эдем-49
ЭДЕМ
Эдемский аромат лился от них струями;\Темны они, как ночь, как бархат, и с очами,\Что светят фосфором, как мошек яркий рой,\На дальних островах, под южною луной. ДЖОН АДДИНГТОН СИМОНДС (1840-1893). Перевод Александры Милорадович РЕЗНОЙ АГАТ
эдемских пташек стая\ на стеклах всё видней:\ мороз, – ладья резная,\ но мы еще не в ней Айдас Марченас. Перевод Г. Ефремова 1960 БАНАЛЬНОЕ
ЕВДОКИЯ РОСТОПЧИНА
Зачем нас гонят люди
Завидно им, поверь, что счастливы мы оба,
Друг другу преданы, что их бессильна злоба,
Что ни поссорить нас, ни даже разлучить
Не удалося им, что нас нельзя прельстить
Блестящей мишурой тревожной жизни светской…
Что нет тщеславия, нет суетности детской
В сердцах, очищенных любовию святой!..
Ни прока им от нас, ни пользы никакой:
Мы не участвуем в их мелких треволненьях,
В их сплетнях, в их враждах, в их ложных примиреньях,
Не ищем в обществе, на людных вечерах,
Успехов и побед… Нам надоели страх,
Наряды, выезды, притворство, принужденье,
И мы, создав себе вдвоем уединенье —
Недосягаемый докучным уголок, -
Сокрылись в нем от всех!.. И наш приют далек
От шума внешнего, от толков суетливых,
Смиренномудрых дам, зоилов злоречивых…
В эдем наш знают путь один лишь друг иль два…
Так как же пощадит нас светская молва-.
Ты ровно в два часа по Невскому не ходишь,
На львиц и полульвиц лорнета не наводишь,
Ты за каретами и за санями их
Не мчишься, чтоб взглянуть украдкою на них…
У модной красоты тебя не видят в ложе,
Подобострастного, бессменно настороже,
Чтоб слово или взор кокетки уловить,
Ей шаль подать, флакон иль веер ей вручить…
Нет! Ты избавился от этой глупой роли!
А я, - меня уж бал не привлекает боле,
Меня наш высший свет не тешит, не манит!
Я отказалася от свиты волокит,
От робких новичков, от старых дипломатов,
Туземных, выписных, военных, статских фатов.
Моя гостиная уж не открыта им,
Не служит поприщем их сшибкам боевым,
Меж коих мир блюсти хозяйская забота…
Нет! я как от чумы спасаюсь от зевоты,
Во мне рождаемой бессвязной болтовней,
И пустословием, и пошлостью людской…
Безумно тратить жизнь и ум для скуки праздной!
С толпой, что общего у нас-. и вкусы разны,
И мненья не одни… Идя своим путем,
Мы с нею разошлись, и в счастии своем
Нашли замен всему… Не просим мы от бога
Ни злата, ни чинов, ни благ житейских много!
Богатство наше в нас и в жизни молодой,
В чистосердечии, взаимности святой!
Наш праздник — тихий день, спокойно проведенный;
Наш мир — поэзия; в беседе оживленной,
За умной книгою, под звуки фортепьян
Вдвоем мы счастливы; какой-нибудь роман
Важнее света нам и больше нас волнует…
Так вот за что, мой друг, свет этот негодует,
И нас преследует, и жалит, и язвит,
И подлой клеветой обоих нас чернит.
Не оскорбляйся, друг, не уступи гоненью
И победить себя не дай предубежденью,
Будь тверд, не унывай, возьми пример с меня:
Смотри, тверда, сильна, невозмутима я!..
Пред бедной женщиной, созданием ничтожным,
Легко волнуемым, и страстным, и тревожным,
Себя мужчиною обязан ты явить,
Великодушней ты, смелее должен быть!..
Не слушай толк людской и вражьи пересуды!..
Пусть люди против нас, - сам бог за нас покуда!..
1847
ВАЛЕРИАН БОРОДАЕВСКИЙ (1874-1923)
УЕДИНЕННЫЙ ДОЛ. ВТОРАЯ КНИГА СТИХОВ. (М.: Мусагет, 1914)
VI. ЦЕРКОВНЫЙ СТАРОСТА. Сонет
Ты был простой и тихий человек
И в сюртуке ходил ты длиннополом;
Краснел как девушка, детей не сек
И не блистал ни сметкой, ни глаголом.
– Стань ктитором! – тебе однажды рек
Сам протопоп. В молчании тяжелом
Ты сгорбился, потупя пленку век,
Зане ты был смиренным мукомолом.
И двадцать лет по церкви ты бродил
С тарелкой жестяной, покуда сил
Хватало. Колокол, тобой отлитый,
Так сладок в ночь, когда затихнет мир,
Что для тебя, почивший под ракитой,
Он, – верю, – слаще лучших райских лир.
* * *
Всеволод Емелин Политшансон. Послесловие Ремонта Приборова
Опубликовано в журнале Интерпоэзия, номер 2, 2013
ПАМЯТИ РЕВОЛЮЦИОННЫХ ПРЕЗИДЕНТОВ АРАБСКИХ СТРАН СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ОРИЕНТАЦИИ
ВРЕМЕН МОЕЙ МОЛОДОСТИ
Вы, облаченные в мундиры,
Напоминали монумент.
Кто-то считал, что вы мудилы,
Но это был ресентимент.
О, как вы были элегантны,
Теплолюбивее настурций,
Полковники и лейтенанты
Ближневосточных революций.
Как сочетались эполеты
С вороньей чернотой волос,
Как были стройны силуэты
И талии персидских ос.
О, как свергали королей вы,
Как благородно и спокойно,
Как просерали вы евреям
Освободительные войны.
Героями Шахерезады,
Виденьями девичьих снов
Вы принимали войск парады
В густом сиянье орденов.
Ах, как смотрелись вы на троне,
Как к вам текли людские реки.
Вас награждал фельдмаршал Роммель
И наши толстые генсеки.
Вы с непосредственностью детской
Вставали на привал в шатре
На перешейке на Суэцком
Или на площади в Кремле.
А ваши пальцы в бриллиантах
Нежны так были и легки,
Лаская бронеплиты танков
И дев курчавые лобки.
О, как небрежно вы играли
В свою, да и в чужую жизнь,
Из всех доктрин вы выбирали
Наш развитой социализм.
Средь войн, утех и покушений
Вы проводили ваши дни,
Вы были в скорби поражений,
Но не в тени, но не в тени…
Аллах дарует самым смелым
Блаженства райские в удел,
И бомбы с лазерным прицелом
Искали пятна ваших тел.
Когда-то рейтинг грозных мачо
Был так высок, был так высок,
Но ваши усики и бачки
Занес песок, занес песок…
И вот вас вынесли со сцены
Под треск расколотых софитов
А те, кто вам идет на смену,
Не вызывают аппетита.
Идут поклонники Корана
И Атлантического блока.
Смешение довольно странно
Даже для Ближнего Востока.
И никого вас осталось,
Всех смел бушующий пожар.
Ко мне приходит моя старость
Под хриплый крик: ?Аллах Акбар!?.
ИГОРЬ ЦАРЁВ Возле Млечного пути\Из последних стихов
Опубликовано в журнале Иерусалимский журнал, номер 45, 2013
Старый зонт, авоська, а в ней кулёчек…
С головою кипельной, как в бинтах,
На Колхозной площади бывший лётчик
Пшённой кашей кормит озябших птах.
В нём ещё гудят и азарт, и тяга,
К небесам вздымающие металл…
Вот ведь вроде ;– ;земной чертяка,
А не меньше ангелов налетал!
Видно, очень ценит его Создатель,
Если в райских кущах ещё не ждут,
Если он по-прежнему испытатель,
Но теперь испытывает нужду…
А ему за это ;– ;рассветов накипь,
И глухую россыпь осенних нот,
И ночных дождей водяные знаки
По кленовой охре лесных банкнот.
* * *
АННА БАРКОВА (1901-1976) Кн. ?Возвращение? 1995
Красноармейка
С красной звездой на рукаве
В освободительный бой я иду.
Сохранилась из всех моих вер
Вера в красную звезду.
Я играю легко винтовкой,
Накинув шинель на плечо.
В руке моей крепкой — сноровка,
А в жилах отвага течет.
Лишь редко в боевом напряженье
У горизонта далеко от земли
Я вижу, словно в сновиденье,
Нежный трогательный лик.
Не печаль меня взором укоряющим,
Изменившую невесту прости!
В райском саду нерасцветающем
Не суждено мне расцвести.
Я стала задорной и бравой.
Рвутся с уст буйнокрылые протесты.
Голове ли дерзко-кудрявой
Пойдет венец небесной невесты.
(1921)
ЛАРИСА МИЛЛЕР Сб. Потаенного смысла поимка 2008
?Нет, никому не надо умирать…?
Нет, никому не надо умирать,
А надо от восторга обмирать,
Когда ледок подтаявший крошится,
И исчезает снежная кашица,
И бабочка проснулась час назад.
Есть только сад. Есть только райский сад,
Тот сад, куда ведёт тропа сырая,
И даже не нужны ключи от рая.
* * *
Инна ЛИСНЯНСКАЯ Стихи и переводы
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 1, 2015
Змиёву жалу,
Коже дорожных лент
Кровь я ссужала
Так, а не под процент.
Вздрогну и вспомню:
В райском саду ни зги!
Долг свой исполню —
Всем отпущу долги.
Сердцу доходней
Так закруглять дела.
…Жертвой Господней
Плоть Сыновья была.
12 августа 1998
?ДН?, 1999, № 3
* * *
* * *
Сергей Попов Душа рысака
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 6, 2018
Жмешь копейки без толку — жизнь в кредит,
допоздна рядишь, у кого бы перехватить.
А с утра, глядишь, и рюмашка не повредит —
и опять заладится паркиначудо-нить.
По бульвару в солнечном мареве проплывешь —
день хорош, и сам ты совсем не плох —
что за радость корежиться ни за грош
словно первый пахарь или последний лох.
Знай горбаться — и счастье забьет ключом —
это основа, твердят, основ — принимай как есть.
Но обожателю весен — истины нипочем,
если апрель и май творятся сейчас и здесь.
Бог подаст, и грянут со всех сторон
гроздья сладкого света, райские трели птах
с опереньем здешнихневыспавшихся ворон.
А твоим бессонницам, право, цена — пятак.
Будет пища, коль плещется божий день,
шевелятся птичьи курчавые голоса,
и расцветают внутри черемуха да сирень —
пусть ненадолго — может, на полчаса.
И счастливый в дым, приветствуешь нищету,
молодым себя полагая и полным снов,
и от планов раскидистых весь в ледяном поту,
сокрушаешь во сне основы любых основ.
ДМИТРИЙ МЕРЕЖКОВСКИЙ
Родриго
Жил-был честный Родриго, солдат отставной.
Он со службы в село возвращался домой.
Вот идет он и думает: ?Что же,
Верой-правдой царю тридцать лет я служил,
И за все восемь медных грошей получил,
Но веселость мне денег дороже,
Я не буду роптать?. Между тем по пути —
Видит – нищий стоит: ?Христа ради! ? – ?Прости!
Вот копеечка, братец, не много,
Да уж ты не взыщи: тридцать лет я служил, —
И за все восемь медных грошей получил,
Но не буду роптать я на Бога?.
И он дальше пошел, а бедняга опять:
?Христа ради! ? – И снова пришлось ему дать.
Восемь раз подходил к нему нищий.
И Родриго давал, все давал от души,
Бедняку он последние отдал гроши
И остался без крова, без пищи.
?Что ж, вольней мне и легче без денег идти?.
Он смотрел на цветы, шел и пел на пути:
?Милосердных Господь не забудет?.
Говорил ему нищий: ?Скажи мне, чего
Ты хотел бы-? – ?Чего- Вот мешок. Пусть в него
Все войдет, что желаю! ? – ?Да будет! ? —
Молвил нищий, взглянул на него и исчез:
То Христос был – Владыка земли и небес.
И пошел себе дальше Родриго.
Видит – площадь базарная, лавочник спит,
Перед ним колбаса на прилавке лежит
И баранки, и хлеба коврига.
?Полезайте-ка, эй! ? – поманил их солдат,
И в мешок колбаса и баранки летят, —
Пообедал на славу Родриго.
Он вернулся в родное село: земляков
Было жаль, да и нечего взять с земляков,
Он забыл про мешок свой чудесный
И работал в полях от зари до зари,
Ближе к Богу в избушке своей, чем цари,
До конца прожил добрый и честный.
?Ох, грехи, – сокрушался порою бедняк, —
Что же праздник – из церкви я прямо в кабак,
Не могу удержаться, хоть тресни.
Как не выпить с товарищем чарки, другой?.
Возвращался он за полночь пьяный домой,
Распевая солдатские песни.
Так он жил. Наконец Смерть пришла: ?Поскорей
В путь, Родриго! ? – ?Пойдем, я готов! ? – и за ней
Он пошел бодро, весело с палкой
И походным мешком: ?Тридцать лет я служил,
И за все восемь медных грошей получил!
Что ж, мне с жизнью расстаться не жалко! ?
Он идет прямо к раю; со связкой ключей
В светлой ризе привратник стоит у дверей.
Старый воин, как в крепость, бывало,
Входит в рай победителем. ?Эй, ты куда- —
Молвил грозно привратник. – Не в рай ли-? – ?Ну да! ? —
?Подожди-ка, голубчик. Сначала
Расскажи, как ты жил-? – ?Тридцать лет я служил,
И работал, и свято отчизну любил.
Разве мало, по-твоему-? – ?Мало!
Вспомни, братец, как часто ходил ты в кабак?.
Рассердился солдат, закричал: ?Если так, —
Полезай-ка в мешок! ? – ?Что с тобою,
Как ты смеешь! ? – ?В мешок! ? – ?Слушай, братец... ? —
?В мешок!... ?
Тот ослушаться воли Христовой не мог,
Делать нечего, влез с головою
Он в солдатский мешок; а Родриго меж тем
Молвил, гордо и смело вступая в Эдем:
?Пусть темна наша жизнь и убога:
Неужели тому, кто работал и жил,
Кто родимой стране тридцать лет прослужил,
Не найдется местечка у Бога?.
1890
ВАЛЕРИЙ БРЮСОВ
Евангельские звери. Итальянский аполог XII века
У светлой райской двери,
Стремясь в Эдем войти,
Евангельские звери
Столпились по пути.
Помногу и по паре
Сошлись, от всех границ,
Земли и моря твари,
Сонм гадов, мошек, птиц,
И Петр, ключей хранитель,
Спросил их у ворот:
?Чем в райскую обитель
Вы заслужили вход-?
Ослят неустрашимо:
?Закрыты мне ль врата -
В врата Иерусалима
Не я ль ввезла Христа-?
?В врата не впустят нас ли-?
Вол мыкнул за волом:
?Не наши ль были ясли
Младенцу — первый дом-?
Да стукнув лбом в ворота:
?И речь про нас была:
?Не поит кто в субботу
Осла или вола-“?
?И нас — с ушком игольным
Пусть также помянут! ? —
Так, гласом богомольным,
Ввернул словцо верблюд.
А слон, стоявший сбоку
С конем, сказал меж тем:
?На нас волхвы с Востока
Явились в Вифлеем?.
Рот открывая, рыбы:
?А чем, коль нас отнять,
Апостолы могли бы
Семь тысяч напитать-?
И, гласом человека,
Добавила одна:
?Тобой же в рыбе некой
Монета найдена! ?
А, из морского лона
Туда приплывший, кит:
?Я в знаменьи Ионы, —
Промолвил, — не забыт! ?
Взнеслись: ?Мы званы тоже! ? —
Все птичьи племена, —
?Не мы ль у придорожий
Склевали семена-?
Но горлинки младые
Поправили: ?Во храм
Нас принесла Мария,
Как жертву небесам! ?
И голубь, не дерзая
Напомнить Иордан,
Проворковал, порхая:
?И я был в жертву дан! ?
?От нас он (вспомнить надо ль-)
Для притчи знак обрел:
?Орлы везде, где падаль! “? —
Заклекотал орел.
И птицы пели снова,
Предвосхищая суд:
?Еще об нас есть слово:
?Не сеют и не жнут! “
Пролаял пес: ?Не глуп я:
Напомню те часы,
Как Лазаревы струпья
Лизать бежали псы! “
Но, не вступая в споры,
Лиса, без дальних слов:
?Имеют лисы норы“, —
Об нас был глас Христов! ?
Шакалы и гиены
Кричали, что есть сил:
?Мы те лизали стены,
Где бесноватый жил! ?
А свиньи возопили:
?К нам обращался он!
Не мы ли потопили
Бесовский легион-?
Все гады (им не стыдно)
Твердили грозный глас:
?Вы — змии, вы — ехидны! ? —
Шипя; ?Он назвал нас! ?
А скорпион, что носит
Свой яд в хвосте, зубаст,
Ввернул: ?Яйцо коль просят,
Кто скорпиона даст-?
?Вы нас не затирайте! ? —
Рой мошек пел, жужжа, —
?Сказал он: ?Не сбирайте
Богатств, где моль и ржа! “?
Звучало пчел в гуденьи:
?Мы званы в наш черед:
Ведь он, по воскресеньи,
Вкушал пчелиный мед! ?
И козы: ?Нам дорогу!
Внимать был наш удел,
Как ?Слава в вышних богу! “
Хор ангелов воспел! ?
И нагло крикнул петел:
?Мне ль двери заперты -
Не я ль, о Петр, отметил,
Как отрекался ты-?
Лишь агнец непорочный
Молчал, потупя взор…
Все созерцали — прочный
Эдемских врат запор.
Но Петр, скользнувши взглядом
По странной полосе,
Где змий был с агнцем рядом,
Решил: ?Входите все!
Вы все, в земной юдоли, —
Лишь знак доброт и зол.
Но горе, кто по воле
Был змий иль злой орел! ?
11 апреля, 1916
Эдемский аромат лился от них струями;\Темны они, как ночь, как бархат, и с очами,\Что светят фосфором, как мошек яркий рой,\На дальних островах, под южною луной. ДЖОН АДДИНГТОН СИМОНДС (1840-1893). Перевод Александры Милорадович РЕЗНОЙ АГАТ
эдемских пташек стая\ на стеклах всё видней:\ мороз, – ладья резная,\ но мы еще не в ней Айдас Марченас. Перевод Г. Ефремова 1960 БАНАЛЬНОЕ
ЕВДОКИЯ РОСТОПЧИНА
Зачем нас гонят люди
Завидно им, поверь, что счастливы мы оба,
Друг другу преданы, что их бессильна злоба,
Что ни поссорить нас, ни даже разлучить
Не удалося им, что нас нельзя прельстить
Блестящей мишурой тревожной жизни светской…
Что нет тщеславия, нет суетности детской
В сердцах, очищенных любовию святой!..
Ни прока им от нас, ни пользы никакой:
Мы не участвуем в их мелких треволненьях,
В их сплетнях, в их враждах, в их ложных примиреньях,
Не ищем в обществе, на людных вечерах,
Успехов и побед… Нам надоели страх,
Наряды, выезды, притворство, принужденье,
И мы, создав себе вдвоем уединенье —
Недосягаемый докучным уголок, -
Сокрылись в нем от всех!.. И наш приют далек
От шума внешнего, от толков суетливых,
Смиренномудрых дам, зоилов злоречивых…
В эдем наш знают путь один лишь друг иль два…
Так как же пощадит нас светская молва-.
Ты ровно в два часа по Невскому не ходишь,
На львиц и полульвиц лорнета не наводишь,
Ты за каретами и за санями их
Не мчишься, чтоб взглянуть украдкою на них…
У модной красоты тебя не видят в ложе,
Подобострастного, бессменно настороже,
Чтоб слово или взор кокетки уловить,
Ей шаль подать, флакон иль веер ей вручить…
Нет! Ты избавился от этой глупой роли!
А я, - меня уж бал не привлекает боле,
Меня наш высший свет не тешит, не манит!
Я отказалася от свиты волокит,
От робких новичков, от старых дипломатов,
Туземных, выписных, военных, статских фатов.
Моя гостиная уж не открыта им,
Не служит поприщем их сшибкам боевым,
Меж коих мир блюсти хозяйская забота…
Нет! я как от чумы спасаюсь от зевоты,
Во мне рождаемой бессвязной болтовней,
И пустословием, и пошлостью людской…
Безумно тратить жизнь и ум для скуки праздной!
С толпой, что общего у нас-. и вкусы разны,
И мненья не одни… Идя своим путем,
Мы с нею разошлись, и в счастии своем
Нашли замен всему… Не просим мы от бога
Ни злата, ни чинов, ни благ житейских много!
Богатство наше в нас и в жизни молодой,
В чистосердечии, взаимности святой!
Наш праздник — тихий день, спокойно проведенный;
Наш мир — поэзия; в беседе оживленной,
За умной книгою, под звуки фортепьян
Вдвоем мы счастливы; какой-нибудь роман
Важнее света нам и больше нас волнует…
Так вот за что, мой друг, свет этот негодует,
И нас преследует, и жалит, и язвит,
И подлой клеветой обоих нас чернит.
Не оскорбляйся, друг, не уступи гоненью
И победить себя не дай предубежденью,
Будь тверд, не унывай, возьми пример с меня:
Смотри, тверда, сильна, невозмутима я!..
Пред бедной женщиной, созданием ничтожным,
Легко волнуемым, и страстным, и тревожным,
Себя мужчиною обязан ты явить,
Великодушней ты, смелее должен быть!..
Не слушай толк людской и вражьи пересуды!..
Пусть люди против нас, - сам бог за нас покуда!..
1847
ВАЛЕРИАН БОРОДАЕВСКИЙ (1874-1923)
УЕДИНЕННЫЙ ДОЛ. ВТОРАЯ КНИГА СТИХОВ. (М.: Мусагет, 1914)
VI. ЦЕРКОВНЫЙ СТАРОСТА. Сонет
Ты был простой и тихий человек
И в сюртуке ходил ты длиннополом;
Краснел как девушка, детей не сек
И не блистал ни сметкой, ни глаголом.
– Стань ктитором! – тебе однажды рек
Сам протопоп. В молчании тяжелом
Ты сгорбился, потупя пленку век,
Зане ты был смиренным мукомолом.
И двадцать лет по церкви ты бродил
С тарелкой жестяной, покуда сил
Хватало. Колокол, тобой отлитый,
Так сладок в ночь, когда затихнет мир,
Что для тебя, почивший под ракитой,
Он, – верю, – слаще лучших райских лир.
* * *
Всеволод Емелин Политшансон. Послесловие Ремонта Приборова
Опубликовано в журнале Интерпоэзия, номер 2, 2013
ПАМЯТИ РЕВОЛЮЦИОННЫХ ПРЕЗИДЕНТОВ АРАБСКИХ СТРАН СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ОРИЕНТАЦИИ
ВРЕМЕН МОЕЙ МОЛОДОСТИ
Вы, облаченные в мундиры,
Напоминали монумент.
Кто-то считал, что вы мудилы,
Но это был ресентимент.
О, как вы были элегантны,
Теплолюбивее настурций,
Полковники и лейтенанты
Ближневосточных революций.
Как сочетались эполеты
С вороньей чернотой волос,
Как были стройны силуэты
И талии персидских ос.
О, как свергали королей вы,
Как благородно и спокойно,
Как просерали вы евреям
Освободительные войны.
Героями Шахерезады,
Виденьями девичьих снов
Вы принимали войск парады
В густом сиянье орденов.
Ах, как смотрелись вы на троне,
Как к вам текли людские реки.
Вас награждал фельдмаршал Роммель
И наши толстые генсеки.
Вы с непосредственностью детской
Вставали на привал в шатре
На перешейке на Суэцком
Или на площади в Кремле.
А ваши пальцы в бриллиантах
Нежны так были и легки,
Лаская бронеплиты танков
И дев курчавые лобки.
О, как небрежно вы играли
В свою, да и в чужую жизнь,
Из всех доктрин вы выбирали
Наш развитой социализм.
Средь войн, утех и покушений
Вы проводили ваши дни,
Вы были в скорби поражений,
Но не в тени, но не в тени…
Аллах дарует самым смелым
Блаженства райские в удел,
И бомбы с лазерным прицелом
Искали пятна ваших тел.
Когда-то рейтинг грозных мачо
Был так высок, был так высок,
Но ваши усики и бачки
Занес песок, занес песок…
И вот вас вынесли со сцены
Под треск расколотых софитов
А те, кто вам идет на смену,
Не вызывают аппетита.
Идут поклонники Корана
И Атлантического блока.
Смешение довольно странно
Даже для Ближнего Востока.
И никого вас осталось,
Всех смел бушующий пожар.
Ко мне приходит моя старость
Под хриплый крик: ?Аллах Акбар!?.
ИГОРЬ ЦАРЁВ Возле Млечного пути\Из последних стихов
Опубликовано в журнале Иерусалимский журнал, номер 45, 2013
Старый зонт, авоська, а в ней кулёчек…
С головою кипельной, как в бинтах,
На Колхозной площади бывший лётчик
Пшённой кашей кормит озябших птах.
В нём ещё гудят и азарт, и тяга,
К небесам вздымающие металл…
Вот ведь вроде ;– ;земной чертяка,
А не меньше ангелов налетал!
Видно, очень ценит его Создатель,
Если в райских кущах ещё не ждут,
Если он по-прежнему испытатель,
Но теперь испытывает нужду…
А ему за это ;– ;рассветов накипь,
И глухую россыпь осенних нот,
И ночных дождей водяные знаки
По кленовой охре лесных банкнот.
* * *
АННА БАРКОВА (1901-1976) Кн. ?Возвращение? 1995
Красноармейка
С красной звездой на рукаве
В освободительный бой я иду.
Сохранилась из всех моих вер
Вера в красную звезду.
Я играю легко винтовкой,
Накинув шинель на плечо.
В руке моей крепкой — сноровка,
А в жилах отвага течет.
Лишь редко в боевом напряженье
У горизонта далеко от земли
Я вижу, словно в сновиденье,
Нежный трогательный лик.
Не печаль меня взором укоряющим,
Изменившую невесту прости!
В райском саду нерасцветающем
Не суждено мне расцвести.
Я стала задорной и бравой.
Рвутся с уст буйнокрылые протесты.
Голове ли дерзко-кудрявой
Пойдет венец небесной невесты.
(1921)
ЛАРИСА МИЛЛЕР Сб. Потаенного смысла поимка 2008
?Нет, никому не надо умирать…?
Нет, никому не надо умирать,
А надо от восторга обмирать,
Когда ледок подтаявший крошится,
И исчезает снежная кашица,
И бабочка проснулась час назад.
Есть только сад. Есть только райский сад,
Тот сад, куда ведёт тропа сырая,
И даже не нужны ключи от рая.
* * *
Инна ЛИСНЯНСКАЯ Стихи и переводы
Опубликовано в журнале Дружба Народов, номер 1, 2015
Змиёву жалу,
Коже дорожных лент
Кровь я ссужала
Так, а не под процент.
Вздрогну и вспомню:
В райском саду ни зги!
Долг свой исполню —
Всем отпущу долги.
Сердцу доходней
Так закруглять дела.
…Жертвой Господней
Плоть Сыновья была.
12 августа 1998
?ДН?, 1999, № 3
* * *
* * *
Сергей Попов Душа рысака
Опубликовано в журнале Дети Ра, номер 6, 2018
Жмешь копейки без толку — жизнь в кредит,
допоздна рядишь, у кого бы перехватить.
А с утра, глядишь, и рюмашка не повредит —
и опять заладится паркиначудо-нить.
По бульвару в солнечном мареве проплывешь —
день хорош, и сам ты совсем не плох —
что за радость корежиться ни за грош
словно первый пахарь или последний лох.
Знай горбаться — и счастье забьет ключом —
это основа, твердят, основ — принимай как есть.
Но обожателю весен — истины нипочем,
если апрель и май творятся сейчас и здесь.
Бог подаст, и грянут со всех сторон
гроздья сладкого света, райские трели птах
с опереньем здешнихневыспавшихся ворон.
А твоим бессонницам, право, цена — пятак.
Будет пища, коль плещется божий день,
шевелятся птичьи курчавые голоса,
и расцветают внутри черемуха да сирень —
пусть ненадолго — может, на полчаса.
И счастливый в дым, приветствуешь нищету,
молодым себя полагая и полным снов,
и от планов раскидистых весь в ледяном поту,
сокрушаешь во сне основы любых основ.
ДМИТРИЙ МЕРЕЖКОВСКИЙ
Родриго
Жил-был честный Родриго, солдат отставной.
Он со службы в село возвращался домой.
Вот идет он и думает: ?Что же,
Верой-правдой царю тридцать лет я служил,
И за все восемь медных грошей получил,
Но веселость мне денег дороже,
Я не буду роптать?. Между тем по пути —
Видит – нищий стоит: ?Христа ради! ? – ?Прости!
Вот копеечка, братец, не много,
Да уж ты не взыщи: тридцать лет я служил, —
И за все восемь медных грошей получил,
Но не буду роптать я на Бога?.
И он дальше пошел, а бедняга опять:
?Христа ради! ? – И снова пришлось ему дать.
Восемь раз подходил к нему нищий.
И Родриго давал, все давал от души,
Бедняку он последние отдал гроши
И остался без крова, без пищи.
?Что ж, вольней мне и легче без денег идти?.
Он смотрел на цветы, шел и пел на пути:
?Милосердных Господь не забудет?.
Говорил ему нищий: ?Скажи мне, чего
Ты хотел бы-? – ?Чего- Вот мешок. Пусть в него
Все войдет, что желаю! ? – ?Да будет! ? —
Молвил нищий, взглянул на него и исчез:
То Христос был – Владыка земли и небес.
И пошел себе дальше Родриго.
Видит – площадь базарная, лавочник спит,
Перед ним колбаса на прилавке лежит
И баранки, и хлеба коврига.
?Полезайте-ка, эй! ? – поманил их солдат,
И в мешок колбаса и баранки летят, —
Пообедал на славу Родриго.
Он вернулся в родное село: земляков
Было жаль, да и нечего взять с земляков,
Он забыл про мешок свой чудесный
И работал в полях от зари до зари,
Ближе к Богу в избушке своей, чем цари,
До конца прожил добрый и честный.
?Ох, грехи, – сокрушался порою бедняк, —
Что же праздник – из церкви я прямо в кабак,
Не могу удержаться, хоть тресни.
Как не выпить с товарищем чарки, другой?.
Возвращался он за полночь пьяный домой,
Распевая солдатские песни.
Так он жил. Наконец Смерть пришла: ?Поскорей
В путь, Родриго! ? – ?Пойдем, я готов! ? – и за ней
Он пошел бодро, весело с палкой
И походным мешком: ?Тридцать лет я служил,
И за все восемь медных грошей получил!
Что ж, мне с жизнью расстаться не жалко! ?
Он идет прямо к раю; со связкой ключей
В светлой ризе привратник стоит у дверей.
Старый воин, как в крепость, бывало,
Входит в рай победителем. ?Эй, ты куда- —
Молвил грозно привратник. – Не в рай ли-? – ?Ну да! ? —
?Подожди-ка, голубчик. Сначала
Расскажи, как ты жил-? – ?Тридцать лет я служил,
И работал, и свято отчизну любил.
Разве мало, по-твоему-? – ?Мало!
Вспомни, братец, как часто ходил ты в кабак?.
Рассердился солдат, закричал: ?Если так, —
Полезай-ка в мешок! ? – ?Что с тобою,
Как ты смеешь! ? – ?В мешок! ? – ?Слушай, братец... ? —
?В мешок!... ?
Тот ослушаться воли Христовой не мог,
Делать нечего, влез с головою
Он в солдатский мешок; а Родриго меж тем
Молвил, гордо и смело вступая в Эдем:
?Пусть темна наша жизнь и убога:
Неужели тому, кто работал и жил,
Кто родимой стране тридцать лет прослужил,
Не найдется местечка у Бога?.
1890
ВАЛЕРИЙ БРЮСОВ
Евангельские звери. Итальянский аполог XII века
У светлой райской двери,
Стремясь в Эдем войти,
Евангельские звери
Столпились по пути.
Помногу и по паре
Сошлись, от всех границ,
Земли и моря твари,
Сонм гадов, мошек, птиц,
И Петр, ключей хранитель,
Спросил их у ворот:
?Чем в райскую обитель
Вы заслужили вход-?
Ослят неустрашимо:
?Закрыты мне ль врата -
В врата Иерусалима
Не я ль ввезла Христа-?
?В врата не впустят нас ли-?
Вол мыкнул за волом:
?Не наши ль были ясли
Младенцу — первый дом-?
Да стукнув лбом в ворота:
?И речь про нас была:
?Не поит кто в субботу
Осла или вола-“?
?И нас — с ушком игольным
Пусть также помянут! ? —
Так, гласом богомольным,
Ввернул словцо верблюд.
А слон, стоявший сбоку
С конем, сказал меж тем:
?На нас волхвы с Востока
Явились в Вифлеем?.
Рот открывая, рыбы:
?А чем, коль нас отнять,
Апостолы могли бы
Семь тысяч напитать-?
И, гласом человека,
Добавила одна:
?Тобой же в рыбе некой
Монета найдена! ?
А, из морского лона
Туда приплывший, кит:
?Я в знаменьи Ионы, —
Промолвил, — не забыт! ?
Взнеслись: ?Мы званы тоже! ? —
Все птичьи племена, —
?Не мы ль у придорожий
Склевали семена-?
Но горлинки младые
Поправили: ?Во храм
Нас принесла Мария,
Как жертву небесам! ?
И голубь, не дерзая
Напомнить Иордан,
Проворковал, порхая:
?И я был в жертву дан! ?
?От нас он (вспомнить надо ль-)
Для притчи знак обрел:
?Орлы везде, где падаль! “? —
Заклекотал орел.
И птицы пели снова,
Предвосхищая суд:
?Еще об нас есть слово:
?Не сеют и не жнут! “
Пролаял пес: ?Не глуп я:
Напомню те часы,
Как Лазаревы струпья
Лизать бежали псы! “
Но, не вступая в споры,
Лиса, без дальних слов:
?Имеют лисы норы“, —
Об нас был глас Христов! ?
Шакалы и гиены
Кричали, что есть сил:
?Мы те лизали стены,
Где бесноватый жил! ?
А свиньи возопили:
?К нам обращался он!
Не мы ли потопили
Бесовский легион-?
Все гады (им не стыдно)
Твердили грозный глас:
?Вы — змии, вы — ехидны! ? —
Шипя; ?Он назвал нас! ?
А скорпион, что носит
Свой яд в хвосте, зубаст,
Ввернул: ?Яйцо коль просят,
Кто скорпиона даст-?
?Вы нас не затирайте! ? —
Рой мошек пел, жужжа, —
?Сказал он: ?Не сбирайте
Богатств, где моль и ржа! “?
Звучало пчел в гуденьи:
?Мы званы в наш черед:
Ведь он, по воскресеньи,
Вкушал пчелиный мед! ?
И козы: ?Нам дорогу!
Внимать был наш удел,
Как ?Слава в вышних богу! “
Хор ангелов воспел! ?
И нагло крикнул петел:
?Мне ль двери заперты -
Не я ль, о Петр, отметил,
Как отрекался ты-?
Лишь агнец непорочный
Молчал, потупя взор…
Все созерцали — прочный
Эдемских врат запор.
Но Петр, скользнувши взглядом
По странной полосе,
Где змий был с агнцем рядом,
Решил: ?Входите все!
Вы все, в земной юдоли, —
Лишь знак доброт и зол.
Но горе, кто по воле
Был змий иль злой орел! ?
11 апреля, 1916
Метки:
