Нура четвертая глава Откровения

О, женщины! В чем тайна вашей силы?
Каким богатством вы наделены,
Что даже седовласые мужчины
В вас видят щит, опору, соль земли.

Пусть не всегда облачены вы властью,
Но и без власти вы в миру сильны.
Со всей любовью, верностью и страстью
Всегда готовы стать за честь семьи.

Вот и Нура тому невесток учит,
Своих судьбою данных дочерей.
И будут эти знания покруче
Всех толкований умных словарей.

Стоит неподалеку от дороги
Эльмурда дом… Высокое крыльцо,
Резной кленовый посох у порога,
И медное над посохом кольцо.

Велик их род и добрым делом славен.
Эльбек — нефтяник, а Муса — чабан.
Джохар — строитель, он в бетон и камень
Одел в степи уж не один канал.

Руслан в столице изучает право,
Директор сельской школы Андарбек,
Зовет Эльдара воинская слава,
Удел духовный выбрал Асланбек.

Семь сыновей у славного Эльмурда,
Но двое лишь остались в Зелен-Чу.
Эльмурд считает, что не очень мудро
Распорядилась жизнь… Плечом к плечу

Куда надежней новый дом поставить,
И в этом крепком доме вместе жить,
И помогать, и суд семейный править,
И землю от напасти заслонить.

И у Нуры о том же сердце плачет:
Как далеко от дома сыновья!
Хоть и живут в достатке и удаче,
И есть у каждого из них семья.

Но дом отцовский всех их видеть хочет,
И жен их, и детей, и всю родню.
И снова сердце женское пророчит,
Что скоро навестят они Нуру.

Немало ей пришлось решений разных
Лишь по наитью сердца принимать.
И где отец считал, что есть опасность,
Там доброе усматривала мать.

Узнали как-то, что Эльбека в Грозном
Так крепко держит не учеба… Нет!
Влюбился без оглядки он, серьезно.
Студентка русская затмила свет.

Кругом беда… В селенье есть невеста,
Ждет жениха с учебы третий год.
И не находит от волненья места
Семья Эльбека… Что решит тот род?

Отправились родители в столицу,
Чтоб посмотреть, как там живет Эльбек?
А тот — не то, чтоб сразу повиниться,
Сам осудил родительский набег.

Такое в общежитии устроил,
Что вспоминать – не приведи Аллах!
Нет, не грубил… И был немногословен,
Но на своем стоял… Полнейший крах

Родители в столице потерпели.
Прошло два года… Нет и нет вестей.
И вот в погожем солнечном апреле
Нура нежданных встретила гостей.

Запомнит этот день она навечно.
Зачем с утра к ней все село идет?
С кем так приветливо и так сердечно
Наперебой беседует народ?

Нура глядит… Неужто в самом деле?
Эльбек! Родной!.. А рядом с ним жена.
Идут во двор в широком окруженье
Всего их невеликого села.

Всем интересно знать, а что в отместку
Получит сын? — Пришла его пора!
Но крепко-крепко русскую невестку
Прижала к сердцу гордая Нура.

Преданье есть, что женщина с рожденья
Должна быть красотой окружена.
Святого этого предназначенья
Нура не знала… Грозная война,

Накрыв собою половину света,
Пришла холодной ночью в горный край.
И горы не увидели рассвета —
Смешались воедино ад и рай.

Молоденькие русские солдаты,
Судьбы своей не зная наперед,
Себя рядили в маску супостата,
А заодно и русский весь народ.

И по-солдатски четко выполняли
Верховной Ставкой отданный приказ.
И если надо было, то стреляли…
Но разве пулей усмиришь Кавказ?

Утрат тех страшных время не восполнит,
Они сжигали душу до конца.
Хоть девочкой была Нура, но помнит
И выстрел, оборвавший жизнь отца,

И трудную дорогу в край далекий,
Смерть матери на перепутье том,
Повенчанную с ужасом тревогу,
И обретенный в Казахстане дом...

Бытует мненье, что без украшений
Нет женщины… Но в чем ее вина,
Что волей судеб в центре потрясений
Надолго оказалась вдруг она?

Не до сережек ей… И украшает
Ту женщину лишь непосильный труд.
И только в тайных мыслях разрешает
Она себе придумать изумруд,

Рубин иль прочий драгоценный камень,
Что так красиво в золоте горит
И зажигает на ланитах пламень.

… В шкатулке под уральский малахит

Нура хранит не серебро и злато,
Не дорогих камней лучистый звон.
Хранит, что сердцу дорого и свято —
Старинный, в форме сердца, медальон.

С рубином небольшим… Вещица эта
Давным-давно завещана Нуре
В другой земле и даже части света,
В другой, теперь не дальней, стороне.

Его Нуре с любовью завещала
Та женщина, которая спасла
Нуру от смерти, матерью ей стала
И мир в девичью душу принесла.

Мария... Это имя, как причастье:
И радость в нем, и чистота, и стон.
Все в жизни было: голод и ненастье,
Но сберегла Нура тот медальон,

Что крепко связан с именем Марии
И с удивительной ее судьбой,
В которой бури века повторили
Все то, что испытал бы и любой,

Будь он в таких же острых параллелях,
В бессрочных воркутинских лагерях,
Где песней заглушали менестрели
Расстрелы, и растления, и страх.

Могла ли знать Нура, что и в России,
Подобно горцам, сломлен был народ,
И люди у своих богов просили
Спасти от гибели славянский род.

Один лишь раз, незадолго до смерти,
Мария рассказала о себе.
И тот рассказ навек остался в сердце,
Так, видно, было надобно судьбе.

Спокойно, ни о чем не сожалея,
Вела Мария скорбный свой рассказ.
И виделись — то светлая аллея,
То в бликах солнца танцевальный класс,

То с книгой у окна сестра Татьяна,
То хлебосольный их московский дом.
И няня в васильковом сарафане,
И сад вишневый прямо за окном.

А то из прошлого вдруг выплывает
Картинкой светлой праздник Рождества.
И что в подарок Бог им посылает?
Два медальона… Море торжества!

Один Марии, а другой Татьяне
С благословением вручает мать.
И каждый исполнением желаний
И талисманом в жизни должен стать.

Но что еще привиделось Марии?
Простой и строгий кабинет отца —
Сановного чиновника России.
На фоне книг родной овал лица…

Отец был просвещенным человеком,
Превыше титулов ценил он честь.
И не всегда он соглашался с веком,
А потому пророческую весть

О справедливости другого мира
Воспринял князь без должного ?Виват!?
И вслух заговорил о гильотине.
О, как он прав был! Прав… и виноват.

Свет раскололся на две половины…
И новый строй взял верх над стариной,
Когда большевики провозгласили:
Мир хижинам!..
Но вздыбилась войной

Могучая и сильная держава.
И понеслась, кусая удила...
И где теперь ее былая слава?
И где великие ее дела?

Железные, в полмира, колесницы
Дробили все, что было на пути,
И рвали плоть людей
стальные спицы.
Не доставало силы, чтоб сойти

С порочного и бешеного круга.
И оставался в жизни только он,
Вдруг ставший и опорой, и порукой,
Старинный, в форме сердца, медальон.

Один лишь раз, незадолго до смерти,
Мария рассказала о себе,
Все, что лежало у нее на сердце.
Так, видно, было надобно судьбе.

Семнадцать было ей, а Тане двадцать,
Когда пожар войны спалил их дом.
Как больно было им с Москвой прощаться,
В разлуку верилось с большим трудом.

Гражданская война... Холодный Питер...
И ясноглазый молодой чекист,
Накинув кожанку на старый свитер,
Ведет дознанье… Скор он и речист.

Но то и дело взгляд свой устремляет
На младшую… И взор тот говорит,
Что будто вечно он Марию знает,
И страстью пламенной душа горит.

Решив, что с родословной все в порядке,
И выдав разрешительный мандат,
Назавтра он с гармошкою-трехрядкой
Пришел к ним в гости — и жених, и сват.

А через десять лет, узнав всю правду,
Он сделал страшный выбор, черный ход:
Жену отправил в лагерь по этапу.
И сам за слепоту пошел в ?расход?.

Мария же, пройдя тюрьму и ссылку,
Оплакав не родившихся детей,
Здоровье потеряв на пересылках,
Не ополчилась в злобе на людей.

Несла в душе и доброту, и веру.
И помогала людям, чем могла.
Да разве только бешеному зверю
Могла быть неугодною она!

Нашелся зверь. Нура то время помнит.
Узнал злодей про старый медальон
И, спрятав под одеждой острый ломик,
Зашел к ней в дом:
?Откройте, почтальон?.

Но не нашел того, о чем мечталось.
Добро свое Мария не дала.
И с божьей помощью одна сражалась
С грабителем… Подмога ей пришла

Со стороны соседей-поселенцев:
Дворян безродных, нищих кулаков,
Космополитов, немцев и чеченцев.
Ну, а потом они, без лишних слов,

Хотели со злодеем поквитаться.
Но вывела Мария за порог
Того, кто мог убить ее… ?Нет, братья?.
Сказала: ?Пусть судьею будет Бог?.

С тех пор Нура людей не осуждала,
Их мысли, и поступки, и дела.
О добром говорила… И прощала
То, что простить бы раньше не могла.

А медальон Нура подарит скоро
Любимой внучке, тоненькой Зорган.
Да сбережет ее от зла и горя
Завещанный Марией талисман!