лебеди-80
Гюстав Моро. Леда, лебедь и амур, 1890е гг.
****************
ЛЕБЕДИ
Он гладь невинную крылом восторженно тревожит, и пьет, и грезит, как поэт, и прочь уплыть не может. АЛБРЕХТ РОДЕНБАХ. Перевод Е. Витковского ЛЕБЕДЬ
Перелетев на крыльях лебединых\Двойную грань пространства и веков,\Послушал ты на царственных вершинах\Живую песнь умолкнувших певцов. Владимир Соловьев 1884 А. А. ФЕТУ, 19 ОКТЯБРЯ 1884 г.
Мирра Лохвицкая
Спящий лебедь
Земная жизнь моя — звенящий, Невнятный шорох камыша. Им убаюкан лебедь спящий, Моя тревожная душа.
Вдали мелькают торопливо В исканьях жадных корабли. Спокойной в заросли залива, Где дышит грусть, как гнет земли.
Но звук, из трепета рожденный, Скользнет в шуршанье камыша — И дрогнет лебедь пробужденный, Моя бессмертная душа.
И понесется в мир свободы, Где вторят волнам вздохи бурь, Где в переменчивые воды Глядится вечная лазурь.
1897
ИОСИФ БРОДСКИЙ (1940-1996) Собрание сочинений 2005
Представление
Михаилу Николаеву
Председатель Совнаркома, Наркомпроса, Мининдела!
Эта местность мне знакома, как окраина Китая!
Эта личность мне знакома! Знак допроса вместо тела.
Многоточие шинели. Вместо мозга – запятая.
Вместо горла – темный вечер. Вместо буркал – знак деленья.
Вот и вышел человечек, представитель населенья.
Вот и вышел гражданин,
достающий из штанин.
?А почем та радиола??
?Кто такой Савонарола??
?Вероятно, сокращенье?.
?Где сортир, прошу прощенья??
Входит Пушкин в летном шлеме, в тонких пальцах – папироса.
В чистом поле мчится скорый с одиноким пассажиром.
И нарезанные косо, как полтавская, колеса
с выковыренным под Гдовом пальцем стрелочника жиром
оживляют скатерть снега, полустанки и развилки
обдавая содержимым опрокинутой бутылки.
Прячась в логово свое
волки воют ??-мое?.
?Жизнь – она как лотерея?.
?Вышла замуж за еврея?.
?Довели страну до ручки?.
?Дай червонец до получки?.
Входит Гоголь в бескозырке, рядом с ним – меццо-сопрано.
В продуктовом – кот наплакал; бродят крысы, бакалея.
Пряча твердый рог в каракуль, некто в брюках из барана
превращается в тирана на трибуне мавзолея.
Говорят лихие люди, что внутри, разочарован
под конец, как фиш на блюде, труп лежит нафарширован.
Хорошо, утратив речь,
встать с винтовкой гроб стеречь.
"Не смотри в глаза мне, дева:
все равно пойдешь налево".
?У попа была собака?.
?Оба умерли от рака?.
Входит Лев Толстой в пижаме, всюду – Ясная Поляна.
(Бродят парубки с ножами, пахнет шипром с комсомолом.)
Он – предшественник Тарзана: самописка – как лиана,
взад-вперед летают ядра над французским частоколом.
Се – великий сын России, хоть и правящего класса!
Муж, чьи правнуки босые тоже редко видят мясо.
Чудо-юдо: нежный граф
превратился в книжный шкаф!
?Приучил ее к минету?.
?Что за шум, а драки нету??
?Крыл последними словами?.
?Кто последний? Я за вами?.
Входит пара Александров под конвоем Николаши.
Говорят ?Какая лажа? или ?Сладкое повидло?.
По Европе бродят нары в тщетных поисках параши,
натыкаясь повсеместно на застенчивое быдло.
Размышляя о причале, по волнам плывет ?Аврора?,
чтобы выпалить в начале непрерывного террора.
Ой ты, участь корабля:
скажешь ?пли!? – ответят ?бля!?
?Сочетался с нею браком?.
?Все равно поставлю раком?.
"Эх, Цусима-Хиросима!
Жить совсем невыносимо".
Входят Герцен с Огаревым, воробьи щебечут в рощах.
Что звучит в момент обхвата как наречие чужбины.
Лучший вид на этот город – если сесть в бомбардировщик.
Глянь – набрякшие, как вата из нескромныя ложбины,
размножаясь без резона, тучи льнут к архитектуре.
Кремль маячит, точно зона; говорят, в миниатюре.
Ветер свищет. Выпь кричит.
Дятел ворону стучит.
?Говорят, открылся Пленум?.
?Врезал ей меж глаз поленом?.
"Над арабской мирной хатой
гордо реет жид пархатый".
Входит Сталин с Джугашвили, между ними вышла ссора.
Быстро целятся друг в друга, нажимают на собачку,
и дымящаяся трубка... Так, по мысли режиссера,
и погиб Отец Народов, в день выкуривавший пачку.
И стоят хребты Кавказа как в почетном карауле.
Из коричневого глаза бьет ключом Напареули.
Друг-кунак вонзает клык
в недоеденный шашлык.
?Ты смотрел Дерсу Узала??
?Я тебе не все сказала?.
?Раз чучмек, то верит в Будду?.
?Сукой будешь?? ?Сукой буду?.
Входит с криком Заграница, с запрещенным полушарьем
и с торчащим из кармана горизонтом, что опошлен.
Обзывает Ермолая Фредериком или Шарлем,
придирается к закону, кипятится из-за пошлин,
восклицая: ?Как живете!? И смущают глянцем плоти
Рафаэль с Буонаротти – ни черта на обороте.
Пролетарии всех стран
Маршируют в ресторан.
?В этих шкарах ты как янки?.
?Я сломал ее по пьянке?.
?Был всю жизнь простым рабочим?.
?Между прочим, все мы дрочим?.
Входят Мысли о Грядущем, в гимнастерках цвета хаки.
Вносят атомную бомбу с баллистическим снарядом.
Они пляшут и танцуют: "Мы вояки-забияки!
Русский с немцем лягут рядом; например, под Сталинградом".
И, как вдовые Матрены, глухо воют циклотроны.
В Министерстве Обороны громко каркают вороны.
Входишь в спальню – вот те на:
на подушке – ордена.
?Где яйцо, там – сковородка?.
"Говорят, что скоро водка
снова будет по рублю".
?Мам, я папу не люблю?.
Входит некто православный, говорит: "Теперь я – главный.
У меня в душе Жар-птица и тоска по государю.
Скоро Игорь воротится насладиться Ярославной.
Дайте мне перекреститься, а не то – в лицо ударю.
Хуже порчи и лишая – мыслей западных зараза.
Пой, гармошка, заглушая саксофон – исчадье джаза".
И лобзают образа
с плачем жертвы обреза...
?Мне – бифштекс по-режиссерски?.
"Бурлаки в Североморске
тянут крейсер бечевой,
исхудав от лучевой".
Входят Мысли о Минувшем, все одеты как попало,
с предпочтеньем к чернобурым. На классической латыни
и вполголоса по-русски произносят: "Все пропало,
а) фокстрот под абажуром, черно-белые святыни;
б) икра, севрюга, жито; в) красавицыны бели.
Но – не хватит алфавита. И младенец в колыбели,
слыша ?баюшки-баю?,
отвечает: ?мать твою!? ".
?Влез рукой в шахну, знакомясь?.
?Подмахну – и в Сочи?. "Помесь
лейкоцита с антрацитом
называется Коцитом".
Входят строем пионеры, кто – с моделью из фанеры,
кто – с написанным вручную содержательным доносом.
С того света, как химеры, палачи-пенсионеры
одобрительно кивают им, задорным и курносым,
что врубают ?Русский бальный? и вбегают в избу к тяте
выгнать тятю из двуспальной, где их сделали, кровати.
Что попишешь? Молодежь.
Не задушишь, не убьешь.
?Харкнул в суп, чтоб скрыть досаду?.
?Я с ним рядом срать не сяду?.
"А моя, как та мадонна,
не желает без гондона".
Входит Лебедь с Отраженьем в круглом зеркале, в котором
взвод берез идет вприсядку, первой скрипке корча рожи.
Пылкий мэтр с воображеньем, распаленным гренадером,
только робкого десятку, рвет когтями бархат ложи.
Дождь идет. Собака лает. Свесясь с печки, дрянь косая
с голым задом донимает инвалида, гвоздь кусая:
"Инвалид, а инвалид.
У меня внутри болит".
?Ляжем в гроб, хоть час не пробил!?
?Это – сука или кобель??
"Склока следствия с причиной
прекращается с кончиной".
Входит Мусор с криком: ?Хватит!? Прокурор скулу квадратит.
Дверь в пещеру гражданина не нуждается в ?сезаме?.
То ли правнук, то ли прадед в рудных недрах тачку катит,
обливаясь щедрым недрам в масть кристальными слезами.
И за смертною чертою, лунным блеском залитою,
челюсть с фиксой золотою блещет вечной мерзлотою.
Знать, надолго хватит жил
тех, кто головы сложил.
?Хата есть, да лень тащиться?.
?Я не ****ь, а крановщица?.
"Жизнь возникла как привычка
раньше куры и яичка".
Мы заполнили всю сцену! Остается влезть на стену!
Взвиться соколом под купол! Сократиться в аскарида!
Либо всем, включая кукол, языком взбивая пену,
хором вдруг совокупиться, чтобы вывести гибрида.
Бо, пространство экономя, как отлиться в форму массе,
кроме кладбища и кроме черной очереди к кассе?
Эх, даешь простор степной
без реакции цепной!
?Дайте срок без приговора!?
?Кто кричит: ?Держите вора!“??
?Рисовала член в тетради?.
?Отпустите, Христа ради?.
Входит Вечер в Настоящем, дом у чорта на куличках.
Скатерть спорит с занавеской в смысле внешнего убранства.
Исключив сердцебиенье – этот лепет я в кавычках -
ощущенье, будто вычтен Лобачевский из пространства.
Ропот листьев цвета денег, комариный ровный зуммер.
Глаз не в силах увеличить шесть-на-девять тех, кто умер,
кто пророс густой травой.
Впрочем, это не впервой.
"От любви бывают дети.
Ты теперь один на свете.
Помнишь песню, что, бывало,
я в потемках напевала?
Это – кошка, это – мышка.
Это – лагерь, это – вышка.
Это – время тихой сапой
убивает маму с папой".
1986
ДАВИД САМОЙЛОВ (1920-1990) Избр. произв в 2 т. 1989 Т. 1
Залив (1978-1981)
?Повтори, воссоздай, возверни…?
Повтори, воссоздай, возверни
Жизнь мою, но острей и короче.
Слей в единую ночь мои ночи
И в единственный день мои дни.
День единственный, долгий, единый,
Ночь одна, что прожить мне дано.
А под утро отлет лебединый —
Крик один и прощанье одно.
Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне (Антология поэзии - 1965)
ГЕОРГИЙ СУВОРОВ
Георгий Кузьмич Суворов родился в 1919 году в Хакасии. Его родители, крестьяне-бедняки, рано умерли. Георгий кончил школу, учился в педагогическом техникуме. В начале Отечественной войны служил в прославленной Панфиловской дивизии. В бою под Ельней был ранен. После госпиталя, весной 1942 года, Суворов попал на Ленинградский фронт. В одной из гвардейских частей, оборонявших город, он командовал взводом противотанковых ружей.
Гвардии лейтенант Георгий Суворов участвовал в боях по прорыву блокады Ленинграда. Он погиб в дни наступления, при переправе через Нарову, 13 февраля 1944 года.
438. ПЕРВЫЙ СНЕГ
Веет, веет и кружится,
Словно сон лебедей,
Вяжет белое кружево
Над воронкой моей.
Улетает и молнией
Окрыляет, слепит…
Может, милая вспомнила,
Может, тоже не спит.
Может, смотрит сквозь кружево
На равнину полей,
Где летает и кружится
Белый сон лебедей.
1943 (?)
Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне (Антология поэзии - 1965)
МИКОЛА ШПАК
548. ?Играет ветер зеленями…?
Играет ветер зеленями,
Поля окутывает мгла…
Идем тропинкою. За нами —
Всё тише — песня из села.
Густеют сумерки. Алеет
Зеленый край земли. В ветвях
Грачи притихли. На лугах
Запахло травами. Белеет
За далью станция в полях.
Идем на поезд. Верно, встретим
Друзей. Над рельсами дымок,
Как лебедей, уносит ветер.
Вечерний легкий холодок
Нас не тревожит. Как чудесно —
Весна в степи, в полях окрестных
И в каждом сердце!
<1940> с. Липки
ВСЕВОЛОД РОЖДЕСТВЕНСКИЙ (1895-1977) Стихотворения и переводы 1985
192. ?Когда-то в Греции прекрасной…?
Когда-то в Греции прекрасной
Равно и к смертным и к богам
Она слетала бурей страстной,
Катилась пеной к берегам.
И в буйном празднестве победы
Всегда меняла грозный лик.
Так белый лебедь к лону Леды
Крылом трепещущим приник.
Так Зевс на сонную Данаю
Сходил сверкающим дождем,
Бык уносил к чужому краю
Европу на хребте крутом.
Так, разгораясь и бледнея,
Скользя во тьму и забытье,
В палящем облаке Психея
Не знала, кто берет ее.
Бессмертье это? Вдохновенье?
Земная страсть? Не всё ль равно!
И нет тому обозначенья,
Что вихрем счастья рождено.
1950
Поэзия социалистических стран Европы БВЛ Из поэзии ГДР
Стефан Хермлин
Современность
Перевод Г. Ратгауза
Слово поэта — о, терпкая горечь бузинного сока,
Голос дня, флейта ночи, ослепительный миг,
Стая загадочных птиц, кружащая в небе высоко,
Тишина и раскат, жажда и быстрый родник…
Ты затмило мне очи. В быстрых волнах токкаты
Я затерян; я гибну в плену неизбежном твоем.
Не разгадано мною, ты пробьешь мои латы,
Ты войдешь в мое сердце своим тяжелым копьем.
Гибну я, гибну, гибну. Вы простить ничего не хотели,
Жжет меня и казнит ваш непрощающий взгляд,
Имя мое твердят шипы в истерзанном теле,
Раны дальних народов, не утихая, горят.
Скрипки грядущего полнят мой слух. И, сумрачно грозен,
Плачет о мертвых гобой, кровь мою леденя.
Города белозданные, лебеди будущих весен!
Хоры убитых! О, сжальтесь, защитите меня!
Два века о любви (Антология поэзии - 2012)
Николай Клюев
?За лебединой белой долей…?
За лебединой белой долей,
И по-лебяжьему светла,
От васильковых меж и поля
Ты в город каменный пришла.
Гуляешь ночью до рассвета,
А днем усталая сидишь
И перья смятого берета
Иглой неловкою чинишь.
Такая хрупко-испитая
Рассветным кажешься ты днем,
Непостижимая, святая, —
Небес отмечена перстом.
Наедине, при встрече краткой,
Давая совести отчет,
Тебя вплетаю я украдкой
В видений пестрый хоровод.
Панель… Толпа… И вот картина,
Необычайная чета:
В слезах лобзает Магдалина
Стопы пречистые Христа.
Как ты, раскаяньем объята,
Янтарь рассыпала волос, —
И взором любящего брата
Глядит на грешницу Христос.
Поэзия социалистических стран Европы БВЛ Из поэзии ГДР
Георг Маурер
?Тебя Медведиц поступь золотая…?
Перевод С. Ошерова
Тебя Медведиц поступь золотая —
Ты чувствуешь — уводит в вышину.
Ты научился слышать тишину
И жить, как дуб, корнями в мир врастая.
Ты ощущаешь: ветер, налетая,
К тебе несет потоков пелену.
Ты зацветаешь, у весны в плену,
С ветвями вишен ветви рук сплетая.
Теперь твой срок пришел. Речным простором
Плыви, как лебедь, белым осиян.
Рождает розы каждый твой изъян.
В твоих ошибках вспыхивает свет.
И звездно-ярко, как слепой поэт,
Ты проникаешь в будущее взором.
ВСЕВОЛОД РОЖДЕСТВЕНСКИЙ (1895-1977) Стихотворения и переводы 198523. ПАМЯТИ АЛ. БЛОКА
(7 августа 1921)
Обернулась жизнь твоя цыганкою,
А в ее мучительных зрачках
Степь, закат да с горькою тальянкою
Поезда на запасных путях.
Ты глазами, словно осень, ясными
Пьешь Россию в первый раз такой —
С тройкой, с колокольцами напрасными,
С безысходной девичьей тоской.
В пламенное наше воскресение,
В снежный вихрь — за голенищем нож —
На высокое самосожжение
Ты за ней, красавицей, пойдешь.
Довелось ей быть твоей подругою,
Роковою ночью, без креста,
В первый раз хмельной крещенской вьюгою
Навсегда поцеловать в уста…
Трех свечей глаза мутно-зеленые,
Дождь в окне, и острые, углом,
Вижу плечи — крылья преломленные —
Под измятым черным сюртуком.
Спи, поэт! Колокола да вороны
Молчаливый холм твой стерегут,
От него на все четыре стороны
Русские дороженьки бегут.
Не попам за душною обеднею
Лебедей закатных отпевать…
Был ты нашей песнею последнею,
Лучшей песней, что певала Мать.
1921
Варлам Шаламов
Ты держись, моя лебедь белая...
Ты держись, моя лебедь белая, У родительского крыла, Пролетай небеса, несмелая, Ты на юге еще не была.
Похвались там окраскою севера, Белой родиной ледяной, Где не только цветы — даже плевелы Не растут на земле родной.
Перепутав значение месяцев, Попади в раскаленный январь. Ты не знаешь, чего ты вестница, Пролетающий календарь.
Птица ты? Или льдина ты? Но в любую влетая страну, Обещаешь ей лебединую Разгулявшуюся весну.
Но следя за твоими отлетами, Догадавшись, что осень близка, Дождевыми полны заботами Набежавшие облака.
ВСЕВОЛОД РОЖДЕСТВЕНСКИЙ (1895-1977) Стихотворения и переводы 1985
261. ?Не всем дано мечтою прорастать…?
Не всем дано мечтою прорастать
И облакам, ловя их очертанья,
На лебединую их глядя стать,
Давать какой-то облик и названья.
Ты их поймать задумал в невода
Своих стихов, — напрасные усилья!
Они ушли спокойно, как вода,
И развернули солнечные крылья.
У них свои стремленья и пути,
Свои неизъяснимые пристрастья…
И все-таки как хочется найти
И в них неуловимый призрак счастья!
Сентябрь 1964
ДАВИД САМОЙЛОВ (1920-1990) Избр. произв в 2 т. 1989 Т. 1
Голоса за холмами (1981-1985)
Про охотника
Стоит белый камень.
На камне белый город.
Над городом белый облак.
Над облаком белый лебедь.
Пришел охотник,
Прицелился каленой стрелою.
Упал белый лебедь
На белый облак,
А белый облак
На белый город,
А белый город
На белый камень.
Ушел охотник.
Один камень остался.
ДАВИД САМОЙЛОВ (1920-1990) Избр. произв в 2 т. 1989 Т. 1
?Надо так, разбираясь толково…?
Надо так, разбираясь толково,
Узнавать о своих сыновьях,
Словно без толмача разбитного
Путешествуешь в чуждых краях.
Да и что нам толмач растолмачит
В их превратной и легкой судьбе!
Только что-то в ней переиначит,
Перешьет и примерит к себе.
Да и как нам, былым забиякам,
Понимать своих хмурых котят?
Разве что — по таинственным знакам?..
Впрочем, пусть их живут, как хотят!
Хлебников
Не думал про стихосложенье,
Как это было в том веку,
Когда боролись за княженье
И пелось ?Слово о полку?.
Он что-то вспомнил так правдиво
Из темного праязыка,
Что месяц в небе всем на диво
Преобразился в рог быка.
Сородич мифов быкорогих,
Он солнце брал за удила,
И шел от шалашей убогих
Бить Прометеева орла.
Он с соколом Бояна бился,
Чтоб лебедей его сберечь…
И так он жил. А к нам явился
Произнести и умереть.
Лаборатория поэта
Лаборатория поэта —
Его черновики.
На них есть верная замета
Его души, его руки.
Священнодействует над темой,
Колдует над своей
Периодической системой
Любвей и нелюбвей.
Здесь строят из веществ строптивых
Состав, который загремит,
Воспитывая в тайных взрывах
Изобретенный динамит.
Здесь тот подвал или мансарда,
Где мыслят не по пустяку,
Чтоб под карету Александра
Метнуть взрывчатую строку.
****************
ЛЕБЕДИ
Он гладь невинную крылом восторженно тревожит, и пьет, и грезит, как поэт, и прочь уплыть не может. АЛБРЕХТ РОДЕНБАХ. Перевод Е. Витковского ЛЕБЕДЬ
Перелетев на крыльях лебединых\Двойную грань пространства и веков,\Послушал ты на царственных вершинах\Живую песнь умолкнувших певцов. Владимир Соловьев 1884 А. А. ФЕТУ, 19 ОКТЯБРЯ 1884 г.
Мирра Лохвицкая
Спящий лебедь
Земная жизнь моя — звенящий, Невнятный шорох камыша. Им убаюкан лебедь спящий, Моя тревожная душа.
Вдали мелькают торопливо В исканьях жадных корабли. Спокойной в заросли залива, Где дышит грусть, как гнет земли.
Но звук, из трепета рожденный, Скользнет в шуршанье камыша — И дрогнет лебедь пробужденный, Моя бессмертная душа.
И понесется в мир свободы, Где вторят волнам вздохи бурь, Где в переменчивые воды Глядится вечная лазурь.
1897
ИОСИФ БРОДСКИЙ (1940-1996) Собрание сочинений 2005
Представление
Михаилу Николаеву
Председатель Совнаркома, Наркомпроса, Мининдела!
Эта местность мне знакома, как окраина Китая!
Эта личность мне знакома! Знак допроса вместо тела.
Многоточие шинели. Вместо мозга – запятая.
Вместо горла – темный вечер. Вместо буркал – знак деленья.
Вот и вышел человечек, представитель населенья.
Вот и вышел гражданин,
достающий из штанин.
?А почем та радиола??
?Кто такой Савонарола??
?Вероятно, сокращенье?.
?Где сортир, прошу прощенья??
Входит Пушкин в летном шлеме, в тонких пальцах – папироса.
В чистом поле мчится скорый с одиноким пассажиром.
И нарезанные косо, как полтавская, колеса
с выковыренным под Гдовом пальцем стрелочника жиром
оживляют скатерть снега, полустанки и развилки
обдавая содержимым опрокинутой бутылки.
Прячась в логово свое
волки воют ??-мое?.
?Жизнь – она как лотерея?.
?Вышла замуж за еврея?.
?Довели страну до ручки?.
?Дай червонец до получки?.
Входит Гоголь в бескозырке, рядом с ним – меццо-сопрано.
В продуктовом – кот наплакал; бродят крысы, бакалея.
Пряча твердый рог в каракуль, некто в брюках из барана
превращается в тирана на трибуне мавзолея.
Говорят лихие люди, что внутри, разочарован
под конец, как фиш на блюде, труп лежит нафарширован.
Хорошо, утратив речь,
встать с винтовкой гроб стеречь.
"Не смотри в глаза мне, дева:
все равно пойдешь налево".
?У попа была собака?.
?Оба умерли от рака?.
Входит Лев Толстой в пижаме, всюду – Ясная Поляна.
(Бродят парубки с ножами, пахнет шипром с комсомолом.)
Он – предшественник Тарзана: самописка – как лиана,
взад-вперед летают ядра над французским частоколом.
Се – великий сын России, хоть и правящего класса!
Муж, чьи правнуки босые тоже редко видят мясо.
Чудо-юдо: нежный граф
превратился в книжный шкаф!
?Приучил ее к минету?.
?Что за шум, а драки нету??
?Крыл последними словами?.
?Кто последний? Я за вами?.
Входит пара Александров под конвоем Николаши.
Говорят ?Какая лажа? или ?Сладкое повидло?.
По Европе бродят нары в тщетных поисках параши,
натыкаясь повсеместно на застенчивое быдло.
Размышляя о причале, по волнам плывет ?Аврора?,
чтобы выпалить в начале непрерывного террора.
Ой ты, участь корабля:
скажешь ?пли!? – ответят ?бля!?
?Сочетался с нею браком?.
?Все равно поставлю раком?.
"Эх, Цусима-Хиросима!
Жить совсем невыносимо".
Входят Герцен с Огаревым, воробьи щебечут в рощах.
Что звучит в момент обхвата как наречие чужбины.
Лучший вид на этот город – если сесть в бомбардировщик.
Глянь – набрякшие, как вата из нескромныя ложбины,
размножаясь без резона, тучи льнут к архитектуре.
Кремль маячит, точно зона; говорят, в миниатюре.
Ветер свищет. Выпь кричит.
Дятел ворону стучит.
?Говорят, открылся Пленум?.
?Врезал ей меж глаз поленом?.
"Над арабской мирной хатой
гордо реет жид пархатый".
Входит Сталин с Джугашвили, между ними вышла ссора.
Быстро целятся друг в друга, нажимают на собачку,
и дымящаяся трубка... Так, по мысли режиссера,
и погиб Отец Народов, в день выкуривавший пачку.
И стоят хребты Кавказа как в почетном карауле.
Из коричневого глаза бьет ключом Напареули.
Друг-кунак вонзает клык
в недоеденный шашлык.
?Ты смотрел Дерсу Узала??
?Я тебе не все сказала?.
?Раз чучмек, то верит в Будду?.
?Сукой будешь?? ?Сукой буду?.
Входит с криком Заграница, с запрещенным полушарьем
и с торчащим из кармана горизонтом, что опошлен.
Обзывает Ермолая Фредериком или Шарлем,
придирается к закону, кипятится из-за пошлин,
восклицая: ?Как живете!? И смущают глянцем плоти
Рафаэль с Буонаротти – ни черта на обороте.
Пролетарии всех стран
Маршируют в ресторан.
?В этих шкарах ты как янки?.
?Я сломал ее по пьянке?.
?Был всю жизнь простым рабочим?.
?Между прочим, все мы дрочим?.
Входят Мысли о Грядущем, в гимнастерках цвета хаки.
Вносят атомную бомбу с баллистическим снарядом.
Они пляшут и танцуют: "Мы вояки-забияки!
Русский с немцем лягут рядом; например, под Сталинградом".
И, как вдовые Матрены, глухо воют циклотроны.
В Министерстве Обороны громко каркают вороны.
Входишь в спальню – вот те на:
на подушке – ордена.
?Где яйцо, там – сковородка?.
"Говорят, что скоро водка
снова будет по рублю".
?Мам, я папу не люблю?.
Входит некто православный, говорит: "Теперь я – главный.
У меня в душе Жар-птица и тоска по государю.
Скоро Игорь воротится насладиться Ярославной.
Дайте мне перекреститься, а не то – в лицо ударю.
Хуже порчи и лишая – мыслей западных зараза.
Пой, гармошка, заглушая саксофон – исчадье джаза".
И лобзают образа
с плачем жертвы обреза...
?Мне – бифштекс по-режиссерски?.
"Бурлаки в Североморске
тянут крейсер бечевой,
исхудав от лучевой".
Входят Мысли о Минувшем, все одеты как попало,
с предпочтеньем к чернобурым. На классической латыни
и вполголоса по-русски произносят: "Все пропало,
а) фокстрот под абажуром, черно-белые святыни;
б) икра, севрюга, жито; в) красавицыны бели.
Но – не хватит алфавита. И младенец в колыбели,
слыша ?баюшки-баю?,
отвечает: ?мать твою!? ".
?Влез рукой в шахну, знакомясь?.
?Подмахну – и в Сочи?. "Помесь
лейкоцита с антрацитом
называется Коцитом".
Входят строем пионеры, кто – с моделью из фанеры,
кто – с написанным вручную содержательным доносом.
С того света, как химеры, палачи-пенсионеры
одобрительно кивают им, задорным и курносым,
что врубают ?Русский бальный? и вбегают в избу к тяте
выгнать тятю из двуспальной, где их сделали, кровати.
Что попишешь? Молодежь.
Не задушишь, не убьешь.
?Харкнул в суп, чтоб скрыть досаду?.
?Я с ним рядом срать не сяду?.
"А моя, как та мадонна,
не желает без гондона".
Входит Лебедь с Отраженьем в круглом зеркале, в котором
взвод берез идет вприсядку, первой скрипке корча рожи.
Пылкий мэтр с воображеньем, распаленным гренадером,
только робкого десятку, рвет когтями бархат ложи.
Дождь идет. Собака лает. Свесясь с печки, дрянь косая
с голым задом донимает инвалида, гвоздь кусая:
"Инвалид, а инвалид.
У меня внутри болит".
?Ляжем в гроб, хоть час не пробил!?
?Это – сука или кобель??
"Склока следствия с причиной
прекращается с кончиной".
Входит Мусор с криком: ?Хватит!? Прокурор скулу квадратит.
Дверь в пещеру гражданина не нуждается в ?сезаме?.
То ли правнук, то ли прадед в рудных недрах тачку катит,
обливаясь щедрым недрам в масть кристальными слезами.
И за смертною чертою, лунным блеском залитою,
челюсть с фиксой золотою блещет вечной мерзлотою.
Знать, надолго хватит жил
тех, кто головы сложил.
?Хата есть, да лень тащиться?.
?Я не ****ь, а крановщица?.
"Жизнь возникла как привычка
раньше куры и яичка".
Мы заполнили всю сцену! Остается влезть на стену!
Взвиться соколом под купол! Сократиться в аскарида!
Либо всем, включая кукол, языком взбивая пену,
хором вдруг совокупиться, чтобы вывести гибрида.
Бо, пространство экономя, как отлиться в форму массе,
кроме кладбища и кроме черной очереди к кассе?
Эх, даешь простор степной
без реакции цепной!
?Дайте срок без приговора!?
?Кто кричит: ?Держите вора!“??
?Рисовала член в тетради?.
?Отпустите, Христа ради?.
Входит Вечер в Настоящем, дом у чорта на куличках.
Скатерть спорит с занавеской в смысле внешнего убранства.
Исключив сердцебиенье – этот лепет я в кавычках -
ощущенье, будто вычтен Лобачевский из пространства.
Ропот листьев цвета денег, комариный ровный зуммер.
Глаз не в силах увеличить шесть-на-девять тех, кто умер,
кто пророс густой травой.
Впрочем, это не впервой.
"От любви бывают дети.
Ты теперь один на свете.
Помнишь песню, что, бывало,
я в потемках напевала?
Это – кошка, это – мышка.
Это – лагерь, это – вышка.
Это – время тихой сапой
убивает маму с папой".
1986
ДАВИД САМОЙЛОВ (1920-1990) Избр. произв в 2 т. 1989 Т. 1
Залив (1978-1981)
?Повтори, воссоздай, возверни…?
Повтори, воссоздай, возверни
Жизнь мою, но острей и короче.
Слей в единую ночь мои ночи
И в единственный день мои дни.
День единственный, долгий, единый,
Ночь одна, что прожить мне дано.
А под утро отлет лебединый —
Крик один и прощанье одно.
Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне (Антология поэзии - 1965)
ГЕОРГИЙ СУВОРОВ
Георгий Кузьмич Суворов родился в 1919 году в Хакасии. Его родители, крестьяне-бедняки, рано умерли. Георгий кончил школу, учился в педагогическом техникуме. В начале Отечественной войны служил в прославленной Панфиловской дивизии. В бою под Ельней был ранен. После госпиталя, весной 1942 года, Суворов попал на Ленинградский фронт. В одной из гвардейских частей, оборонявших город, он командовал взводом противотанковых ружей.
Гвардии лейтенант Георгий Суворов участвовал в боях по прорыву блокады Ленинграда. Он погиб в дни наступления, при переправе через Нарову, 13 февраля 1944 года.
438. ПЕРВЫЙ СНЕГ
Веет, веет и кружится,
Словно сон лебедей,
Вяжет белое кружево
Над воронкой моей.
Улетает и молнией
Окрыляет, слепит…
Может, милая вспомнила,
Может, тоже не спит.
Может, смотрит сквозь кружево
На равнину полей,
Где летает и кружится
Белый сон лебедей.
1943 (?)
Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне (Антология поэзии - 1965)
МИКОЛА ШПАК
548. ?Играет ветер зеленями…?
Играет ветер зеленями,
Поля окутывает мгла…
Идем тропинкою. За нами —
Всё тише — песня из села.
Густеют сумерки. Алеет
Зеленый край земли. В ветвях
Грачи притихли. На лугах
Запахло травами. Белеет
За далью станция в полях.
Идем на поезд. Верно, встретим
Друзей. Над рельсами дымок,
Как лебедей, уносит ветер.
Вечерний легкий холодок
Нас не тревожит. Как чудесно —
Весна в степи, в полях окрестных
И в каждом сердце!
<1940> с. Липки
ВСЕВОЛОД РОЖДЕСТВЕНСКИЙ (1895-1977) Стихотворения и переводы 1985
192. ?Когда-то в Греции прекрасной…?
Когда-то в Греции прекрасной
Равно и к смертным и к богам
Она слетала бурей страстной,
Катилась пеной к берегам.
И в буйном празднестве победы
Всегда меняла грозный лик.
Так белый лебедь к лону Леды
Крылом трепещущим приник.
Так Зевс на сонную Данаю
Сходил сверкающим дождем,
Бык уносил к чужому краю
Европу на хребте крутом.
Так, разгораясь и бледнея,
Скользя во тьму и забытье,
В палящем облаке Психея
Не знала, кто берет ее.
Бессмертье это? Вдохновенье?
Земная страсть? Не всё ль равно!
И нет тому обозначенья,
Что вихрем счастья рождено.
1950
Поэзия социалистических стран Европы БВЛ Из поэзии ГДР
Стефан Хермлин
Современность
Перевод Г. Ратгауза
Слово поэта — о, терпкая горечь бузинного сока,
Голос дня, флейта ночи, ослепительный миг,
Стая загадочных птиц, кружащая в небе высоко,
Тишина и раскат, жажда и быстрый родник…
Ты затмило мне очи. В быстрых волнах токкаты
Я затерян; я гибну в плену неизбежном твоем.
Не разгадано мною, ты пробьешь мои латы,
Ты войдешь в мое сердце своим тяжелым копьем.
Гибну я, гибну, гибну. Вы простить ничего не хотели,
Жжет меня и казнит ваш непрощающий взгляд,
Имя мое твердят шипы в истерзанном теле,
Раны дальних народов, не утихая, горят.
Скрипки грядущего полнят мой слух. И, сумрачно грозен,
Плачет о мертвых гобой, кровь мою леденя.
Города белозданные, лебеди будущих весен!
Хоры убитых! О, сжальтесь, защитите меня!
Два века о любви (Антология поэзии - 2012)
Николай Клюев
?За лебединой белой долей…?
За лебединой белой долей,
И по-лебяжьему светла,
От васильковых меж и поля
Ты в город каменный пришла.
Гуляешь ночью до рассвета,
А днем усталая сидишь
И перья смятого берета
Иглой неловкою чинишь.
Такая хрупко-испитая
Рассветным кажешься ты днем,
Непостижимая, святая, —
Небес отмечена перстом.
Наедине, при встрече краткой,
Давая совести отчет,
Тебя вплетаю я украдкой
В видений пестрый хоровод.
Панель… Толпа… И вот картина,
Необычайная чета:
В слезах лобзает Магдалина
Стопы пречистые Христа.
Как ты, раскаяньем объята,
Янтарь рассыпала волос, —
И взором любящего брата
Глядит на грешницу Христос.
Поэзия социалистических стран Европы БВЛ Из поэзии ГДР
Георг Маурер
?Тебя Медведиц поступь золотая…?
Перевод С. Ошерова
Тебя Медведиц поступь золотая —
Ты чувствуешь — уводит в вышину.
Ты научился слышать тишину
И жить, как дуб, корнями в мир врастая.
Ты ощущаешь: ветер, налетая,
К тебе несет потоков пелену.
Ты зацветаешь, у весны в плену,
С ветвями вишен ветви рук сплетая.
Теперь твой срок пришел. Речным простором
Плыви, как лебедь, белым осиян.
Рождает розы каждый твой изъян.
В твоих ошибках вспыхивает свет.
И звездно-ярко, как слепой поэт,
Ты проникаешь в будущее взором.
ВСЕВОЛОД РОЖДЕСТВЕНСКИЙ (1895-1977) Стихотворения и переводы 198523. ПАМЯТИ АЛ. БЛОКА
(7 августа 1921)
Обернулась жизнь твоя цыганкою,
А в ее мучительных зрачках
Степь, закат да с горькою тальянкою
Поезда на запасных путях.
Ты глазами, словно осень, ясными
Пьешь Россию в первый раз такой —
С тройкой, с колокольцами напрасными,
С безысходной девичьей тоской.
В пламенное наше воскресение,
В снежный вихрь — за голенищем нож —
На высокое самосожжение
Ты за ней, красавицей, пойдешь.
Довелось ей быть твоей подругою,
Роковою ночью, без креста,
В первый раз хмельной крещенской вьюгою
Навсегда поцеловать в уста…
Трех свечей глаза мутно-зеленые,
Дождь в окне, и острые, углом,
Вижу плечи — крылья преломленные —
Под измятым черным сюртуком.
Спи, поэт! Колокола да вороны
Молчаливый холм твой стерегут,
От него на все четыре стороны
Русские дороженьки бегут.
Не попам за душною обеднею
Лебедей закатных отпевать…
Был ты нашей песнею последнею,
Лучшей песней, что певала Мать.
1921
Варлам Шаламов
Ты держись, моя лебедь белая...
Ты держись, моя лебедь белая, У родительского крыла, Пролетай небеса, несмелая, Ты на юге еще не была.
Похвались там окраскою севера, Белой родиной ледяной, Где не только цветы — даже плевелы Не растут на земле родной.
Перепутав значение месяцев, Попади в раскаленный январь. Ты не знаешь, чего ты вестница, Пролетающий календарь.
Птица ты? Или льдина ты? Но в любую влетая страну, Обещаешь ей лебединую Разгулявшуюся весну.
Но следя за твоими отлетами, Догадавшись, что осень близка, Дождевыми полны заботами Набежавшие облака.
ВСЕВОЛОД РОЖДЕСТВЕНСКИЙ (1895-1977) Стихотворения и переводы 1985
261. ?Не всем дано мечтою прорастать…?
Не всем дано мечтою прорастать
И облакам, ловя их очертанья,
На лебединую их глядя стать,
Давать какой-то облик и названья.
Ты их поймать задумал в невода
Своих стихов, — напрасные усилья!
Они ушли спокойно, как вода,
И развернули солнечные крылья.
У них свои стремленья и пути,
Свои неизъяснимые пристрастья…
И все-таки как хочется найти
И в них неуловимый призрак счастья!
Сентябрь 1964
ДАВИД САМОЙЛОВ (1920-1990) Избр. произв в 2 т. 1989 Т. 1
Голоса за холмами (1981-1985)
Про охотника
Стоит белый камень.
На камне белый город.
Над городом белый облак.
Над облаком белый лебедь.
Пришел охотник,
Прицелился каленой стрелою.
Упал белый лебедь
На белый облак,
А белый облак
На белый город,
А белый город
На белый камень.
Ушел охотник.
Один камень остался.
ДАВИД САМОЙЛОВ (1920-1990) Избр. произв в 2 т. 1989 Т. 1
?Надо так, разбираясь толково…?
Надо так, разбираясь толково,
Узнавать о своих сыновьях,
Словно без толмача разбитного
Путешествуешь в чуждых краях.
Да и что нам толмач растолмачит
В их превратной и легкой судьбе!
Только что-то в ней переиначит,
Перешьет и примерит к себе.
Да и как нам, былым забиякам,
Понимать своих хмурых котят?
Разве что — по таинственным знакам?..
Впрочем, пусть их живут, как хотят!
Хлебников
Не думал про стихосложенье,
Как это было в том веку,
Когда боролись за княженье
И пелось ?Слово о полку?.
Он что-то вспомнил так правдиво
Из темного праязыка,
Что месяц в небе всем на диво
Преобразился в рог быка.
Сородич мифов быкорогих,
Он солнце брал за удила,
И шел от шалашей убогих
Бить Прометеева орла.
Он с соколом Бояна бился,
Чтоб лебедей его сберечь…
И так он жил. А к нам явился
Произнести и умереть.
Лаборатория поэта
Лаборатория поэта —
Его черновики.
На них есть верная замета
Его души, его руки.
Священнодействует над темой,
Колдует над своей
Периодической системой
Любвей и нелюбвей.
Здесь строят из веществ строптивых
Состав, который загремит,
Воспитывая в тайных взрывах
Изобретенный динамит.
Здесь тот подвал или мансарда,
Где мыслят не по пустяку,
Чтоб под карету Александра
Метнуть взрывчатую строку.
Метки:
