Внимание дети!

Семья – союз нас: леди, я
Возводит суть наследия.

ВНИМАНИЕ – ДЕТИ! (поэма)
Знаменскому А.Б

Вдали у леса окоема
Стоит коттедж, как сыч-упырь.
Невдалеке, за водоемом
Пшеницы золотится ширь.
Там хлеба ткань снуют комбайны,
Как будто как в кроснах челноки:
Вершится трепетная тайна
Труда мозолистой руки.
Поют моторы дружным хором
Ее мозолям звонкий гимн,
Он катится сосновым бором
И множится неугасим.
Летит за луг у косогора,
Лаская слух кудрявых лоз;
Где вторит звука переборам,
Звонками зреющий овес.
Весть: ?Жать пора? над тишиною
Озвучили перепела.
Перемигнулся муж с женою,
Что ужин с дочкой принесла.
Ей хвалят сына-семиклашку,
Что на комбайне – Вот, конфуз! –
Отца он обогнал, бедняжку:
?Познал сын в поле хлеба вкус!?
А тот, счастливо-молчаливый,
Взглянув лукаво на сестру,
Сказал, чтоб принесла на ниву
Пораньше завтрак поутру.
С зарей погас шум над полями,
Росою смылася жара;
Ночь нежная, с перепелами,
День повожает: ?Спать пора?.
Но чуткий сон, звеня крылами,
Смахнув, жар-птицею заря
Будила всех перепелами:
В селе и поле: ?Встать пора!?

Вновь хлеба ткань снуют комбайны,
Ну, точно как в кроснах челноки:
Вершится трепетная тайна
Труда мозолистой руки.
Из золотого окоема
Сужается пшеницы ширь.
А за туманным водоемом
Спит беспробудно дом-упырь.
Почти зенита достигая,
Вкатило солнышко сюда;
Шумела, сон жильцов пугая,
Святая хлебная страда.
Сгоняя бред похмельной млости,
Нисколь приличий не блюдя;
Вставая, матерились гости
Слух детский скверной, бередя.
Вчера здесь веселился праздник,
Гудел по поводу крестин;
Да так, что пьяный кум-проказник
Полез к куме … - Ты что, кретин! –
Сказала та – вокруг же – дети!
Пойди к своей жене! Проспись!
- Кума, лишь ты одна на свете
Способна – мне украсить жизнь!
Да я ж люблю тебя, родная!
Ты, для меня, свет всех светил!
Идем! В шампанском искупаю!
Я ванну полную налил!
- Виват! Какой куме подарок! –
Завистливый поднялся шум.
- Как уникален он! Как ярок!
Ну, шеф! Ну – выдумщик! Ну, кум!
- Залазь, кума! Не дрейфь, купайся!
- Кумок, бикини мне снимай! …
- Кумы, кто хочет, причащайся!
Хлебай из ванной через край!
- Черпни! – вопят – И мне святого
Шампанского из-под кумы!
Под всплески гогота ?крутого?
И дети пьют средь кутерьмы.
- Да ты, кума, блондинкой стала,
Шампанским смыв в себя сурьму.
Чтоб красотой кума блистала,
Велю всем вылизать куму.
И бросилась лизать толпа вся:
- О, бос! Она ж – святей Христа!
Кто больше угодить пытался,
Лизал позлачнее места.
- Бос, как поднять мне дивиденды?
- Да ты же старый воробей!
Что, не сдаются конкуренты?!
Так ты их … замочи, убей!
Затем он вспомнил, с перепоя,
Что после гадость сотворил:
Как делал с крестницей – такое! –
Когда нательный крест дарил.
?Неужто перебрал я водки?
Иль сбил с пути коньячный бред?
Лез всюду к ней, точь-в-точь к молодке;
А ей – всего лишь десять лет.
Пожалуй, надо извиняться:
А вдруг обиделось дитя? …?
- Пора! Опохмеляться, братцы! –
Решил он стыд замять, шутя.
И в доме все пришло в движенье:
Вокруг поднялся смех и гам …
Как жажда, страсть опохмеленья
Всех дружно двинуло к столам.
И тосты зазвучали снова:
?Чтоб вновь пришли родины в дом!?
С горшка сразил малютка-Вова:
?Придут, коль проколю кондом?
Вновь тост: ?За чувство перспективы!
Плодишься молодцом, кумец!?
С горшка ж: – Отца презервативы
Я проколол. Кто ж молодец?!
- Ну, крестник, срезал! В новом свете…
За Вовочку поднимем тост! …
Никто, в угаре, не заметил,
Как перспективы свет не прост.
Всё хлестче тосты, откровенней
Летят с картинками затей.
- Друзья! Да поклянемся смене –
Детей не делать без детей!
Краса – в родительском прикиде,
С экранов учит телевласть:
Чем раньше дети все увидят,
Быстрей познают страсти сласть.
За угощенье – QUANTUM SATIS! –
Кума, хвалу тебе воздам!
Ну, а сейчас – Кого кто схватит! –
И в игры плоти, по кустам!
Пусть врач случайный секс опасным
Считает. Кто согласен с ним?!
Не лучше ль сорок раз, но с разным;
Чем за ночь раз и … со своим?
Согласно гости загалдели
И в лес, попарно, веселясь:
Кому с чужой молодкой в теле
Не кажется конфеткой связь?!
Их лес встречал богоподобно,
Чистейшей свежестью святой …
Блевали гости там утробно,
Глумясь над леса чистотой.
А эхо разносило хохот и брань,
И похотливый смех,
И стоны, что рождала похоть …
И дети видели весь грех …
Родителями, что хотелось,
Все разрешалось детворе.
Те жарили, являя смелость,
Кота … живого … на костре.
Но грозным ливнем были смыты
Из леса гости, мусор, вонь;
Погашен, в бегстве позабытый,
Грозивший бедствием огонь.
Хозяйский кот, визжа от боли,
Лизал свой обгорелый бок …
В хмельной семье, бездумья школе,
Не может чутким быть росток.
В коттедж, вернувшись воровато,
Как будто бы стыдясь себя,
Детей – в машины. Женщин – с матом.
И – по домам, дымком клубя.
Замолк домина, будто умер,
Как при усопшем встала тишь:
И резким кажется, как зуммер,
Писк, что издаст случайно мышь.
Стоит коттедж, как посрамленный,
Опустошенный сыч-упырь …
Смолк шум труда неугомонный
Там, где была пшеницы ширь.


Комбайны, как средь волн усталых,
Застыли, встав на якоря.
Отец и сын машин штурвалы
Лаская их, благодарят.
Спускаясь, будто бы с амвона,
Сошли с мостков. А из села
Им радостным и вдохновленным
Поесть мать с Леной принесла.
- Гордись же, Александр! – сказала –
За дочь: в одиннадцать-то лет
Какой, не глядя на усталость,
Сама состряпала обед!
Взгляни! Салатик из редиски
И твой любимый хлебный квас,
Твои пельмени по-сибирски,
К дожинкам – стопка! К ней как раз
Мясной салатик по-московски.
Андрюшеньке – любимых зраз.
Предательски блеск слез отцовских
Сверкнул вдруг радостью у глаз.
- Прими и ты глоток, Татьяна!
Устала, Господи прости …
Вам пить пока, детишки, рано:
Не пить – здоровыми расти.
Мать, за сынка горжусь законно.
Воспитан с чуткою душой …
Чуть не в комбайн в конце загона
Попал зайчишка небольшой.
Доволен я, взрастили сына,
Похожим в точности на нас,
Не только взглядом соколиным,
Но – мужеством! Зайчонка спас,
Когда малютку мотовило
С пшеницей подгребло на нож …
Судьбу мгновение решило.
- Сын на отца, как срез, похож …
… Кузнечики – с покоем в схватке:
Их песни – летних дней душа,
А грезится, стрекочат жатки,
Их песня звонкая в ушах.
И ниву, где была пшеница,
Окутала ночная мгла;
Здесь не поют ночные птицы,
Ушли в овес перепела.
И с ветерком их песням сызновь
Овсяный подпевает звон;
Встает над милою Отчизной
Бог урожая Орион.
Он звездами сияет в небе,
А на земле блестит роса.
За разговорами о хлебе
Сияют всей семьи глаза.

Окинуло вновь солнце взором
Полей трудящуюся ширь …
Уныло за глухим забором
Стоит, нахмурясь, дом-упырь.
Он со стыда горит, что звезды
Давно повысыхали рос;
А за своих хозяев просто
Он, кажется бы в землю врос.
И по привычке, как начальник,
Хозяин, в звонкой тишине;
Скользнув из няниной из спальни,
Идет уверенно к жене.
………………………….
…………………………….
Застав жену под одеялом,
Сказал муж: - Мне любви бы, мать.
- Ты что, кретин! Я так устала
Столы к крестинам накрывать.
А вскоре мать, как свечерело:
- Сын, надо в доме убирать.
Он огрызнулся, озверело:
- Но почему ж все я опять?!
А чем, скажи мне, занят папа?
Чем вы с сестрою заняты;?
Он что ушел вновь няню лапать,
Иль с ним в любовь играешь ты?
Мать – в крик, как будто соль на рану.
Сестренка – пушечным ядром.
Брань извержением вулкана,
Раскатами разрядов гром.
Отец сразил: - Все жрать не слабы,
Убрать же – непосильный труд.
Всё. Привезу дедулю с бабой,
Они здесь все и уберут.
Все с облегчением вздохнули
И в тень от дел бочком, бочком.

- Вот, вот! Приедут дед с бабулей
Убрав, попразднуют с внучком.

Эпилог
Извечно, рвется там, где тонко.
Ложь с правдой не союз светил.
Застав в слезах свою сестренку,
Отца сын сердце прострелил.
Шло погребение по чину:
С оркестром и сверканьем риз.
Цена финала – суть почину:
Путь вверх труднее спуска вниз.
Где храм разрушен, на погосте –
Могильный холм желтеет свеж …
Покойного заходят гости
В угрюмый в трауре коттедж.
… Село уснуло. Над полями
Бог Орион сноп звезд вознес
И ?Жать пора? с перепелами,
Звеня, зовет к труду овес.