Я, моя Муза и край света
Часть первая: "Новая муза" http://stihi.ru/2009/10/07/5564
Часть вторая. ?Идеи про запас, или Колыбель праздности? http://stihi.ru/2009/10/24/134
Часть третья. ?Площадь Тысячи Мнений? http://stihi.ru/2009/10/24/141
Часть четвертая. ?Круглосуточные сказки?: http://stihi.ru/2009/10/31/5408
Часть пятая. "Пузырьки в сознании". http://stihi.ru/2009/11/27/130
Часть шестая. "Кирпичики". http://stihi.ru/2009/11/28/17
Часть седьмая. "Чайная ложка хаоса". http://stihi.ru/2009/12/11/6769
Я, моя Муза и край света
Утром я открыл дверь, и мне под ноги выплеснулось море поздравительных открыток.
Я уж собрался было удивиться, как мимо меня прошла муза и ненавязчиво запихнула мне в рот огромный кусок рождественского пирога. Тогда я понял, что, пока я вчера писал свою очередную повесть, весь нормальный мир встречал Рождество и от души веселился. Я опустился на колени и принялся разбирать веселый ворох разноцветных бумажек.
И тут оказалось, что среди них нет ни одной рождественской открытки.
Все знакомые и несколько незнакомых мне людей поздравляли меня со встречей музы. Оказалось, я раззвонил о своем счастье абсолютно всем, кого встречал на пути: от старого друга, с которым мы недавно так удачно не пошли на ?Розовый мост?, до паренька, который две недели назад стащил у меня пустой кошелек, а потом догнал меня и с виноватым видом вернул бесполезную вещь обратно.
Я в жизни не читал стольких искренних слов! Пока я перебирал открытки, муза положила голову мне на плечо и время от времени указывала пальчиком на особо понравившиеся моменты в текстах, советуя использовать их в своем творчестве.
И тут на меня, как говорится, снизошло озарение. Я схватил музу за талию и закружил ее по прихожей в неловком вальсе, умудрившись сбить высокую уродливую вазу, всегда мозолившую мне глаза (это был бабушкин подарок, от которого я никак не мог избавиться). Наконец, я поставил музу на землю, стряхнул воображаемые пылинки и реальные снежинки с ее плеч и высказал ей в лицо все, что накопилось у меня в душе за эти три с половиной месяца. А именно: как я счастлив, что встретил ее, что она - лучшая муза на свете, и что никто в жизни меня так не вдохновлял, и что она самая непосредственная, умная и веселая, и что она даже заставила меня полюбить шампанское!
А еще я сказал, что мне никогда не было так хорошо в уютном творческом мирке. Назвал ее своей маленькой путеводной звездочкой и попросил никогда меня не покидать. А потом ни с того ни с сего добавил, что она мне дороже всех тех произведений, которые я написал до встречи с ней.
В ответ муза улыбнулась и потрепала меня по щеке, а потом схватила за руку и потащила на кухню, рассказывая что-то о новом блюде, которое было бы самым вкусным на земле, если бы немного не подгорело. Давясь от смеха, я проглотил пару кусочков этой несуразицы, удивляясь, где это моя проказница сумела раздобыть такие специи. Она ответила, что их прислал ее знакомый в подарок к Рождеству. А вкус их необычен потому, что растут они на самом-самом краю света. Поэтому собирать их очень опасно – можешь зазеваться, и полететь вниз.
Тут раздался телефонный звонок, и муза подскочила к аппарату, окончательно растоптав осколки старой вазы. После пяти минут заливистого смеха она повесила трубку и объявила, что к нам едет некий приятель.
Когда-то они жили в одном доме, но на разных этажах, и никогда толком не видели друг друга. Но у приятеля был привычка разговаривать со всеми подряд, и вот муза подслушала несколько интересных мыслей, и решила отложить их про запас. Она бы уже забыла о них, как оказалось, что приятель приезжает в наш город буквально на пару часов. Вот муза и решила познакомить меня с ним.
Я доверился ей, и вот полчаса спустя уже сидел на дождливой кухне с чашкой чужеземного горячего напитка в руке, внимая рассказам этого невыносимого человека о крае света и травах, что растут у самого обрыва. И чем дольше я слушал, тем более привычным становился для меня их дикий вкус…
Я подумал, что никогда не бывал на краю света.
И никогда не собирал на заре цветы, посеянные в сумерках невидимыми духами.
И никогда не подозревал, что вино можно пить подогретым…
Потом мы бежали сквозь тьму по волглым и мягким кочкам. Стоял туман, и уже в двух шагах ничего не было видно. Я звал своих друзей, подражая крикам мною же встревоженных птиц. Я потерялся на поле, где дремали растения, из которых делали горячее вино, а край света был рядом, возможно, до него было рукой подать.
Я поскользнулся на кочке, и меня подхватили две руки – одна изящная, вторая посильнее. Смеясь, мы в обнимку дошли до края поля, где стоял небольшой уютный домик. Светало. Где-то вдали загоралась нежная, перламутровая заря. Мы вышли на террасу, и я облокотился о бамбуковые перила, силясь разглядеть нечто, что еще млело в легком тумане в нескольких десятках шагов от меня. Может, это был край света. А может, просто Тихий Океан.
Я позабыл вкус рождественского пирога, когда невыносимый человек пригласил нас с музой разделить с ним трапезу, состоявшую из дивных морских созданий всех цветов радуги. Я боялся прикасаться к ним, ожидая, что они вот-вот оживут. Но сомнения оставили меня после того, как муза первая отправила себе в рот огромную, прямо-таки императорскую креветку, совершенно позабыв избавить ее от панциря.
Мы гуляли по вертикальным скалам и наблюдали за бабочками, а потом набрели на поляну, где некто мудрый и спокойный посвящал юного ученика в воины.
Стемнело рано. Мои часы сломались, и я повесил их на ветку, как диковинный плод. Невыносимый человек всю ночь подпевал цикадам, не давая мне заснуть.
Наутро музы в доме не оказалось.
Мы искали ее всюду: на холмах, в поле, на берегу… Но ее будто бы и след простыл.
В канун новолуния я нашел на краю света неожиданно знакомый цветок.
А месяц спустя из моего родного города пришла открытка. Муза искренне не понимала, почему те мирные и легкие трехстишия, которые я отныне пишу, зовутся классической поэзией.
Я рассмеялся и посвятил ей традиционный западный сонет – на прощанье. А потом побежал к морю, чтобы первым во всем мире встретить новое утро.
И, конечно же, невыносимый человек меня опередил.
Часть вторая. ?Идеи про запас, или Колыбель праздности? http://stihi.ru/2009/10/24/134
Часть третья. ?Площадь Тысячи Мнений? http://stihi.ru/2009/10/24/141
Часть четвертая. ?Круглосуточные сказки?: http://stihi.ru/2009/10/31/5408
Часть пятая. "Пузырьки в сознании". http://stihi.ru/2009/11/27/130
Часть шестая. "Кирпичики". http://stihi.ru/2009/11/28/17
Часть седьмая. "Чайная ложка хаоса". http://stihi.ru/2009/12/11/6769
Я, моя Муза и край света
Утром я открыл дверь, и мне под ноги выплеснулось море поздравительных открыток.
Я уж собрался было удивиться, как мимо меня прошла муза и ненавязчиво запихнула мне в рот огромный кусок рождественского пирога. Тогда я понял, что, пока я вчера писал свою очередную повесть, весь нормальный мир встречал Рождество и от души веселился. Я опустился на колени и принялся разбирать веселый ворох разноцветных бумажек.
И тут оказалось, что среди них нет ни одной рождественской открытки.
Все знакомые и несколько незнакомых мне людей поздравляли меня со встречей музы. Оказалось, я раззвонил о своем счастье абсолютно всем, кого встречал на пути: от старого друга, с которым мы недавно так удачно не пошли на ?Розовый мост?, до паренька, который две недели назад стащил у меня пустой кошелек, а потом догнал меня и с виноватым видом вернул бесполезную вещь обратно.
Я в жизни не читал стольких искренних слов! Пока я перебирал открытки, муза положила голову мне на плечо и время от времени указывала пальчиком на особо понравившиеся моменты в текстах, советуя использовать их в своем творчестве.
И тут на меня, как говорится, снизошло озарение. Я схватил музу за талию и закружил ее по прихожей в неловком вальсе, умудрившись сбить высокую уродливую вазу, всегда мозолившую мне глаза (это был бабушкин подарок, от которого я никак не мог избавиться). Наконец, я поставил музу на землю, стряхнул воображаемые пылинки и реальные снежинки с ее плеч и высказал ей в лицо все, что накопилось у меня в душе за эти три с половиной месяца. А именно: как я счастлив, что встретил ее, что она - лучшая муза на свете, и что никто в жизни меня так не вдохновлял, и что она самая непосредственная, умная и веселая, и что она даже заставила меня полюбить шампанское!
А еще я сказал, что мне никогда не было так хорошо в уютном творческом мирке. Назвал ее своей маленькой путеводной звездочкой и попросил никогда меня не покидать. А потом ни с того ни с сего добавил, что она мне дороже всех тех произведений, которые я написал до встречи с ней.
В ответ муза улыбнулась и потрепала меня по щеке, а потом схватила за руку и потащила на кухню, рассказывая что-то о новом блюде, которое было бы самым вкусным на земле, если бы немного не подгорело. Давясь от смеха, я проглотил пару кусочков этой несуразицы, удивляясь, где это моя проказница сумела раздобыть такие специи. Она ответила, что их прислал ее знакомый в подарок к Рождеству. А вкус их необычен потому, что растут они на самом-самом краю света. Поэтому собирать их очень опасно – можешь зазеваться, и полететь вниз.
Тут раздался телефонный звонок, и муза подскочила к аппарату, окончательно растоптав осколки старой вазы. После пяти минут заливистого смеха она повесила трубку и объявила, что к нам едет некий приятель.
Когда-то они жили в одном доме, но на разных этажах, и никогда толком не видели друг друга. Но у приятеля был привычка разговаривать со всеми подряд, и вот муза подслушала несколько интересных мыслей, и решила отложить их про запас. Она бы уже забыла о них, как оказалось, что приятель приезжает в наш город буквально на пару часов. Вот муза и решила познакомить меня с ним.
Я доверился ей, и вот полчаса спустя уже сидел на дождливой кухне с чашкой чужеземного горячего напитка в руке, внимая рассказам этого невыносимого человека о крае света и травах, что растут у самого обрыва. И чем дольше я слушал, тем более привычным становился для меня их дикий вкус…
Я подумал, что никогда не бывал на краю света.
И никогда не собирал на заре цветы, посеянные в сумерках невидимыми духами.
И никогда не подозревал, что вино можно пить подогретым…
Потом мы бежали сквозь тьму по волглым и мягким кочкам. Стоял туман, и уже в двух шагах ничего не было видно. Я звал своих друзей, подражая крикам мною же встревоженных птиц. Я потерялся на поле, где дремали растения, из которых делали горячее вино, а край света был рядом, возможно, до него было рукой подать.
Я поскользнулся на кочке, и меня подхватили две руки – одна изящная, вторая посильнее. Смеясь, мы в обнимку дошли до края поля, где стоял небольшой уютный домик. Светало. Где-то вдали загоралась нежная, перламутровая заря. Мы вышли на террасу, и я облокотился о бамбуковые перила, силясь разглядеть нечто, что еще млело в легком тумане в нескольких десятках шагов от меня. Может, это был край света. А может, просто Тихий Океан.
Я позабыл вкус рождественского пирога, когда невыносимый человек пригласил нас с музой разделить с ним трапезу, состоявшую из дивных морских созданий всех цветов радуги. Я боялся прикасаться к ним, ожидая, что они вот-вот оживут. Но сомнения оставили меня после того, как муза первая отправила себе в рот огромную, прямо-таки императорскую креветку, совершенно позабыв избавить ее от панциря.
Мы гуляли по вертикальным скалам и наблюдали за бабочками, а потом набрели на поляну, где некто мудрый и спокойный посвящал юного ученика в воины.
Стемнело рано. Мои часы сломались, и я повесил их на ветку, как диковинный плод. Невыносимый человек всю ночь подпевал цикадам, не давая мне заснуть.
Наутро музы в доме не оказалось.
Мы искали ее всюду: на холмах, в поле, на берегу… Но ее будто бы и след простыл.
В канун новолуния я нашел на краю света неожиданно знакомый цветок.
А месяц спустя из моего родного города пришла открытка. Муза искренне не понимала, почему те мирные и легкие трехстишия, которые я отныне пишу, зовутся классической поэзией.
Я рассмеялся и посвятил ей традиционный западный сонет – на прощанье. А потом побежал к морю, чтобы первым во всем мире встретить новое утро.
И, конечно же, невыносимый человек меня опередил.
Метки:
