И меня везет в деревню дед
Колется солома. Мне пять лет
Я дворовый, Лиговский, упрямый!
И меня везет в деревню дед.
Дома, в Ленинграде, папа с мамой.
Дед бедовый, я с ним не боюсь,
Не в трамвае, а в телеге еду.
На ухабах весело смеюсь.
Вот и дом, приехали к обеду.
Бабушка встречает у ворот,
Молоко из крынки льется в кружку.
Гоголь-моголь, пряник и творог,
Брат за домом ждет играть в войнушку.
Не дорос калитку сам открыть,
В огород пролезу под ворота.
До сих пор я не могу забыть
Петуха почти орлиный клекот.
Налетел и клювом мне в висок.
Целил в глаз, на память след от шрама.
Кровь и слезы вытрет мне платок,
На дворе досматриваю драму.
Наливался кровью птичий глаз,
Он был самым главным после деда.
Кур топтал и грозно гребнем тряс,
А сегодня в суп пойдет к обеду.
Петуху суровый приговор
Вынесен. На кряжистую плаху
Положили голову. Топор
Опустился словно без размаха.
Чугунок, кипящий на плите,
Сдобрили морковью, перцем, луком.
И на зорьке петуху не петь
В наказанье, что напал на внука.
Я дворовый, Лиговский, упрямый!
И меня везет в деревню дед.
Дома, в Ленинграде, папа с мамой.
Дед бедовый, я с ним не боюсь,
Не в трамвае, а в телеге еду.
На ухабах весело смеюсь.
Вот и дом, приехали к обеду.
Бабушка встречает у ворот,
Молоко из крынки льется в кружку.
Гоголь-моголь, пряник и творог,
Брат за домом ждет играть в войнушку.
Не дорос калитку сам открыть,
В огород пролезу под ворота.
До сих пор я не могу забыть
Петуха почти орлиный клекот.
Налетел и клювом мне в висок.
Целил в глаз, на память след от шрама.
Кровь и слезы вытрет мне платок,
На дворе досматриваю драму.
Наливался кровью птичий глаз,
Он был самым главным после деда.
Кур топтал и грозно гребнем тряс,
А сегодня в суп пойдет к обеду.
Петуху суровый приговор
Вынесен. На кряжистую плаху
Положили голову. Топор
Опустился словно без размаха.
Чугунок, кипящий на плите,
Сдобрили морковью, перцем, луком.
И на зорьке петуху не петь
В наказанье, что напал на внука.
Метки: