Вчера, завтра

Странный человек в чёрной шляпе, слегка сутулый, в старом потёртом костюме, сидит и смотрит вперёд. Вот мы видим его со спины, слышим его судорожный шёпот: "вчера, вчера, вчера, вчера...".

Бездна между поступком и тем, что он значит, его конечным пунктом. Пугающий мотив ложного пути. Нечто отталкивающее и притягивающее. Пусть осуществится то, что задумано.

Человек встаёт, смотрит во все стороны, обходит небольшой круг, садится и начинает говорить:

"Опустел. Всеми ежедневно восходящими солнцами, светящими в моё окно, опустел. Дом поник в пыли. Выцветшие, пожелтевшие старые занавески, мутное стекло в окне, сквозь которое видно те же старые деревья из воспоминаний".

Он встаёт, ходит по кругу, повторяя: "завтра, завтра, завтра, завтра...".

Эта тропа ни к чему не приведёт. Безумие идёт по этой дороге со всем треском, шумом, мелкой суетой, всеми глупостями, красками, звуками, разбросанными вокруг. Остаётся только всё это принимать с интересом зрителя.

Он на несколько секунд замолкает и продолжает:

"Я использую простые слова, но мой язык становится непонятен. Интересно, дойдёт всё это до того, что не останется слов? Время стоит за этими окнами клочьями воспоминаний, которые постоянно теряются. Приходится всё обкладывать тут пропавшими кусками. Обстраивать руины вокруг себя".

Он снимает с себя шляпу, несколько секунд мнёт её в руках, затем кладёт на пол возле себя, дрожащими руками: "вчера, вчера, вчера, вчера...".

Бегство как умение быть самим собой. Присутствие иронии и снисходительности. Игра, не имеющая алгоритма, в которой переплетаются эмоциональное напряжение и расслабление, отменяющие ощущение повседневности. Игра, освобождающая от стереотипов, нарушающая порядок.

Он закрыл глаза, но он, кажется, смотрит на нас, проговаривая:

"Я – свой слепой поводырь. Я вёл себя слепого, но и сам был слеп. Сущность пути не была доступной и, наверное, не станет, сведённая до ожидания, до усилия. Недоумение разницы между моментами корабля судьбы. Выйдет ли мой корабль на сушу? Завтра, завтра, завтра, завтра...".

Робкая вязкость, лишающая человека разума, ставит перед ним проблему неохватности опыта мира, разрешение которой сводит с ума. Образ этого безумия – бегство. Переживание каждую секунду мучительного состояния. Попытка скрыть разлад в естественной работе системы.

Он снимает свою верхнюю одежду, стелет на пол, ложится на неё спиной и смотрит вверх, раскинув руки, говорит:

"Истерическая радость врывается в глубину моей груди. Радость и волнение. Я говорю эти слова через двойственность, через трудность странной ситуации, где из воспоминаний и мыслей слилось нечто вроде страха и эйфории, осознавая загадочность пути, утверждающего жизнь.

Вчера – завтра, вчера – завтра, вчера – завтра...".

Вот казалось бы, этот человек. Он стоит возле страдания, скорби, молчания, пытающийся собрать в кучу свои воспоминания. Мы не знаем, что сделало его таким, какую судьбу он принял. Где безумие – жизнь, сумасшествие – путь по ней. Он ушёл, исчез, мы больше не видим его. И не осталось воспоминания, только забвение. Он ушёл вечно создавать себя дальше в глазах других.

И мы слышим, как до нас доносится:

"Лежащий человек хотел воспрянуть,
Сказав одно единственное слово,
Но, глядя вверх недвижно и стеклянно,
На мостовую опустился снова".