдоме? Тем более — обездвиженный ребенок-инвалид? Из романа мы узнаем многое. Во-первых, мечтами о маме. И Рубен встретит ее, но многими годами позже. Во-вторых, чтением, науками, размышлениями. И, наконец, поиском счастья, которое возможно собрать по крупицам. По мотивам первого романа Гальего были поставлены спектакли МХТ им. Чехова в Москве, а также в театрах других городов России.

Принято считать, что из этой книги мы узнаем о системе советских детдомов. Можно сказать и так. Но вряд ли Гальего хотел написать об этом. Он писал о людях и о боли. А также о радости и о человечности. Возможно именно поэтому - ?Белое на черном?, а не привычное слуху ?черным по белому?. Мы видим вспышки счастья на фоне ужаса и беспомощности. Почитайте главы ?Праздник? или трогательное размышление Гальего о русских нянечках в детдоме...

Роман о советской действительности? Возможно и это. Гальего вспоминает, как учителя рассказывали им, сиротам, о дальних планетах, а также о равенстве, но за порог детдома пускали только ходячих, да и те не уходили далеко.
Подростком Рубен был переведен в дом престарелых. Здоровых сирот выпускали ?в мир? по истечении пятнадцати лет. Инвалидов — пускали дальше по системе.

Свою первую жену Екатерину Рубен встретил именно в Новочеркасском доме-интернате для инвалидов и престарелых, куда молодая студентка истфака РГГУ пришла по совету отца писать репортаж. Отец Екатерины возглавлял Ростовскую областную организацию Всероссийского общества инвалидов, а также работал преподавателем и занимался наукой. Девушка прибыла в учреждение пообщаться с одаренными ребятами, переведенными из детского дома.

Гальего с женой Екатериной и дочерью Надеждой
Гальего с женой Екатериной и дочерью Надеждой
В одном из интервью Екатерина вспоминает, что поначалу двадцатилетний юноша с испанской фамилией вел себя с вызовом, проверял ее, можно ли ей доверять. А затем начались их длинные разговоры обо всем на свете. Катя и Рубен цитировали друг-другу любимых поэтов, писателей, обсуждали работы историков. Екатерина также вспоминает, как поразил ее тогда английский Рубена. Парализованный юноша в совершенстве владел этим языком, да еще и общался с оксфордским акцентом!

Многочасовые беседы об искусстве, литературе и поэзии вскоре переросли в любовь. Молодые люди решают пожениться, что не находит понимания ни у кого, включая родителей девушки. Ее мама, сама в свое время полюбившая инвалида (отца Кати), ужасалась беспомощности избранника дочери. Когда же свадьба все-таки состоялась, все начали смущенно предупреждать, что лучше бы паре не иметь ребенка. Но Катя обещала Рубену, что родит ему ребенка и поможет найти маму.

Через Всемирный институт по проблемам инвалидности молодоженам удалось получить стажировку в США. Стажировка длилась месяц, это был месяц свободы и самостоятельности — электрическая коляска в целой стране, адаптированной для людей с ограниченными возможностями.

По возвращению на родину, Рубену удается получить юридическое образование. А в 1994 г. у пары рождается дочь, которой они дают символичное имя - Надежда. Несмотря на то, что через несколько лет супруги развелись, они до сих пор остаются в дружественных отношениях. Сейчас каждый из них в новом браке. Екатерина до сих пор живет в Новочеркасске, она тоже стала писателем, а также журналистом, и носит экзотическую фамилию своего первого мужа.

Именно Екатерина, верная своему обещанию, в свое время приложила немало усилий для того, чтобы Рубен смог найти мать. Встреча Ауроры с сыном произошла в 2001 г. в Праге, где Аурора Гальего жила и работала журналистом на радио ?Свободная Европа?. И кстати именно мать была в числе первых людей, по-настоящему оценивших писательский талант Рубена.

Аурора и Рубен Гальего
Аурора и Рубен Гальего
После долгожданной встречи с мамой Рубен остался в Европе, а затем перебрался в США, где пережил страшную трагедию. Ключевое слово здесь - ?пережил?. Именно в Америке в 2011 г. Рубен вместе со своей тяжелой коляской упал на рельсы метро. Он перенес несколько операций, получая постоянную поддержку и помощь своих близких и своих читателей.

После смерти матери, уже будучи женат в третий раз, Гальего уехал с семьей в Израиль, где проживает по сей день. Разумеется, выбор страны не в последнюю очередь объясняется условиями и отношением общества к людям с ограниченными возможностями, общим уровнем медицины (к тому же, дочь писателя в третьем браке имеет диагноз ?аутизм?). В этом плане Израиль полностью устраивает Гальего, о чем он нередко высказывается в интервью.

Вот как бывает - человек, обездвиженный с рождения, перемещается по миру, вступает в браки, у него рождаются дети. И единственным действующим пальцем руки он набивает произведения, которые читают люди по всей планете, произведения, которые отзываются в этих людях.
Рубен остается в хороших отношениях со всеми ?своими? странами и со всеми своими женами. Он заботится о дочерях, их имена — Надежда, Майя, София.

Он продолжает писать. Через два года после выхода дебютного романа он выпускает вторую книгу под названием ?Я сижу на берегу?. А в 2017 г., в соавторстве с женой Риной, он написал третью книгу под названием ?Вечный гость?. Все три романа имеют один и тот же формат — они разбиты на маленькие главки.

Размышляя о ?писательстве?, Гальего ?сетует? на отсутствие мгновенной реакции читателя, ответа, как сейчас модно говорить ?фид бэка?. Сравнивая писателя с футболистом, он отмечает, что последнему во многом проще: забил гол, отбил гол, - трибуны ликуют, ты молодец. А писателю зачастую приходится ждать несколько лет, десятилетий, а то и всю жизнь, чтобы понять, оценили твою работу или нет.

Рожденный героем Рубен Гальего
И, как уже было упомянуто выше, Гальего считает, что его задача как писателя — писать об инвалидности. Писать от первого лица, изнутри. При этом он не выделяет инвалидов в особую ?касту? по каким-то внутренним качествам. Как и у остальных людей, среди инвалидов есть те, кто может позволить себе крутую коляску, штат помощников и относительную свободу. Среди инвалидов также есть умные и глупые, добрые и злые, робкие и общительные.

?Когда говорят, что все инвалиды сильно умные — это такая же глупость и тот же расизм, как "все инвалиды сильно глупые". Мы все разные.?, - подчеркивает Рубен.

Однако себя Гальего считает счастливчиком. Среди инвалидов, среди людей. Вот так, несмотря ни на что: ?Мне не повезло только один раз — родиться. Во всем остальном мне всегда везло?.

И хотелось бы научиться у этого писателя не столько его юмору, наблюдательности, уму и красноречию, сколько вот этому, - благодарности и осознанию счастья.

ппппппппппппппппппппппппппппппппппппппппппппппппппп

09.11.2019 23:59
Автор: Майя Гельфанд
Рубен Гальего:
"Рождение - это трагедия".
Интервью по субботам

У этого человека фантастическая судьба. Решение о его рождении принимали на Пленуме ЦК КПСС, а позже тем же высшим руководством было решено его убить. Он прошел через детские дома для детей-инвалидов, через дом престарелых, откуда невозможно было вырваться, через "наказания", после которых пациенты лишались разума.

Но он не просто выжил, но и сумел уехать из самой счастливой страны в мире, написал книгу, ставшую мировым бестселлером, состоялся как оратор и лектор. Он – пример для подражания для многих людей, которые видят, что даже из ада можно найти выход. Сегодня я беседую с писателем Рубеном Давидом Гонсалесом Гальего.


- Маечка, будьте спокойны. Я понимаю, вам непросто. Перед вами мировая знаменитость, известный писатель. Но не беспокойтесь, у нас с вами все будет хорошо.

- Я даже не сомневаюсь. Учитывая, что я уже брала интервью у мировых знаменитостей.

- Ну, тогда давай свои вопросы. Начинаем.

- Рубен, я прочитала две ваши книги. Осталась под большим впечатлением. Особенно от первой, которая была полным шоком. Ваша судьба абсолютно фантастическая. Столько, сколько у вас случилось в жизни, даже представить сложно. Ваш дедушка - председатель партии народов Испании, вице-консул испанского парламента.

- Сволочь редкостная.

- Но большой человек?

- Большой. Ну, сравните с Тэтчер в Великобритании, например. Большой человек, наделенный огромной властью. Вы не забывайте о еще одной вещи. В Испании семья – это минимум пятьдесят человек. Семья вице-спикера – это очень богатые люди. Они картинами Пикассо, которые он им дарил, подпирали ножки стола. Понимаете, какой это уровень богатства? Там были бешеные деньги.

- А маму отправили в Москву учиться коммунизму.

- Совершенно верно. Они не сделали только одной вещи - не дали денег. Причем отец ее предупредил: если ты не будешь меня слушаться, мне будут иголками выжигать глаза. Как и всякому палачу, ему нужно было перед кем-то исповедаться. И он выбрал для этого старшую дочку Аурору.

- Вы своего деда называете палачом?

- Конечно. Хотя по меркам Испании он вообще классный мужик. Всего только два поезда смерти подписал. Милейший человек.

- Который отправил маму в Москву учиться коммунизму, не дав денег.

- Ну, это нормально, по-коммунистически.

- И там, в Москве, она познакомилась со студентом из Венесуэлы, от которого забеременела.

- Да. Она жила так, как живет девушка, вырвавшаяся из родительского дома. А студент этот думал, что, породнившись с такими большими людьми, будет иметь "Волгу" и сделает карьеру. Ошибался, конечно. Вскоре он вообще исчез.

- Я правильно понимаю, что если бы не случилось того, что случилось, вы были бы таким представителем золотой молодежи, жили бы где-нибудь в Париже и наслаждались жизнью? А вместо этого попали в советский детский дом.

- Да, да. Я был убит. Ведь решение о родах принимали на Пленуме ЦК компартии Советского Союза.

- А какая им была разница, когда произойдут роды?

- Они ведь всё решали. Всё. Итак, Пленум решил, что нужно произвести роды на восьмом месяце беременности.

Роды были тяжелыми, затяжными. Уже в процессе выяснилось, что младенцев двое. Рубен шел вторым. Акушерка сказала: "Давай по-нашему!" - и ударила кулаком по животу. А вторая засомневалась: "А если он ногами пойдет?" И ребенок пошел ногами вперед, а удар пришелся по голове. Один ребенок погиб вскоре после рождения, а второй прожил год. Без имени и без права на жизнь.

- А что случилось через год?

- А через год меня забрали, а маме сказали, что я умер.

- А какой был смысл для советских властей забирать вас от матери?

- Вот вы не понимаете, потому что не жили при советской власти. А смысл был очень простой – держать меня в заложниках. Как только Игнасио Гальего занял хорошую позицию в Испании, ему прислали мою фотографию с подписью: "Лучший ученик школы". Чтобы он знал, что в детском доме в Советском Союзе живет его родной внук. Представьте, что было бы, если бы этот факт обнародовали! Если бы выяснилось, что он голодный, холодный, в мороз ползет по каменному полу в туалет в советском детдоме. Для испанца это позор, скандал. Это крах карьеры.

- И что он сказал, увидев вашу фотографию?

- Он не придумал ничего лучше, чем потребовать эвтаназию для меня. Но советские тоже не дураки были. Зачем они будут убивать заложника, через которого можно манипулировать председателем испанской компартии? Его держали на крючке.

- И в чем это проявлялось?

- Он был карманным испанским коммунистом, которым СССР манипулировал. Он вынужден был полностью соглашаться со всем, что делал Советский Союз. И делал он это, как вы понимаете, не из любви ко мне. А из-за боязни огласки.

- Я правильно понимаю, что ваши родственники, кроме матери, знали о том, что вы существуете, но не сделали ничего, чтобы вытащить вас из детского дома?

- Да, конечно. Ну вы странные вопросы задаете. Это же коммунисты! Однажды Игнасио приезжал в Советский Союз с официальным визитом. Об этом писали все газеты. И кто-то мне сказал: "А это не твой дедушка случайно?" Я усмехнулся и ответил: "Если бы это был мой дедушка, я бы тут с вами баланду не хлебал".

- Вы его простили?

- Моя мама сказала: "Гарсия Лорка пас коз. Коза – это глупое, безынициативное животное. Поэтому он стал поэтом. Игнасио Гальего пас свиней. Свинья – это жадное, грязное животное. Поэтому он стал коммунистом". Я доходчиво объясняю?





- Мы с вами говорим о какой-то ерунде. Давайте о литературе. Вы сейчас видите блестяще образованного человека, успешного, относительно здорового, у которого все хорошо.

- Это прекрасно. Но ваше творчество основано на вашей биографии, их невозможно разделить. Вот, например, вы пишете о том, что медицинская комиссия поставила вам диагноз "дебил".

- Да, конечно. Я дебил.

- А если бы вы действительно были дебилом, вам было бы легче воспринимать окружающую вас действительность? Если бы вы не понимали, в каком жутком мире живете, вам было бы проще?

- Тяжелее. Дебилам очень плохо. Их все обижают. Кто бы меня обидел! Я же это описал в своих книгах.

- Но это сотая доля того, что было на самом деле.

- Конечно. У всех богатое воображение, каждый может додумать то, что было.

- Ваша вторая книга полностью посвящена вашим беседам с другом Мишей, больным миопатией, который в итоге покончил с собой. Когда вы были в детдоме, вы часто думали о смерти?

- Я думал о том, что есть ситуации, которые гораздо хуже смерти.

- Ваша ситуация была хуже смерти?

- Нет, моя была чудесная.

- Почему?

- Потому что я сам мог пописать, сам мог поесть, сам мог набить кому-то морду. Я мог ползать, а это большое дело! Но всегда можно поставить человека в ситуацию, когда смерть будет восприниматься как избавление.

- Вы об этом думали?

- Да, конечно.

- А почему не сделали?

- Не было физической возможности. Потому что самоубийство может не удасться. И тогда тебя отвезут в больницу и будут колоть болючими препаратами. Тебя за это накажут. Никто тебя не прикончит, таких подарков там не делают. Ты будешь гнить без лекарств, без ухода, корчась от боли, и никто тебе не поможет.

- А вы когда-нибудь себя жалели?

- Недавно об этом думал. Зачем мне себя жалеть? Я успешный человек. По успешности я обогнал очень многих здоровых. Я каждый день своими книгами спасаю людей. Значит, я живу. Значит, я нужен.

- В ваших книгах вы рассказываете об очень тяжелых вещах. А почему, как вы думаете, вы спасаете людей?

- Потому что я показываю, что нужно наметить цель и к ней идти. Ползти - в моем случае.

- Вам было важно сохранить человеческое достоинство?

- Да это всем важно! Человеку, пока он жив, важно быть хорошим. Любому человеку важно знать, что он хороший.

- Но дети ведь бывают жестокими.

- Но внутри они все равно добрые. Дети ведь бессмертны. Они не понимают, что такое смерть.

- А взрослые? Вы сталкивались с жестокостью со стороны взрослых?

- Нет. Я думаю, нянечки вели себя с нами так же, как и в жизни. К нам относились с той же степенью жестокости, как и к другим. Они так жили.

- А чего вам больше всего не хватало?

- Общения, безопасности, надежды на будущее и перспектив.

- А мамы?

- А я не знал, что это такое.

- Ну, вы знали, что такая вещь существует?

- Знал, конечно. Потому что почти у всех детей были мамы. Мама приезжает, только видит своего ребенка и начинает плакать. Но иметь папу - это было, конечно, круче. Папа приезжает, напивается и идет выяснять отношения с начальством.

- А вам хотелось, чтобы у вас были мама с папой?

- Хотелось. Особенно хотелось, чтобы забрали домой. Но нет, так нет.

После родов Аурора Гальего уехала в Прагу и много лет проработала на радиостанции "Свобода". Вышла замуж, родила дочь. Она не знала о том, что ее сын, которому она даже не дала имени, скитается по советским детским домам для детей-инвалидов.


- А что это за история, как вам подрезали сухожилия на ногах?

- Очень просто. До этого я мог ходить на четвереньках. А потом мне не просто подрезали сухожилия, а мясницким ножом перерезали все, что может быть перерезано. Потом ноги расставили на метр в ширину и загипсовали на два года. Это был ад.

- А зачем это сделали?

- Ноги прямые – значит, может ходить. Кстати, здесь, в Израиле, семейный врач меня как-то спросила: "Можно я посмотрю?" Она подняла мою ногу, посмотрела и сказала: "Я читала об этом. Но я не верила, что такое возможно".

- Вы хотите сказать, что врачи не понимали, что такое ДЦП?

- Ну вы такая наивная, Маечка. Я не знаю, как вам еще объяснить очевидные вещи. Им приказали. Пленум ЦК постановил, что на ребенка нужно "обратить внимание". Вот они и обратили.

- И не нашли ничего лучшего, чем сделать вот это.

- Это были передовые технологии по тем временам. Это к вопросу о бесплатной медицине. Кстати, руки они хотели тоже подрезать, чтобы прямые были. Но хирург, после того как перерезала мне сухожилия, сказала: "Я готова положить на стол партбилет, но я его больше резать не буду". За что ей большое спасибо. Я, кстати, и сейчас могу ползать. Но уже только с помощью рук. Полезная штука, между прочим. Знаете, в Америке были две категории рабов. Одних покупали поштучно, они стоили от трехсот до восьмисот баксов. А других покупали на вес. И это было большое искусство - отобрать тех, кто выживет. Вот я из тех, кто на вес. За меня бы никто триста долларов не дал. Но я выжил. Спасибо генетике.

- Повезло-таки с дедушкой.

- Нет, это как раз со стороны папы. У меня же прадедушка негр.

- Так вы как Пушкин.

- Ты такая умная.

- А вы когда-нибудь думали, почему вам выпало столько бед и несчастий?

- Понимаешь, Майя, мне же повезло. Вот здоровый человек, он что? Встал, пошел на завод, отработал, вернулся, поругался с женой, воспитал трех детей. А потом не успел обернуться – и уже на кладбище. И тут я. Радуюсь жизни. Помогаю людям. Даю интервью. Лекции читаю. Это же радость. Это жизнь.

В детдоме для детей-инвалидов все знали, что жизнь заканчивается в пятнадцать лет. Воспитанников просто отправляют в дом для престарелых и инвалидов, откуда нет выхода. Там они еще какое-то время живут, а потом их переводят на третий этаж. Третий этаж – это смерть. Потому что там умирают безнадежные. Те, кому не дают лекарств от боли. Те, кому не меняют постельное белье. Те, за кого некому заступиться. Неходячие. Доходяги.

- Но мне повезло, меня отправили в хороший дом престарелых. Мертвых заложников не бывает.

- То есть вы знали, что вас не угробят.

- Вы не читали мои книги. Книжку надо было лучше читать. Такая маленькая книжка, но там все так плотно утрамбовано. Я понимаю, что это сложно. Но ничего, еще раз прочитаете.

- Непременно.

- Понимаете, у нянечек наметанный глаз. Они понимают, кто доходяга, а кто нет. Если человек внутри сломался, то это все, конец. Вот, загляните в мои глаза. Что вы там видите?

- Злость.

- Да что вы! Я добрый человек. Но я выучил одно простое правило: полагаться нужно только на себя. Ни на советскую власть, ни на случай. Только на себя.

- А за счет чего вы выжили?

- Я очень люблю Джека Лондона. У него есть такое выражение: "большой кусок закваски". Выживает тот, у кого большой кусок закваски.

- А как пережить беспомощность? Когда вы зависите от всех вокруг. Вы научились с этим справляться?

- Это страшно. Но и это преодолевается. Если ты эмпат, то ты сможешь понять, что человеку нужно в данный момент.

- А что вы могли предложить злой нянечке?

- Читайте вторую книгу. Там все написано.





- А как вам удалось из этого дома престарелых сбежать?

- А очень просто. Я женился.

- Как, не выходя из дома престарелых, вы сумели жениться?

- Так времена изменились. Уже пришел Горбачев к власти. Стали приходить люди, интересоваться мной. В девяностых годах мне было хорошо. Всем было плохо, а мне хорошо. Потому что все вдруг заговорили на нашем детдомовском языке. По понятиям. И я прекрасно понимал, что будет дальше. Поэтому при первой же возможности я уехал.

- И наконец встретились с мамой.

- Да.

- И она была больна.

- У нее была четвертая ремиссия рака. Мы решили умирать вместе. Но в итоге мы с Ауророй прожили вместе еще восемь лет.

- Как сложились у вас отношения?

- Прекрасно, с первой секунды. Она ведь тоже выросла в детдоме.

- Интересный поворот сюжета. А почему при живых родителях она выросла в детдоме?

- Потому что ее кормить нужно было.

- Вы что, издеваетесь?

- Я издеваюсь? Маечка, вы плохо подготовились. Вы не знаете, кто такие коммунисты.

- Готовилась я хорошо. И про коммунистов тоже знаю. Но сколько же у вашего Игнасио было детей, что он не мог прокормить дочку?

- Да не важно это. Он был коммунист. Точка.





- А почему вы свою мать называете Ауророй?

- А как я должен ее называть, мамой, что ли? Чтобы она дергалась при каждой "маме"? Я же берегу людей, с которыми беседую. Вот сейчас я вас берегу. Поймите же, что злоба не работает.

- То есть вы хотите сказать, что все, через что вы прошли, научило вас быть добрым?

- Конечно. Я так воспитался на глупой литературе. На возвышенных мыслях. Кроме того, когда мы встретились с Ауророй, она поняла, что из меня нужно подготовить человека европейски образованного. Она сразу просекла, что я стану мировой знаменитостью, что мне придется отвечать на вопросы "Би-би-си" и "Рейтера". Поэтому она взялась за мое воспитание. Она готовила из меня человека мировой интеллектуальной элиты. Я сумел себе выгрызть местечко на пантеоне. Считайте, что вы сейчас беседуете с блестяще образованным французом.

- А в какой момент вы стали французом?

- В тот момент, когда моя книга преодолела французскую цензуру. Поймите, книг об инвалидах написано много. И про детские дома писали немало. А моя книга стала мировым бестселлером. Это просто так не бывает.

- А за счет чего это произошло?

- За счет знаний. Умений. Понимания, как управляется государство, как убивают писателя. Я все это знал, потому что был подготовлен. И поэтому сумел с честью отразить нападки, которым подвергался со стороны прессы, со стороны истеблишмента. Перед вами успешный человек, Майя.

- Это я вижу.

В 2003 году дебютная книга Гонсалеса Гальего "Белое на черном" получила престижную премию "Русский Букер", после чего была переведена на десятки языков мира, включая язык Брайля. Рубен объездил с лекциями половину Европы и стал одним из самых известных прозаиков современности. В ближайшие дни в Монако ему будут вручать приз за "лучшую шахматную книгу года", коей был признан его второй роман - "Я сижу на берегу".

- А в Израиле вас приняли?

- Ивритоязычная публика - нет. Пока не удалось к ней прорваться. Я вижу стену здесь. И пока мне никто не рассказал, как ее пробить. Я пробился в Норвегии, Швеции, Италии. А в Израиле не могу пробиться. Ну, не нужен, так не нужен. Поехал дальше.

- А вообще - как вы в Израиль попали?

- Дочка – аутистка. В Израиле умеют работать с такими детьми. А так как у меня жена еврейка, то и дочка, соответственно, тоже.

- А почему вы называете себя везучим человеком?

- Ну вот глядите. Я сделал себя сам. Я помогаю людям. Мои книги - настольные книги для очень многих людей. Кто может об этом мечтать? Я еще успешный интеллектуал, я действительно мировая знаменитость.

- Вы ведь пишете на одну тему. Эта тема - инвалиды в Советском Союзе. Для вас это - незаживающая рана, поэтому вы все время возвращаетесь к ней?

- Это не так. Я пишу о вас, используя в качестве аллегории истории об инвалидах, иначе говоря, о поведении людей в критической ситуации. Потому что писать о людях вне критической ситуации - бессмысленно. Если вы хотите меня спросить: "Рубен, почему ты не пишешь глупости?", я вам отвечу: "Потому что я умный".

- Красиво.

- Да, все, что я делаю, это красиво. Дальше что? Я пишу сложную литературу. Я серьезный автор мирового масштаба. Я глубокий философ и пишу с точки зрения глубокого философа. Меня поймут те, кто пробивался наверх внутри советской системы. Вы меня не поймете.

- Почему?

- Потому что вы не понимаете трагедии человеческой жизни, у вас другой опыт. Потому что рождение – это трагедия. Жизнь – это трагедия. Смерть – это трагедия. Я обращаюсь к теме детства, чтобы описать трагедию жизни. Детство – это период трагический, ужасный, тяжелый.

- Вас предали.

- И это больно.

- И, тем не менее, вы себя ощущаете счастливым человеком?

- Безусловно. Вы знаете, у меня ангел-хранитель русский. Очень сильно бухает. Он глянет на землю, вроде все нормально. Забухал. Потом его будят, говорят: "Там треш какой-то творится". Он опять глянул, разгреб и опять забухал.

- А вас что-то пугает?

- Нет, конечно. Ну что меня может напугать? Разве что Альцгеймер. Старость не пугает точно. Потому что вместе со старостью приходят беспомощность и коляска, а у меня это все уже есть. У меня все хорошо.

Рубен Давид Гонсалес Гальего – человек сложный. За время нашей беседы мы несколько раз находились на грани срыва интервью. Рубена раздражали мои вопросы, которые казались ему глупыми и несущественными, я же пыталась раскрыть глубоко раненого человека. В качестве угощения я принесла испанский миндальный пирог - как напоминание о его удивительной истории.

P.S. От Рубена. Майя пыталась понять меня, я пытался понять Майю. Интервью вышло непричесанным, и это замечательно. Главное, между нами не было агрессии. Миндальный пирог был очень вкусным.

Метки:
Предыдущий: Про Иванушку-Дурачка
Следующий: Цените время наедине с собой