Времена стародавние - стих второй
Между кочек петляя, бежал силуэт, лоб вспотевший под кудрями, в робу одет.
"Караул! караул! Люд честной открывай, пробудился Кощей, рать на бой поднимай!" Приближаясь к воротам кричал Ведагор, но охрана дремала, оставив дозор. "Петухи не пропели еще во дворе, кого черт там несёт по такой густой тьме". Недовольно зевнув, факел поднял Борис, человек у ворот, весь дрожит словно лист. "Открывай говорю, из глубин встало зло, что дремало в гробу, в склепе старом давно". Недовольно скривился в лице Ведагор и охранник второй отодвинул затвор. Не успели ворота назад разойтись, Ведагор в них просунул и ногу и кисть. Только пятки сверкали, как он побежал, будто прутиком черт позади подгонял. Впереди терем дивный, в нем князь видит сны, его мысль ступила, за край пустоты. Ни души, не одной, от лучин свет погас, навели на дома тени серый окрас. "Эй привратник открой, нужно князя будить, между навью и явью протянута нить. Все смешалось отныне, стал мертвый живым, вновь Кощей пробудился, весь ад вместе с ним. Души буйных, завистников, просто лжецов, бесы разных мастей, черти разных сортов. Совсем мало имеем, секунды вода, через несколько дней к нам нагрянет беда". Задыхаясь от бега сказал Ведагор, но привратник ни слова, был строг его взор. Ведагор безоружен, ему нечем бить, гордецов иной раз жизнь способна учить. "Дай мне к князю пройти! Нужно соль всю собрать, их мечами и копьями нам не сломать. Солью мост мы посыпем меж быстрой рекой и тогда свита мерзкая к нам ни ногой. Маслом стрелы обмажем, нехай в них летят, мертвецы от огня словно факел горят. Коль не пустишь меня, они в город придут и тебя и меня, всех с собой заберут". Продолжая стоять перед ним как стена, Ведагор хотел внутрь, ему не до сна. Не поверил привратник словам колдуна и сказал убираться домой до утра. "Князю выспаться нужно, его дела ждут, смуту лучше не сей, будешь бит аки плут. С петухами воротишься завтра сюда, не ищи приключений, пока ночь темна". И на этом закончив бессмысленный спор, Ведагор отступил, обратив к звёздам взор. "Может так нужно вам, я не знаю, зачем? Боги дайте мне знать, коль достиг неба тлен. Не похоже на вас, чтоб вы прятали лик, разве сложно помочь, детям в столь скорбный миг. Раньше вы к нам спускались, гостили у нас, но теперь человек в своей вере угас. Ростовщик стал хозяином, вольный рабом, неужели начался пророческий сон". Звёзды в небе молчали, глядя в пустоту, лай собачий ответом был только ему. Время шло против князя, во сне он не знал, что Кощей пробудившись, по лесу скакал. Далеко это было, на узкой тропе, конь ретивый вез смерть, на потертом седле. Сам Лжеуст позади, ели ноги плетет, держит стяг в руках черный, большой крови ждет. Освещает всю эту картину луна, улыбается хитрой улыбкой она. Разделилось два царства, на грешной земле, оба скорбь несут людям, в жестокой войне. Впереди них деревня, в ней люди живут, до темна в поле пашут, богов старых чтут. Кто б сказал им об этой, внезапной беде, что Кощей уже рядом, верхом на коне. Красных два уголька, светят вместо зрачков, сбросил он с себя бремя тяжелых оков. За хвостом цепь змеится, гремит по земле, словно уж за добычей, по жухлой траве. Лжеуст ноги сбивает, на запах бежит, гнилью конь у Кощея, могильной смердит. Хоть упасть он боиться, не видя пути, жажда крови сильнее, живым не уйти. Света нету в деревне, все спят по домам, у березы дозорный, лежит сыт и пьян. Ветер летний повеял, лист на нос упал, в полудреме дозорный, свою смерть снискал. Лязг цепей, крик из ночи, ударом косы, голова укатилась с пригорка в кусты. Земля крови испила, лишь первый глоток, каждому человеку, приходит свой срок. Лжеуст радостный знамя, несёт позади, его час наступил, слава ждёт впереди. Каждый новый погибший, с ним вместе пойдет, в мертвецах нет любви, сердце их сущий лёд. В каждом ненависть видят, сама жизнь враг, по Руси гибель скачет, собрав зло в кулак. Хоть набата не слышно, в домах у людей, во дворах псы завыли, срываясь с цепей. Замычала корова, петух закричал, в лицо ужасу глянув, мужик вилы взял. Пленных смерти не надо, она сама плен, превращает живое, рука ее в тлен. "Из домов выходите, теперь вы рабы, предначертано стать, всем вам слугами тьмы". Конь заржал под Кощеем, он косу поднял и второй своей жертве, с плеч голову снял. Обезумели люди, схватив топоры, Лжеуст знамя поднял, символ новой войны. Стяг на древке как парус, колышут ветра, обещает быть долгой с Кощеем война. Безголовый дозорный, плетется вдали, нити дёргают адские поводыри. "Ну, кто против меня?". Закричал им Лжеуст, не боясь умереть, он уже внутри пуст. Его душу на вертел надели давно, жарят, парят, пытают, таков крест его. "Убирайтесь отсюда, сама смерть придет, вы творите кощунство, всему свой черед". Преградил путь Кощею высокий старик, ясен был его взгляд, хоть морщинистый лик. "Я смотрю не боишься, ты вовсе меня, лишь за это одно убью быстро тебя". Скаля зубы от злобы Кощей произнес и с коня соскочив грозно косу занёс. Обагренная кровью, блестела она, вниз изогнута сталь, будто бритва остра. Много душ она хочет, с собой в гроб забрать, жажду эту покуда есть мир, не унять. Старца звали Захарий, любимец богов, был он знатен, среди древнерусских волхвов. Призывать мог стихии, недуги лечить, родниковую воду, рукой освятить. Он хранил в сердце солнце, любви яркий свет, богачом был внутри, хоть и скудно одет. Из нарядов не нужно шелка, да меха, человек тем красивей, чем чище душа. Расступились вокруг двух врагов мужики, не один не решился на их встать пути. Волхв поднял посох в небо молясь Перуну, чаще всех обращался Захарий к нему. Гром раздался за лесом, завыл волк в ночи, пришло время скрестить, в поединке мечи. Меч Захария - посох, Кощея - коса, не отводят они друг от друга глаза. Волхв крадётся неспешно, навстречу врагу, босой пяткой сминая сухую траву. Кощей зыркает злобно, готовя удар, хочет он волхва сразу, сразить наповал. Будто нити кружатся, сплетаясь узлом, свет и тьма, бог и дьявол, вода и огонь. Сделал волхв вперёд выпад, навстречу врагу, но Кощей словно в плащ, завернулся во тьму. Вместо тела остался лишь дым, да глаза, рядом кружится в танце шальная коса. Непонятно где руки, что держат косу, неужели и призраки служат ему. Взвилось лезвие ввысь, на нем алая кровь, просвистела сталь быстро, почувствовав плоть. Рассмеялся туман, иллюзорный обман, упиваясь ручьями из резаных ран. Волхв сжав зубы стерпел, взгляд его засиял, разряд ели заметный в руках побежал. Посох только лишь палка, для тех кто простак, но не зря ходят басни о русских волхвах. Посох выстрелил светом, лучом в темноту, цепью молний Кощея, разя на лету. Думал царь мертвецов, налететь как фантом и Захария сделать послушным рабом. Вечность прожил Кощей, но не знал он тогда, тех кто волен внутри, не сломить никогда. Встрепенулся Захарий, медведем взревел и Кощея на посох с размаху надел. Нежить вся оживилась, нарушив закон, был Лжеуст и при жизни большим подлецом. Закричал он дурниной, стяг черный поднял и царя мертвецов, защищать приказал. Раньше правила были, в бой третьим не лезь, коль имеешь хоть малость, внутри себя честь. Мертвецам не с руки выполнять сей закон, власть над миром поставлена ими на кон. Безголовые стражи с ног сбили волхва, мужики осознали, игра нечестна. Где же видано было в бой лезть помогать, безнаказанно это нельзя оставлять. Мужики вновь за вилы, раз бой был нечист, много душ с древа жизни, слетит словно лист.
"Караул! караул! Люд честной открывай, пробудился Кощей, рать на бой поднимай!" Приближаясь к воротам кричал Ведагор, но охрана дремала, оставив дозор. "Петухи не пропели еще во дворе, кого черт там несёт по такой густой тьме". Недовольно зевнув, факел поднял Борис, человек у ворот, весь дрожит словно лист. "Открывай говорю, из глубин встало зло, что дремало в гробу, в склепе старом давно". Недовольно скривился в лице Ведагор и охранник второй отодвинул затвор. Не успели ворота назад разойтись, Ведагор в них просунул и ногу и кисть. Только пятки сверкали, как он побежал, будто прутиком черт позади подгонял. Впереди терем дивный, в нем князь видит сны, его мысль ступила, за край пустоты. Ни души, не одной, от лучин свет погас, навели на дома тени серый окрас. "Эй привратник открой, нужно князя будить, между навью и явью протянута нить. Все смешалось отныне, стал мертвый живым, вновь Кощей пробудился, весь ад вместе с ним. Души буйных, завистников, просто лжецов, бесы разных мастей, черти разных сортов. Совсем мало имеем, секунды вода, через несколько дней к нам нагрянет беда". Задыхаясь от бега сказал Ведагор, но привратник ни слова, был строг его взор. Ведагор безоружен, ему нечем бить, гордецов иной раз жизнь способна учить. "Дай мне к князю пройти! Нужно соль всю собрать, их мечами и копьями нам не сломать. Солью мост мы посыпем меж быстрой рекой и тогда свита мерзкая к нам ни ногой. Маслом стрелы обмажем, нехай в них летят, мертвецы от огня словно факел горят. Коль не пустишь меня, они в город придут и тебя и меня, всех с собой заберут". Продолжая стоять перед ним как стена, Ведагор хотел внутрь, ему не до сна. Не поверил привратник словам колдуна и сказал убираться домой до утра. "Князю выспаться нужно, его дела ждут, смуту лучше не сей, будешь бит аки плут. С петухами воротишься завтра сюда, не ищи приключений, пока ночь темна". И на этом закончив бессмысленный спор, Ведагор отступил, обратив к звёздам взор. "Может так нужно вам, я не знаю, зачем? Боги дайте мне знать, коль достиг неба тлен. Не похоже на вас, чтоб вы прятали лик, разве сложно помочь, детям в столь скорбный миг. Раньше вы к нам спускались, гостили у нас, но теперь человек в своей вере угас. Ростовщик стал хозяином, вольный рабом, неужели начался пророческий сон". Звёзды в небе молчали, глядя в пустоту, лай собачий ответом был только ему. Время шло против князя, во сне он не знал, что Кощей пробудившись, по лесу скакал. Далеко это было, на узкой тропе, конь ретивый вез смерть, на потертом седле. Сам Лжеуст позади, ели ноги плетет, держит стяг в руках черный, большой крови ждет. Освещает всю эту картину луна, улыбается хитрой улыбкой она. Разделилось два царства, на грешной земле, оба скорбь несут людям, в жестокой войне. Впереди них деревня, в ней люди живут, до темна в поле пашут, богов старых чтут. Кто б сказал им об этой, внезапной беде, что Кощей уже рядом, верхом на коне. Красных два уголька, светят вместо зрачков, сбросил он с себя бремя тяжелых оков. За хвостом цепь змеится, гремит по земле, словно уж за добычей, по жухлой траве. Лжеуст ноги сбивает, на запах бежит, гнилью конь у Кощея, могильной смердит. Хоть упасть он боиться, не видя пути, жажда крови сильнее, живым не уйти. Света нету в деревне, все спят по домам, у березы дозорный, лежит сыт и пьян. Ветер летний повеял, лист на нос упал, в полудреме дозорный, свою смерть снискал. Лязг цепей, крик из ночи, ударом косы, голова укатилась с пригорка в кусты. Земля крови испила, лишь первый глоток, каждому человеку, приходит свой срок. Лжеуст радостный знамя, несёт позади, его час наступил, слава ждёт впереди. Каждый новый погибший, с ним вместе пойдет, в мертвецах нет любви, сердце их сущий лёд. В каждом ненависть видят, сама жизнь враг, по Руси гибель скачет, собрав зло в кулак. Хоть набата не слышно, в домах у людей, во дворах псы завыли, срываясь с цепей. Замычала корова, петух закричал, в лицо ужасу глянув, мужик вилы взял. Пленных смерти не надо, она сама плен, превращает живое, рука ее в тлен. "Из домов выходите, теперь вы рабы, предначертано стать, всем вам слугами тьмы". Конь заржал под Кощеем, он косу поднял и второй своей жертве, с плеч голову снял. Обезумели люди, схватив топоры, Лжеуст знамя поднял, символ новой войны. Стяг на древке как парус, колышут ветра, обещает быть долгой с Кощеем война. Безголовый дозорный, плетется вдали, нити дёргают адские поводыри. "Ну, кто против меня?". Закричал им Лжеуст, не боясь умереть, он уже внутри пуст. Его душу на вертел надели давно, жарят, парят, пытают, таков крест его. "Убирайтесь отсюда, сама смерть придет, вы творите кощунство, всему свой черед". Преградил путь Кощею высокий старик, ясен был его взгляд, хоть морщинистый лик. "Я смотрю не боишься, ты вовсе меня, лишь за это одно убью быстро тебя". Скаля зубы от злобы Кощей произнес и с коня соскочив грозно косу занёс. Обагренная кровью, блестела она, вниз изогнута сталь, будто бритва остра. Много душ она хочет, с собой в гроб забрать, жажду эту покуда есть мир, не унять. Старца звали Захарий, любимец богов, был он знатен, среди древнерусских волхвов. Призывать мог стихии, недуги лечить, родниковую воду, рукой освятить. Он хранил в сердце солнце, любви яркий свет, богачом был внутри, хоть и скудно одет. Из нарядов не нужно шелка, да меха, человек тем красивей, чем чище душа. Расступились вокруг двух врагов мужики, не один не решился на их встать пути. Волхв поднял посох в небо молясь Перуну, чаще всех обращался Захарий к нему. Гром раздался за лесом, завыл волк в ночи, пришло время скрестить, в поединке мечи. Меч Захария - посох, Кощея - коса, не отводят они друг от друга глаза. Волхв крадётся неспешно, навстречу врагу, босой пяткой сминая сухую траву. Кощей зыркает злобно, готовя удар, хочет он волхва сразу, сразить наповал. Будто нити кружатся, сплетаясь узлом, свет и тьма, бог и дьявол, вода и огонь. Сделал волхв вперёд выпад, навстречу врагу, но Кощей словно в плащ, завернулся во тьму. Вместо тела остался лишь дым, да глаза, рядом кружится в танце шальная коса. Непонятно где руки, что держат косу, неужели и призраки служат ему. Взвилось лезвие ввысь, на нем алая кровь, просвистела сталь быстро, почувствовав плоть. Рассмеялся туман, иллюзорный обман, упиваясь ручьями из резаных ран. Волхв сжав зубы стерпел, взгляд его засиял, разряд ели заметный в руках побежал. Посох только лишь палка, для тех кто простак, но не зря ходят басни о русских волхвах. Посох выстрелил светом, лучом в темноту, цепью молний Кощея, разя на лету. Думал царь мертвецов, налететь как фантом и Захария сделать послушным рабом. Вечность прожил Кощей, но не знал он тогда, тех кто волен внутри, не сломить никогда. Встрепенулся Захарий, медведем взревел и Кощея на посох с размаху надел. Нежить вся оживилась, нарушив закон, был Лжеуст и при жизни большим подлецом. Закричал он дурниной, стяг черный поднял и царя мертвецов, защищать приказал. Раньше правила были, в бой третьим не лезь, коль имеешь хоть малость, внутри себя честь. Мертвецам не с руки выполнять сей закон, власть над миром поставлена ими на кон. Безголовые стражи с ног сбили волхва, мужики осознали, игра нечестна. Где же видано было в бой лезть помогать, безнаказанно это нельзя оставлять. Мужики вновь за вилы, раз бой был нечист, много душ с древа жизни, слетит словно лист.
Метки:
