3. Обольщения зим Кольцо венков сонетов Ч. 12
1.
Не понарошку копилась судьба,
звездных дорог золотая подковка.
Если чернеет от сажи труба,
рвется где тонко, гнилая бечевка.
Счастье -едва утихающий звон.
В струнах дрожащих обрывки мелодий
муки любви унесли, словно стон
музыки робкой, где прожиты годы.
Снова приходит на землю зима
и замерзают сосульками струи.
Речка уснула под снегом сама.
Облаком белого пара вернули
наши слова свой последний обман,
где в обольщениях зим поцелуи.
2.
Где в обольщениях зим поцелуи,
щиплет морозом румянец щеки.
Без размышлений в холодные струи
брошены воды текущей реки.
Память незрима и цедит по каплям.
Эти картины узорами льдин
не понимает душа и бокалам
необходимы прозрения вин.
Тени и чаши сливаются, тают
и отражения белых рубах
белые руки зимы пеленают
белым гнездом для заснеженных птах.
Нежной снежинки цветы не линяют,
змейкой холодной горят на губах.
3.
Змейкой холодной горят на губах
белой метели холодные хлопья.
Матовый иней блестит на дубах,
заледенели седые надбровья.
Можно ли верить мечтам в этот раз?
Главная карта шестеркою бита.
Раны бинтует туман и от глаз
скроет потери, где чаша испита.
Кто не искал драгоценных камней
из сердцевины тринадцати стульев,
может ли сам оказаться на дне?
Светится в небе блистающий улей,
белые пчелы летят в тишине,
сумрак присел на сугроб в лунной тулье.
4.
Сумрак присел на сугроб в лунной тулье
и показался мне богатырем.
Рядом голубка для голубя гулит
и хорошо им в сугробе втроем.
Сыпятся с облака крошки-снежинки,
но невозможно зерном поклевать.
Вяжет зима на ходу паутинки,
чтобы метели всю ночь танцевать.
Если тускнеющей шапкой не спрячешь
серый, бесцветный, опущенный взор,
за равнодушие солнцем заплатишь.
Спряталось солнце за тучи: как вор
держит за пазухой светлый окатыш.
С тенью безмолвной немой разговор.
5.
С тенью безмолвной немой разговор
снова доводит меня до озноба.
Если идешь тени наперекор,
то не дойдешь до родимого дома.
То ли на счастье, а то ль на беду
выведет в сосенки наша дорога
и сосчитать без труда не могу,
сколько монеток на паперти Бога.
Так и живет на земле человек:
колос сменяет пустая полова
и за половой идет новый век.
Белой цепочой довольно сурово
строчки ссыпает снежинками снег
узкой скамейке в морозных оковах.
6.
Узкой скамейке в морозных оковах
крепки объятья суровой зимы.
Формою звука измучилось слово,
грустью своей стали губы немы.
Песней прощальной слагаются гимны
чувствам ушедшим из прошлых картин.
Сломанный очерк бушующих ливней
был заморожен поверхностью льдин.
Молнии пляска ушла безвозвратно.
Гневные речи... Словесный затор
ставит запруды свои многократно.
Робкие плечи… опущенный взор
не повернули дорогу обратно.
лёд одеяла тяжёл до сих пор.
7.
Лёд одеяла тяжёл до сих пор
и тяжелее студеной могилы.
Руки изранив, потоками с гор
струны сумеешь порвать что есть силы.
Прежние чувства отпустишь свои,
лунную сторону сердца прикроешь,
новым затменьем простишь тени вид-
времени русло раскопанной Трои.
Поиски солнца игрой перемен
высветят путь лабиринта любого.
Будут быстрее толчки синих вен.
Поле из-под снегового покрова
жмется к березкам, где старенький пень
жалобно скрипнет, не опротестован.
8.
Жалобно скрипнет, не опротестован
старый пергамент по сбитам краям.
След от любви сердцем запатентован
и временам не подвластен Боян.
Смоется все наносное потоком
и обнажится истории суть.
То, что выходит и криво, и боком
выправит ли предназначенный путь?
Руки у жизни сильны, - как рогожу,
льдины сминает вода сгоряча.
Словно снимает змеиную кожу,
плачущая восковая свеча.
Может быть, после я вам подытожу
то, что известно нам стало сейчас?
9.
То, что известно нам стадо сейчас,
сердце витками своими сжимает.
Голос летает, как эхо, когда
тонкому звуку свой стон доверяет.
Слезы - лекарство, но без перемен
смысла не вижу в том, что бесполезно.
Только на ощупь ищу снова день
с дерзким упрямством над темною бездной.
Ветром давлюсь по пути и сама
я проторила такую дорожку.
Болью застывшая жизнь, как обман.
Тонкие струны звенят понемножку.
Эта гора, на которой туман
месту свиданий готовит подножку.
10.
Месту свиданий готовит подножку
наше унынье, напрасный обет.
Доброе слово протянет ладошку
и просияет навстречу тебе.
Как проявленье исконных желаний,
высветит сутью Божественный Лик.
Помнит сейчас человек из преданий
смыл древней притчи, спасения миг?
Но, если пылью глухого бездушья
скрыт человек и духовно зачах,
станет жестоким, как черствая сушка.
Только не знаю, как сразу начать.
Что проступает рубцом на подушках,
я расскажу в полутьме при свечах.
11.
Я расскажу в полутьме при свечах
то, что меня тяготит непрестанно.
Только не вижу я смысла в речах
и потому напишу без обмана.
Опыт лежащим камням не найти.
Эти уроки, как вехи дороги,
выжить помогут в тяжелом пути.
Тропы капризны и круты пороги.
Светится солнцем надежда в сердцах
и забывает душа про оплошку.
Радует чистый родник у крыльца.
Ласкою нежной приручишь и кошку.
Я расскажу, как себе, до конца
богу и маме про злую дорожку.
12.
Богу и маме про злую дорожку
я расскажу, как речная вода.
Всклень переполнюсь слезой понемножку,
будто бы дождь щеки мне обрыдал.
Выложит дождь ледяной нам картинкой
чувства осколки со словом "любовь"?
Режут бездушно сердца, словно льдинкой,
гранями петель сомнения вновь.
В небе пропали мечты... Где остатки?
Тусклая туча синеет в лучах,
копит для нас снеговые осадки.
Разве возможно во тьме впопыхах
с жизнью играть в поддавки или в прятки
на перепутьи, где ветер зачах?
13.
На перепутьи, где ветер зачах,
вьются былинки по зубчатой кромке.
Вынесет небо на крепких плечах
юный атлант без сумы и котомки?
Чувства на сердце застыли, как лед,
и небеса опустились на камень.
За горизонтом права на полет
руслом воздушным проходят экзамен.
Пепел пожаров пылит по земле,
ветер очистит порывом дорожку.
Шрамы из трещин на тонком стекле.
Огненный перец оставил окошку
в зелени красных стручков яркий след.
Яд зыбких мыслей пила понемножку.
14.
Яд зыбких мыслей пила понемножку,
путы рвала посреди паутин.
Светлой надеждой закрыла обложку,
пройдены все жернова на пути.
На перекрёстке, где нет светофоров,
только рабочими кончен ремонт.
Слышатся где-то звонки из заторов
старых трамваев, идущих в депо.
В небе, как кошка, дуга от трамвая
и на шерстинках полоски рябят.
Падают искры, на свет уповая.
Прячутся звезды… у солнца в зубах,
словно изюминки внутрь каравая.
Не понарошку копилась судьба.
Магистрал (3-й сонет 12-го венка Магистралов "Звездный букет")
Не понарошку копилась судьба,
где в обольщениях зим поцелуи
змейкой холодной горят на губах.
Сумрак присел на сугроб в лунной тулье.
С тенью безмолвной немой разговор.
Узкой скамейке в морозных оковах
лёд одеяла тяжёл до сих пор,
жалобно скрипнет, не опротестован.
То, что известно нам стадо сейчас,
месту свиданий готовит подножку.
Я расскажу в полутьме при свечах
богу и маме про злую дорожку.
На перепутьи, где ветер зачах,
яд зыбких мыслей пила понемножку.
В магистрале цитируется ЯС Юлии Акатовой:
змейкой холодной - сумрак присел на сугроб - с тенью безмолвной
узкой скамейке - лёд одеяла тяжёл - жалобно скрипнет
то что известно сейчас - месту свиданий
я расскажу при свечах - богу и маме
Ред. 12.06.11 г.
Ред. 23.12.12 г.
Не понарошку копилась судьба,
звездных дорог золотая подковка.
Если чернеет от сажи труба,
рвется где тонко, гнилая бечевка.
Счастье -едва утихающий звон.
В струнах дрожащих обрывки мелодий
муки любви унесли, словно стон
музыки робкой, где прожиты годы.
Снова приходит на землю зима
и замерзают сосульками струи.
Речка уснула под снегом сама.
Облаком белого пара вернули
наши слова свой последний обман,
где в обольщениях зим поцелуи.
2.
Где в обольщениях зим поцелуи,
щиплет морозом румянец щеки.
Без размышлений в холодные струи
брошены воды текущей реки.
Память незрима и цедит по каплям.
Эти картины узорами льдин
не понимает душа и бокалам
необходимы прозрения вин.
Тени и чаши сливаются, тают
и отражения белых рубах
белые руки зимы пеленают
белым гнездом для заснеженных птах.
Нежной снежинки цветы не линяют,
змейкой холодной горят на губах.
3.
Змейкой холодной горят на губах
белой метели холодные хлопья.
Матовый иней блестит на дубах,
заледенели седые надбровья.
Можно ли верить мечтам в этот раз?
Главная карта шестеркою бита.
Раны бинтует туман и от глаз
скроет потери, где чаша испита.
Кто не искал драгоценных камней
из сердцевины тринадцати стульев,
может ли сам оказаться на дне?
Светится в небе блистающий улей,
белые пчелы летят в тишине,
сумрак присел на сугроб в лунной тулье.
4.
Сумрак присел на сугроб в лунной тулье
и показался мне богатырем.
Рядом голубка для голубя гулит
и хорошо им в сугробе втроем.
Сыпятся с облака крошки-снежинки,
но невозможно зерном поклевать.
Вяжет зима на ходу паутинки,
чтобы метели всю ночь танцевать.
Если тускнеющей шапкой не спрячешь
серый, бесцветный, опущенный взор,
за равнодушие солнцем заплатишь.
Спряталось солнце за тучи: как вор
держит за пазухой светлый окатыш.
С тенью безмолвной немой разговор.
5.
С тенью безмолвной немой разговор
снова доводит меня до озноба.
Если идешь тени наперекор,
то не дойдешь до родимого дома.
То ли на счастье, а то ль на беду
выведет в сосенки наша дорога
и сосчитать без труда не могу,
сколько монеток на паперти Бога.
Так и живет на земле человек:
колос сменяет пустая полова
и за половой идет новый век.
Белой цепочой довольно сурово
строчки ссыпает снежинками снег
узкой скамейке в морозных оковах.
6.
Узкой скамейке в морозных оковах
крепки объятья суровой зимы.
Формою звука измучилось слово,
грустью своей стали губы немы.
Песней прощальной слагаются гимны
чувствам ушедшим из прошлых картин.
Сломанный очерк бушующих ливней
был заморожен поверхностью льдин.
Молнии пляска ушла безвозвратно.
Гневные речи... Словесный затор
ставит запруды свои многократно.
Робкие плечи… опущенный взор
не повернули дорогу обратно.
лёд одеяла тяжёл до сих пор.
7.
Лёд одеяла тяжёл до сих пор
и тяжелее студеной могилы.
Руки изранив, потоками с гор
струны сумеешь порвать что есть силы.
Прежние чувства отпустишь свои,
лунную сторону сердца прикроешь,
новым затменьем простишь тени вид-
времени русло раскопанной Трои.
Поиски солнца игрой перемен
высветят путь лабиринта любого.
Будут быстрее толчки синих вен.
Поле из-под снегового покрова
жмется к березкам, где старенький пень
жалобно скрипнет, не опротестован.
8.
Жалобно скрипнет, не опротестован
старый пергамент по сбитам краям.
След от любви сердцем запатентован
и временам не подвластен Боян.
Смоется все наносное потоком
и обнажится истории суть.
То, что выходит и криво, и боком
выправит ли предназначенный путь?
Руки у жизни сильны, - как рогожу,
льдины сминает вода сгоряча.
Словно снимает змеиную кожу,
плачущая восковая свеча.
Может быть, после я вам подытожу
то, что известно нам стало сейчас?
9.
То, что известно нам стадо сейчас,
сердце витками своими сжимает.
Голос летает, как эхо, когда
тонкому звуку свой стон доверяет.
Слезы - лекарство, но без перемен
смысла не вижу в том, что бесполезно.
Только на ощупь ищу снова день
с дерзким упрямством над темною бездной.
Ветром давлюсь по пути и сама
я проторила такую дорожку.
Болью застывшая жизнь, как обман.
Тонкие струны звенят понемножку.
Эта гора, на которой туман
месту свиданий готовит подножку.
10.
Месту свиданий готовит подножку
наше унынье, напрасный обет.
Доброе слово протянет ладошку
и просияет навстречу тебе.
Как проявленье исконных желаний,
высветит сутью Божественный Лик.
Помнит сейчас человек из преданий
смыл древней притчи, спасения миг?
Но, если пылью глухого бездушья
скрыт человек и духовно зачах,
станет жестоким, как черствая сушка.
Только не знаю, как сразу начать.
Что проступает рубцом на подушках,
я расскажу в полутьме при свечах.
11.
Я расскажу в полутьме при свечах
то, что меня тяготит непрестанно.
Только не вижу я смысла в речах
и потому напишу без обмана.
Опыт лежащим камням не найти.
Эти уроки, как вехи дороги,
выжить помогут в тяжелом пути.
Тропы капризны и круты пороги.
Светится солнцем надежда в сердцах
и забывает душа про оплошку.
Радует чистый родник у крыльца.
Ласкою нежной приручишь и кошку.
Я расскажу, как себе, до конца
богу и маме про злую дорожку.
12.
Богу и маме про злую дорожку
я расскажу, как речная вода.
Всклень переполнюсь слезой понемножку,
будто бы дождь щеки мне обрыдал.
Выложит дождь ледяной нам картинкой
чувства осколки со словом "любовь"?
Режут бездушно сердца, словно льдинкой,
гранями петель сомнения вновь.
В небе пропали мечты... Где остатки?
Тусклая туча синеет в лучах,
копит для нас снеговые осадки.
Разве возможно во тьме впопыхах
с жизнью играть в поддавки или в прятки
на перепутьи, где ветер зачах?
13.
На перепутьи, где ветер зачах,
вьются былинки по зубчатой кромке.
Вынесет небо на крепких плечах
юный атлант без сумы и котомки?
Чувства на сердце застыли, как лед,
и небеса опустились на камень.
За горизонтом права на полет
руслом воздушным проходят экзамен.
Пепел пожаров пылит по земле,
ветер очистит порывом дорожку.
Шрамы из трещин на тонком стекле.
Огненный перец оставил окошку
в зелени красных стручков яркий след.
Яд зыбких мыслей пила понемножку.
14.
Яд зыбких мыслей пила понемножку,
путы рвала посреди паутин.
Светлой надеждой закрыла обложку,
пройдены все жернова на пути.
На перекрёстке, где нет светофоров,
только рабочими кончен ремонт.
Слышатся где-то звонки из заторов
старых трамваев, идущих в депо.
В небе, как кошка, дуга от трамвая
и на шерстинках полоски рябят.
Падают искры, на свет уповая.
Прячутся звезды… у солнца в зубах,
словно изюминки внутрь каравая.
Не понарошку копилась судьба.
Магистрал (3-й сонет 12-го венка Магистралов "Звездный букет")
Не понарошку копилась судьба,
где в обольщениях зим поцелуи
змейкой холодной горят на губах.
Сумрак присел на сугроб в лунной тулье.
С тенью безмолвной немой разговор.
Узкой скамейке в морозных оковах
лёд одеяла тяжёл до сих пор,
жалобно скрипнет, не опротестован.
То, что известно нам стадо сейчас,
месту свиданий готовит подножку.
Я расскажу в полутьме при свечах
богу и маме про злую дорожку.
На перепутьи, где ветер зачах,
яд зыбких мыслей пила понемножку.
В магистрале цитируется ЯС Юлии Акатовой:
змейкой холодной - сумрак присел на сугроб - с тенью безмолвной
узкой скамейке - лёд одеяла тяжёл - жалобно скрипнет
то что известно сейчас - месту свиданий
я расскажу при свечах - богу и маме
Ред. 12.06.11 г.
Ред. 23.12.12 г.
Метки:
