Мясорубка часть 6
Беспредел
?Трудармия?
В тридцать восьмом, забили тюрьмы до отказа:
НКВД бросал людей безвинных в лагеря.
Враги им по зарез нужны. Их стерегла охрана.
Те находились круглосуточно под дулом патруля!
Тот контингент на Севере заводы возводили,
А там зимой вовсю лютуют холода.
А голод, труд и холод знать здоровья изводили-
Такая вот судьба. Их многих к смерти привела!
И вот война пришла. Фашисты нагло наступали:
У Красной Армии редели оборонные ряды.
Тогда досрочно, ?уголовников? из тюрем забирали:
И кинули на фронт, спасать ?отважные полки?.
И лагеря в Гулаге, сразу резко опустели:
Почти полмиллиона ?зеков? на войну ушли.
На их места в тюрьму идти же добровольцы не хотели.
Стране опять для ?стройки? надобны рабы!
У Сталина давно такие были на примете-
Планировал российских немцев всех к рукам прибрать.
Теперь за немцев полностью НКВД в ответе.
Пришлось им срочно ?трудовую армию? создать.
Та армия из пацанов – подростков состояла:
В шестнадцать лет предписано, им повзрослеть
И мужикам кому ещё сверх шестьдесят не стало-
Прибыть всем по повестке, опоздать, не сметь!
С собою чтобы зимнюю одежду забирали:
Бельё с запасом и постель с собою брать,
И продовольствие на десять суток чтобы взяли
И кружку с ложкой, в общем, всё чтоб ?воевать?.
С военкомата те повестки немцам поступали:
Решили мужики, что в Армию берут,
Но почему их сразу под конвой забрали?
До станции в дороге их чекисты стерегут?!
Им без вины и без суда свободу отобрали:
Указом принудили всех придти в военкомат.
И под охраной немцев – тех в Гулаг загнали.
Опять во лжи погряз кремлёвский аппарат.
В тот сорок первый год в ?рабочие колонны? взяли.
Тогда сто двадцать тысяч немцев – крепких мужиков.
То власть у семьях, у детей - кормильцев отбирали-
Их превращали власти в государственных рабов.
Из них тираны часть на лесозаготовку отослали-
Их сорок пять там тысяч было не виновных душ.
Тех немцев без вины, которых, в лагеря загнали-
То значит, что в семью уж не вернётся муж.
Другие на строительство заводов направляли-
Тех немцев было тридцать пять там тысяч человек.
На этих стройках тысячи в могилу их загнали.
Зря будут дома бесконечно ждать их много лет.
А остальные, строили железные дороги-
Их сорок тысяч, ?вкалывали? в холода.
И сколько их под шпалами лежат. То знают только Боги!
Та тайна засекречена правителями навсегда.
Законы для отверженных суровые создали:
НКВД за каждую провинность их карал.
За всё, в чём только можно бы, тираны придирались.
Сам Сталин – душегуб расстрелы те подписывал.
Коль не явился по повестке вовремя – расстрел!
За дезертирство из колонии, вас тоже расстрелять!
Невыход обессиленных на тяжкий труд – расстрел!
Нарушил дисциплину: расстрелять! Стрелять! Стрелять!
Был в каждом лагере чекист, он агентурой занимался:
Он преступленье немцев должен срочно пресекать.
Он ловко сети вил. И если кто в них попадался-
Тот будет доносить, иль сам получит двадцать пять!
Чекист – ?паук? он узнавал всё через агентуру:
Кто где? кому рассказывал про власти анекдот,
Или доверился кому – раскрыл свою ?натуру?
И человек не думанно! Пошёл на ?эшафот?!
?Преступника? того немедленно арестовали-
Судила тройка - палачи в пагонах – доходяг:
Всем двадцать пять по мерке Сталина давали.
?Паук? врага знать обезвредил. Он получит знак!
Те лагеря надёжно часовые охраняли-
Стрелки на вышке днём и ночью по углам стоят
И в три ряда кругом колючки лагерь обвивали,
Прожектора на вышках по ночам не ?спят?.
А на работу из ворот по счёту выпускали-
По четверо в ряду ?преступники? на труд идут
И конвоиры их с собаками сопровождали-
Похоже, будто уголовников на казнь ведут.
Двенадцать в день часов работать заставляли.
На страшном холоде, обутые они кой- как.
Им выходные даже в праздник не давали-
Так выглядел огромный сталинский Гулаг.
Семьсот грамм хлеба в день им только выдавали:
Но в случаи, что он ту норму выполнял,
А если норму он не сдюжил, то её срезали:
Теперь как отстающий, он шестьсот лишь получал.
Шестьсот, та норма: ели б целый день лежали,
Но при работе тяжкой, изнурительной – то смерть.
Они двенадцать в день часов не отдыхали-
Измотанные до конца. Им выпала судьба ?сгореть?!
И кроме хлеба суп три раза в день им наливали:
?Водичка чистая?, на дне турнепс ?засел?…
Приправы, или жир какой, не раз не клали
Сей суп на ужин был. ?Не понял, ел или не ел?.
То постоянно отвратительное чувство голоданье-
Похоже, что ни с чем другим нельзя его сравнить:
Ведь каждый день и каждый час гнетёт недоеданье,
А если это год, другой? Сил небыло чтоб жить!
Недоеданья постоянно, переутомленье,
От слабой обуви, одежды всяк страдал.
Дошли со временем ?рабы? до истощенья!
Могильщик, каждый день десятками их забирал.
Переселенцев методически уничтожали-
Вся свора Сталина обученные палачи.
Морально и физически российских немцев убивали,
Но прежде выжимали с них всё, что ещё могли!
Свидетели истории российских немцев.
Из материалов газет и журналов.
Пишу о судьбе: Ивана Битнера.
Мы трупы от начальства тщательно скрывали:
Как можно было дольше у себя их оставлять.
За них мы пайки хлебные в натуре получали
И ту баланду. Чтобы всей бригаде мизер подобрать.
Голодный человек о хлебе лишь мечтает.
Не может думать раб о завтрашнем он дне-
Ему сегодня надо есть, его душа страдает:
Хоть утром, вечером, хоть днём он думал о еде.
Пишу о судьбе: Павла Фигнера.
В том сорок первом, после семилетки в ФЗО послали-
На слесаря учиться, чтоб профессию иметь,
А через месяц нам повестку всем прислали:
Нас немцев в Армию берут. Куда пока секрет.
Но тот секрет мы сами скоро разгадали-
Когда на станцию нас к поезду привезли
И всех по списку нас в вагоны запихали.
Как оказалось, что одних нас немцев ?замели?.
В Свердловске сразу нас по лагерям распределяли:
Меня с товарищами ждал уже лесоповал.
Нас вглубь тайги пешком по компасу загнали.
Там одиноко старый лишь барак стоял.
Мы кроме леса, ничего не видели, не знали.
По слухам, лагерь находился ?на краю земли?.
Нас восемнадцать человек сюда загнали-
Работали от темноты до темноты.
На наш лесоповал то конвоиры нас водили-
Боялись, верно, что в тайгу к медведям побежим.
Под их надзором мы таёжный лес пилили
И как преступников нас опекал режим!
Уж был сентябрь то, когда в тайгу нас заточили
И снег уж шел, и наступили холода,
А мы в одежде летней всё ещё ходили-
Одежду зимнюю не дали. Хоть уже зима.
Шинелька лёгкая на мне, что летом дали
И брюки тонкие не подходящие для этих дней,
Что делать нам теперь? А на работу гнали-
Фуражка летняя! Мороз же с каждым днем сильней!
Работать по двенадцать в день часов нас заставляли
И до делянки несколько километров пути.
Домой после работы к ночи часто возвращались-
Изматывались на работе и ещё пешком пройти.
Совсем без выходных работать заставляли.
Скотине даже нужно как – то отдыхать,
А хлеба лишь семьсот грамм в день нам выдавали
И суп пустой три раза, чтоб нам не сдыхать!
Но если норму ту высокую не выполняли-
Нас голодом морили, чтоб сильнее наказать!
Бригаде хлеб, тот мизер, что по норме нам, ещё срезали-
Шестьсот осталось грамм. Как можно с этим выживать!
Всего два месяца мы этот лес в тайге валяли,
Но голод страшный и мороз нас ?доконал?!
Бригада поредела. Кто слабей те умирали-
Осталось девять доходяг! Других Господь забрал.
Из леса нас перевели. Теперь другую дали.
Работать на железной, знать, дороге мы должны-
Там мёрзлую землю, ломами лёд долбали
От этого ?труда? мы тут совсем ?дошли?!
Теперь нас пятеро в живых всего остались.
Другие четверо ушли на НЕБЕСА.
Мы истощались полностью, на нарах оставались-
Списали немцев нас как хлам и все дела!
Прошло три месяца всего, когда сюда попали.
Нас было восемнадцать молодых ребят.
Тринадцать сотоварищей уже в землю загнали-
Оставших пятеро списали нас. Чтоб Богу душу сдать!
Но без рабов, тайга великая, не горевала-
В России немцев подневольных есть ещё запас.
Уже на той недели ?новых, свежих?, Подогнали.
?Родная власть, как мать?, ?заботилась? всегда о нас!
Пишу о судьбе: Якова Келлера.
Уж в сентябре повестки нам мужчинам всем вручили:
По возрасту с шестнадцати до шестьдесят.
Село как муравейник дикий всполошили-
Забрали мужиков и молодых ребят.
Тринадцать дней до Харькова пешком нас гнали-
В тюрьму с названием ?Холодная Гора?.
По камерам тюрьмы нас плотно распихали.
Там ждали мы отправку около два дня.
А дальше в переполненные нас вагоны посадили-
Закрыли плотно двери все с наружи на замок
И целый месяц двери нам ни разу не открыли-
Наш поезд уносил нас прямо на Восток.
Один раз в сутки дверь вагона нам приоткрывали:
То конвоиры нам питанье чуть, чуть принесли-
На шесть нам человек по булке хлеба в щель совали
И по кусочку сельди, и по кружке каждому воды.
Мы целый месяц воздух свежий не вдыхали-
Заели нас не мытых и не бритых вши.
Когда приехали на место, то мы не вставали.
Никто не мог подняться и без помощи идти.
Нас в лагерь средь тайги в бараки затолкали-
Охрана, вышки и колючки охраняли нас.
Когда ?очухались? немного, лес пилить погнали.
За нами постоянно надзирал чекистский глаз.
Меня как малолетку все немножечко жалели,
Но я переживал: боялся за отца.
К весне от голода уж треть дышали ели, ели-
И мой отец, как многие, ушёл на небеса.
Меня, как доходягу врач домой списала-
Благодаря той женщине остался я живой.
Она из сострадании, как врач нам помогала,
С её душевной помощью, вернулся я домой.
Пишу о судьбе: Иогана Гербера.
В четырнадцать меня – подростка мобилизовали-
В сорок втором зимой то было в декабре.
На шахту номер девять нас тогда загнали
Мы как враги народа мол. То обозначили в кремле.
?Шахтёр? – пацан с таким трудом, конечно, не справлялся-
Двенадцать в день часов с забоя уголь выкидать.
Работать по приказу после смены оставался:
Конечно, норму ту, хронически не мог я выполнять!
Тогда за отставанья хлеб мне дважды урезали:
Пока от пайки лишь осталось пол кило.
Тогда меня за тунеядство строго наказали:
Из шахты ?вытурили? где всегда было тепло.
Меня для исправленья, лес пилить, в тайгу послали-
Теперь я должен на морозе свою норму дать.
Что с нормой я не справлюсь, это точно знали-
?Фашистский выродок, пусть подыхает! Ёж в такую мать?!
На том лесоповале рудостойку мы заготовляли.
То специальный для крепленья в шахте матерьял.
За норму лесорубу хлеб по восемьсот грамм выдавали-
?Кто не старался? тот всего шестьсот грамм получал.
Но в основном на шестистах мы граммах все ?сидели?-
Съедали пайку сразу утром, не деля на день,
А днём и вечером пустой лишь суп, из ничего мы ели
И было чувство, что не ели мы совсем.
На зоне хуже, чем бы со скотом, там с нами обращались-
Уничтожали нас, лишь был бы маленький предлог.
Я помню это на всю жизнь со мной как издевались:
На гибель верную в мороз меня закрыли под замок!
Проснулся среди ночи, в валенки вступился.
На двор пошёл раздетый я по малой знать нужде.
Я за барак зашёл, увидел комендант и разозлился:
Сватил за ухо, потащил в сарайчик во дворе.
Сарайчик этот карцером служил – туда сажали-
За всякую провинность запирали на замок.
Там небыло постели и еду там не давали
И не отапливался этот деревянный ?гроб?!
?Падонок?! Комендант от ярости взбесился!
?Сидеть ты будешь здесь до самого утра?
Он приказал дежурному, не выпускать! Сам удалился,
В квартиру теплую. Уж отдыхать ему пора.
Я начал замерзать! Без шапки, без пальто – раздетый-
Мороз мне голову, лицо и уши обжигал.
Начальник крепко спал. Был алкоголем обогретый,
А у меня окоченело тело - я уж замерзал!
А пальцы рук совсем уже как мел все забелели-
Дышал на них, хотел их как-то обогреть.
Суставы гнуться перестали, знать окоченели-
Я чувствовал, что замерзаю уж совсем насмерть!
Я плакал, звал дежурного. И Богу я молился-
Я испугался, что замёрзну! Стал, как мог кричать!
Но сторож, видно, тоже спал, он не явился,
А я как ошалелый стал на помощь звать!
?Рабы? в бараке те не все так безмятежно спали-
Услышав крики стали спящих быстро поднимать.
На крик о помощи, что было силы побежали-
Ребенка – узника от коменданта – палача спасать!
Меня услышали сокамерники прибежали
И стали чем попало в карцер дверь ломать.
Меня без жалости и беспощадно снегом оттирали-
В вахтёрку посадили тёплую, чтоб смерть прогнать!
Дежурного от всей души ?рабы? ругали,
А он твердил: теперь от коменданта попадёт!
Неведомо дежурного, тогда как наказали,
А мужикам, им комендант ещё не раз сочтёт!
Тогда я две недели с жаром провалялся:
С сильнейшим воспаленьем лёгких я лежал
И ели выжил, чуть в могиле общей оказался-
Наверно Бог меня ?костлявой? не отдал!
Когда поправился и окончательно я излечился-
Наш комендант меня к себе тогда позвал,
Не думайте, что он покаялся и извинился-
?Давил фашистов вас и буду вас давить?! Он мне орал!
Пишу о судьбе: Алберта Майснера.
Нас привезли в Акмолинск всех. В полувагоны погрузили-
Которые предназначались только для угля.
От пыли угольной похожие на негров были-
В Караганду нас привезли – туда, где были лагеря.
Нас в недостроенную зону сразу поместили:
В полуземлянки без окон и без дверей.
На крышах дыры, видимо, для труб то были,
Но небыло тогда ещё совсем печей.
Мы спать, в одежде зимней, в валенках ложились-
В пургу нас часто снегом занесло,
Мы без постелей прямо на земле ютились,
Скотине же в хлеву, тем даже больше повезло.
Нас в лагере всего два раза в день кормили-
Забойщикам давали хлеб на день один кило,
Но качество всегда похоже как на глину были,
А ?суп? как пойло состоял из ничего.
Тот ?хлеб?, как правило, в том супе разминали.
Тот суп, в подобие он киселя как пойло был,
А чтоб умыться после смены, снег мы растопляли.
В таких условиях наш ?раб? работал он и ?жил?!
А на работу и с работы строем нас водили-
Охрана та с винтовками сопровождала нас.
И лагерь ограждён надёжно. Вышки тоже были.
Но как жилось нам, власть не думала про нас.
Кто норму в шахте не осилил, тех не выпускали-
Вторую смену заставляли, чтобы норму дал.
Голодные, измученные и почти не отдыхали.
То Сталин всё придумал! Так! Нас немцев убивал!
Нас на плацу выстраивали и мораль читали:
?Фашисты вы, же не хотите для победы норму дать!
Германии враждебной и фашистам видно помогали-
Победу Гитлера! Подонки! Вам не увидать!
Подохните! Но норму выдать всё ровно заставим!
Дадите фронту, сколько надо будет, и стране угля!
А кто не понял?! Мы того к прабабушкам отправим!
И норма, ежедневно, чтоб была с сегодняшнего дня?!
О технике по безопасности никто не ?заикался?-
Крепление в забоях в шахте рушилась подчас.
В забоях гибли люди! Под завалом кто остался
Их списывали как естественная убыль каждый раз!
После работы нас усталых часто поднимали-
Всю ночь мы выгружали из вагонов лес!
К утру полуживых ?домой? нас пригоняли
И тут же гнали в шахту нас! С винтовками наперевес!
В мороз под сорок в телогрейках рваных мы ходили,
В штанах на вате, но без нижнего белья,
Обуты мы в ботинки с деревянным дном те были,
В тряпьё мотали, Мёрзли ноги, так, что передать нельзя!
Однажды на разгрузку леса снова нас подняли-
У парня нашего пропала обувь, он не мог ходить.
Начальнику – зверюге мы об этом рассказали:
Палач – природный стал от злости страшно выть!
?Пойдёшь! Он пистолет достал! Фашист проклятый!
Встать в строй! По снегу босиком, как миленький пойдёшь!
Иначе пристрелю как пса, что бешенством объятый?!
Пацан тот голыми ногами шёл! В сорокаградусный мороз!
Конечно, разгружать тот лес ему не дали-
В каптёрке он сидел, и лес не разгружал.
Но отношенье к немцам откровенно показали-
Такая нам была цена! Своё чтоб место немец знал!
Вдобавок к каторжному нашему труду и униженью-
Нас заедали паразиты лагерные вши
И с ними небыло нам сладу, средств, для их уничтоженья:
Они нас покрывали и с наружи и с нутри!
Смерть трудармейца мы спокойно все воспринимали-
То не было случайностью, и не было Ч.П.:
В забоях, под землёй и от болезней умирали,
От голода, от холода на Севере в тайге.
Особенно зимой в том сорок третьем много умирали
Их было столько, что не успевали ?хоронить?.
Тут прямо их в бараке в коридоре рядом клали-
После работы заставляли нас большие ямы рыть!
Их голыми, как родились на свет – так ?хоронили?-
Кидали, как попало в яму до краёв!
Ни номеров, ни списков, ничего, чтоб их не находили:
Землю разравнивали, чтобы небыло следов!
Пишу о судьбе: Фридриха Лореша.
Февраль, сорок второго в Соликамск попали-
Нам власти гвозди выдали, а так же молотки.
Из досок санки мы себе сооружали,
Чтоб вещи мы свои в пути везти могли.
Сто восемьдесят километров нас на Север гнали-
Мы десять дней пешком, тянули санки за собой.
Шепнул старик один: ?туда уж тысячи шагали-
Назад из ?Тимшеры? никто не шёл к себе домой?!
Когда до лагеря что в ?Тимшере?, мы все доковыляли-
Тот лагерь был безлюден уж. В то время пустовал.
Все немцы с Украины, те, что были там ?замордовали?!
Теперь сей ?рок? знать по наследству, нам попал.
Нас в этом лагере начальство и ?прислуга? ждали-
Теперь они опять при деле – могут приказать.
Охрана прямо у ворот нас строго посчитали-
А невнимательных, конечно, можно наказать.
Здесь место идеальное для ?зеков? подобрали-
Тут вольных на десятки вёрст нет ни души.
На лесозаготовку нас сюда гуртом загнали:
Нас методично будут убивать в погонах палачи!
Забор вокруг нас четырёх метровый ?поднимался?
И проволока колючая повсюду там была.
Для сверхпреступников. Чтобы никто не прорывался-
Такую вот ?защиту? нам ?лжеРодина? дала!
Когда бригада строем за ворота выходила-
Там конвоиры ждут с винтовками наперевес.
Казалось будто бы в атаку на врага ходили-
Овчарки лают – ждут команду! Нам же наводили стресс!
И каждый день одно и то же нам предупрежденье!
Шаг вправо или влево, будем гадов в вас стрелять!
Мы ж не отпетые бандиты, так зачем такое рвенье?!
Мы люди мирные. Никто из нас ни в чём не виноват.
Рабочий день же по двенадцати часов он продолжался-
Без выходных работали как муравьи.
А в праздник этот день ?Трудом ударным? объявлялся:
В подарок Родине повысить норму мы должны!
А деньги на руках иметь вообще не полагалось-
Наш заработок ?добровольно? отчисляли для войны.
В загробный мир их брать собой не разрешалось,
А что нибудь купить в тайге мы не могли.
Что делалось на фронте, мы же ничего не знали-
Мы жили там без информации как дураки.
А слушать радио нам власти строго запрещали,
А право наше: только труд и норма хоть умри!
Да, ?наше Право? перед строем нам напоминали:
Все: комендант, начальники и даже комиссар,
Чтоб искупали мы свою вину нам каждый день ?вдолбали?!
Вину! Какую? Перед кем? За что?! За что нам сей кошмар?!!!
А между тем катастрофически нас силы покидали:
И многие от холода замёрзли прямо там в лесу,
От авитаминозного поноса люди умирали:
Десятки каждый день ушли в ту ?чёрную дыру?!
А по ночам из лагеря те трупы вывозили-
На сани их грузили, как попало будто бы дрова!
В лесу за лагерем в поленницы их голыми Ложили-
Весной их в ямы сбросят. Вот и все дела!
Пишу о судьбе: Райнгольда Дайнеса.
На алюминиевом заводе нас ?рабов? встречали-
Наутро рано нас построили всех на плацу.
Полковник и начальники нам проповедь читали:
?Теперь у вас возможность изменить свою судьбу!
Вы все предатели и диверсанты, и шпионы!
Нам надо бы вас до единого в расход пустить!
Но власть наша гуманная, гуманные законы-
Вы можете вину свою трудом лишь искупить!
Предупреждаю! Дисциплину чтоб не нарушали-
Вину свою пред Родиной, чтоб не усугублять!
В работе чтобы норму, как один все выполняли.
А дезертиров, как шакалов, будем – истреблять?!
Пишу о судьбе: Виктора Риделя.
Нас – немцев в сорок первом всех с семьёй в Сибирь сослали-
Так Сталин всю Россию знать от немцев избавлял.
И в этом же году меня в трудармию забрали-
Мне восемнадцать лет. И я преступником уж стал!
Работала бригада наша в каменном карьере-
Дробили ломом и кувалдой горный монолит.
Работали вручную – тяжело неимоверно:
Изматывал нас беспощадно каменный гранит!
В тот вечер со своим отрядом в лагерь возвращался-
Тянулся от усталости последним брёл,
А тут охранник – проводник с овчаркой рядом оказался:
Он тихо псине приказал, знать на меня навёл!
Мне было очень холодно, Я в воротник втянулся-
Вдруг кто-то сзади потянул за воротник.
Я в снег упал. И тут я резко оглянулся:
Увидел пса огромного, от ужаса я сник!
От страха, что есть силы, резко подхватился-
От бешеной собаке я пытался убежать.
А пёс ещё сильней в меня, скотина, уцепился:
Рыча, он стал меня вовсю, зубами рвать!
Я резко вырвался и встал. Овчарка снова ухватилась:
Тянула назем, пуще прежнего, меня старалась рвать!
Так разов пять, та сватка, насмерть, повторилась-
Я обессиленный стал звать на помощь и кричать!
Когда охранник увидал, что я не шевелился
И даже не пытался, чтобы снова назем встать,
А пёс всё яростнее рвал, всё больше злился!
Охранник, вдоволь насладившись, подошёл, чтоб пса унять!
Когда пришел в себя, немного отдышался.
Я медленно стал подниматься и тихонько брёл,
А проводник хвалил собаку, гладил, улыбался.
Мне пальцем погрозил, чтоб я шустрее шёл.
Когда себя увидел, то я дико ужаснулся:
Висели клочья от одежды, что нельзя понять.
Когда увидел брюки и бушлат – чуть не свихнулся!
Во что одеться?! Я во всём остался виноват.
Энкаведешники, которые нас охраняли-
Те прятались от фронта, чтоб не рисковать.
Они палаческими качествами обладали-
И злобность к немцам же должны на деле доказать!
Пишу о судьбе: Иоганна Эйснера.
Когда в ?Муриз? нас немцев в лагерь сей пригнали-
Где на все стороны раскинулась тайга.
На следующий день же инструктаж нам прочитали-
Обязанности! Но забыли про Права.
Мы немцы из Поволжья столько леса не видали.
Тайга, невиданное чудо, и её нельзя объять!
Как подступиться к тем деревьям, вековым – не знали-
И как их завалить? Чтобы нам норму дать.
Полуголодные до места мы по снегу добирались-
Мы несколько километров туда брели.
По снегу по колен, неимоверно измотались,
И как теперь работать нам? Мы норму дать должны!
С начало дерево вокруг от снега чистить приходилось,
Чтоб место для роботы пильщика освободить
И обязательно чтоб спереди подрубку зарубили.
Теперь можно пилить - про высоту пня не забыть.
Пилить деревья это настоящее искусство-
Его на выбранное место чтобы уложить.
Чтоб пильщик дерево ложил, крест - накрест нужно чувство
Иначе ты не сможешь, дерево на части распилить.
Чтоб лес валять, то нужен опыт, и, конечно же, познанье-
Иначе дерево непредсказуемо как упадёт,
А вальщик, как минёр работает с большим вниманьем
И то бывает, что кого-то ?исполин? убьет!
Когда количество уже деревьев навалили-
Теперь обрубка сучьев топорами совершить.
Работа эта трудная, изматывает силы-
Теперь тяжёлые, сырые сучья начисто сносить.
А сучья нужно сжечь, чтоб на делянке чисто было
И пням не нужно высоко с земли торчать:
По норме чтоб тринадцать сантиметров доходило-
Иначе будешь пень ещё раз подрезать.
Чтоб хлеба по семьсот грамм лесорубы получали-
Им надо чтоб на каждого дать норму шесть кубов.
Работать по одиннадцать часов нас заставляли.
Но где набраться сил, ещё пройти путь в семь верстов.
К зиме мы все почти способности работать потеряли
И норму уж никто ту выполнить не мог,
А хлеб теперь нам только по шестьсот грамм выдавали
И многих доходяг уже призвал к себе Господь!
И дядю моего Филиппа в стационар наш поместили-
Оттуда ни один ?батрак? не выходил.
И мы с отцом пришли к нему, беднягу навестили-
А утром труп его уже могильщик увозил.
Я кое-как ещё с трудом передвигался-
Мне несколько раз, словно воробью везло.
В пути навоз мне лошадиный попадался,
Я собирал его и выбирал себе овсяное зерно.
Зерно я вечером поджарить на костре собрался,
Но голод той находке, мне покоя не давал-
Зернинки из навоза, в рот ложил – и наслаждался-
Так было вкусно! Что зерно сырым съедал.
Иной раз кость найти мне в лагерной помойке удавалось-
Я дочерна ту кость в сушилке нашей обжигал.
Когда ту черноту всю мною обгрызалось-
Я обжиганье и съедание, опять всё снова повторял.
Я выжил! Бог помог! Я из не многих жив остался.
Трагедию немецкую и геноцид я пережил,
Но дядя мой Филипп и мой отец в той яме оказался.
Он! Сталин – душегуб! Их сотни тысяч погубил!
Пишу о судьбе: Якова Вельмса.
Он - немец музыкант. О нём я прочитал в газете:
Он, как и сотни тысяч их, в трудармию попал.
Там в лагерях, глумилась власть над ними как нигде на свете.
На каторге в стране советской, Яков инвалидом стал.
С начало их в вагонах для свиней в пути ?душили?.
Где голодали, мёрзли целый месяц напролёт.
Потом их в лагерь как преступников всех посадили-
Где автоматчики с собаками. На вышке пулемёт.
За провлоку колючую в три ряда - немцев посадили-
Как злостных душегубов, что опасных для людей.
На деле – эти труженики в мире вечно жили,
А Сталин подлый душегуб и есть по истине злодей!
Их ежедневно до рассвета лес валить гоняли-
Тропинка по болоту до лесной делянке шла.
Их старожил – дестьник вёл след в след, чтоб попадали,
А если оступился кто, в болоте смерть того нашла!
Рабов без нормы выработки из лесу не выпускали-
Потом семь километров по тропинке узкой шли.
К полуночи в ворота лагеря по счёту запускали,
А утром на рассвете под конвоем их опять вели.
Измотанные и голодные день ото дня слабели.
Не отдохнувшие, усталые как пьяные брели.
Качались от усталости, присесть они не смели-
Валялись с ног в трясину ту! - Свободу обрели!
Их медленно, но неминуемо трясина поглощала.
Никто не мог помочь им, это был их приговор!
Начальство, даже глазом не моргнуло, их списало,
А выжившие помнят этот ужас до сих пор.
И многие из них в дороге просто замерзали.
Их гнали на работу в лес, чтоб норму выполнять.
Беспомощно, чтоб отдохнуть на снег, те приседали-
Им, угрожая пулей, конвоиры, не могли поднять!
Отряду некогда с несчастными в пути возиться.
В делянке надо до рассвета на работе быть.
А эти засыпали вечным сном! Им Рай уж снился-
Избавились! Душа свободна! К небесам летит!
И было так всегда. ?Рабов? перед воротами считали.
По списку проверяли ?зеков? всех до одного,
А ежели в пути кого-то незаметно потеряли
Ворота не откроют им. Пока же не найдут его.
Ещё беда, кто на работе аль в дороге умирали:
Их надобно с собой для счёта в лагерь брать.
Тащить семь километров труп, его чтоб посчитали-
Иначе никого не пустят в лагерь ночевать.
Бывало пред воротами часами мы стояли.
Во тьме. Голодные и до костей замёршие стоим.
После работы же. С дороги, нас пустить мы умоляли,
Но тот палач в пагонах был всегда неумолим.
Однажды коллектив от гибели спасти пытался:
Товарища, разогревали над костром.
Не помогло. Бедняга всё ровно в лесу скончался-
Мы сами чуть живые, труп тащили в лагерь волоком!
Переполоха, смерть товарищей не вызывало.
Она была обыденным явленьем каждый раз-
Десятками и сотнями, и тысячами умирало.
Мы знали то, что это тоже ожидает нас.
Покойников зимой обычно всех на берег вывозили:
В поленици те трупы складывали как дрова.
Весной же голыми – бульдозером - в реке топили-
Так хоронили деспоты немецкого ?раба?!
Пишу о судьбе: Ивана Негеля.
В сорок втором мы строили железную дорогу.
От города Ульяновска до города Казань.
Потом в лесную глушь загнали всех нас на подмогу-
Сменить дошедшие до ?точки? немцев ?каторжан?!
Теперь лежнёвку мы должны из бревен строить.
Дорогу деревянную нам по болоту проложить-
Теперь всем предстоит – работу с топорами нам освоить.
Где ночевать? Проситься на постой к медведю жить?!
Где немцам жить? Это властей совсем не волновало.
А гнус страшнейший там, что день и ночь покоя нет.
Властям нужна дорога через лес. Лишь это знала-
Ютиться трудармейцам? Где никто не даст ответ.
?Рабы?, кто в шалашах, кто в норах место выбирали.
Ведь главное работа и хороший результат,
А где вам отдыхать и где вы ночью ночевали-
Забота ваша, не ленись, а лес приютами богат.
Но это летом было, а теперь зима настала.
Жили в больших палатках парусиновых зимой
И несмотря, что печка там железная стояла-
От парусины и от этой печки - пользы никакой!
На нары из жердей мы хвою с ели подстилали.
Всю ночь топили печь, сидели вкруг неё.
От этого ?уюта? Мы почти всю ночь не спали-
Спасибо Сталину – отцу за тёплое жильё!
Ведь спать зимой в палатке совершенно невозможно.
Чтобы заснуть совали ноги, от фуфайки в рукава.
У печки, чтобы не обжечься грелись осторожно-
В завязанной ушанке, грелись уши, также голова.
Одежду верхнею ни днём, ни ночью не снимали.
Нас днём и ночью дикий холод донимал!
И в бане мы ни разу больше года не бывали-
От грязи непомерной организм вовсю страдал!
От гнусного такого быта вши нас заедали
Поверх одежды ползали и прятались внутри
Особенно когда у печки место занимали
От зуда нестерпимого хоть караул кричи!
В таких условиях ужасных трудармейцы ?жили?
Как можно было норму на работе выполнять
При этом отвратительно и скудно нас кормили
Всё потому, что методично нас старались умертвлять!
Ведь из двух тысяч трудармейцев в лагере остались
К работе непригодных около шестьсот
А тысяча четыреста к прабабушкам убрались
Такая математика всего за год!
И с каждым днем количество умерших продолжалось
Десятки в день и было это не предел
Питанье доходягам до предела нам снижалось
По Сталинский гласит: Кто не трудился, тот не ел!
Пишу о судьбе: Александра Мунтиола.
Нас три бригады на строительство сюда прислали-
На стройку крупного дорожного моста-
Прибыв на место, тут же мы к работе приступали,
А отпускали нас, когда наступит темнота.
Мы земляную насыпь для моста сооружали.
Таскали брёвна, поднимали вверх накат.
Наверх моста тяжёлые мы брёвна поднимали,
Копали ямы, ставили опоры на каскад.
Нас с лагеря до стройки поездом доставляли.
И вечером нас в лагерь доставлял назад,
А у ворот бригаду там по счёту принимали.
Пока считали, приходилось на морозе долго ждать.
Голодные и целый день тяжёлая работа.
Весь день на холоде, на ледяном весь день ветру.
Одежда тонкая! Такая уж о нас была забота-
Спецовку осенью как дали нам. Носили всю зиму!
Так каждый день нас взад, вперёд по холоду таскали.
Открытая платформа на дворе зима.
В дороге этой мы полураздетые там замерзали-
Когда нас на ветру морозила езда!
Мы каждый вечер на морозе поезд этот ждали.
Но он за нами приезжать не очень, то спешил.
Уже темно. Когда приедет, никогда не знали-
Так ежедневно в ожиданье – нашу жизнь травил!
И вот однажды поезд очень долго мы прождали.
Настала ночь морозная, а поезда не видать…
Тогда кто пободрей ?домой? по шпалам пошагали-
А слабые, бессильные остались замерзать!
Не многие дошли, до лагеря не все добрались,
А кто слабей садились по дороге отдыхать.
Их холод убаюкивал – заснули и не просыпались-
Теперь им ?сытно и тепло?, и вечно будут спать!
?Кто в лагерь первый попадёт?, мы так договорились
?Он сразу шум поднимет и к начальнику пойдёт?
Когда же группа маленькая в лагерь появилась-
Их в лагерь не пустили! Пусть отряд весь подойдёт!
И, несмотря на просьбы, требования нас не пустили.
Вахтёры были непреклонны! ?Соберите всех?!
Мы умоляли, чтоб начальнику об этом доложили-
Пусть поезд он пришлёт! Замёрзнут, то на вас сей будет грех!
Тот шум отчаянный и стук, что мы в ворота били.
И крик вахтёров, угрожая в нас стрелять!
Начальника с похмелья в полночь ели разбудили.
Он приказал вахтёрам, чтобы в лагерь нас впускать!
А поезд, как узнали мы, пришёл лишь на рассвете.
За опозданье машинистов же никто не наказал.
А за погибших немцев тех! Никто не был в ответе-
Им Сталин предписал давно такой финал!
На протяжении пути замёрших трупов собирали.
Последних обнаружили потом уже весной.
За безответственность – преступную они не отвечали-
Зато измученные доходяги обрели покой.
Тогда за эту ночь десятки их погибло.
Наутро только половина вышли в строй,
А те в паленицах за лагерем лежат уж видно
И в землю попадут они не раньше, чем весной.
Ведь эти лагеря фактически орудием служили.
Для планомерного уничтожения людей.
Здесь специально немцев непомерно голодом морили-
По предписанию кремлевских главарей!
Ведь трудармейцев только в Северные части выселяли.
Где чрезвычайно низкие зимою холода.
Им специально тёплую одежду не давали-
Чтоб мёрзли бесконечно. Мукам не было конца!
А труд? Как можно целый день без отдыха трудиться?
В день каждый, по двенадцати часов.
И нормы непосильные, как выполнение добиться-
Без выходных изматывали немцев тех ?рабов?!
Ведь за войну с фашистом только нас карали.
Мы в коммунистов не готовились стрелять.
Против страны Советов мы не воевали-
И никого не собирались убивать.
У нас имущество и дом, и Родину, все отобрали.
Нас Право голоса лишили, Право говорить.
Нас просто небыло. Никто о немцах ничего не знали-
Нас прятали в тайге, чтоб, где нибудь тайком зарыть!
Когда над немцами та буря прокатилась.
Сей сталинский карательный над немцами террор.
То численность германцев вдвое сократилось.
За это злодеяние не смыт ещё позор!
НКВД в войну, террор чинили в зонах.
Переселенцев умерщвляли в лагерях!
Замучивали злобно палачи в погонах-
Полмиллиона трупов там лежат во льдах!
Зарыть и непременно голым, чтоб не опознали.
Ни номера, ни крестика на общих ямах тех.
Землю над убиенными так тщательно ровняли-
Так кагебисты сталинские прятали свой грех!
На этих трупах позже даже стройки возводили.
Прокладывали разные дороги на костях!
Места захороненья немцев под большим секретом были.
Позорные секреты, Под охраной нынешних Властях!
Российские немцы в
рядах Красной Армии
Мы в детстве как все дети школу посещали.
Нас смолоду, учили Родину любить.
Быть честным, справедливым быть, нас воспитали,
А если будет нужно – грудью защитить.
Мы также как детишки все в войну играли.
Противника старались ловко побеждать.
Бывало, что до ночи дико воевали-
Нас приходилось с поля боя загонять.
Мы в пионеры классом дружно все вступали.
И всей дружиной отправлялись в лагеря.
На пионерских слётах здорово мы выступали-
Мы время проводили детское не зря.
А парни смолоду о небе уж мечтали.
С волнением в душе вступали в комсомол,
В военные училища мы поступали-
Конечно же, любили все играть в футбол.
И в Армию по возрасту нас забирали.
Чтоб верою и правдой Родине служить.
Профессиям военным строго обучали-
Готовым чтобы быть – Отчизну защитить.
Ведь до войны на службе в Армии и немцы находились.
Их призывали по закону, как других, военкомат.
Со всеми в Красной Армии они свой срок служили-
Десятки тысяч немцев молодых солдат.
Уж с первых дней войны они с фашистами сражались.
Вели себя достойно, предано в лихом бою.
И многие их них в бою достойно отличались.
Показывали храбрость, ненависть свою, врагу.
Известно наши немцы тоже в Бресте крепость защищали.
Их было пятеро, кто в Бресте до конца стоял.
И также как и все другие, жизнь свою отдали-
Никто свою страну и Родину не предавал!
Там Александр был Дулькайт, среди начальников и офицеров.
Был командиром он стрелкового полка – майор.
И два полковника среди ?военных инженеров?-
То Эрих кроль и Шмидт Георги – все как на подбор.
Ещё военный врач Владимир Вебер там же находился.
И рядовой наш Николай же Кюнг там тоже был.
Никто из этих немцев в крепости не провинился-
Сражались стойко. Родине никто не изменил!
И боевыми орденами немцев награждали.
Их прямо в сорок первом в (августе) уже году.
Полковник Гаген Николай – комдив к награде подпадали-
И Альфред Шварц – полковник отличился в танковом бою.
В газете ?Комсомольской Правде? в сводке рассказали:
О подвиге, с Поволжья немца раненного тяжело в бою.
Захваченного в плен не выдал тайны, хоть пытали-
С его обрубков выложили жаль пяти конечную звезду!
Знать по иронии судьбы в газете власти объявили:
И в том же августе, и в тот же сорок первый год.
Где нас российских немцев всех врагами объявили-
Что Сталин нас до одного всех в Колыму сошлёт!
И в тот же день, в газете той же, ? Вести? рассказали:
О Ноймане Красноармейце даже был его портрет.
О буднях героических про Генриха писали.
В газетах про измену немцев не было и, нет!
Ни в немреспублике, в других местах, где немцы проживали.
Нет подтверждения измены Родине нигде.
Нет, основание в предательстве, в чём немцев обвиняли-
Всё это козни Сталина, приспешников в кремле!
И сразу после лживого кремлёвского Указа-
Из Армии всех немцев стали срочно выдворять!
Как будто бы на немцев всех напала страшная зараза-
И чтоб не заразиться, как собак их стали прогонять!
Всех немцев прямо с фронта, где б они не воевали.
В строю скомандовал начальник: ?Немцам три шага вперёд?!
И тут же, как шпионов злостных их арестовали-
Заслуги, Звания не брались КГБистами в расчёт.
Их было много тысяч тех, кто в лагеря попали.
Всех под конвоем как преступников вели,
А у ворот охранники погоны ордена у них срывали-
Их ордена заслуженные, всё забрали и снесли.
Особенно свирепствовал их командир охраны.
Он злобно ордена, медали, знаки всё сдирал!
Петлицы и нашивки всё ложил в свои карманы,
А пуговицы из шинелей с мясом вырывал!
Садисты с рвеньем, будто в плен врага – фашиста взяли,
А сами пороха не нюхали и небыли в бою.
НКВДешники – пираты ревностно солдат карали-
Им Сталин волю дал. Они служили палачу!
Полковнику Дипольту – командиру лично разрешили.
Избавиться от командирских всех регалий самому.
Шакалы всё, что можно у солдат стащили-
Чтоб похвалиться позже. Я, мол, заслужил в бою!
А в том отряде и другой полковник содержался.
То Александр Ленгард. Он же с фронта тоже снят.
Начальником Саратовским училищем военным он являлся-
Теперь ?преступник он? и государственный батрак!
Их для надёжности, армейцев на контроль особый брали.
?Им, бывшие на воле, не должны мы доверять?.
Их на беседы часто после смены вызывали.
И ?стукачи? за ними постоянно стали наблюдать.
Ведь там, вверху – в кремле разоблаченье немцев ждали.
Чтоб непременно диверсантов выявлять!
Поэтому чекистов в лагерях всех обязали:
Чтоб выселенье немцев непременно было как-то оправдать.
Пишу о судьбе: Лётчика - капитана Пётра Гетца.
Гетц Петер - в лётном он училище на лётчика учился.
В тридцать девятом за Китайскую страну Гетц воевал.
С японскими агрессорами Петер в небе бился-
Ещё тогда, на той войне в бою он опыта набрал.
А в сорок первом он теперь с фашистами сражался.
Гетц опытный и знающий в бою с врагом мастак.
В его отваге, смелости никто не сомневался-
В решающем лихом бою его боялся враг.
Через ?Березину? фашисты переправу наводили
И Петер с эскадрилией летали, чтоб мешать.
На бреющем полёте, немцев в панику они вводили-
Не прекращая их в упор их пулемётов истреблять.
Откуда- то над ними в небе ?Мессеры? явились
И незаметно подошли вплотную им на перехват,
Но наши ?И – шестнадцать? - (?Ишаки?) манёвреннее были:
Выкручивались круто вверх и вбок как акробат.
В неравной схватке наши там с фашистами сражались.
У ?Мессершмитов? скорость ?сумасшедшая? была.
На самолётах из фанеры с ?Мессорами? наши ?дрались?-
?Как на корриде с тряпкой уворачивались от быка?!
Так с ?Мессорами? - наши тоже, вроде подставлялись,
Но враг летел стремительно в намеченную цель,
А наши тихоходы уварачивались – издевались-
Не достигая цели ?коршун мимо пролетел.
Игра эта опасная не стоит увлекаться,
Но Петер Гетц на истребителе в ?игру? вступил.
Когда противник в ярости к нему стал приближаться-
Гетц круто взмыл! Поймал в прицел врага и ловко сбил!
Враг загорелся! Остальные двое сразу удалились.
Знать тихоходы эти им не по ?зубам?.
По многу времени пилоты в небе проводили-
И многие из них остались ?вечно в небе там?!
Но всё-таки фашисты превосходства в небе захватили.
А ?ястребки? сражались часто в одиночку там с врагом.
Десятки вылетов им за день часто были-
Конечно, возвращались не всегда на свой аэродром!
На Оршу эскадрилья ?Юнкеров? бомбить летела.
Разрушить город и его военный в нём аэродром.
Гетц вылетел навстречу им, пока не долетели-
Ему был дан Приказ, устроить по возможности заслон.
Их было девять вражеских тяжёлых самолётов.
Гец грозовое облако использовал как щит.
Он вынырнул, открыл огонь, по ним из пулемёта-
Он снова скрылся в облачке, атаку чтобы повторить.
Он повторял этот манёвр, пока не запаниковали.
Порядок боевой расстроил неожиданный напад.
Они на чистом поле, где попало, бомбы разбросали-
И беспорядочно с позором повернули все назад.
В ?Известия? от двадцать третьего июля известили.
О подвиге Петра, что сорок первом совершил.
Президиум Верховного Совета, власти наградили:
Гетц – капитан свой орден ?Красной же Звезды? он получил.
Недолго Гетцу Орденом пришлось покрасоваться.
Уж осенью он в сорок первом был у КГБ в плену.
Велели срочно в путь дорогу немцу собираться-
?Тебе не место в Красной Армии. Копать пойдёшь руду?!
Друзья однополчане со слезами с ним прощались.
Он другом был надёжным и не прятался в бою.
По-дружески друзья, конечно, незаметно возмущались-
Нельзя быть солидарным даже ?ложному врагу?.
Его в тайгу на лесозаготовку, как врага, сослали.
Теперь предписано ему, в тайге дрова рубить.
Но прежде, все регалии с него преступники содрали.
?В труде вину пред ?Родиной? ты должен искупить?!
Как можно с человеком поступать?! За Родину обидно!
У Сталина от злобы, верно, высохли мозги.
Тираны, за свои поступки к немцам, не было им стыдно.
Как со своим народом звери поступать могли!
Пишу о судьбе Эмануила Зайделе
Иные немцы – хитрецы фамилию немного изменили.
На фронт бежали юноши, хотели воевать.
Мол ?ночью документы на вокзале все стащили?-
Теперь осталось новою - фальшивою фамилию назвать.
Так некоторые на фронт обманом попадали.
Под Красным Знаменем шагали через всю войну.
И мужественно, как солдату подобает, воевали-
Служили Родине, самоотверженно в бою.
С семнадцати лет отроду в неволе Зайдель оказался.
Загнали немца пацана – таёжный лес рубит.
Но он как патриот давно на фронт попасть старался-
Задумал непременно он побег свой совершить.
В тайге бескрайней и дремучей от охраны скрылся.
Пошёл в юго-восточном направление на Барнаул.
Эммануил с великой трудностью в тайге пробился-
И вышел на свободу! Зайдель, радостно вздохнул.
В Алтайском крае сплошь мобилизации там проводили.
Военкоматам всем приказано повысить спецнабор.
Облавы. Постоянно возле рынка молодых ребят ловили-
За отклонение от службы всем сулили смертный приговор!
Беглец сказал: ?вчера все деньги у меня украли
И справку с сельсовета всё, что было ?замели?-
Я Иваненко и зовут Семёном. Так и записали
И в списки добровольцев тут же немца занесли.
Так Зайдель – Иваненко в Армии он Красной оказался.
Отсюда немцев даже видных комиссаров гнали вон.
Семён на службе добросовестно всегда старался-
Был исполнительным. С товарищами вёл себя с добром.
С начало новобранцев воевать с оружием учили:
В атаку штыковую на врага, в бою ходит.
На мнимого врага с гранатой в наступление ходили-
Со связками гранат как нужно вражьи танки бить!
А главное их прыгать с парашютом приучили.
Их молодых готовили в десантные войска:
И как чинить диверсии в тылу врага. Всё проходили,
Ходить в разведку и охоту на добычу языка.
В воздушную десантную дивизию они попали.
Их год учили там военному искусству – воевать,
А в сорок пятом в Венгрию всех на прорыв послали-
От недобитого врага страну освобождать.
Тяжёлые бои за Балатон там проходили.
Освобождали в Венгрии другие города
И Вену, и всю Австрию тогда освободили-
С победою поздравила солдат – десантников Москва!
С Кремля: – ?любой ценой пройти к границе? приказали!
?И взять немедленно Чехословатское село Жулю?!
Командование наверх досрочно отрапортовали-
Что взята высота – разбив противника в бою!
Теперь с Чехословакии они эсэсовцев сгоняли.
Фашистам некуда деваться – защищались до конца.
В лесу из автоматов по десантникам стреляли
Там пуля Зайделя скосила. – Знать немецкого стрелка!
Из взвода Зайделя лишь четверо товарищей осталось.
На плащ-палатке друга вынесли из - под огня.
С того вернули света доктора, как оказалось-
Он восемь месяцев ?валялся? в госпитале знать не зря.
По инвалидности его тогда домой комиссовали.
Война уже прошла и мир ?давно? уже настал.
По месту проживания в военкомат его послали-
Чтоб Иваненко там Семён на сан. Учёт бы встал.
?Представьте все свои полученные на войне награды?:
Вот ?слава третей степени? и ?красная Звезда?,
Медали: ?За отвагу? и ?За взятье Вены? - что освобождали,
Медаль и ?За Победу? же. И всё что Родина дала.
Всё позади, война прошла, Теперь уж может он признаться.
Что под чужой фамилии он немец воевал.
Что ?Зайдель я Эммануил из Люксембурга? он сознался:
И что из лагеря для немцев он на фронт сбежал.
Райвоенком, конечно, немца на учёт он не поставил,
А позвонил, ?наверх? начальнику НКВД
И тот мучитель душ, солдата немца не оставил-
?Закон гласит!: За бегства с лагеря расстрел тебе?!
?Мы в лагерь тот опять, как немца, вновь тебя доставим:
В труде вину пред ?Родиной? ты должен искупить!
Награды мы твои в Президиум назад отправим,
А сам останешься в тайге опять дрова рубить?!
Так с немцами правители жестоко поступали.
Ты можешь даже жизнь свою за Родину отдать.
Ты немец! Хоть герой! Тебя предателем все называли!
Даже заслуженных, их заставляли лес валять!
Когда пришла война, то немцы много горечи ?хлебнули?!
Кто в Армии служил, тот на виду особым был.
Чтоб верность доказать свою, то часто шли под пули.
Нередко немец в ?этих играх? гибель находил!
Об их поступках власти редко что - нибудь писали.
Их подвиги остались где-то ?за бортом?.
Их тысячи за Родину бесследно погибали.
Для немцев, что в России не работал знать Закон!
Ещё обиднее, когда Героя награждали.
За подвиги заслуженно вручали Ордена.
Узнав, что это немец – то награды отбирали-
Взамен наградам за геройства, их ждала тайга.
После Победы
Пришёл, в конце концов, тот долгожданный День Победы!
Теперь голодным мукам немцев, верное, пришёл конец.
?теперь к семье многострадальной я ?домой? поеду?-
К детишкам ?брошенным? на произвол – воротится отец.
Ведь немцы ждали этот День. Пришёл конец мученьям!
Нам обещали, что отпустят всех в конце войны.
Но сталинская лож! Нас обманул опять с освобожденьем-
И сколько искупать ещё мы лживую вину должны?!
А в День Победы нерабочим днём всем объявили.
Вы радуйтесь, ликуйте же советские рабы-
И тут же немцев подлой новостью всех огорчили!
Вы нашей ?Родине? ещё пока в тайге нужны!
В трудармию уж в сорок первом немцев забирали,
Что им трудиться надо будет до конца войны.
Война закончилась, но власти их не отпускали -
Им дармовая сила, безотказные рабы нужны.
После войны уже те вышки с часовыми отменили
И вроде веселей и легче стало в лагере дышать,
Но вахты у ворот по-прежнему как раньше были,
Заборы до небес с колючками нас стали дальше охранять.
А главное, на сколько лет нам ИГО то продлили.
Никто нам немцам правду не отважился сказать.
Нам было важно это знать. Тогда б с надеждой жили,
Конечно, б мы не верили. Ведь власть привыкла нагло лгать!
Не виноваты мы! Вы сами знаете, что не виноваты!
Вы сами всё придумали! Коварные, жестокие ЛЖЕЦЫ!
Не будет вам покоя! Никогда проклятые сатрапы!
За ту войну с народом собственной своей страны!
?Трудармия?
В тридцать восьмом, забили тюрьмы до отказа:
НКВД бросал людей безвинных в лагеря.
Враги им по зарез нужны. Их стерегла охрана.
Те находились круглосуточно под дулом патруля!
Тот контингент на Севере заводы возводили,
А там зимой вовсю лютуют холода.
А голод, труд и холод знать здоровья изводили-
Такая вот судьба. Их многих к смерти привела!
И вот война пришла. Фашисты нагло наступали:
У Красной Армии редели оборонные ряды.
Тогда досрочно, ?уголовников? из тюрем забирали:
И кинули на фронт, спасать ?отважные полки?.
И лагеря в Гулаге, сразу резко опустели:
Почти полмиллиона ?зеков? на войну ушли.
На их места в тюрьму идти же добровольцы не хотели.
Стране опять для ?стройки? надобны рабы!
У Сталина давно такие были на примете-
Планировал российских немцев всех к рукам прибрать.
Теперь за немцев полностью НКВД в ответе.
Пришлось им срочно ?трудовую армию? создать.
Та армия из пацанов – подростков состояла:
В шестнадцать лет предписано, им повзрослеть
И мужикам кому ещё сверх шестьдесят не стало-
Прибыть всем по повестке, опоздать, не сметь!
С собою чтобы зимнюю одежду забирали:
Бельё с запасом и постель с собою брать,
И продовольствие на десять суток чтобы взяли
И кружку с ложкой, в общем, всё чтоб ?воевать?.
С военкомата те повестки немцам поступали:
Решили мужики, что в Армию берут,
Но почему их сразу под конвой забрали?
До станции в дороге их чекисты стерегут?!
Им без вины и без суда свободу отобрали:
Указом принудили всех придти в военкомат.
И под охраной немцев – тех в Гулаг загнали.
Опять во лжи погряз кремлёвский аппарат.
В тот сорок первый год в ?рабочие колонны? взяли.
Тогда сто двадцать тысяч немцев – крепких мужиков.
То власть у семьях, у детей - кормильцев отбирали-
Их превращали власти в государственных рабов.
Из них тираны часть на лесозаготовку отослали-
Их сорок пять там тысяч было не виновных душ.
Тех немцев без вины, которых, в лагеря загнали-
То значит, что в семью уж не вернётся муж.
Другие на строительство заводов направляли-
Тех немцев было тридцать пять там тысяч человек.
На этих стройках тысячи в могилу их загнали.
Зря будут дома бесконечно ждать их много лет.
А остальные, строили железные дороги-
Их сорок тысяч, ?вкалывали? в холода.
И сколько их под шпалами лежат. То знают только Боги!
Та тайна засекречена правителями навсегда.
Законы для отверженных суровые создали:
НКВД за каждую провинность их карал.
За всё, в чём только можно бы, тираны придирались.
Сам Сталин – душегуб расстрелы те подписывал.
Коль не явился по повестке вовремя – расстрел!
За дезертирство из колонии, вас тоже расстрелять!
Невыход обессиленных на тяжкий труд – расстрел!
Нарушил дисциплину: расстрелять! Стрелять! Стрелять!
Был в каждом лагере чекист, он агентурой занимался:
Он преступленье немцев должен срочно пресекать.
Он ловко сети вил. И если кто в них попадался-
Тот будет доносить, иль сам получит двадцать пять!
Чекист – ?паук? он узнавал всё через агентуру:
Кто где? кому рассказывал про власти анекдот,
Или доверился кому – раскрыл свою ?натуру?
И человек не думанно! Пошёл на ?эшафот?!
?Преступника? того немедленно арестовали-
Судила тройка - палачи в пагонах – доходяг:
Всем двадцать пять по мерке Сталина давали.
?Паук? врага знать обезвредил. Он получит знак!
Те лагеря надёжно часовые охраняли-
Стрелки на вышке днём и ночью по углам стоят
И в три ряда кругом колючки лагерь обвивали,
Прожектора на вышках по ночам не ?спят?.
А на работу из ворот по счёту выпускали-
По четверо в ряду ?преступники? на труд идут
И конвоиры их с собаками сопровождали-
Похоже, будто уголовников на казнь ведут.
Двенадцать в день часов работать заставляли.
На страшном холоде, обутые они кой- как.
Им выходные даже в праздник не давали-
Так выглядел огромный сталинский Гулаг.
Семьсот грамм хлеба в день им только выдавали:
Но в случаи, что он ту норму выполнял,
А если норму он не сдюжил, то её срезали:
Теперь как отстающий, он шестьсот лишь получал.
Шестьсот, та норма: ели б целый день лежали,
Но при работе тяжкой, изнурительной – то смерть.
Они двенадцать в день часов не отдыхали-
Измотанные до конца. Им выпала судьба ?сгореть?!
И кроме хлеба суп три раза в день им наливали:
?Водичка чистая?, на дне турнепс ?засел?…
Приправы, или жир какой, не раз не клали
Сей суп на ужин был. ?Не понял, ел или не ел?.
То постоянно отвратительное чувство голоданье-
Похоже, что ни с чем другим нельзя его сравнить:
Ведь каждый день и каждый час гнетёт недоеданье,
А если это год, другой? Сил небыло чтоб жить!
Недоеданья постоянно, переутомленье,
От слабой обуви, одежды всяк страдал.
Дошли со временем ?рабы? до истощенья!
Могильщик, каждый день десятками их забирал.
Переселенцев методически уничтожали-
Вся свора Сталина обученные палачи.
Морально и физически российских немцев убивали,
Но прежде выжимали с них всё, что ещё могли!
Свидетели истории российских немцев.
Из материалов газет и журналов.
Пишу о судьбе: Ивана Битнера.
Мы трупы от начальства тщательно скрывали:
Как можно было дольше у себя их оставлять.
За них мы пайки хлебные в натуре получали
И ту баланду. Чтобы всей бригаде мизер подобрать.
Голодный человек о хлебе лишь мечтает.
Не может думать раб о завтрашнем он дне-
Ему сегодня надо есть, его душа страдает:
Хоть утром, вечером, хоть днём он думал о еде.
Пишу о судьбе: Павла Фигнера.
В том сорок первом, после семилетки в ФЗО послали-
На слесаря учиться, чтоб профессию иметь,
А через месяц нам повестку всем прислали:
Нас немцев в Армию берут. Куда пока секрет.
Но тот секрет мы сами скоро разгадали-
Когда на станцию нас к поезду привезли
И всех по списку нас в вагоны запихали.
Как оказалось, что одних нас немцев ?замели?.
В Свердловске сразу нас по лагерям распределяли:
Меня с товарищами ждал уже лесоповал.
Нас вглубь тайги пешком по компасу загнали.
Там одиноко старый лишь барак стоял.
Мы кроме леса, ничего не видели, не знали.
По слухам, лагерь находился ?на краю земли?.
Нас восемнадцать человек сюда загнали-
Работали от темноты до темноты.
На наш лесоповал то конвоиры нас водили-
Боялись, верно, что в тайгу к медведям побежим.
Под их надзором мы таёжный лес пилили
И как преступников нас опекал режим!
Уж был сентябрь то, когда в тайгу нас заточили
И снег уж шел, и наступили холода,
А мы в одежде летней всё ещё ходили-
Одежду зимнюю не дали. Хоть уже зима.
Шинелька лёгкая на мне, что летом дали
И брюки тонкие не подходящие для этих дней,
Что делать нам теперь? А на работу гнали-
Фуражка летняя! Мороз же с каждым днем сильней!
Работать по двенадцать в день часов нас заставляли
И до делянки несколько километров пути.
Домой после работы к ночи часто возвращались-
Изматывались на работе и ещё пешком пройти.
Совсем без выходных работать заставляли.
Скотине даже нужно как – то отдыхать,
А хлеба лишь семьсот грамм в день нам выдавали
И суп пустой три раза, чтоб нам не сдыхать!
Но если норму ту высокую не выполняли-
Нас голодом морили, чтоб сильнее наказать!
Бригаде хлеб, тот мизер, что по норме нам, ещё срезали-
Шестьсот осталось грамм. Как можно с этим выживать!
Всего два месяца мы этот лес в тайге валяли,
Но голод страшный и мороз нас ?доконал?!
Бригада поредела. Кто слабей те умирали-
Осталось девять доходяг! Других Господь забрал.
Из леса нас перевели. Теперь другую дали.
Работать на железной, знать, дороге мы должны-
Там мёрзлую землю, ломами лёд долбали
От этого ?труда? мы тут совсем ?дошли?!
Теперь нас пятеро в живых всего остались.
Другие четверо ушли на НЕБЕСА.
Мы истощались полностью, на нарах оставались-
Списали немцев нас как хлам и все дела!
Прошло три месяца всего, когда сюда попали.
Нас было восемнадцать молодых ребят.
Тринадцать сотоварищей уже в землю загнали-
Оставших пятеро списали нас. Чтоб Богу душу сдать!
Но без рабов, тайга великая, не горевала-
В России немцев подневольных есть ещё запас.
Уже на той недели ?новых, свежих?, Подогнали.
?Родная власть, как мать?, ?заботилась? всегда о нас!
Пишу о судьбе: Якова Келлера.
Уж в сентябре повестки нам мужчинам всем вручили:
По возрасту с шестнадцати до шестьдесят.
Село как муравейник дикий всполошили-
Забрали мужиков и молодых ребят.
Тринадцать дней до Харькова пешком нас гнали-
В тюрьму с названием ?Холодная Гора?.
По камерам тюрьмы нас плотно распихали.
Там ждали мы отправку около два дня.
А дальше в переполненные нас вагоны посадили-
Закрыли плотно двери все с наружи на замок
И целый месяц двери нам ни разу не открыли-
Наш поезд уносил нас прямо на Восток.
Один раз в сутки дверь вагона нам приоткрывали:
То конвоиры нам питанье чуть, чуть принесли-
На шесть нам человек по булке хлеба в щель совали
И по кусочку сельди, и по кружке каждому воды.
Мы целый месяц воздух свежий не вдыхали-
Заели нас не мытых и не бритых вши.
Когда приехали на место, то мы не вставали.
Никто не мог подняться и без помощи идти.
Нас в лагерь средь тайги в бараки затолкали-
Охрана, вышки и колючки охраняли нас.
Когда ?очухались? немного, лес пилить погнали.
За нами постоянно надзирал чекистский глаз.
Меня как малолетку все немножечко жалели,
Но я переживал: боялся за отца.
К весне от голода уж треть дышали ели, ели-
И мой отец, как многие, ушёл на небеса.
Меня, как доходягу врач домой списала-
Благодаря той женщине остался я живой.
Она из сострадании, как врач нам помогала,
С её душевной помощью, вернулся я домой.
Пишу о судьбе: Иогана Гербера.
В четырнадцать меня – подростка мобилизовали-
В сорок втором зимой то было в декабре.
На шахту номер девять нас тогда загнали
Мы как враги народа мол. То обозначили в кремле.
?Шахтёр? – пацан с таким трудом, конечно, не справлялся-
Двенадцать в день часов с забоя уголь выкидать.
Работать по приказу после смены оставался:
Конечно, норму ту, хронически не мог я выполнять!
Тогда за отставанья хлеб мне дважды урезали:
Пока от пайки лишь осталось пол кило.
Тогда меня за тунеядство строго наказали:
Из шахты ?вытурили? где всегда было тепло.
Меня для исправленья, лес пилить, в тайгу послали-
Теперь я должен на морозе свою норму дать.
Что с нормой я не справлюсь, это точно знали-
?Фашистский выродок, пусть подыхает! Ёж в такую мать?!
На том лесоповале рудостойку мы заготовляли.
То специальный для крепленья в шахте матерьял.
За норму лесорубу хлеб по восемьсот грамм выдавали-
?Кто не старался? тот всего шестьсот грамм получал.
Но в основном на шестистах мы граммах все ?сидели?-
Съедали пайку сразу утром, не деля на день,
А днём и вечером пустой лишь суп, из ничего мы ели
И было чувство, что не ели мы совсем.
На зоне хуже, чем бы со скотом, там с нами обращались-
Уничтожали нас, лишь был бы маленький предлог.
Я помню это на всю жизнь со мной как издевались:
На гибель верную в мороз меня закрыли под замок!
Проснулся среди ночи, в валенки вступился.
На двор пошёл раздетый я по малой знать нужде.
Я за барак зашёл, увидел комендант и разозлился:
Сватил за ухо, потащил в сарайчик во дворе.
Сарайчик этот карцером служил – туда сажали-
За всякую провинность запирали на замок.
Там небыло постели и еду там не давали
И не отапливался этот деревянный ?гроб?!
?Падонок?! Комендант от ярости взбесился!
?Сидеть ты будешь здесь до самого утра?
Он приказал дежурному, не выпускать! Сам удалился,
В квартиру теплую. Уж отдыхать ему пора.
Я начал замерзать! Без шапки, без пальто – раздетый-
Мороз мне голову, лицо и уши обжигал.
Начальник крепко спал. Был алкоголем обогретый,
А у меня окоченело тело - я уж замерзал!
А пальцы рук совсем уже как мел все забелели-
Дышал на них, хотел их как-то обогреть.
Суставы гнуться перестали, знать окоченели-
Я чувствовал, что замерзаю уж совсем насмерть!
Я плакал, звал дежурного. И Богу я молился-
Я испугался, что замёрзну! Стал, как мог кричать!
Но сторож, видно, тоже спал, он не явился,
А я как ошалелый стал на помощь звать!
?Рабы? в бараке те не все так безмятежно спали-
Услышав крики стали спящих быстро поднимать.
На крик о помощи, что было силы побежали-
Ребенка – узника от коменданта – палача спасать!
Меня услышали сокамерники прибежали
И стали чем попало в карцер дверь ломать.
Меня без жалости и беспощадно снегом оттирали-
В вахтёрку посадили тёплую, чтоб смерть прогнать!
Дежурного от всей души ?рабы? ругали,
А он твердил: теперь от коменданта попадёт!
Неведомо дежурного, тогда как наказали,
А мужикам, им комендант ещё не раз сочтёт!
Тогда я две недели с жаром провалялся:
С сильнейшим воспаленьем лёгких я лежал
И ели выжил, чуть в могиле общей оказался-
Наверно Бог меня ?костлявой? не отдал!
Когда поправился и окончательно я излечился-
Наш комендант меня к себе тогда позвал,
Не думайте, что он покаялся и извинился-
?Давил фашистов вас и буду вас давить?! Он мне орал!
Пишу о судьбе: Алберта Майснера.
Нас привезли в Акмолинск всех. В полувагоны погрузили-
Которые предназначались только для угля.
От пыли угольной похожие на негров были-
В Караганду нас привезли – туда, где были лагеря.
Нас в недостроенную зону сразу поместили:
В полуземлянки без окон и без дверей.
На крышах дыры, видимо, для труб то были,
Но небыло тогда ещё совсем печей.
Мы спать, в одежде зимней, в валенках ложились-
В пургу нас часто снегом занесло,
Мы без постелей прямо на земле ютились,
Скотине же в хлеву, тем даже больше повезло.
Нас в лагере всего два раза в день кормили-
Забойщикам давали хлеб на день один кило,
Но качество всегда похоже как на глину были,
А ?суп? как пойло состоял из ничего.
Тот ?хлеб?, как правило, в том супе разминали.
Тот суп, в подобие он киселя как пойло был,
А чтоб умыться после смены, снег мы растопляли.
В таких условиях наш ?раб? работал он и ?жил?!
А на работу и с работы строем нас водили-
Охрана та с винтовками сопровождала нас.
И лагерь ограждён надёжно. Вышки тоже были.
Но как жилось нам, власть не думала про нас.
Кто норму в шахте не осилил, тех не выпускали-
Вторую смену заставляли, чтобы норму дал.
Голодные, измученные и почти не отдыхали.
То Сталин всё придумал! Так! Нас немцев убивал!
Нас на плацу выстраивали и мораль читали:
?Фашисты вы, же не хотите для победы норму дать!
Германии враждебной и фашистам видно помогали-
Победу Гитлера! Подонки! Вам не увидать!
Подохните! Но норму выдать всё ровно заставим!
Дадите фронту, сколько надо будет, и стране угля!
А кто не понял?! Мы того к прабабушкам отправим!
И норма, ежедневно, чтоб была с сегодняшнего дня?!
О технике по безопасности никто не ?заикался?-
Крепление в забоях в шахте рушилась подчас.
В забоях гибли люди! Под завалом кто остался
Их списывали как естественная убыль каждый раз!
После работы нас усталых часто поднимали-
Всю ночь мы выгружали из вагонов лес!
К утру полуживых ?домой? нас пригоняли
И тут же гнали в шахту нас! С винтовками наперевес!
В мороз под сорок в телогрейках рваных мы ходили,
В штанах на вате, но без нижнего белья,
Обуты мы в ботинки с деревянным дном те были,
В тряпьё мотали, Мёрзли ноги, так, что передать нельзя!
Однажды на разгрузку леса снова нас подняли-
У парня нашего пропала обувь, он не мог ходить.
Начальнику – зверюге мы об этом рассказали:
Палач – природный стал от злости страшно выть!
?Пойдёшь! Он пистолет достал! Фашист проклятый!
Встать в строй! По снегу босиком, как миленький пойдёшь!
Иначе пристрелю как пса, что бешенством объятый?!
Пацан тот голыми ногами шёл! В сорокаградусный мороз!
Конечно, разгружать тот лес ему не дали-
В каптёрке он сидел, и лес не разгружал.
Но отношенье к немцам откровенно показали-
Такая нам была цена! Своё чтоб место немец знал!
Вдобавок к каторжному нашему труду и униженью-
Нас заедали паразиты лагерные вши
И с ними небыло нам сладу, средств, для их уничтоженья:
Они нас покрывали и с наружи и с нутри!
Смерть трудармейца мы спокойно все воспринимали-
То не было случайностью, и не было Ч.П.:
В забоях, под землёй и от болезней умирали,
От голода, от холода на Севере в тайге.
Особенно зимой в том сорок третьем много умирали
Их было столько, что не успевали ?хоронить?.
Тут прямо их в бараке в коридоре рядом клали-
После работы заставляли нас большие ямы рыть!
Их голыми, как родились на свет – так ?хоронили?-
Кидали, как попало в яму до краёв!
Ни номеров, ни списков, ничего, чтоб их не находили:
Землю разравнивали, чтобы небыло следов!
Пишу о судьбе: Фридриха Лореша.
Февраль, сорок второго в Соликамск попали-
Нам власти гвозди выдали, а так же молотки.
Из досок санки мы себе сооружали,
Чтоб вещи мы свои в пути везти могли.
Сто восемьдесят километров нас на Север гнали-
Мы десять дней пешком, тянули санки за собой.
Шепнул старик один: ?туда уж тысячи шагали-
Назад из ?Тимшеры? никто не шёл к себе домой?!
Когда до лагеря что в ?Тимшере?, мы все доковыляли-
Тот лагерь был безлюден уж. В то время пустовал.
Все немцы с Украины, те, что были там ?замордовали?!
Теперь сей ?рок? знать по наследству, нам попал.
Нас в этом лагере начальство и ?прислуга? ждали-
Теперь они опять при деле – могут приказать.
Охрана прямо у ворот нас строго посчитали-
А невнимательных, конечно, можно наказать.
Здесь место идеальное для ?зеков? подобрали-
Тут вольных на десятки вёрст нет ни души.
На лесозаготовку нас сюда гуртом загнали:
Нас методично будут убивать в погонах палачи!
Забор вокруг нас четырёх метровый ?поднимался?
И проволока колючая повсюду там была.
Для сверхпреступников. Чтобы никто не прорывался-
Такую вот ?защиту? нам ?лжеРодина? дала!
Когда бригада строем за ворота выходила-
Там конвоиры ждут с винтовками наперевес.
Казалось будто бы в атаку на врага ходили-
Овчарки лают – ждут команду! Нам же наводили стресс!
И каждый день одно и то же нам предупрежденье!
Шаг вправо или влево, будем гадов в вас стрелять!
Мы ж не отпетые бандиты, так зачем такое рвенье?!
Мы люди мирные. Никто из нас ни в чём не виноват.
Рабочий день же по двенадцати часов он продолжался-
Без выходных работали как муравьи.
А в праздник этот день ?Трудом ударным? объявлялся:
В подарок Родине повысить норму мы должны!
А деньги на руках иметь вообще не полагалось-
Наш заработок ?добровольно? отчисляли для войны.
В загробный мир их брать собой не разрешалось,
А что нибудь купить в тайге мы не могли.
Что делалось на фронте, мы же ничего не знали-
Мы жили там без информации как дураки.
А слушать радио нам власти строго запрещали,
А право наше: только труд и норма хоть умри!
Да, ?наше Право? перед строем нам напоминали:
Все: комендант, начальники и даже комиссар,
Чтоб искупали мы свою вину нам каждый день ?вдолбали?!
Вину! Какую? Перед кем? За что?! За что нам сей кошмар?!!!
А между тем катастрофически нас силы покидали:
И многие от холода замёрзли прямо там в лесу,
От авитаминозного поноса люди умирали:
Десятки каждый день ушли в ту ?чёрную дыру?!
А по ночам из лагеря те трупы вывозили-
На сани их грузили, как попало будто бы дрова!
В лесу за лагерем в поленницы их голыми Ложили-
Весной их в ямы сбросят. Вот и все дела!
Пишу о судьбе: Райнгольда Дайнеса.
На алюминиевом заводе нас ?рабов? встречали-
Наутро рано нас построили всех на плацу.
Полковник и начальники нам проповедь читали:
?Теперь у вас возможность изменить свою судьбу!
Вы все предатели и диверсанты, и шпионы!
Нам надо бы вас до единого в расход пустить!
Но власть наша гуманная, гуманные законы-
Вы можете вину свою трудом лишь искупить!
Предупреждаю! Дисциплину чтоб не нарушали-
Вину свою пред Родиной, чтоб не усугублять!
В работе чтобы норму, как один все выполняли.
А дезертиров, как шакалов, будем – истреблять?!
Пишу о судьбе: Виктора Риделя.
Нас – немцев в сорок первом всех с семьёй в Сибирь сослали-
Так Сталин всю Россию знать от немцев избавлял.
И в этом же году меня в трудармию забрали-
Мне восемнадцать лет. И я преступником уж стал!
Работала бригада наша в каменном карьере-
Дробили ломом и кувалдой горный монолит.
Работали вручную – тяжело неимоверно:
Изматывал нас беспощадно каменный гранит!
В тот вечер со своим отрядом в лагерь возвращался-
Тянулся от усталости последним брёл,
А тут охранник – проводник с овчаркой рядом оказался:
Он тихо псине приказал, знать на меня навёл!
Мне было очень холодно, Я в воротник втянулся-
Вдруг кто-то сзади потянул за воротник.
Я в снег упал. И тут я резко оглянулся:
Увидел пса огромного, от ужаса я сник!
От страха, что есть силы, резко подхватился-
От бешеной собаке я пытался убежать.
А пёс ещё сильней в меня, скотина, уцепился:
Рыча, он стал меня вовсю, зубами рвать!
Я резко вырвался и встал. Овчарка снова ухватилась:
Тянула назем, пуще прежнего, меня старалась рвать!
Так разов пять, та сватка, насмерть, повторилась-
Я обессиленный стал звать на помощь и кричать!
Когда охранник увидал, что я не шевелился
И даже не пытался, чтобы снова назем встать,
А пёс всё яростнее рвал, всё больше злился!
Охранник, вдоволь насладившись, подошёл, чтоб пса унять!
Когда пришел в себя, немного отдышался.
Я медленно стал подниматься и тихонько брёл,
А проводник хвалил собаку, гладил, улыбался.
Мне пальцем погрозил, чтоб я шустрее шёл.
Когда себя увидел, то я дико ужаснулся:
Висели клочья от одежды, что нельзя понять.
Когда увидел брюки и бушлат – чуть не свихнулся!
Во что одеться?! Я во всём остался виноват.
Энкаведешники, которые нас охраняли-
Те прятались от фронта, чтоб не рисковать.
Они палаческими качествами обладали-
И злобность к немцам же должны на деле доказать!
Пишу о судьбе: Иоганна Эйснера.
Когда в ?Муриз? нас немцев в лагерь сей пригнали-
Где на все стороны раскинулась тайга.
На следующий день же инструктаж нам прочитали-
Обязанности! Но забыли про Права.
Мы немцы из Поволжья столько леса не видали.
Тайга, невиданное чудо, и её нельзя объять!
Как подступиться к тем деревьям, вековым – не знали-
И как их завалить? Чтобы нам норму дать.
Полуголодные до места мы по снегу добирались-
Мы несколько километров туда брели.
По снегу по колен, неимоверно измотались,
И как теперь работать нам? Мы норму дать должны!
С начало дерево вокруг от снега чистить приходилось,
Чтоб место для роботы пильщика освободить
И обязательно чтоб спереди подрубку зарубили.
Теперь можно пилить - про высоту пня не забыть.
Пилить деревья это настоящее искусство-
Его на выбранное место чтобы уложить.
Чтоб пильщик дерево ложил, крест - накрест нужно чувство
Иначе ты не сможешь, дерево на части распилить.
Чтоб лес валять, то нужен опыт, и, конечно же, познанье-
Иначе дерево непредсказуемо как упадёт,
А вальщик, как минёр работает с большим вниманьем
И то бывает, что кого-то ?исполин? убьет!
Когда количество уже деревьев навалили-
Теперь обрубка сучьев топорами совершить.
Работа эта трудная, изматывает силы-
Теперь тяжёлые, сырые сучья начисто сносить.
А сучья нужно сжечь, чтоб на делянке чисто было
И пням не нужно высоко с земли торчать:
По норме чтоб тринадцать сантиметров доходило-
Иначе будешь пень ещё раз подрезать.
Чтоб хлеба по семьсот грамм лесорубы получали-
Им надо чтоб на каждого дать норму шесть кубов.
Работать по одиннадцать часов нас заставляли.
Но где набраться сил, ещё пройти путь в семь верстов.
К зиме мы все почти способности работать потеряли
И норму уж никто ту выполнить не мог,
А хлеб теперь нам только по шестьсот грамм выдавали
И многих доходяг уже призвал к себе Господь!
И дядю моего Филиппа в стационар наш поместили-
Оттуда ни один ?батрак? не выходил.
И мы с отцом пришли к нему, беднягу навестили-
А утром труп его уже могильщик увозил.
Я кое-как ещё с трудом передвигался-
Мне несколько раз, словно воробью везло.
В пути навоз мне лошадиный попадался,
Я собирал его и выбирал себе овсяное зерно.
Зерно я вечером поджарить на костре собрался,
Но голод той находке, мне покоя не давал-
Зернинки из навоза, в рот ложил – и наслаждался-
Так было вкусно! Что зерно сырым съедал.
Иной раз кость найти мне в лагерной помойке удавалось-
Я дочерна ту кость в сушилке нашей обжигал.
Когда ту черноту всю мною обгрызалось-
Я обжиганье и съедание, опять всё снова повторял.
Я выжил! Бог помог! Я из не многих жив остался.
Трагедию немецкую и геноцид я пережил,
Но дядя мой Филипп и мой отец в той яме оказался.
Он! Сталин – душегуб! Их сотни тысяч погубил!
Пишу о судьбе: Якова Вельмса.
Он - немец музыкант. О нём я прочитал в газете:
Он, как и сотни тысяч их, в трудармию попал.
Там в лагерях, глумилась власть над ними как нигде на свете.
На каторге в стране советской, Яков инвалидом стал.
С начало их в вагонах для свиней в пути ?душили?.
Где голодали, мёрзли целый месяц напролёт.
Потом их в лагерь как преступников всех посадили-
Где автоматчики с собаками. На вышке пулемёт.
За провлоку колючую в три ряда - немцев посадили-
Как злостных душегубов, что опасных для людей.
На деле – эти труженики в мире вечно жили,
А Сталин подлый душегуб и есть по истине злодей!
Их ежедневно до рассвета лес валить гоняли-
Тропинка по болоту до лесной делянке шла.
Их старожил – дестьник вёл след в след, чтоб попадали,
А если оступился кто, в болоте смерть того нашла!
Рабов без нормы выработки из лесу не выпускали-
Потом семь километров по тропинке узкой шли.
К полуночи в ворота лагеря по счёту запускали,
А утром на рассвете под конвоем их опять вели.
Измотанные и голодные день ото дня слабели.
Не отдохнувшие, усталые как пьяные брели.
Качались от усталости, присесть они не смели-
Валялись с ног в трясину ту! - Свободу обрели!
Их медленно, но неминуемо трясина поглощала.
Никто не мог помочь им, это был их приговор!
Начальство, даже глазом не моргнуло, их списало,
А выжившие помнят этот ужас до сих пор.
И многие из них в дороге просто замерзали.
Их гнали на работу в лес, чтоб норму выполнять.
Беспомощно, чтоб отдохнуть на снег, те приседали-
Им, угрожая пулей, конвоиры, не могли поднять!
Отряду некогда с несчастными в пути возиться.
В делянке надо до рассвета на работе быть.
А эти засыпали вечным сном! Им Рай уж снился-
Избавились! Душа свободна! К небесам летит!
И было так всегда. ?Рабов? перед воротами считали.
По списку проверяли ?зеков? всех до одного,
А ежели в пути кого-то незаметно потеряли
Ворота не откроют им. Пока же не найдут его.
Ещё беда, кто на работе аль в дороге умирали:
Их надобно с собой для счёта в лагерь брать.
Тащить семь километров труп, его чтоб посчитали-
Иначе никого не пустят в лагерь ночевать.
Бывало пред воротами часами мы стояли.
Во тьме. Голодные и до костей замёршие стоим.
После работы же. С дороги, нас пустить мы умоляли,
Но тот палач в пагонах был всегда неумолим.
Однажды коллектив от гибели спасти пытался:
Товарища, разогревали над костром.
Не помогло. Бедняга всё ровно в лесу скончался-
Мы сами чуть живые, труп тащили в лагерь волоком!
Переполоха, смерть товарищей не вызывало.
Она была обыденным явленьем каждый раз-
Десятками и сотнями, и тысячами умирало.
Мы знали то, что это тоже ожидает нас.
Покойников зимой обычно всех на берег вывозили:
В поленици те трупы складывали как дрова.
Весной же голыми – бульдозером - в реке топили-
Так хоронили деспоты немецкого ?раба?!
Пишу о судьбе: Ивана Негеля.
В сорок втором мы строили железную дорогу.
От города Ульяновска до города Казань.
Потом в лесную глушь загнали всех нас на подмогу-
Сменить дошедшие до ?точки? немцев ?каторжан?!
Теперь лежнёвку мы должны из бревен строить.
Дорогу деревянную нам по болоту проложить-
Теперь всем предстоит – работу с топорами нам освоить.
Где ночевать? Проситься на постой к медведю жить?!
Где немцам жить? Это властей совсем не волновало.
А гнус страшнейший там, что день и ночь покоя нет.
Властям нужна дорога через лес. Лишь это знала-
Ютиться трудармейцам? Где никто не даст ответ.
?Рабы?, кто в шалашах, кто в норах место выбирали.
Ведь главное работа и хороший результат,
А где вам отдыхать и где вы ночью ночевали-
Забота ваша, не ленись, а лес приютами богат.
Но это летом было, а теперь зима настала.
Жили в больших палатках парусиновых зимой
И несмотря, что печка там железная стояла-
От парусины и от этой печки - пользы никакой!
На нары из жердей мы хвою с ели подстилали.
Всю ночь топили печь, сидели вкруг неё.
От этого ?уюта? Мы почти всю ночь не спали-
Спасибо Сталину – отцу за тёплое жильё!
Ведь спать зимой в палатке совершенно невозможно.
Чтобы заснуть совали ноги, от фуфайки в рукава.
У печки, чтобы не обжечься грелись осторожно-
В завязанной ушанке, грелись уши, также голова.
Одежду верхнею ни днём, ни ночью не снимали.
Нас днём и ночью дикий холод донимал!
И в бане мы ни разу больше года не бывали-
От грязи непомерной организм вовсю страдал!
От гнусного такого быта вши нас заедали
Поверх одежды ползали и прятались внутри
Особенно когда у печки место занимали
От зуда нестерпимого хоть караул кричи!
В таких условиях ужасных трудармейцы ?жили?
Как можно было норму на работе выполнять
При этом отвратительно и скудно нас кормили
Всё потому, что методично нас старались умертвлять!
Ведь из двух тысяч трудармейцев в лагере остались
К работе непригодных около шестьсот
А тысяча четыреста к прабабушкам убрались
Такая математика всего за год!
И с каждым днем количество умерших продолжалось
Десятки в день и было это не предел
Питанье доходягам до предела нам снижалось
По Сталинский гласит: Кто не трудился, тот не ел!
Пишу о судьбе: Александра Мунтиола.
Нас три бригады на строительство сюда прислали-
На стройку крупного дорожного моста-
Прибыв на место, тут же мы к работе приступали,
А отпускали нас, когда наступит темнота.
Мы земляную насыпь для моста сооружали.
Таскали брёвна, поднимали вверх накат.
Наверх моста тяжёлые мы брёвна поднимали,
Копали ямы, ставили опоры на каскад.
Нас с лагеря до стройки поездом доставляли.
И вечером нас в лагерь доставлял назад,
А у ворот бригаду там по счёту принимали.
Пока считали, приходилось на морозе долго ждать.
Голодные и целый день тяжёлая работа.
Весь день на холоде, на ледяном весь день ветру.
Одежда тонкая! Такая уж о нас была забота-
Спецовку осенью как дали нам. Носили всю зиму!
Так каждый день нас взад, вперёд по холоду таскали.
Открытая платформа на дворе зима.
В дороге этой мы полураздетые там замерзали-
Когда нас на ветру морозила езда!
Мы каждый вечер на морозе поезд этот ждали.
Но он за нами приезжать не очень, то спешил.
Уже темно. Когда приедет, никогда не знали-
Так ежедневно в ожиданье – нашу жизнь травил!
И вот однажды поезд очень долго мы прождали.
Настала ночь морозная, а поезда не видать…
Тогда кто пободрей ?домой? по шпалам пошагали-
А слабые, бессильные остались замерзать!
Не многие дошли, до лагеря не все добрались,
А кто слабей садились по дороге отдыхать.
Их холод убаюкивал – заснули и не просыпались-
Теперь им ?сытно и тепло?, и вечно будут спать!
?Кто в лагерь первый попадёт?, мы так договорились
?Он сразу шум поднимет и к начальнику пойдёт?
Когда же группа маленькая в лагерь появилась-
Их в лагерь не пустили! Пусть отряд весь подойдёт!
И, несмотря на просьбы, требования нас не пустили.
Вахтёры были непреклонны! ?Соберите всех?!
Мы умоляли, чтоб начальнику об этом доложили-
Пусть поезд он пришлёт! Замёрзнут, то на вас сей будет грех!
Тот шум отчаянный и стук, что мы в ворота били.
И крик вахтёров, угрожая в нас стрелять!
Начальника с похмелья в полночь ели разбудили.
Он приказал вахтёрам, чтобы в лагерь нас впускать!
А поезд, как узнали мы, пришёл лишь на рассвете.
За опозданье машинистов же никто не наказал.
А за погибших немцев тех! Никто не был в ответе-
Им Сталин предписал давно такой финал!
На протяжении пути замёрших трупов собирали.
Последних обнаружили потом уже весной.
За безответственность – преступную они не отвечали-
Зато измученные доходяги обрели покой.
Тогда за эту ночь десятки их погибло.
Наутро только половина вышли в строй,
А те в паленицах за лагерем лежат уж видно
И в землю попадут они не раньше, чем весной.
Ведь эти лагеря фактически орудием служили.
Для планомерного уничтожения людей.
Здесь специально немцев непомерно голодом морили-
По предписанию кремлевских главарей!
Ведь трудармейцев только в Северные части выселяли.
Где чрезвычайно низкие зимою холода.
Им специально тёплую одежду не давали-
Чтоб мёрзли бесконечно. Мукам не было конца!
А труд? Как можно целый день без отдыха трудиться?
В день каждый, по двенадцати часов.
И нормы непосильные, как выполнение добиться-
Без выходных изматывали немцев тех ?рабов?!
Ведь за войну с фашистом только нас карали.
Мы в коммунистов не готовились стрелять.
Против страны Советов мы не воевали-
И никого не собирались убивать.
У нас имущество и дом, и Родину, все отобрали.
Нас Право голоса лишили, Право говорить.
Нас просто небыло. Никто о немцах ничего не знали-
Нас прятали в тайге, чтоб, где нибудь тайком зарыть!
Когда над немцами та буря прокатилась.
Сей сталинский карательный над немцами террор.
То численность германцев вдвое сократилось.
За это злодеяние не смыт ещё позор!
НКВД в войну, террор чинили в зонах.
Переселенцев умерщвляли в лагерях!
Замучивали злобно палачи в погонах-
Полмиллиона трупов там лежат во льдах!
Зарыть и непременно голым, чтоб не опознали.
Ни номера, ни крестика на общих ямах тех.
Землю над убиенными так тщательно ровняли-
Так кагебисты сталинские прятали свой грех!
На этих трупах позже даже стройки возводили.
Прокладывали разные дороги на костях!
Места захороненья немцев под большим секретом были.
Позорные секреты, Под охраной нынешних Властях!
Российские немцы в
рядах Красной Армии
Мы в детстве как все дети школу посещали.
Нас смолоду, учили Родину любить.
Быть честным, справедливым быть, нас воспитали,
А если будет нужно – грудью защитить.
Мы также как детишки все в войну играли.
Противника старались ловко побеждать.
Бывало, что до ночи дико воевали-
Нас приходилось с поля боя загонять.
Мы в пионеры классом дружно все вступали.
И всей дружиной отправлялись в лагеря.
На пионерских слётах здорово мы выступали-
Мы время проводили детское не зря.
А парни смолоду о небе уж мечтали.
С волнением в душе вступали в комсомол,
В военные училища мы поступали-
Конечно же, любили все играть в футбол.
И в Армию по возрасту нас забирали.
Чтоб верою и правдой Родине служить.
Профессиям военным строго обучали-
Готовым чтобы быть – Отчизну защитить.
Ведь до войны на службе в Армии и немцы находились.
Их призывали по закону, как других, военкомат.
Со всеми в Красной Армии они свой срок служили-
Десятки тысяч немцев молодых солдат.
Уж с первых дней войны они с фашистами сражались.
Вели себя достойно, предано в лихом бою.
И многие их них в бою достойно отличались.
Показывали храбрость, ненависть свою, врагу.
Известно наши немцы тоже в Бресте крепость защищали.
Их было пятеро, кто в Бресте до конца стоял.
И также как и все другие, жизнь свою отдали-
Никто свою страну и Родину не предавал!
Там Александр был Дулькайт, среди начальников и офицеров.
Был командиром он стрелкового полка – майор.
И два полковника среди ?военных инженеров?-
То Эрих кроль и Шмидт Георги – все как на подбор.
Ещё военный врач Владимир Вебер там же находился.
И рядовой наш Николай же Кюнг там тоже был.
Никто из этих немцев в крепости не провинился-
Сражались стойко. Родине никто не изменил!
И боевыми орденами немцев награждали.
Их прямо в сорок первом в (августе) уже году.
Полковник Гаген Николай – комдив к награде подпадали-
И Альфред Шварц – полковник отличился в танковом бою.
В газете ?Комсомольской Правде? в сводке рассказали:
О подвиге, с Поволжья немца раненного тяжело в бою.
Захваченного в плен не выдал тайны, хоть пытали-
С его обрубков выложили жаль пяти конечную звезду!
Знать по иронии судьбы в газете власти объявили:
И в том же августе, и в тот же сорок первый год.
Где нас российских немцев всех врагами объявили-
Что Сталин нас до одного всех в Колыму сошлёт!
И в тот же день, в газете той же, ? Вести? рассказали:
О Ноймане Красноармейце даже был его портрет.
О буднях героических про Генриха писали.
В газетах про измену немцев не было и, нет!
Ни в немреспублике, в других местах, где немцы проживали.
Нет подтверждения измены Родине нигде.
Нет, основание в предательстве, в чём немцев обвиняли-
Всё это козни Сталина, приспешников в кремле!
И сразу после лживого кремлёвского Указа-
Из Армии всех немцев стали срочно выдворять!
Как будто бы на немцев всех напала страшная зараза-
И чтоб не заразиться, как собак их стали прогонять!
Всех немцев прямо с фронта, где б они не воевали.
В строю скомандовал начальник: ?Немцам три шага вперёд?!
И тут же, как шпионов злостных их арестовали-
Заслуги, Звания не брались КГБистами в расчёт.
Их было много тысяч тех, кто в лагеря попали.
Всех под конвоем как преступников вели,
А у ворот охранники погоны ордена у них срывали-
Их ордена заслуженные, всё забрали и снесли.
Особенно свирепствовал их командир охраны.
Он злобно ордена, медали, знаки всё сдирал!
Петлицы и нашивки всё ложил в свои карманы,
А пуговицы из шинелей с мясом вырывал!
Садисты с рвеньем, будто в плен врага – фашиста взяли,
А сами пороха не нюхали и небыли в бою.
НКВДешники – пираты ревностно солдат карали-
Им Сталин волю дал. Они служили палачу!
Полковнику Дипольту – командиру лично разрешили.
Избавиться от командирских всех регалий самому.
Шакалы всё, что можно у солдат стащили-
Чтоб похвалиться позже. Я, мол, заслужил в бою!
А в том отряде и другой полковник содержался.
То Александр Ленгард. Он же с фронта тоже снят.
Начальником Саратовским училищем военным он являлся-
Теперь ?преступник он? и государственный батрак!
Их для надёжности, армейцев на контроль особый брали.
?Им, бывшие на воле, не должны мы доверять?.
Их на беседы часто после смены вызывали.
И ?стукачи? за ними постоянно стали наблюдать.
Ведь там, вверху – в кремле разоблаченье немцев ждали.
Чтоб непременно диверсантов выявлять!
Поэтому чекистов в лагерях всех обязали:
Чтоб выселенье немцев непременно было как-то оправдать.
Пишу о судьбе: Лётчика - капитана Пётра Гетца.
Гетц Петер - в лётном он училище на лётчика учился.
В тридцать девятом за Китайскую страну Гетц воевал.
С японскими агрессорами Петер в небе бился-
Ещё тогда, на той войне в бою он опыта набрал.
А в сорок первом он теперь с фашистами сражался.
Гетц опытный и знающий в бою с врагом мастак.
В его отваге, смелости никто не сомневался-
В решающем лихом бою его боялся враг.
Через ?Березину? фашисты переправу наводили
И Петер с эскадрилией летали, чтоб мешать.
На бреющем полёте, немцев в панику они вводили-
Не прекращая их в упор их пулемётов истреблять.
Откуда- то над ними в небе ?Мессеры? явились
И незаметно подошли вплотную им на перехват,
Но наши ?И – шестнадцать? - (?Ишаки?) манёвреннее были:
Выкручивались круто вверх и вбок как акробат.
В неравной схватке наши там с фашистами сражались.
У ?Мессершмитов? скорость ?сумасшедшая? была.
На самолётах из фанеры с ?Мессорами? наши ?дрались?-
?Как на корриде с тряпкой уворачивались от быка?!
Так с ?Мессорами? - наши тоже, вроде подставлялись,
Но враг летел стремительно в намеченную цель,
А наши тихоходы уварачивались – издевались-
Не достигая цели ?коршун мимо пролетел.
Игра эта опасная не стоит увлекаться,
Но Петер Гетц на истребителе в ?игру? вступил.
Когда противник в ярости к нему стал приближаться-
Гетц круто взмыл! Поймал в прицел врага и ловко сбил!
Враг загорелся! Остальные двое сразу удалились.
Знать тихоходы эти им не по ?зубам?.
По многу времени пилоты в небе проводили-
И многие из них остались ?вечно в небе там?!
Но всё-таки фашисты превосходства в небе захватили.
А ?ястребки? сражались часто в одиночку там с врагом.
Десятки вылетов им за день часто были-
Конечно, возвращались не всегда на свой аэродром!
На Оршу эскадрилья ?Юнкеров? бомбить летела.
Разрушить город и его военный в нём аэродром.
Гетц вылетел навстречу им, пока не долетели-
Ему был дан Приказ, устроить по возможности заслон.
Их было девять вражеских тяжёлых самолётов.
Гец грозовое облако использовал как щит.
Он вынырнул, открыл огонь, по ним из пулемёта-
Он снова скрылся в облачке, атаку чтобы повторить.
Он повторял этот манёвр, пока не запаниковали.
Порядок боевой расстроил неожиданный напад.
Они на чистом поле, где попало, бомбы разбросали-
И беспорядочно с позором повернули все назад.
В ?Известия? от двадцать третьего июля известили.
О подвиге Петра, что сорок первом совершил.
Президиум Верховного Совета, власти наградили:
Гетц – капитан свой орден ?Красной же Звезды? он получил.
Недолго Гетцу Орденом пришлось покрасоваться.
Уж осенью он в сорок первом был у КГБ в плену.
Велели срочно в путь дорогу немцу собираться-
?Тебе не место в Красной Армии. Копать пойдёшь руду?!
Друзья однополчане со слезами с ним прощались.
Он другом был надёжным и не прятался в бою.
По-дружески друзья, конечно, незаметно возмущались-
Нельзя быть солидарным даже ?ложному врагу?.
Его в тайгу на лесозаготовку, как врага, сослали.
Теперь предписано ему, в тайге дрова рубить.
Но прежде, все регалии с него преступники содрали.
?В труде вину пред ?Родиной? ты должен искупить?!
Как можно с человеком поступать?! За Родину обидно!
У Сталина от злобы, верно, высохли мозги.
Тираны, за свои поступки к немцам, не было им стыдно.
Как со своим народом звери поступать могли!
Пишу о судьбе Эмануила Зайделе
Иные немцы – хитрецы фамилию немного изменили.
На фронт бежали юноши, хотели воевать.
Мол ?ночью документы на вокзале все стащили?-
Теперь осталось новою - фальшивою фамилию назвать.
Так некоторые на фронт обманом попадали.
Под Красным Знаменем шагали через всю войну.
И мужественно, как солдату подобает, воевали-
Служили Родине, самоотверженно в бою.
С семнадцати лет отроду в неволе Зайдель оказался.
Загнали немца пацана – таёжный лес рубит.
Но он как патриот давно на фронт попасть старался-
Задумал непременно он побег свой совершить.
В тайге бескрайней и дремучей от охраны скрылся.
Пошёл в юго-восточном направление на Барнаул.
Эммануил с великой трудностью в тайге пробился-
И вышел на свободу! Зайдель, радостно вздохнул.
В Алтайском крае сплошь мобилизации там проводили.
Военкоматам всем приказано повысить спецнабор.
Облавы. Постоянно возле рынка молодых ребят ловили-
За отклонение от службы всем сулили смертный приговор!
Беглец сказал: ?вчера все деньги у меня украли
И справку с сельсовета всё, что было ?замели?-
Я Иваненко и зовут Семёном. Так и записали
И в списки добровольцев тут же немца занесли.
Так Зайдель – Иваненко в Армии он Красной оказался.
Отсюда немцев даже видных комиссаров гнали вон.
Семён на службе добросовестно всегда старался-
Был исполнительным. С товарищами вёл себя с добром.
С начало новобранцев воевать с оружием учили:
В атаку штыковую на врага, в бою ходит.
На мнимого врага с гранатой в наступление ходили-
Со связками гранат как нужно вражьи танки бить!
А главное их прыгать с парашютом приучили.
Их молодых готовили в десантные войска:
И как чинить диверсии в тылу врага. Всё проходили,
Ходить в разведку и охоту на добычу языка.
В воздушную десантную дивизию они попали.
Их год учили там военному искусству – воевать,
А в сорок пятом в Венгрию всех на прорыв послали-
От недобитого врага страну освобождать.
Тяжёлые бои за Балатон там проходили.
Освобождали в Венгрии другие города
И Вену, и всю Австрию тогда освободили-
С победою поздравила солдат – десантников Москва!
С Кремля: – ?любой ценой пройти к границе? приказали!
?И взять немедленно Чехословатское село Жулю?!
Командование наверх досрочно отрапортовали-
Что взята высота – разбив противника в бою!
Теперь с Чехословакии они эсэсовцев сгоняли.
Фашистам некуда деваться – защищались до конца.
В лесу из автоматов по десантникам стреляли
Там пуля Зайделя скосила. – Знать немецкого стрелка!
Из взвода Зайделя лишь четверо товарищей осталось.
На плащ-палатке друга вынесли из - под огня.
С того вернули света доктора, как оказалось-
Он восемь месяцев ?валялся? в госпитале знать не зря.
По инвалидности его тогда домой комиссовали.
Война уже прошла и мир ?давно? уже настал.
По месту проживания в военкомат его послали-
Чтоб Иваненко там Семён на сан. Учёт бы встал.
?Представьте все свои полученные на войне награды?:
Вот ?слава третей степени? и ?красная Звезда?,
Медали: ?За отвагу? и ?За взятье Вены? - что освобождали,
Медаль и ?За Победу? же. И всё что Родина дала.
Всё позади, война прошла, Теперь уж может он признаться.
Что под чужой фамилии он немец воевал.
Что ?Зайдель я Эммануил из Люксембурга? он сознался:
И что из лагеря для немцев он на фронт сбежал.
Райвоенком, конечно, немца на учёт он не поставил,
А позвонил, ?наверх? начальнику НКВД
И тот мучитель душ, солдата немца не оставил-
?Закон гласит!: За бегства с лагеря расстрел тебе?!
?Мы в лагерь тот опять, как немца, вновь тебя доставим:
В труде вину пред ?Родиной? ты должен искупить!
Награды мы твои в Президиум назад отправим,
А сам останешься в тайге опять дрова рубить?!
Так с немцами правители жестоко поступали.
Ты можешь даже жизнь свою за Родину отдать.
Ты немец! Хоть герой! Тебя предателем все называли!
Даже заслуженных, их заставляли лес валять!
Когда пришла война, то немцы много горечи ?хлебнули?!
Кто в Армии служил, тот на виду особым был.
Чтоб верность доказать свою, то часто шли под пули.
Нередко немец в ?этих играх? гибель находил!
Об их поступках власти редко что - нибудь писали.
Их подвиги остались где-то ?за бортом?.
Их тысячи за Родину бесследно погибали.
Для немцев, что в России не работал знать Закон!
Ещё обиднее, когда Героя награждали.
За подвиги заслуженно вручали Ордена.
Узнав, что это немец – то награды отбирали-
Взамен наградам за геройства, их ждала тайга.
После Победы
Пришёл, в конце концов, тот долгожданный День Победы!
Теперь голодным мукам немцев, верное, пришёл конец.
?теперь к семье многострадальной я ?домой? поеду?-
К детишкам ?брошенным? на произвол – воротится отец.
Ведь немцы ждали этот День. Пришёл конец мученьям!
Нам обещали, что отпустят всех в конце войны.
Но сталинская лож! Нас обманул опять с освобожденьем-
И сколько искупать ещё мы лживую вину должны?!
А в День Победы нерабочим днём всем объявили.
Вы радуйтесь, ликуйте же советские рабы-
И тут же немцев подлой новостью всех огорчили!
Вы нашей ?Родине? ещё пока в тайге нужны!
В трудармию уж в сорок первом немцев забирали,
Что им трудиться надо будет до конца войны.
Война закончилась, но власти их не отпускали -
Им дармовая сила, безотказные рабы нужны.
После войны уже те вышки с часовыми отменили
И вроде веселей и легче стало в лагере дышать,
Но вахты у ворот по-прежнему как раньше были,
Заборы до небес с колючками нас стали дальше охранять.
А главное, на сколько лет нам ИГО то продлили.
Никто нам немцам правду не отважился сказать.
Нам было важно это знать. Тогда б с надеждой жили,
Конечно, б мы не верили. Ведь власть привыкла нагло лгать!
Не виноваты мы! Вы сами знаете, что не виноваты!
Вы сами всё придумали! Коварные, жестокие ЛЖЕЦЫ!
Не будет вам покоя! Никогда проклятые сатрапы!
За ту войну с народом собственной своей страны!
Метки:
