Любовь уму не подчиняется

***

Любовь уму не подчиняется,
ни нашим меркам, ни смертям.
Когда сердца как свет включаются –
то здравый смысл летит к чертям.

Не важно, как это работает,
ты мой каприз или заскок,
но дышит тайною свободою
любви высокий голосок.

И я, немодная, немилая
и неугодная уму,
наделена такою силою,
что и не снилось никому.

***

Любовь нерасчётлива и беззащитна.
Она одинока, мала как песчинка.
Она только любит, от нежности млеет...
И больше она ничего не умеет.
А если иначе – то будет нечестно.
Я знаю, в миру не бывает чудес, но...
Но всё же бывает, ещё как бывает.
И губы свечу в тишине задувают,
и переплетаются тёплые пальцы,
и можно в глазах как в озёрах купаться…

Бывает, что любим не тех и неверно,
бездумно, безумно, безгласно, безмерно,
но если б на ?правильных? их поменяли –
тогда мы себя у себя бы отняли.
Любовь нерасчётлива и беззащитна,
неважно, девчонка ты или мужчина.
Но в ней нерушимый безжалостный стержень,
который весь мир, словно бабочку, держит.
Поймает, пронзит, на булавку нанижет…
Но мы без неё словно мельче и ниже.
Сперва в животе они сладко порхают,
потом на бумаге предсмертно вздыхают.
О злая любовь, что ты делаешь с нами?
Засушенных жизней прекрасен орнамент…

***

Я твой ангел-самозванка, за плечом твоим парю,
я как скатерть-самобранка пир невидимо творю,
я твой агнец на закланье –? с лёгким сердцем на убой,
лишь бы знать, что ты заглянешь, что любовь моя с тобой.

В небесах улыбка солнца, но она цветёт для всех.
Мне же свет один в оконце — голос твой, счастливый смех.
Это всё не для чего-то – для еды или питья,
просто петь, летать охота, просто я люблю тебя!

***

То, что я люблю — уже не тайна
и известно всем давным-давно.
Непрактично, иррационально,
но другого просто не дано.

Ничего мне от любви не надо,
это ведь не фонд и не собес.
В ней самой и радость, и награда,
и благословение небес.

Можно жить без всяких мерлехлюндий,
быть как люди в доме и в быту,
а душа одновременно любит
и бредёт в возвышенном бреду.

У кого-то бешеные страсти,
у кого-то ревность и тоска,
а любовь – безоблачное счастье,
так легка она и высока.

Ни о чём не просишь, не хлопочешь,
всё в себе навеки обретя.
Просто любишь, ничего не хочешь,
и лопочешь что-то как дитя.

Лишь тепло внутри тебя хранится,
лишь тепло все годы напролёт...
А другим — такое только снится.
Как неокольцованную птицу,
отпускаю я любовь в полёт.

***

Привязанность… а что это такое?
В руке верёвка, чтоб не отпустить?
И никогда не знать себе покоя
от страха за разорванную нить?

Чем ты владеешь? Лишь одной верёвкой,
отнюдь не тем, кого связала ей.
Порвётся привязь — и судьба с издёвкой
вернёт тебя к отдельности твоей.

Как эфемерны, мнимы эти узы,
ослабишь хватку — и рука пуста.
Одна любовь не ведает обузы,
она легка, свободна и проста.

Она парит над крышей невесомо,
не забирает, только отдаёт.
Не нужно ей ни привязи, ни дома,
она гнездо на дереве совьёт.

Открыты все замки, ворота, дверцы.
Неведомы ей хитрость и корысть.
Зачем держать, что принадлежность сердца,
что даже смерти не отнять ни в жисть.

***

Любовь, что не разделена –
бесценнее всего.
Она сияет, как луна,
как всё и ничего.

Она растёт, как снежный ком,
нежна, обнажена,
и не нуждается ни в ком,
ей плата не нужна.

Не так, как у земных людей,
шаги ее тихи.
Она рождает не детей,
а песни и стихи.

***

Течёт безлицая толпа
по тусклым улицам безликим...
Моя любовь к тебе слепа,
лишь тени, отсветы и блики.

И сам Коломбо не нашёл б
улик, следов и подтверждений
того, что трепетней, чем шёлк,
потустороннее видений.

Ум с сердцем вечно не в ладу...
И Бог уходит от ответа.
А я иду себе, иду
на слабый огонёчек света.

Я развожу в себе костёр,
а вместо хвороста слова есть.
И радости цена растёт,
инфляции не поддаваясь.

***

Моя любовь горька на вкус
и даже чуть солоновата.
Без украшений: роз и бус,
лишь в окруженье строгих муз,
она безвинно виновата.

В том, что без меры велика,
всемирна и внутриутробна,
то тяжела, а то легка,
в том, что бела как облака,
черна, как тишина загробна.

Любовь… Ты ей не прекословь.
Пусть морок, обморок, обманы...
Чтоб не заледенела кровь,
как урну, душу приготовь
и верь, что для небесной манны.

***

Не помнил он, какое время суток,
и кто он есть, и где сейчас он был –
старик, почти утративший рассудок,
утративший тут всех, кого любил,

проживший жизнь в далёком чужеземье,
вернувшийся к пустому очагу…
Испанский фильм. Раздумья, угрызенья…
Его забыть никак я не могу.

Особенно одно там было место…
Как он собаку стал искать свою,
всё звал её: ?Ну где ты, Нестор, Нестор!?
И так рыдал, узнав, что тот в раю…

А после, в супермаркете, увидев
похожую, схватил, прижав к груди…
Его глаза в беспомощной обиде,
когда вели охранники, скрутив.

?Я Нестора нашёл!? – он горько плакал,
хозяйка обвиняла в воровстве,
кричала: ?Он украл мою собаку!?,
молила дочь: ?Ведь он же не в себе...?

Что мне до них? Своих ли жалоб мало?
Ты пёс не мой, неведомый, чужой,
но, как своё, к груди я прижимала,
от слёз не видя, что там, за межой.

Пусть не в себе я, пусть я обозналась,
как тот, до ручки, может быть, дошла,
но то мгновенье в счастье я купалась,
мне показалось, я тебя нашла.

Тебя тогда моё узнало сердце,
чужое ощутило как своё...
Хоть на минутку дайте отогреться,
пред тем, как снова кануть в забытьё.

Не важно, кто ты, для меня ты Нестор,
душа в крови, но счастлива в любви,
пока судьба не крикнет ей: на место!
Забудь, не мучь, не трогай, не живи…

Но нет конца кино и нет границы
за точкой, что судьба нам ставит, но
гляди, как что-то брезжит за страницей,
как призрак жизни, что была давно...

***

Не задаёт вопросов
истинная любовь.
День её нежно-розов,
вечер её лилов.

В лиственном вальсе кружит,
в золоте фонари...
Ты не ищи снаружи,
это живёт внутри.

Не убоясь морозов,
свой излучает свет.
Не задаёт вопросов,
ибо не ждёт ответ.

Спрашивает ли солнце
у поднебесных тел,
может, кому-то жжётся,
может, кто не хотел?

Спрашивает ли дождик
в знойный весенний день,
не напоить ли позже,
или убраться в тень?

Нет, изливают щедро
струи свои, лучи.
Так подставляй же недра,
радуйся и молчи.

Благодаря любови
зрячи и не немы,
мы оживаем в слове,
выхвачены из тьмы.

И бесполезно рваться,
биться в крови зари...
Эта дверь открываться
может лишь изнутри.

***

Ты придёшь из счастливого сна,
чтоб, увидев, давалась я диву.
Ты вернёшься ко мне как весна,
надо лишь пережить эту зиму,

эту зиму смертельной тоски…
А во времени нашей разлуки
я твои зашиваю носки -
с головой не в согласии руки.

Старомодны перо и Пьеро,
нынче век не пьеро — арлекинов.
Но весь мир для меня стал зеро,
когда ты его ночью покинул.

Не прорыть к тебе тайный туннель,
головою не выдолбить стену.
Но в душе расцветает апрель,
лишь рукав твой рукою задену…

***

Шёпот на твоих губах,
тайные слова…
Запах от родных рубах
теплится едва.

К рукаву от пиджака
припаду щекой.
И почувствует щека
счастье и покой.

Этот свитер голубой
никуда не сдам.
Помнишь, мы его с тобой
покупали там?

А тот бежевый жилет
в гости ты носил.
Сколько б ни минуло лет –
пусть он тут висит.

И пижамы, и носки
выложила в ряд.
Пусть спасают от тоски
и тепло дарят.

Не одежда, не тряпьё,
не истлевший прах,
а надежда и чутьё,
что в других мирах

вдруг увижу – и рекой –
слёзы из-под век...
И к твоей щеке щекой
я прижмусь навек.

***

Стань родником, если всюду пустыня,
светом, лучом прорезающим тьму,
стань для неверующего святыней,
необходимой душе и уму.

Милого нет, но остался, остался
мир, где вы счастливы были вдвоём.
Мир, что однажды судьбе твоей дал всё,
жив, если всё мы ему отдаём.

Кто испарился — дождём выпадает,
слёзы целует твои на лице.
Лёд твой от тёплого взгляда растает,
самое главное будет в конце.

Снег в волосах – как наряд подвенечный...
Просто любить, словно петь или пить...
Помни одно, что любовь бесконечна,
смерти её нипочём не убить.

***

По тебе соскучились слова,
что ещё не сказаны вживую.
Честным словом я ещё жива.
Только этим словом и живу я.

Зацепиться не за что любви –
всё бесплотно, тонко, беспричинно...
Но слова мои ты всё ж лови –
там живое, а не мертвечина.

Там сквозь жар, сумятицу и бред –
контур кепки или капюшона...
Там твой нарисованный портрет,
как живое всё, незавершённый.

Видится как будто под хмельком:
там цветёт единственная роза...
Держат термос с кофе с коньяком
пальцы, покрасневшие с мороза...

Зубик, покосившийся слегка…
О колени трётся чья-то кошка…
Ах, любовь моя, она легка.
И смешна, наверное, немножко.

***

Завелась небесная шарманка,
музыка неслышимая сфер…
Я клюю на сладкую приманку
и уже не страшен Люцифер.

Сердце напоив целебной мутью,
став неуязвимою для жал...
Но затихла жизнь на перепутье,
словно кто на паузу нажал.

И простыми в сущности вещами
отрезвляет дождика петит...
Старость от любви не защищает,
а любовь — от смерти защитит.

***

Не съесть, не выпить, не поцеловать…
Да, поцелуй сравним с водой и хлебом.
Любовь не стол, не печка, не кровать.
Люблю тебя не нёбом я, а небом.

Его приоткрывают облака,
и я порой застенчиво и слепо
лучами вместо пальцев сквозь века
в тебе твоё нащупываю небо.

Всё по-другому на его весах,
там души проверяются на вшивость.
Всё совершается на небесах.
Там для меня уже всё совершилось.

Земную оставляю маету
ради того, что боль мою залечит.
Мне разлюбить тебя невмоготу –
как разнебесить иль расчеловечить.

А небо необъятно велико,
так многое в себя оно вмещает.
Даёт всё то, с чем дышится легко.
И лишь безнебья в душах не прощает.

***

Улыбнуться никому,
полюбить ничто…
Я гляжу в ночную тьму,
в неба решето.

Танец смерти, жизнь в дыре,
мёртвый глаз планет.
В этой дьявольской игре
выигрыша нет.

Улететь бы на Памир,
спрятаться под клён...
Слишком этот ушлый мир
неодушевлён.

Сколько расшибаем лбов,
горе по пятам...
Всё равно жива любовь,
но не здесь, а Там.?

***

Жизнь прожить — что поле перейти
минное...
Всё, что было с милым на пути –
минуло.

Всё, что светом полнило глаза –
кануло.
Мне на лоб как будто чья слеза
капнула.

Снег и дождь идут о нас с тобой,
вслушайся.
Лишь тебе, великая любовь,
служим все.

***

В ответе не за тех, кто приручился, -
за тех, кого любила и люблю.
Случился, притулился, приключился -
всё это может быть равно нулю.

Но лишь любовь — единственная сила,
которая способна заслонить.
Лишь только к тем, кого в душе носила,
незримая привязывает нить.

Кто любит — тот незыблемее тверди,
он устоит пред пулей и петлёй,
о, лишь любовь ответственна, поверьте,
за тех, с кем мы по жизни и до смерти,
в ответе перед небом и землёй.