Гай Валерий Катулл Почти переводы

Александр Бергельсон


------------

Гай Валерий Катулл

----------------

Почти переводы




НА ВЫХОД ПЕРВОЙ КНИГИ КАТУЛЛА

Пемзой зачищен пергамент свитка.
Кому же я подарю свою книгу?
Тебе, любезный Корнелий, – ты первый
Открыл мне, что – безделушки эти
Нужны кому-то на белом свете,
Кроме меня, Катулла.

Ты первый, Корнелий, во многом был первым.
Дал ты людям хроники и примеры.
Так будь же и ныне – первый читатель
Моей первой книги. И – пусть же Боги
Дадут пережить столетья в итоге
Стихам Катулла.



К ЛЕСБИИ-1

Что, Лесбия, детка, сказать тебе Катулл может?
Ничего говорить не буду, потому что – пока мы живы,
Либо любовь бывает, либо слова пустые.
Так что, Лесбия, детка, любовь наша – это оазис
Молчанья среди пустыни.

Люди, Лесбия, детка, смертны гораздо раньше,
Чем предписано им Судьбою: слишком много они болтают!
А молчали бы люди чаще,
Оставалось бы больше силы на любовь, и – куда счастливей! –
Уходили бы люди в ящик.

Над нами, Лесбия, детка, тоже солнце однажды померкнет,
И – наступят для нас на свете непробудные чёрные ночи.
Для чего же мы время тратим,
Убивая на разговоры три четвёртых короткой жизни,
Предназначенной для соитий?

Так не спрашивай, Лесбия, детка, о пустяках своего Катулла.
Будем считать объятья про себя, а когда поцелуев
Миллион миллионов накопим,
Можно, Лесбия, детка, со счёта нам с тобою случайно сбиться,
Чтобы Вечности нашей песок – по воле Богов! – превратился
В золотые бездонные копи…

Тонет в золоте Ливии край по соседству с Киренской границей,
И – Юпитер, прикинувшись птицей, наблюдает: как Лесбия, детка,
Всё настойчивей день от дня
Изучая законы молчанья, всё удачней молчит для Катулла,
Отдаляя от смерти меня.


НА СМЕРТЬ ВОРОБЫШКА ВОЗЛЮБЛЕННОЙ КАТУЛЛА, НЕСРАВНЕННОЙ ЛЕСБИИ

Колокол погребальный, тоскливее бей.
Возрыдай, Венера, плачьте все, кто имеет сердце!
Никуда нам не деться: подружки моей Воробей
Приказал долго жить. От простуды захлопнулась дверца.
Не допев своих песенок, на пол тихонечко – брык–с,
И Харон перевёз его в лодочке, на фиг, за Стикс.

Бедный Passer, – любовь подружки моей!
Был он ей дороже даже меня, Катулла.
Если б я окочурился, вряд ли б она, Воробей,
Возрыдала столь яростно: просто бы малость всплакнула.
Не дожив до седин, он прервал свой чириканья путь,
Клюв задрал к небесам, и – сложил свои крылья на грудь.

Ну, Катулл! Теперь-то ты – не робей:
Не теряя времени, приступай к осаде.
Никуда ей не деться! Это раньше был – Воробей,
Зацелован и перепачкан в её помаде,
А теперь – на свободное место, хитро юля,
Проберусь для любви и счастья, бесспорно, я.



МНЕНИЕ ОБ ИЗВЕСТНОЙ КРАСАВИЦЕ КВИНТИИ, ВЫСКАЗАННОЕ КАТУЛЛОМ

Квинтия! Квинтия! Видел я эту Квинтию.
Даже, признаюсь, для частоты сравнения
Мне, Катуллу, пришлось прибегнуть к соитию.
Теперь – позвольте мне высказать свои мнения.

Вначале – плюсы: кожею золотиста.
Бела. Пышногруда. Добавим оральный фактор…
В ласках – тщательна, спортивна и мускулиста,
Что стало понятно после второго акта.

Теперь – недостатки. Все эти частности – сладки,
Но результат сложения даст вам минус.
Урожай с огорода важнее, чем форма грядки.
Третий раз в эту воду я вряд ли кинусь.

Критерий мой прост: захотелось сильнее Лесбию!
Так о вине мечтает, вкусивший браги.
С Лесбией – оно, словно идёшь по лезвию:
Рождаясь и умирая при каждом шаге.

Бывает любовь – болезнь, бывает – лекарство…
Вы извините, если чуть резок в тоне я.
Квинтия – это варварство и дикарство,
Лесбия – это истина и гармония.

Поэтому: римляне! К завтрашнему соитию
Готовясь сегодня, прибегну к хитрому действию:
Как гражданин, говорю вам – не надо Квинтию!
Но – как эгоист! – ни за что не отдам вам Лесбию!



К ЛЕСБИИ-2

Вот и сбывается всё, что Катулл пожелает.
Лесбия снова моя: мы остались вдвоём!
Сердце моё осторожно напёрстком хлебает
Счастья огромный бездонный ночной водоём.

Лесбии милой моей мне возвративший любовь,
Этот случайный очаг в доме каких–то друзей,
Всех расставаний кошмар заново мне приготовь,
Только потом – подари миг возвращения к ней!

– Ладно! – Ответил очаг. Вспыхнуло пламя в очах.
Если сгорю, каплю пепла носить она будет
Воспоминаньем о всех светоносных ночах
В красном мешочке холщовом под левою грудью.



К ЛЕСБИИ-3

Лесбия, ты мне сказала, даря два роскошных овала
Чудных своих ягодиц под цветущей оливой:
– Верю, Катулл, что любовь наша будет счастливой!
Будем друг другу верны мы!.. И – поцеловала.

Выбранный верно момент, чтоб прикинуться верной:
Грудь улеглась мне в ладонь изумительной грушей.
Лесбия, слушай, такой беззастенчивой врушей –
Я и люблю тебя, – скверной девчонкой манерной!

В левую руку беру твою правую ногу.
Левую ногу беру в свою правую руку.
Только на практике можно постигнуть науку.
Только взаимность, ей богу, подводит к итогу.

Знаешь ты каждую, кто заползал под меня.
Знаю я каждого, с кем ты меня обманула…
Лесбию любит Катулл, Лесбия любит Катулла
Это есть главное, а остальное – фигня!



КАТУЛЛ ОБРАЩАЕТСЯ К СЕБЕ САМОМУ, ПРИЗЫВАЯ КАТУЛЛА К ТВЁРДОСТИ

Хватит, Катулл, живым претворяться.
Допей свою чашу. Признай себя мёртвым.
А кто ты ещё, если даже подруга
Тебя не хочет, с тобою лёжа?

Девочка, кто-то выключил солнце.
Видишь: руки похолодели...
На дне колодца толстая жаба
Выпила всю мою чистую воду.

Когда превращаются пальцы в камни,
Катулл ничего уже сделать не может,
Только каменными руками
Царапает бедной девочке кожу.

Ну, и ладно. Пойду в харчевню.
В харчевне множество шлюх дешёвых.
Им всё равно: живой или мёртвый,
Лишь бы только платили деньги.

Но ты ещё вспомнишь Катулла! Вспомнишь.
Никто тебе в жизни кроме Катулла
Драгоценнее всех драгоценных сокровищ
Беречь не будет, хотя – и мёртвый.

Терпи, Катулл, пребывая мёртвым,
Тебе бы ещё научиться немного
Гордости, твёрдости и – надежде,
Что ты ещё встретишь в жизни другую…



КАТУЛЛ К РАВИДУ, КОТОРЫЙ ТОЛЬКО ПОТОМУ И ОСТАЛСЯ В ВЕКАХ НЕЗАБВЕННЫМ, ЧТО ПЫТАЛСЯ КОЕ-ЧТО У КАТУЛЛА УКРАСТЬ

Да, Равид! Теперь прославишься навеки.
Вор умелый просто так не лезет:
Знает он – что брать, а что – едва ли.
Ты стащил, но – тут же опознали
Истинную ценность и владельца.

Станут о тебе теперь судачить:
– Надо же: у самого Катулла
Отбивать осмелился подружку!
Он на свой стишочек-нескладушку
Подманить хотел Катулла Музу.

От Катулла с Музой два привета,
И – один совет: нужна серёдка:
Чтобы жизнь не развалилась эта,
Стих своим быть должен у поэта
И – своя (прости за грубость!) тётка.



КАТУЛЛ О ЛЮБВИ И НЕНАВИСТИ, КОТОРЫЕ В НЁМ ЖИВЫ ОДНОВРЕМЕННО

Ненависть в душу Катулла Судьба задула,
Как бабочку – ветер в объятия львиной пасти…
А следом – Любовь завалиться не преминула,
Теперь они раздирают меня на части.

И я, прибывая в их не-при-ми-ри-мой власти,
Никак не могу найти себе пятый угол.



К ЛИЦИНИЮ

Помнишь, друг Лициний? Цвет глициний…
Девы молодые… вина юга…
Баловались мы в часы досуга:
На стишки толкали мы друг друга.
От волны Понтийской отсвет синий
Трогал кромку солнечного круга.

Сочинять стишки поочерёдно
Всё равно, что спать с одной красоткой
На двоих, при этом – что угодно
Пусть болтают: под любой обёрткой
Дружба остаётся – благородной,
А девица – опытной и вёрткой.

Долго забавлялись, сочиняя.
Много ерунды насочинили.
Баловались, в глубину ныряя.
Колкости друг другу говорили,
Силой слова дружбу проверяя,
В самые места больные били…

И – Лициний превзошёл Катулла!
И – Катулл покинул поле боя…
Лодочка Судьбы кормой вильнула.
Что осталось? Пена от прибоя,
Грязненький портовый переулок,
Рыбья вонь на перекате зноя.

И – еда меня не утешала,
И – вино мне не согрело душу.
Мне, Луциний, бешено мешала
Мысль одна: а вдруг я завтра струшу
Дурачком плясать для карнавала,
Смеха ради – задницей наружу?

Вдруг с тобою деву не поделим?
Или же – чего страшнее! – ямбы…
Глаз бессонных в дремоте постели
Не сомкнул… наверно, умер я бы,
Но – меня стишки твои согрели:
Давеча ты много накарябал.

В них удачна строфика куплета,
И вполне похоже вышла кошка,
В деве – описанье туалета,
А в пейзаже – лунная дорожка…
Будучи товарищем поэта,
Научился ты писать… немножко.

Ты в стихах, Луциний, как в кровати:
Слишком слаб! Не стоит и пытаться
На большие подвиги – не хватит.
Лучше – брось писать. Зачем стараться?
Есть ведь я – навеки твой приятель…
Будь здоров. Счастливо оставаться.



К ВОРОБУШКУ ЛЕСБИИ, НЕСРАВНЕННОЙ ВОЗЛЮБЛЕННОЙ КАТУЛЛА

Ах ты, птенчик – воробей!
Развлеченье для подружки.
Для подружки, хоть убей,
В мире лучшей нет игрушки.
Все – от девы до старушки
Любят птичек и зверей.

Кормит, словно на убой.
И целует, и ласкает,
Называет: ?Птенчик мой…?,
На груди гулять пускает.
Все грешки ему прощает
И – в постель берёт с собой.

Чтобы птенчик цапнул пальчик,
Пальчик в клюв ему суёт.
Ну, а этот – милый мальчик
Только гадит и орёт.
Он, дурак – не понимает
То, куда порой пускает
И – куда порой кладёт…



К ЛЕСБИИ-4

Если Лесбия при муже
О Катулле скажет гадость,
Муж посмотрит на Катулла,
Будто он – триумвиратор,

А Катулл – несчастный ослик,
В жизни ничего не знавший
Слаще сена и морковки…
Но – возможны нестыковки!

Если Лесбия при муже
О Катулле скажет гадость,
То Катулл на мужа смотрит
С небывалым снисхожденьем.

Это – милость к проигравшим,
Незлобивость к рогоносцам,
И – терпимость к идиотам:
Пусть потешиться: чего там!



К ИПСИФИЛЛЕ

Эй, голубка Ипсифилла!
Ты меня бы пригласила!
Заскочу к тебе я днём:
Поиграть с твоим огнём.

Радость, прелесть и услада!
Ты поверь: мне очень надо.
Удержаться не могу!
Ровно в полдень забегу!

Проследи, по крайней мере,
Чтоб никто не запер двери:
А запрут, так я, поверь,
Кое-чем протку и дверь!

Кое-кто уже, – ей богу! –
Встав, порвать грозится тогу…
Если ты приветишь нас,
Я сестерциев припас.



К ФЛАВИЮ, ДРУГУ КАТУЛЛА, КОТОРЫЙ ПЫТАЛСЯ
СКРЫТЬ ОТ КАТУЛЛА СВОЮ НОВУЮ ВОЗЛЮБЛЕННУЮ

Кого от нас скрываешь, Флавий? Брось ты.
По запаху мы вычислили: простынь
В постели смята, сильно пахнет мята,
А в том сосуде, что стоит под койкой,
Один ты сроду б не написал столько!
Да и потом – откуда эта вата?..

Ну, расскажи о девочке Катуллу!
Какая впереди… какая с тылу…
Как ты ревёшь, уподобляясь мулу…
Как ест она Сирийскую оливу…
Чего скрывать то! – как срываешь платье,
И – какова она, открыв объятья?

Подробней, Флавий! Как качали ложе?
Чем пахнет меж грудей роскошных кожа?
Как между ножек – мокро или сухо?
Коль целомудренна, как уболтать сумел ты?
И – сколько стоит, если потаскуха?
От скрытности, мой друг, все в мире беды!

Хочу тебя с твоей любовью новой,
Такою скрытной и такою страстной,
Воспеть в стихах: окажется коровой –
Так посмеюсь, а если, всё же классной, –
Тогда Катулл в вине утопит горе
И будет пить, пока не выпьет море.



КАТУЛЛ В ОТВЕТ НА СЛОВА ЛЕСБИИ О ТОМ,
ЧТО ОНА ВСЕГДА НАМЕРЕВАЕТСЯ БЫТЬ ВЕРНОЙ КАТУЛЛУ

– Попроси хоть сам Юпитер,
Я Юпитеру не дам! –
Так мне милая сказала…
Если слушать этих дам,

То – верней моей подруги
Ты на свете не найдёшь
И – откуда в мире шлюхи,
Однозначно: не поймёшь.



ПРИГЛАШЕНИЕ КАТУЛЛА СВОЕМУ ДРУГУ ФАБУЛУ НА ОБЕД

Эй! Фабулл, дружища славный, проиграл я бой неравный
С жадным норовом кокетки: не осталось ни монетки!

Чтоб её любовь изведать, всё истратил, но – однако
Завтра жду тебя обедать, сам голодный, как собака.

Ты, Фабулл, мой друг стабильный, приноси обед обильный,
А Катулл, дружок твой кроткай, будет ждать тебя с красоткай.

С этой дивною лошадкой, с этой чудной попрыгушкой,
Жадной, бешенной и сладкой, дорогущей потаскушкой.

Поделюсь я ей с тобою, ты ж – поделишься едою.
А иначе – видят Боги! Пострадаешь сам в итоге.

Я купил духи малышке, чтобы мазала подмышки.
Чтоб ложбинка между грудок пахла вроде незабудок.

Чтобы выпуклые дали у неё благоухали,
Выбрал у торговца самый дрогой флакон на свете…

Ох, Фабулл! Торговцы эти – сволочуги! Нет им веры!
Из какого места запах они взяли у Венеры?

Где малышку Купидона поскребли, чтоб сделать этот
Чертовый флакон парфюма? – дам, Фабулл, нюхнуть бесплатно.

– Боги! – Возопишь ты страстно, – нос заткните мне, Фабуллу!..
Но – не будет края бедам, если на обед – с обедом

Не придёшь ко мне, Катуллу.



КАТУЛЛ ГОВОРИТ О ТОЛПЕ И СВОЁМ К НЕЙ ОТНОШЕНИИ

Нынче на площади – тихо, без шума и гула,
Толпы народа стихи принимали Катулла.

Правду сказать вам? На площади нынче Катулл
Толпы народа стихами удачно нагнул.



КОРАБЛЮ, НА КОТОРОМ КАТУЛЛ ПЛЫЛ ИЗ МАЛОЙ АЗИИ

Любой кораблик, на который сели вы,
Твердит, что корабля быстрее не было!
Ну что ж, простим ему его амбиции,
Как нам прощают тщетные стремления,

Работая хоть вёслами, хоть парусом,
Достичь в стихосложении изящества,
Достойного хоть как-то соответствовать
Движенью волн по глади моря синего.

Тому свидетель – самое плебейское,
Но самое любимое, Эгейское.
Скажи словечко, взморье Адриатики,
Губительное, но – в зелёном батике.

Киклады каменистые, скалистые,
Скажите, что – мои желанья чистые:
Попасть на Родос, не пропасть во Фракии,
Пока огонь горит в небесном факеле.

Скажи им, Понт, слова свои заветные
О тех лесах, где сосны незаметные
Растут, чтобы однажды стать корабликом…
Вот так же волны собраны – по капелькам

В махину моря, а слова раздельные –
В поэзию… Виват вам, корабельные!
По вам сверяю я свои, проворные
Стремительные строчки стихотворные.

Китор самшитовый, места довольно странные.
Амастра, – можно плыть любыми странами,
Но лишь одну любить – не прегрешение:
Ту самую, где начал ты движение.

Где первый ямб легко в полёт отправился.
Где ты впервые с этой мукой справился:
Юпитер козни строил, словно равному,
И всё мешал движенью строчки плавному.

Куда плывём на самом деле? Живы ли
Желанья плыть? Мы стали слишком жирными.
Не манит больше никуда PER ASPERA
AD ASTRA… Полидевк, двойняшка Кастора,

Бойца судьба равно и укротителя,
Стихов слагателя и море покорителя.
Пройдя весь путь, от Севера до Африки,
Признаюсь: я, Катулл, играл в кораблики.