Блокада
Блокада
Переживший блокаду Ленинграда, отец мой отличался от прочих некими странностями. Собственно, про других блокадников говорили то же самое. Отец болезненно переживал приобретение любой одежды. Увидев что-то новое, он горестно качал головой, повторяя одни и те же слова: ?Как опрометчиво, Боже мой, как опрометчиво! Сегодня покупаем вещи, а завтра начинаем голодать.? Благо, поводов для таких речей у него почти не было. По ночам отец просыпался и начинал открывать кастрюли и развязывать мешочки с крупой, дабы убедиться, что еда в доме есть.
На фронте отец мой не был, но судя по количеству трудовых его медалей, внес в победный салют немалую свою лепту. Про блокаду рассказывал чрезвычайно редко, оттого что любой, переживший нечто страшное, не желает воскрешать это страшное, дабы не переживать его заново. Должно быть, именно потому я испытываю недоверие ко всем, кто охотно делится воспоминаниями о войне.
Но один рассказ отца навсегда врезался в мою память как символ голода, холода, смертей, что собственно, и выражается мрачным словом – блокада.
Отец мой нес умирающему другу свою заводскую пайку хлеба. Была зима, в жалком своем одеянии он промерз до костей, и вбежав в ледяной подъезд большого дома на Невском, стал быстро подниматься на последний этаж в страстном желании согреться. И вдруг увидел сидящую на подоконнике большую куклу с длинными заиндевевшими ресницами. В лице её не было ни кровинки и, пораженный бледною красотой куклы, отец мой смотрел в синие открытые глаза, пока не понял, что перед ним сидит не кукла, а мертвая трехлетняя девочка. Неизвестно сколько времени потребовалось бы ему чтобы выйти из оцепенения, но блокада уже уготовила для него новый подарок. ?Крыса!? – кричал сбегающий по лестнице молоденький морячок, показывая на свою ногу. Одна из клешеных штанин его шевелилась и отец понял, что впрыгнувшая в неё, изголодавшаяся блокадная крыса пожирает ногу живого человека. И отец мой, задушив тощее, обезумевшее животное тканью клешеной штанины, помог морячку спуститься по лестнице, и закрыв навеки синие глаза девочки, понес умирающему другу заводскую свою пайку хлеба.
2016
Переживший блокаду Ленинграда, отец мой отличался от прочих некими странностями. Собственно, про других блокадников говорили то же самое. Отец болезненно переживал приобретение любой одежды. Увидев что-то новое, он горестно качал головой, повторяя одни и те же слова: ?Как опрометчиво, Боже мой, как опрометчиво! Сегодня покупаем вещи, а завтра начинаем голодать.? Благо, поводов для таких речей у него почти не было. По ночам отец просыпался и начинал открывать кастрюли и развязывать мешочки с крупой, дабы убедиться, что еда в доме есть.
На фронте отец мой не был, но судя по количеству трудовых его медалей, внес в победный салют немалую свою лепту. Про блокаду рассказывал чрезвычайно редко, оттого что любой, переживший нечто страшное, не желает воскрешать это страшное, дабы не переживать его заново. Должно быть, именно потому я испытываю недоверие ко всем, кто охотно делится воспоминаниями о войне.
Но один рассказ отца навсегда врезался в мою память как символ голода, холода, смертей, что собственно, и выражается мрачным словом – блокада.
Отец мой нес умирающему другу свою заводскую пайку хлеба. Была зима, в жалком своем одеянии он промерз до костей, и вбежав в ледяной подъезд большого дома на Невском, стал быстро подниматься на последний этаж в страстном желании согреться. И вдруг увидел сидящую на подоконнике большую куклу с длинными заиндевевшими ресницами. В лице её не было ни кровинки и, пораженный бледною красотой куклы, отец мой смотрел в синие открытые глаза, пока не понял, что перед ним сидит не кукла, а мертвая трехлетняя девочка. Неизвестно сколько времени потребовалось бы ему чтобы выйти из оцепенения, но блокада уже уготовила для него новый подарок. ?Крыса!? – кричал сбегающий по лестнице молоденький морячок, показывая на свою ногу. Одна из клешеных штанин его шевелилась и отец понял, что впрыгнувшая в неё, изголодавшаяся блокадная крыса пожирает ногу живого человека. И отец мой, задушив тощее, обезумевшее животное тканью клешеной штанины, помог морячку спуститься по лестнице, и закрыв навеки синие глаза девочки, понес умирающему другу заводскую свою пайку хлеба.
2016
Метки:
